17
Толику было смешно, что Марина и Соня упорно называли эту небольшую вытоптанную поляну кордоном. Он знал: кордон — это как блок-пост. А блок-пост — это бетонные плиты, колючая проволока, автоматчики в накидках и по ним обязательно из засады стреляет снайпер. А тут выбрали среди болота место посуше, понавтыкали палок с черепушками и нате вам — «кордон»! Но вот почему-то волшебник так на полянку и не зашёл, остался на тропе стоять. Так ведь первое, что сказала меньшая из девочек, Соня кажется, когда они приблизились: «Сотрудникам Министерства счастья вход на кордон запрещён!» А пока они с Бобровым снимали кеды и выжимали носки, она и Николаичу заявила:
— Вам большое спасибо, что проводили ребят, одни бы они, скорее всего, не дошли — одиночек обычно волшебники перехватывают. Вы можете здесь отдохнуть, но мальчики дальше пойдут с нами.
— А как же я? — тупо спросил физрук.
— Ну, — пожала плечами Соня, — вы назад возвращайтесь.
— В болото? — уточнил Николаич.
— Что вы глупости говорите! — возмутилась Соня. — Домой, конечно.
— Ага. Домой, значит. — Николаич смотрел на Соню, а та сразу отвернулась и стала внимательно смотреть по сторонам. На дежурстве она, делом занята, некогда ей бестолковым визитёрам элементарные вещи объяснять.
Николаич глянул на волшебника. Тот высморкался, лениво уронил в болото платок и закивал:
— Пойдём. Ты своё дело сделал, молодец. Теперь я тебя провожать буду. Вот веришь, самому не хочется, но работа такая.
Марина между тем не отходила от мальчишек. Она посоветовала повесить носки и кеды на свободные от черепов жерди, пускай просохнут, выяснила, что Толику тринадцать лет, а Костику четырнадцать, а про себя заявила, что у девушек о возрасте спрашивать не прилично.
Подошёл Николаич:
— Ладно, парни, давайте прощаться, раз такое дело, — он коротко пожал им мокрые ладошки и крикнул волшебнику: — Ты меня уже заждался!
Окунь смотрел, как скорым шагом Николаич пересекает поляну и опять, как в тот раз, когда ему Бобров пытался деньги всучить, понимал — не правильно! Не должно так быть. Он посмотрел на Соню. У Сони глаза были грустные-грустные. Он посмотрел на Марину. Марина, хихикая, трогала пальчиком бицепс Костяна. Костян стоял в позе бодибилдера.
— Марина, а почему взрослые, которые детей в школу колдунов отводят, назад не возвращаются?
— Ну, их же волшебники уводят, — отмахнулась Марина и приготовилась потрогать у Боброва кубики на прессе.
— Николаич, стой! — закричал Окунь. — Стой, Николаич!!
