Связанные любовью

Кора Рейли, 2018

Любовь – слабость, так думал Лука. Она ставит сильнейших мужчин на колени, а Дон не может позволить себе слабостей. Женщина должна знать свое место. Но вопреки всему, он полюбил Арию. Когда Лука стал Доном, он поклялся ставить семью на первое место. И солгал. Главнее всего для него была Ария. Он готов был сжечь этот мир, если понадобится. Убивать, пытать, шантажировать – все, что угодно, ради защиты жены. Лука верил, что жена никогда его не предаст. Он ошибался. В мире мафии жены обязаны следовать желаниям своего мужа как букве закона. Особенно если это жена Дона. Но Ария хотела защитить тех, кого любит. Так она, защищая сестру, впервые предала своего мужа. Дон не может простить предательства, но в мире мафии нет разводов. Как теперь быть им обоим, если они связаны друг с другом навечно? В книге присутствует нецензурная брань!

Глава четвертая

ЛУКА

Дни быстро потекли с тех пор, как мы вернулись в Нью-Йорк, и вскоре наступил ноябрь, а вместе с ним и гребанная вечеринка в честь помолвки Маттео и Джианны. Девчонка даже не пыталась скрыть, что не хочет выходить за Маттео.

Если бы это зависело от меня, я позволил бы Скудери выдать ее за какого-нибудь старого говнюка, которого он выбрал для нее до того, как Маттео решил стать ебанным героем и попросить ее руки.

Она принесет в Нью-Йорк только проблемы, и я был рад, что свадьбы намечена только через полгода, потому что дополнительные трудности — последнее, что мне нужно сейчас.

Данте вошел в поместье вместе со Скудери и девятилетним Фабиано, которые следовал за ним как потерявшийся щенок. Джианна и Лилиана прибыли еще раньше с матерью и тут же направились наверх, чтобы подготовиться празднику. Ни одна из женщин не чувствовала себя комфортно рядом со мной.

Данте и Скудери не будут проводить ночь в моем доме. Они предпочли остановиться в отеле поблизости, и это было гребанным облегчением. Может, наши отцы и заключили перемирие, но Данте и я не доверяли друг другу. Я не хотел, чтобы он находился под одной крышей с Арией. Не то, чтобы у него был к ней какой-то интерес. Он официально еще не занял пост Дона вместо своего отца Фиоре Кавалларо, но все знали, что чикагской мафией правит он.

— Все еще не могу выносить их ебанные лица! — пробормотал Маттео. — Особенно Скудери! Мне так и хочется подправить его рожу ножом.

Может, однажды, но не сегодня.

Я шагнул к ним и протянул руку Данте, как того требовали традиции.

— Данте, — спокойно произнес я. Это был мой самый дружелюбный тон. — Слышал, ты буквально недавно обручился. Поздравляю.

Данте склонил голову.

— Свадьба не будет такой же масштабной, как у тебя и Арии.

— Мы сочтем за честь прибыть на нее в любом случае.

Конечно, мы получили приглашение и должны были пойти, даже если мне было плевать, женат Данте или нет.

Данте кивнул. Его глаза были холодными и внимательными. Затем я пожал руку Скудери — слегка сильнее, чем стоило, припоминая, что рассказала мне Ария на Сицилии — он бил ее даже после нашей помолвки, даже после того, как я сказал, что она моя.

Данте нахмурил брови.

— Лука.

Я выпустил его руку.

— Рокко.

— Где Ария?

— Она разговаривает с поставщиком закусок о некоторых изменениях, внесенных в последнюю минуту, но будет здесь в любой момент.

— И Ромеро все еще ее охранник? Никогда не понимал, как ты позволил привлекательному парню, почти ее ровеснику, охранять ее. Я бы не предоставил своей жене подобной возможности.

Как только с миром будет покончено, я выслежу его и покажу, каково это — тонуть в собственной крови. Я холодно улыбнулся, мой голос был жестким:

— Мои люди знают, что она — моя. Никто не посмеет даже посмотреть на нее как-то не так. Люди типа твоего племянник Раффаэле были бы растерзаны в Нью-Йорке, а их кожа высушена так, чтобы стать милым ковром в моем рабочем кабинете.

Лицо Скудери покраснело. Данте встретил мой взгляд так же холодно, как и всегда.

