НА РУСЬ!

Константин Кураленя, 2019

Приключения в средних веках продолжаются. Герой романа попадает в плен к монголам. Его везут на казнь к Угедэй-хану. Но верные друзья приходят на помощь. С уйгурами принцессы Тань Я он вынужден идти в поход на Русь. Внук Чингисхана Батый заливает кровью непокорных русов. В дремучей дальневосточной тайге у целебного источника Луиза обретает новую жизнь.

Глава 6.

ПЕРВАЯ СЕЧА

И вот мы вновь уходим в тёмную уральскую ночь. Вернее, в яицкую. Это Екатерина II в 1775 году после подавления пугачёвского восстания велела переименовать реку бунтарских казаков Яик в Урал. В то же время в состав России вошли башкиры. Вот и назвала властительница Российской империи ни в чём неповинную реку именем героя башкирского эпоса.

— Придётся два раза переправляться, — отвлёк меня от экскурса в будущее голос Бурундая. — Вернулся дозор. Проскользнуть в тыл булгар вдоль берега не получиться, кругом заслоны.

Переплыть через Урал два раза за ночь — это что-то неправдоподобное. У Чапаева и одного раза не вышло. Но темник был настроен решительно.

«Даже если переплывём. А дальше что? Где на голом берегу можно укрыть одиннадцать тысяч всадников?» — размышлял я.

Своими сомнениями решил поделиться с Тань Я.

— Да всё я понимаю, — поморщилась она. — Но есть приказ хана и его следует выполнять.

— Даже ценой поражения?

— А что ты предлагаешь?

— Помнишь, перебежчики говорили об ушедших

вверх лодьях? — начал я раскручивать возникшие в голове обрывки мыслей.

Принцесса посмотрела на меня заинтересованным взглядом.

— И… ты-ы!

— Вот именно, — улыбнулся я. — Нам следует подняться вверх и захватить их флот. Затем в разгар битвы мы спускаемся и…

— Булгары принимают нас за своих. И мы атакуем их с тыла, — восторженно закончила девушка.

— Что и требовалось доказать, — подвёл я итоги. — Дуй к Бурундаю и убеждай его последовать твоему плану.

— Нашему плану.

— Нет, моя дорогая, твоему. Я всего лишь телохранитель. Нам чужого не надо.

— Что ты, в самом деле, — возмутилась Тань Я. — Пора бы уже открыться. Бату обо всём знает, а остальные нам не указ.

— А дети Угэдэя? Он пока ещё Великий хан всех монголов. Уже через полчаса после того, как все узнают кто я, в Каракарум помчатся гонцы. Нет, моя принцесса, пускай всё идёт, как идёт, — отказался я.

Бурундай был парнем смышленым и сразу же ухватился за наш план. Он прекрасно понимал, что выполнить приказ Батыя мы не сможем, но перечить ему не стал, а как настоящий солдат пошёл умирать. Теперь же появился шанс. Единственной проблемой было то, что мы не знали, как далеко ушёл флот и где он стоит. А посылать разведку не было времени.

— Выступаем всем туменом. Немедленно! — совсем по-наполеоновски схватил быка за рога Бурун — дай.

И я понял, что этот парень — настоящий полководец. Он умел рисковать и принимать решения, понимая всю степень ответственности за их последствия. А ещё я вспомнил, где слышал это имя. Это он разобьёт русские войска Владимирского князя Юрия на реке Сить.

Ох, не зря нас свела судьбинушка. Ведь я вспомнил кое-что ещё. Но не будем забегать вперёд.

Шли мы вверх по Яику быстро и уверенно. Не обошлось без предательства. Предателем стал бывший правитель Булгарии Гази-Бараджа. В своё время Алтынбек изгнал его из страны и тот сбежал к монголам. Там от Угэдэя он получил «добро» на правление ещё незахваченной Булгарией. И теперь мужик старался услужить монголам верой и правдой. Он порядком надоел Батыю, и тот отправил его в тумен Бурундая.