— Полагаю, мы здесь собрались отметить помолвку, а не показательную казнь. — Но его глаза говорили, что он бы предпочел последнее.

Я кивнул.

— Конечно. Мы хотим укрепить наши связи, верно?

— Верно, — резко отозвался Данте, затем последовало молчание.

Рядом со мной Маттео выглядел так, будто бы только и ждал от меня сигнала вытащить ножи и нарисовать улыбку на их глотках.

Мой взгляд переместились на маленькую фигурку рядом со Скудери. Мальчик смотрел на нас огромными голубыми глазами, как у Арии.

— Фабиано, — произнес я, попытавшись смягчить голос, но вышло не особо.

Он взглянул на отца, который коротко кивнул, прежде чем Фабиано шагнул вперед и протянул руку. Я принял ее и пожал, а затем пацаненок прищурил глаза.

— Где Джианна и Лили?

Стремление защищать их проскользнуло в его юном голосе, и я подавил улыбку.

— Он закопал их на заднем дворе, — отозвался Маттео с ухмылкой.

Фабиано вздрогнул, и я зыркнул на Маттео.

— Они наверху, — сказал я Фабиано и слегка усилил рукопожатие, предупреждая его. Он все еще был ребенком, но я не потерплю неуважение на собственной территории.

Фабиано опустил взгляд.

— Не скажу ничего из того, чего бы ты не знал, но тебе придется найти управу на Джианну. Ей нужна сильная рука, — произнес Скудери, и ответная ухмылка Маттео показала максимальный уровень тревоги.

Данте выпрямился. Три года мира. Как долго осталось?

Дверь распахнулась, и вошел Ромеро, проверяя, все ли в порядке, прежде чем позволить Арии пройти. Его темные брови сошлись на переносице, когда он заметил напряжение между нами, и он вытянул руку, чтобы преградить Арии пути. Конечно же, это не могло ей помешать.

Она поднырнула под руку Ромеро.

— Фаби! — позвала она. На ее лице расцвела улыбка, и она поспешила к нам. Она бросилась к брату и крепко обняла его. Неприкрытая радость на ее лице прогнала все жестокие мысли, которые у меня были. Она отодвинулась, рассматривая брата. — Ты опять вырос. Когда ты прекратишь?

— Когда буду таким же высоким, как Лука, — серьезно ответил он.

Ария рассмеялась своим заливистым, словно колокольчики, смехом, который я, блядь, любил больше всего на свете.

— Тогда тебе нужно много есть.

Она подняла на меня взгляд, полный любви и счастья, и мне было непросто удержать жесткое выражение лица. Ее лицо слегка померкло, прежде чем на нее снизошло понимание происходящего, и она повернулась к Данте и своему отцу. Вежливость и достоинство отразились в ее взгляде, когда она ступила к отцу и поцеловала его в обе щеки.

— Папа.

Затем она повернулась к Данте. По тому как напряглись ее плечи, я понял, что он пугал ее, и этого было достаточно, чтобы мне захотелось шагнуть вперед, но рука Маттео на моем плече остановила меня. Я глянул на него. Сейчас он удерживал меня от того, чтобы я нарушил мирное соглашение. Серьезно?

Должно быть, Данте прочел некоторые мои мысли, потому что его глаза слегка прищурились, прежде чем он взял ее руку и поцеловал. Он быстро отпустил ее, и она отошла назад. Она встала рядом со мной, и я коснулся ее талии. Моя.

— Торт еще не принесли? — спросила она. — Поставщик сказал, что они не могут дозвониться до пекарни, и никто не берет трубку, когда звоню я.

Я уставился на нее. Я даже не знал, что мы заказывали торт.

Она вздохнула.

— Думаю, будет лучше, если Ромеро отвезет меня туда. — Она обернулась к брату. — Почему бы тебе не присоединиться ко мне?

Я подавил улыбку. Ария ощутила напряженную атмосферу и захотела увести брата подальше.

Фабиано посмотрел на отца, который махнул ему рукой.

— Все равно только мешаешься.

Ария приобняла брата, ее взгляд напрягся.

— Пойдем! — Она подняла на меня глаза. — Если Джианна и Лили спросят меня, пожалуйста, скажи им, что я скоро вернусь.

Она коротко улыбнулась, но не поцеловала меня. У нас будет время для этого наедине.

— Должен признать, что Ария выглядит на удивление расслабленной рядом с тобой. Учитывая твою репутацию, я думал, она будет съезживаться, — произнес Скудери. — Но, полагаю, некоторые репутации лишь вводят в заблуждение.

— В браке нет места страху, — произнес Данте, и я почувствовал нечто, похожее на уважение к нему.

* * *

Через несколько часов мои подозрения подтвердились, когда Джианна устроила сцену, ясно дав понять о своем нежелании выходить замуж любому, кто имел несчастье оказаться поблизости.

Маттео воспринял это спокойно. Он был мастером игр, и она станет его величайшим завоеванием, или он просто так думает. У меня было предчувствие, что рыжая превратит в ад не только его жизнь, но и мою. Я мог только надеяться, что она не втянет Арию в неприятности, потому что когда речь заходила о ее младших сестрах, Ария теряла чувство самосохранения.

* * *

— Что планируете делать с празднованием Дня святого Сильвестера? — спросил Маттео.

Я поморщился. Я отложил решение этого вопроса. Всякий раз, когда Ария спрашивала, что мы собираемся делать в этот день, я притворялся, что еще не решил, но это была гребаная ложь. Каждый ебанный год я был приглашен на мероприятие в Нью-Йорке — вечеринку сенатора Паркера. Семья долгие годы работала с ним, и предполагалось, что я прибуду туда в качестве нового Дона.

— Я буду там, как и ты.

— А Ария?

Это и было главной проблемой. Она была моей женой, и, конечно же, все ждали, что она тоже будет присутствовать. Я хотел, чтобы она была рядом — если бы не было проблемы в том, что Грейс тоже заявится. Я не видел ее с тех пор, как Ария застукала нас вместе, и я убедил сенатора отправить ее в Англию, но она должна была вернуться к вечеринке.

— Она пойдет с нами.

— Назревает скандал, — пробормотал Маттео.

Будто бы я сам не знал! Мне было похер на скандал, но я переживал из-за чувств Арии.

— Ты уверен, что Грейс не устроит сцену? Ты никогда не бросал ее официально.

— Я никогда не расставался с ней, потому что никогда и не встречался. Я трахал ее, как и других баб.

Еще одной причиной того, что я больше не хотел ее не видел, было то, что она заплатила Рику, чтобы тот подкинул наркотики в напиток Арии. Если бы она не была женщиной и, что куда более важно, дочерью сенатора, я бы пристрелил ее.

— Грейс может не согласиться с этим.

— Да мне по хуй! Для нее же лучше держать рот закрытым и относиться к Арии с необходимым уважением, или я заставлю ее пожалеть.

Этим вечером, когда Ария и я лежали в постели, я решил, наконец, затронуть вопрос, которого всячески избегал.

— Мы приглашены на вечеринку на день святого Сильвестера.

Ария приподняла голову с моей груди и нахмурила брови.

— Хорошо. И ты узнал об этом только за пять дней до мероприятия?

Я покачал головой.

— Я знал об этом уже какое-то время.

Она села и с недоумением уставилась на меня.

— И не сказал мне. Почему?

— Это вечеринка сенатора Паркера.

Ария напряглась и попыталась вылезти из кровати, но я схватил ее за талию.

— Прошу, — прошептала она. — Отпусти.

Я выпустил ее. Этот прерывистый шепот ранил мое сердце. Она выскользнула из постели и направилась к панорамному окну с видом на Манхэттен. Я наблюдал за ее обнаженной спиной. Я выбрался из кровати, подошел к ней и стал рядом. Ее лицо отражалось в окне, но ее взгляд блуждал где-то далеко, будто бы она не видела того, что перед ней. Я слишком хорошо представлял, что именно она переживала в своей голове.

Я положил руки на ее бедра, а подбородок — на макушку.

— Ария…

— Грейс будет там, — тихо произнесла она и, наконец, встретилась со мной взглядом в окне.

— Да.

Она отрывисто кивнула, пытаясь выскользнуть из моих объятий, но в этот раз я не позволил ей вновь сбежать.

— Нет, — прорычал я, усиливая хватку на ее талии. — Не создавай из этого куда большую проблему, чем есть на самом деле.

Злость отразилась на ее лице, и она стукнула меня локтем в бок. От неожиданности я выпустил ее. Она развернулась, глаза пылали яростью.