Лошадь Гази трусила рядом с моей и, скрашивая тяготы ночной гонки, её хозяин рассказывал мне свою историю. Он проникся ко мне доверием, когда узнал, что я не монгол. Вероятно, чтобы оправдать свою подлость, предателю радостно осознавать, что он такой не один.

— Я вижу, что ты рус, — говорил он. — А служишь Батыю. Значит ты, как и я, вовремя понял за кем сила.

Я молчал. Мне было неприятно, что этот предатель пытается приравнять меня к себе.

«А кто ты? — завредничал внутренний голос. — Ты идёшь с войском врага твоей страны, который хочет её поработить».

«Это не Россия, это сборище диких варваров, где правит сила кулака. Этой стране очень далеко до моей России, — в который раз пытался я оправдаться сам перед собой. — К тому же это исторический факт, что после монгольского ига Русь выйдет сплочённой и великой страной».

— У меня многое связанно с русами, — принимая моё молчание за одобрение, продолжал булгар. — Мой дед Арбат был улугбеком³ на Москве, а отец мой Азан родился и девятнадцать лет прожил в этом городе.

«Это что, московский Арбат именем твоего деда называется?», — чуть не сорвалось с моих губ. Но я уже научился не высказываться вслух и поймал себя на мысли, что мне становится интересно. Чёрт побери!

— Пятьдесят лет назад князь Всеволод Большое Гнездо пошёл походом на Булгарию, чтобы посадить моего отца на Булгарский трон, — рассказывал Гази. — Но в бою под городом Тухчи⁴ отца и меня малолетнего захватили в плен. Так мы оказались на Родине. Отец мой, Азан, был человеком умным. Он сделал хорошую карьеру и здесь. Со временем он стал улугбеком города Учель⁵, а после его смерти улугбеком Учели стал я. Через два года я вновь попал в плен к князю Юрию Всеволодовичу. Князь Юрий меня помнил и по дружбе посадил в темницу. Шесть лет я был пленником князя, пока не умер царь булгар Чельбир. Вот тогда-то Юрий меня освободил и поставил улугбеком Нижнего Новгорода.

— С чего такая доброта? — не сдержался я.

— Вот! — почувствовав мою заинтересованность, хмыкнул Гази. — Князь хотел поставить у правила булгарской лодьи своего человека, а для этого меня следовало возвысить. Всё вышло так, как он и предполагал. Не смогли поделить булгарские суварбаши верховную власть и семь лет назад попросили князя Юрия, чтобы отпустил он меня со службы принять власть над булгарским народом.

«Как всё у этих средневековых ребят запутанно, — подумал я. — Служил тому, служил сему… а в итоге — «не соизволите ли быть нашим царём?». Ничего не понимаю».

— Но через год это отродье шакала Алтынбек поднял восстание и вопреки древнему закону «булгарам не воевать друг против друга», пошёл с войском на столицу. Я не стал нарушать древний закон и, оставив власть, вернулся к князю Юрию. — закончил Гази повествования о своих злоключениях.

Если честно, то у меня язык уже не поворачивался назвать его предателем. Я понял, что такие метания были в то время в порядке вещей. Вождя искали не по национальному признаку, а по выгоде. Даже вера не играла решающего значения. Гази был мусульманином, а служил христианам. Хотя именно на этом и сыграл Ал — тынбек. Он назвал нового царя приспешником христиан и осквернителем веры.

— А что, русы и булгары часто воевали друг с другом? — поинтересовался я.

— Постоянно, — прозвучал равнодушный ответ. — Войску надо воевать. Мужики столько добра не заработают, им бы себя прокормить. А тут князь да дружина его. Все хотят вкусно поесть да тепло одеться. Вот и ходят друг к другу как волки на овчарню. А как же иначе. Не станет же войско со своим народом воевать.

— А что ж не объединились против монголов, ведь соседи вроде? — спросил я.