— Большую проблему, чем есть?

Она положила ладони мне на грудь и сильно толкнула. Я был вынужден подавить ухмылку. Это бы неправильно истолковано. Когда я заметил блеск слез в ее глазах, мое веселье испарилось.

— Ария, мне по хуй на Грейс, поверь мне. Не важно, будет она на вечеринке или нет.

— Если не важно, то почему ты держал это от меня в секрете так долго?

— Потому что знал, как ты отреагируешь, и был прав, — ответил я.

Она насупилась.

— Пошли, — велел я, а затем взял жену за руку и потянул ее в постель. Она последовала за мной и залезла под покрывало. Я притянул ее к себе, но ее тело не было таким податливым, как это было обычно.

— Она попытается вновь заговорить о том, что ты изменил мне с ней.

Я погладил ее нежную спину.

— Как я уже говорил, она гребанная крыса, которая пытается унизить королеву. Игнорируй.

Ария вздохнула.

— Не уверена, что смогу.

— Ты принцесса мафии, Ария. Ты стала такой под влиянием смелых мужчин, как я. Ты справишься с убогой шлюхой типа Грейс.

Ария приподняла голову.

— Если ты такого низкого мнения о ней, то почему проводил с ней время?

— Я не встречался с ней в привычном смысле. Она была просто игрушкой для траха.

— Не могу представить, каково это спать с кем-то, не испытывая никаких чувств. Я могу только заниматься любовью. — Она вздохнула.

Я прошелся костяшками пальцев по ее спине.

— До тебя я лишь трахался, Ария. Мне было плевать на всех этих женщин.

— Но если ты не мог выносить ее присутствие, как ты мог проводить с ней время после секса?

Я нахмурил свои темные брови.

— Я не оставался после всего.

В глазах Арии сквозило недоверие.

— Ты спал с ними и тут же уходил, как все было кончено?

— Я трахал их и уходил, да. Почему я должен был оставаться?

Она смотрела на меня так, будто бы просто не могла понять мои аргументы.

— Но… что насчет объятий? Тебе никогда не хотелось продлить близость?

Я усмехнулся.

— Ох, principessa, у тебя обо мне неверное представление. Эту версию меня можешь видеть только ты.

Она приподнялась на моей груди и посмотрела на меня сверху вниз.

— Но со мной тебе нравится это?

Она спрашивала одно и то же.

— Нет, — пробормотал я. — Я люблю это.

Ее губы изогнулись в восхитительной улыбке, затем она мягко поцеловала меня. Будто кто-то когда-либо мог сравниться с Арией.

* * *

Маттео выглядел как кот, заполучивший сметану. С его болезненным пристрастием к неприятностям, он, в конце концов, будет наслаждаться браком с Джианной. Слава богу, он не женится на ней до лета, так что я мне не нужно выслушивать, то как они раздражающе гавкаются друг с другом.

— Надеюсь, на этой вечеринке найдется милая попка. Мне нужно потрахаться, — произнес Маттео.

— Можешь поиметь Грейс, мне похер. Она берет в рот как профи, — пробормотал я.

Казалось, Маттео обдумывает это.

— Не уверен, что хочу твои объедки. Ты не против?

Я застонал.

— Да мне по хуй, поверь.

— Она доберется до тебя, Лука.

Я блядски надеялся, что нет, но, боялся, что Маттео прав. Я задел гордость Грейс. Она была избалованным ребенком, который привык добиваться своего, а я стал первым мужчиной, который не пошел у нее на поводу. Я все еще жалел, что не убил ее после того, что она сделала Арии в «Сфере», но отец запретил это, а наши связи с сенатором Паркером были слишком важны для Семьи.

Я собирался что-то сказать, когда Ария вышла из спальни на лестничную площадку, и все мысли улетучились из моей головы. На ней было золотое платье в пол, ниспадавшее волнами вокруг ее ног. Оно было без рукавов с высоким воротником, украшенным драгоценными камнями. Ее светлые золотистые волосы ложились локонами вокруг ее лица. Она выглядела как королева.

Маттео тихо присвистнул.

— У Грейс случится истерика.

Ария начала спускаться по лестнице, и я направился к ней, протягивая руку. Она приняла ее с легкой улыбкой. Ее глаза были полны беспокойства.

— Ты великолепна, принцесса.

— Так и есть, — подтвердил Маттео.

Ария вспыхнула, и я сжал ее руку в знак поддержки.

* * *

Когда мы прибыли в дом сенатора Паркера, рука Арии была напряжена, но лицо не отражало ее переживаний. Она выглядела царственно и элегантно, пока я вел по дорожке ко входу.

Тут я заметил Грейс. Хуже всего то, что она тоже заметила меня.

Сенатор Паркер бросил на меня извиняющийся взгляд, а брат Грейс даже попытался увести ее, но она неторопливо подошла к нам. Она постаралась на славу. Обтягивающее, золотистое и расшитое пайетками мини заканчивалось куда выше ее бедер и оставляла мало пространства для воображения. Глубокий вырез выставлял на обозрение ее впечатляющую грудь.

Ария замерла, и я обернулся к ней. Ария в ее куда более закрытом платье была гораздо сексуальнее, чем Грейс. Ария была королевой, а Грейс не заслуживала даже дышать с ней одним воздухом.

— Лука, — сладко произнесла Грейс и на полном серьезе наклонилась ко мне, будто бы собиралась обнять, но мой взгляд удержал ее от этого. — Ария, — добавила она, поджав губы.

— Мне нужно переброситься с тобой парой слов, — сказал ее брат, хватая ее за руку и практически уволакивая от нас. Может, он заметил, как сильно я хочу прикончить его сестру, и не важно — женщина она или нет.

Ария расслабилась, но вскоре нас окружили первые гости, так что у меня не было возможности спросить ее, все ли в порядке. Грейс пыталась несколько раз за вечер поймать мой взгляд, и ее брату пришлось приложить усилия, чтобы она вновь не приблизилась к нам.

Грейс выглядела откровенно расстроенной отсутствием интереса с моей стороны, и в отчаянно попытке привлечь мое внимание она подошла к Маттео, который флиртовал с дочерью какого-то политика. Она одарила его своим лучшим постельным взглядом, прижимаясь к нему. Маттео ухмыльнулся, но его глаза встретились с моими над головой Грейс.

Я приподнял брови, давая ему понять, что он вполне мог развлечься. Он что-то прошептал ей на ухо, приобнял рукой за талию и обхватил задницу. Прежде чем последовать за ним, она окинула меня уничтожающим взглядом. Она реально думала, что мне не по хер? Если она полагала, что сможет задеть меня, отсосав моему брату, тогда она была куда тупее, чем я считал.

— Пожалуйста, скажи, что все не так, как выглядит, — прошептала Ария. У нее был такой вид, будто ее сейчас стошнит.

Я сжал ее талию.

— Маттео заполучит минет всей его жизни.

И только сказав это, я понял, как прозвучали мои слова.

Щеки Арии вспыхнули, и она напряглась в моих объятиях, но мне не представилась возможность смягчить собственные слова, так как к нам подошел находящийся под нашей защитой владелец сети ресторанов и вовлек меня в беседу. Лицо Арии весь оставшийся вечер выглядело так, будто бы оно высечено из камня, и я хотел сам себе надрать жопу за то, что был так неосмотрителен. Ария стояла рядом с королевским достоинством, но она не удостоила меня ни единым взглядом.

Маттео вернулся на вечеринку почти через час. Его волосы были взлохмачены, а самоуверенная ухмылка сияла на лице. Он неторопливо подошел к нам, когда мой последний собеседник удалился. Я послал ему предупреждающий взгляд, но, конечно же, этот придурок проигнорировал меня.

— Теперь я понял, почему ты терпел ее рядом с собой так долго. Черт подери, у этой женщины отсутствует рвотный рефлекс.

Ага, а еще она дает в задницу, но об этом Арии знать не нужно. Она застыла, бледнея. Маттео посмотрел на нее, затем на меня, приподняв брови. Я послал ему смертоносный взгляд.

— Извините. Мне нужно освежиться, — произнесла Ария спокойным голосом, отходя от нас.

Я бы последовал за ней, если бы отец Грейс не подошел ко мне в этот момент, а я не мог устраивать сцены на публике. Ария развернулась на каблуках и зашагала прочь, высоко держа голову. Я мог бы убить Маттео.