— Странный вопрос для телохранителя монгольской княжны, — хмыкнул Гази. — Ты сам-то давно в этих краях не был? Вижу я, что только по обличию ты русич, а об отчине своей ничего не ведаешь.

— Ребёнком уехал я с отцом своим в края далёкие и только сейчас возвращаюсь на родину, — не стал вдаваться я в подробности.

— Пытался Алтынбек договориться с князьями русскими о совместном отпоре монголам. Перемирие даже на шесть лет купил за струги с зерном и мрамором, коим Юрий Владимирский вымостил полы в церкви Владимирской Богородицы. А когда подступил Батый к границам Булгарии, отправил Юрий на помощь десять тысяч дружинников под водительством сына своего Всеволода. Было это четыре лета назад. Шёл и я с тем войском, вёл дружину малую нижегородскую. Дошли мы до города Буртаси здесь узнали, что отбился от Буту-хана Алтынбек, ушли монголы.

Уйти бы и нам восвояси, ан-нет, — усмехнулся Гази. — Одолела алчность княжьего сына.

— Неужто ничего не добудем мы в походе этом? — обратился он к воеводам муромского и рязанского полков. — Харчей да корма лошадиного извели мы изрядно, пристало ли нам из похода воинского в убытках домой возвращаться?

— А что ты хочешь предложить нам, княжич? — спросили его воеводы.

— Давайте пограбим город буртасов, возьмём зипунов, да полону с рухлядью. Вот и будет нам прибыток, — сказал тогда Всеволод.

— И что? Пограбили? — спросил я. Удивлению моему не было предела. Вот ведь выдают предки!

— Я пытался образумить молодого княжича, что негоже грабить Буртас. Союзники они нынче наши. Ну, куда там! Загорелись глаза у воевод, согласились они со Всеволодом. Стали они жечь да грабить, а я со своей тысячей нижегородцев отошёл к крепости Саран⁶.

— Что же было дальше? — поторопил я замолчавшего булгарина.

— А что дальше, — вздрогнул тот, погрузившись было в свои мысли. — Буртас они взять не смогли, а тут и Ал — тынбек с войском нагрянул. Посёк он русское войско изрядно. Мало кто возвратился. Пришлось мне дружину нижегородскую домой отправлять, а самому уходить к монголам. Понял я, что не сварить мне каши с Юрием. Да и не простил бы он мне того, что уклонился я от сечи и оставил княжича одного супротив Алтынбека. А ты говоришь о союзе. — Ухмыльнулся Гази. — С кем союз-то? Только отворотишься, как союзники в спину нож вонзят. Правильно сказал пророк, что если Аллах желает кого-то наказать, то он отнимает у него разум. Отольются теперь князьям Владимирским их глупости.

— И не только им, — произнёс я.

Я начинал понимать, почему монголы так легко завоевали Русь. Не было согласия не только между князьями, но и международная политика была не ахти. Вернее, её не было вовсе. Всё делалось для того, чтобы отворотить от себя потенциальных союзников. Мораль в те времена была совершенно иной. Значитнужно было русским князьям монгольское иго, ибо только оно сплотило Русь на борьбу с захватчиками. Видимо так определено Богом, что только через боль и страдание русский человек способен понять истину. А поняв её, он становится неудержимым.

— Внимание! — донеслось от головы колонны, и мелкая рысь лошадей замедлилась.

— Дошли, — выдохнул, не вмешивавшийся до сей поры в наш разговор, Диландай.

Ехавшие впереди нас Бурундай и Тань Я пришпорили лошадей и устремились вперёд. Мы поскакали следом.

«Интересный собеседник этот булгарин, — думал я, не упуская из виду покачивающуюся спину принцессы. — И жизнь помотала его как следует. Такое только в приключенческих романах следует описывать. И предателем зря поспешил его определить. Такова мораль тогдашнего общества».

Скакавшие впереди остановились.

— Огни, господин, — доложил вполголоса десятник из дозора.