АРИЯ

Я едва могла дышать, пока шла в сторону уборных. К счастью, никто не попытался меня остановить. Я не уверена, что смогла бы держать лицо, если бы меня остановили. Стоило мне войти в туалет, как я тяжело вздохнула. Я вымыла руки, потому что не могла умыться — это бы испортило макияж. Подняв лицо, я рассматривала свое отражение в зеркале. Я не была тщеславна, но знала, что люди считают мою внешность великолепной. Однако одно упоминание о способностях Грейс заставило меня задуматься о том, что одной внешности недостаточно для того, чтобы удержать Луку.

Он любит тебя.

Я закрыла глаза и досчитала до десяти, пока не почувствовала себя в силах вернуться на вечеринку. Грейс была прошлым.

Я вышла из ванной и застыла, когда увидела Грейс, ожидавшую меня в холле. Она улыбалась, но это было лицемерием.

Поборов желание опустить глаза, я прямо встретила ее взгляд. Она подошла ближе, окутывая меня ароматом своего слишком приторного парфюма. На высоких каблуках она была на несколько дюймов выше меня, но я выпрямила спину.

— Я надеялась, что улучу возможность поболтать с тобой. На твоей свадьбе у меня было маловато времени.

«Он как следует трахнет тебя», — вот что она тогда сказала и лишь сильнее разожгла мой страх. Она была не намного старше меня, около двадцати, но у нее имелся огромный опыт.

— Может, ты думаешь, что Лука удовлетворен тем, что ты можешь ему дать, — начала она тихим голосом. — Но я знаю его два года, ему всегда недостаточно. Я была единственной женщиной, к которой он возвращался все это время, потому что я могла ему дать то, в чем он нуждался.

Два года? Даже если он был в это время и с другими женщинами, почему он держал ее поблизости?

Улыбка Грейс стала шире.

— Я позволяла ему любую странность, ты даже представить не можешь, Ария. Да ты и не выглядишь так, будто бы готова подставить ему свою крошечную фригидную задницу.

С меня хватит. Я шагнула к ней, становясь слишком близко, и прищурилась, гладя прямо в глаза. Я выросла в мире мафии. Я взрослела среди хищников. Если Грейс думает, что я позволю вновь себя унижать, то глубоко ошибается.

— Ты будешь держаться от него подальше, — тихо, но твердо произнесла я. — Единственная причина, зачем ему была нужна твоя задница, это то, что он не может выносить твоего лица. Ты всегда была и будешь легко заменимой. Одна среди множества. Ты ничего для него не значишь. Ну и, само собой, дешевле, чем любая потаскуха. — Мне было омерзительно, что ее ничтожность пробудила мою собственную злобу, но ничего не могла с этим поделать.

Она подняла ладонь, чтобы ударить меня, когда на нас упала тень, и сильная рука Луки схватила ее за запястье. Он отшвырнул ее от меня, так что Грейс влетела в стену, но Лука не отпустил ее. Его хватка на запястье заставила ее вздрогнуть, и от его взгляда она сжалась.

— Она не стоит того, — умоляюще прошептала я.

Его губы изогнулись в самой жестокой улыбке, какую я когда-либо прежде видела на его лице, и он отпустил ее руку.

— Ты больше не заговоришь с Арией. Ты никогда и близко не подойдешь к ней, либо ты узнаешь, какой я бываю со своими врагами.

— Лука, прошу, — умоляла она, хвата его за руку, и я застыла. — Я сделаю для тебя все что угодно. Я люблю тебя.

Он с отвращением скинул ее руки.

— Не прикасайся ко мне, шлюха! Ты только что проглотила сперму моего брата. Ты правда думаешь, что я хочу чувствовать на себе твои грязные руки?

Он обернулся ко мне, и выражение его лица смягчилось, но Грейс еще не закончила. Ее лицо исказилось от злобы, когда она подняла полные ненависти глаза на меня.

— Жаль только, что тот парень в клубе Луки не изнасиловал тебя, когда я заплатила ему. Готова спорить, что только наркотики в твоей крови позволили бы твоей пизде хотя бы раз принять член Луки полностью. Скорее всего это был бы единственный раз, когда он испытал удовольствие, трахая тебя.