— Где? — хрипло спросил Бурундай.

— В заводи на том берегу.

— Сотню Азана ко мне! — приказал темник.

Через пять минут явился сотник. Бравый и кривоногий он, преданно вращая глазами, вытянулся перед Бурундаем.

— Берёшь свою сотню и сотню Ятыгея и переправляешься на тот берег, — коротко приказывал темник. — Захватываешь лодьи и сигналишь нам. Главная задача — никого не упустить живым. Головой ответишь!

— Я всё исполню как надо, господин, — довольно осклабился парень. — Никто не уйдёт.

Диверсанты ушли, и ночь поглотила буруны, оставляемые их лошадьми на воде. После полутора часов мучительного ожидания с противоположного берега замигал сигнальный огонь. Все облегчённо вздохнули.

— Тысяцкие, переправляйте своих людей! — невозмутимо приказал Бурундай. Ни один мускул не дрогнул на его прокопченном степными ветрами лице.

Меж тем Восток уже подёрнулся серым налётом предрассветного пробуждения. Лёгкие брони кавалеристов покрылись мелкими каплями туманной влаги.

— Опаздываем, — негромко произнёс темник.

— Успеем, — успокоила его принцесса. — Бату выдержит.

— Лошадей оставить с коноводами! — приказал Бурун — дай. — Идём налегке.

Сменяя друг друга на вёслах, мы понеслись по быстрому течению Яика к своей судьбе. И вот, когда нос струга вынырнул из-за очередного поворота, перед нами предстала картина битвы.

Монгольское войско было окружено и сражалось с героизмом обречённых. Волны булгарских конников накатывались на круг обороняющихсяи откатывались назад. А на земле оставались раненые и успокоившиеся на века убитые.

По рядам булгар пронёсся радостный крик, когда они заметили нас и приняли за своих. Половина дела была сделана.

В полном молчании суда причалили к берегу. Самые нетерпеливые, не дожидаясь пока кили лягут на дно, прыгали в воду. И орда дико визжащих людей ринулась в бой. Булгарские воины недоумённо остановились, озираясь по сторонам. Понимание происходящего пришло быстро, а вместе с ним и отрезвление.

Очень тяжело настроившимся на победу перестраиваться. Здесь необходим опыт закалённых воинов и талант полководца. А в армии булгар было много ополченцев. Они-то первыми и побежали. Булгар было больше, но им стало страшно, а победа — дама капризная. Она не любит тех, кто не желает за неё сражаться.

Битва была кровопролитной. Несмотря на то, что ополченцы дрогнули, основные войска булгар стояли насмерть. Мы с Диландаем повсюду следовали за принцессой. Я несколько раз прикрывал её щитом от метких стрел башкирских и половецких всадников. Глупая девчонка отчаянно кидалась во все горячие заварушки.

— Нам что, больше всех надо, — досадливо ворчал Ди — ландай, отбивая пику булгарского кавалериста и подрубая жилы его коню. — Так я и до старости не доживу.

— Ты что, брат, собрался жить вечно? — кричу я, едва успев прикрыть девчонку своей грудью. Вернее, чжур — чженьским доспехом, что на мне надет.

Больно, чёрт побери! Но хорошая бронь выдержала и на сей раз. Я подмигиваю Диландаю, что, мол, пора принцессу потихоньку вытеснять из кровавой каши. Наши попытки удаются, и мы останавливаемся в стороне от занятой убийством толпы. Тяжело дыша, мы оглядываемся по сторонам. Да уж, наделали делов.

— Тихо! — поднимает руку Тань Я.

— Кто-то стонет, — согласно кивает головой Диландай.

А я уже скидываю наваленные трупы, из-под которых доносятся стоны раненого. Вот и разметавшиеся, слипшиеся от крови, рыжие волосы.

— Алтынчеч! — присвистнул я обескуражено. — Ну почему мне! — Я уже понял, что не выдам раненую девушку и от этого злился на себя ещё больше.