Я задохнулась от шока, но лишь на секунду, потому что Лука потянулся за ножом под полой пиджака. Он развернулся и кинулся к Грейс, впечатывая ее в стену и прижимая лезвие к горлу. Ярость на его лице напугала меня, но затем я поспешила к нему и схватила за руку, но он воспротивился. Он был слишком сильным по сравнению со мной. Его полные ненависти глаза следили за Грейс, пока он держал нож у ее шеи. Я не особо заботилась о Грейс, но, если Лука убьет ее здесь, сенатор Паркер вызовет полицию, а не все полицейские были под контролем Семьи.

— Лука, пожалуйста, — пробормотала я.

— Послушай меня, Грейс. Ты вновь уедешь из Нью-Йорка и уже не вернешься. Я скажу это только лишь раз: ты никогда не будешь вновь угрожать моей жене или станешь первой женщиной, с которой я сдеру кожу живьем.

Он стукнул себя в грудь рукоятью ножа прямо в том месте, где была татуировка Семьи. Его взгляд заставил меня содрогнуться. И Грейс, наконец, поняла, что он говорит серьезно. Кровь отхлынула от ее лица, когда она кивнула.

— А теперь ты отправишь в свою гребанную комнату и не высунешься оттуда, пока вечеринка не закончится.

Он выпустил ее, и она побежала по коридору.

Лука обернулась ко мне, убирая нож. Его лицо все еще пылало от гнева.

Я выдохнула.

— Боже, даже я ужаснулась. Ты можешь быть таким страшным!

Выражение его лица, наконец, смягчилось, когда он посмотрел на меня.

— Ага, мне говорили.

Я подошла и положила руки ему на грудь. Не было никакого смысла обвинять Луку в том, что сделала или сказала Грейс. Я давно простила его за ту ошибку. От моего прикосновения последние следы мрака исчезли с лица Луки, а в глазах засияло тепло.

— Не слушай ни единого ее слова, Ария. Она питается злобой и ложью.

— Два года? — тихо спросила я.

Лука покачал головой.

— Она была одной из многих, Ария. Я возвращался к ней только потому, что… — Он замолчал.

— Потому что у нее нет рвотного рефлекса, — пробормотала я.

— Ария, — произнес Лука почти зло, беря меня за руку и прижимая ее к сердцу. — Я никогда никого не хотел так, как тебя. И я люблю тебя, потому что ты заставляешь меня смеяться, потому что ты добрая и потому, что, когда бы я на тебя ни посмотрел, я чувствую нечто, что прежде было мне незнакомо: покой.

Я сглотнула.

Именно в этот момент Маттео решил заявиться в коридор.

— Почти полночь. Вам, влюбленные пташки, пора возвращаться.

Маттео нахмурился, наблюдая за тем, как мы смотрим друг на друга.

Я слегка улыбнулась, показывая Луке, что у нас все в порядке. Он взял меня за руку и повел нас обратно на вечеринку. Вскоре после полуночи мы уехали. Лука был взбешен, и оставаться там дольше было бы рискованно, потому что он в любой момент мог потерять терпение.

Мы вместе вернулись в наш пентхаус, чтобы вновь отметить Новый год без посторонних глаз.

Маттео и я схватили бокалы и бутылку шампанского и направились на крышу. Лука искал какие-то закуски. Где-то вдалеке в небе все еще вспыхивали фейерверки. Маттео открыл бутылку и наполнил шампанским три бокала, прежде чем передать один из них мне. Его проницательные глаза смотрели на меня.

— Грейс загнала тебя в угол на вечеринке.

Я ничего не ответила, но коротко кивнула, отпивая шампанское. Затем, когда убедилась, что мой голос звучит достаточно уверено, поддразнила его:

— Слышала, что была не единственной, кого она загнала в угол.

Маттео усмехнулся.

— Это был не просто угол, — многозначительно произнес он.

Я кивнула, вновь глядя на небо.

— Поверь мне, никакое отсутствие рвотного рефлекса не заставит Луку даже близко смотреть на Грейс так, как он смотрит на тебя! С этим тошнотворным обожанием на лице, когда думает, что его никто не видит, — произнес Маттео со своей фирменной ухмылкой. — Мой брат безнадежно влюблен, и, честно говоря, я бы хотел приобрести те же колеса, которые ты даешь ему, и попробовать их на Джианне, чтобы она так же смотрела на меня после свадьбы.

Я расхохоталась так, что изо рта полетели брызги шампанского, попав на рубашку Маттео. Он посмотрел на себя, а затем на меня, приподнимая бровь.

— Это было непередаваемо сексуально. Неудивительно, что Лука с ума сходит по тебе.

— Есть такое, — сказала я, смущенно улыбаясь.

— Что сексуально? — резко спросил Лука, выходя к нам на крышу с тарелкой, наполненной хлебом, оливками и сыром.

Он сунул ее Маттео, который подмигнул мне:

— Режим муж-собственник активирован.

Лука обнял меня за талию.

— Маттео, думаю, ты достаточно успел побесить меня для одного вечера. Побереги заряды на будущее.

— Мои заряды неисчерпаемы, Лука, — отозвался с ухмылкой Маттео, поигрывая бровями.

Я прижалась к Луке, чувствуя, как горят щеки от смущения и выпитого шампанского. Лука тяжело вздохнул, но когда он посмотрел на меня, его взгляд был счастливым.

— А теперь мне пора, — заявил Маттео, посмотрев на нас.

Сомнение отразилось во взгляде Луки. Они всегда проводили вместе праздник святого Сильвестера, и я поняла, что стала причиной изменений в их отношениях.

— Нет, останься, — протянула я руку и, не успев поймать его за руку, схватила Маттео за рубашку. Я тут же отпустила его.

Брови Маттео приподнялись.

— Лука, не мог бы ты сказать своей жене не срывать с меня одежду. Это посылает противоречивые сигналы.

Я расхохоталась, и Лука прижался губами к моему виску, затем махнул брату:

— Как хочешь.

Я улыбнулась.

— Как вы провели день святого Сильвестера в прошлом году?

Маттео почесал затылок, глядя на Луку, который послал ему предупреждающий взгляд. Я сделала еще один глоток шампанского.

— Полагаю, там были женщины.

— Несколько, ага, — произнес Маттео, подмигнув.

— Одновременно?

— Маттео был слишком пьян, чтобы хоть что-то помнить, — просто ответил Лука, и я закатила глаза, но решила не развивать тему.

— Я никогда не видела ваши старые фото тех времен, когда вы были детьми.

Маттео ухмыльнулся.

— Так давай посмотрим.

Он направился внутрь и стал рыскать по шкафам. Лука вздохнул.

— Он заноза в заднице.

Я коснулась его руки, и его брови нахмурились, но я ничего не сказала. Может, Лука и думал, что не любил никого до меня, но на самом деле это не так — он любит своего брата.

— Пойдем, — позвала я. — Хочу увидеть тебя маленьким.

— Я никогда не был маленьким, — возразил Лука, ведя меня в гостиную.

Маттео взял старый фотоальбом, и я присела рядом с ним на диван. Лука устроился рядом со мной и поморщился, увидев первое же фото. На нем были он и Маттео, примерно трех и пяти лет, одетые в костюмы. Лука был уже высоким, но все еще худеньким, а на его лице уже отражалась такая жесткость, которой не должно быть у ребенка его возраста. Маттео держал брата за руку.

— Вы держитесь за руки, — произнесла я с улыбкой.

Лука застонал. Я перевернула страницу, и Лука с Маттео тут же напряглись. На фото были они в тех же костюмах, что и на предыдущем фото, рядом с женщиной с длинными темными волосами. Она смотрела в камеру с самым несчастным выражением лица, какое я когда-либо видела. Я почти чувствовала ее отчаяние. Мать Луки покончила с собой, когда ему было лишь девять, и видя ее выражение лица, я не особо удивилась. Я быстро переворачивала страницы, пока не нашла фото Луки в подростковом возрасте с самыми отвратительными усиками, какие мне довелось видеть.

— Я и забыл про твои порноусики, — произнес Маттео, посмеиваясь.

— Порноусики? — повторила я, приподнимая брови и глядя на Маттео, в то время как Лука сверлил брата взглядом.

— Потому что у многих порноактеров раньше были такие усы.

Я сделала еще один глоток шампанского, хотя уже была пьяненькой.

— Мне было четырнадцать, и я думал, что так буду выглядеть старше, — пробормотал Лука, переворачивая страницу. Здесь было фото, где он стоял на яхте в одним плавках. Усов больше не было, он был уже мускулистым, хотя на фото ему вряд ли было больше шестнадцати.

Я окинула его оценивающим взглядом, и Лука усмехнулся. Не могла дождаться, когда мы останемся наедине.