— Ты чего? — вопрос Тань Я остался незавершённым. — Нет! — произнесла она, взглянув мне в глаза. — Она принадлежит Бату. Ты не сделаешь этого!

— Я уже делаю, она спасла нас от смерти, — недовольно поморщился я, разглядывая её рану. — Диландай перевяжи, а я посмотрю по сторонам.

— Эх ты, — по-детскиобиженно произнесла принцесса.

— Девочка моя, ты ведь лучше меня знаешь, что с ней сделает Батый. Это не моя война, я не собираюсь отдавать её на заклание. А ты подумала, почему именно мы оказались рядом с ней?

— Ты скажешь, что это провиденье высших сил, — махнула рукой принцесса.

— Вот видишь ты и сама всё понимаешь, — улыбнулся я. — Когда-то вот также я спас и тебя. Ты ведь об этом не жалеешь?

— Порядок, — произнёс Диландай.

— Ты это зачем? — удивился я, разглядывая совершенно лысую голову Алтынчеч.

— Маскировка, — пожал плечами куин. — Теперь она не Златовласка.

— Сговорились, — махнула рукой Тань Я.

Я приказал Диландаю спрятать нашу опасную находку.

Сеча меж тем заканчивалась. Монголы азартно преследовали и добивали бегущих булгар. Мы с Тань Я направились в сторону развевающегося бунчука Батыя и стали там свидетелями встречи.

— Вовремя ты подоспел, темник, — проворчал залитый с головы до ног кровью Батый.

— Я спешил как мог, мой хан, — прислонил кулак к груди Бурундай и, отдавая дань справедливости, добавил, — если бы не принцесса Тань Я, праздновали бы сегодня победу булгары.

— Вот как! — скосил узкие щёлки глаз на подошедшую принцессу Батый, но спрашивать ничего не стал. А зачем? Раз его полководец делится успехом с кем-то ещё, значит, тот его заслуживает.

— Найти Алтынбека и дочь его Алтынчеч! — приказал хан кешиктенам. — Желаю посмотреть, настолько ли она златовласа, как о том говорят. А булгарского хана отдайте нашему другу Гази-хану. Это ведь его она назвала бабой.

После этих слов загоревшее лицо Гази потемнело ещё больше. Он с ненавистью вспомнил, как в прошлом году к нему заявилась эта девица и от имени отца обозвала его бабой.

А случилось это так. После того как великий хан Огодай (Угэдэй) назначил его ханом булгар, Гази прибыл в ставку Мергена в городе Кызыл Яре⁷. Он разослал во все города указ о том, что Великий хан всех монголов назначил его эмиром Булгарии и тот, кто не подчинится этому указу, будет иметь дело с монголами. Первым власть Гази Бараджа признал улугбек земли Башкорт Ильхам Иштяк, и Гази переехал в Уфу. Затем под его руку пришли улугбек Казани Хисам и улугбек города Банджи Ильяс Ялдау.

Приехала в Уфу посланцем от царя и Алтынчеч. Она дерзко заявила, что отец сказал, что предатель для своей страны хуже продажной девки. А так как он отныне баба, то и приказ об объявлении его изменником привезла ему баба.

— Зря вы показываете свою гордость, — сдерживая гнев, сказал тогда Гази. — Монголы завоевали полмира. Те, кто им покорятся, останутся целы, все остальные погибнут.

— Погибнуть в бою не зазорно, — усмехнулась девушка. — Погибнуть за отчизну великая честь.

— Повелитель, — сотник кешиктенов в страхе повалился на колени. — Булгарского хана и его дочери нет ни среди живых, ни среди мёртвых.

— Ушли, — сжал зубы хан. — Но ничего, недолго им гулять осталось.

Примечания

3

Улугбек — воевода.

4

Тухчи — ныне Чистополь.

5

Учель — ныне Казань.

6

Саран — ныне Саранск

7

Кызыл Яре — ныне Петропавловск в Казахстане