Последний Намсара. Боги света и тьмы

Кристен Сиккарелли, 2017

Седой Ольн был одинок. И потому сотворил себе двух спутников. Он создал первого из небесной синевы и чистого эфира и назвал его Намсара. Для второго спутника Седой Ольн взял кровь и лунный свет и назвал Искари. Если Намсара нес смех и любовь, Искари приносила лишь разрушение и смерть. Она умоляла Седого Ольна изменить ее. Но когда он отказал ей, Искари решила убить верховного бога. За попытку лишить его жизни, Ольн сослал Искари в пустыню, где она бродила неприкаянной, пока не погибла от невыносимого одиночества… Это были всего лишь легенды, которые Аша, дочь правителя Фиргаарда, слышала с детства, рисуя в воображении запретные образы прошлого. Так было до тех пор, пока судьба не вынудила Ашу примерить роль Искари на себя и стать самой жестокой и беспощадной охотницей на драконов на земле. Теперь Аше предстоит узнать, способна ли она открыть собственную душу любви и свету или, как истинная Искари, она обречена на вечное одиночество.

5

Дым окутывал Ашу, цеплялся за волосы, пощипывал глаза. Дыхание мерно вырывалось из ее груди: вдох, выдох, вдох, выдох — будто приливы и отливы у причалов в Дормооре, и вместе с воздухом на язык попадал горьковатый привкус пепла.

Тьма окружила ее. Она протянула руку и уперлась ладонью в прохладную стену, испещренную мелкими трещинами: камень, под ногами тоже камень.

«Я умерла», — подумала она.

Но если это так, что ее убило — драконий огонь или древние напевы?

Аша всегда была уверена, что древние напевы не могут ей навредить.

С самых первых дней, когда она начала выманивать ими драконов, она зорко следила, не появятся ли признаки отравления: быстрое исхудание, изможденный вид, дрожь в руках… Но ни один из этих симптомов не проявился у Аши ни сначала, ни потом. Если напевы и действовали на нее, то это происходило как-то иначе, не так, как с ее матерью или сказителями.

Может, оттого, что она Искари? А у них с древними напевами одна сущность, единая природа, злоба и пороки внутри них вытесняют друг друга.

А возможно, она просто ничего не замечала и все это время они медленно убивали ее.

Если я мертва, то никогда уже не принесу отцу голову Кодзу.

Если я мертва, то мне больше не нужно становиться женой Джарека.

Эти мысли вызывали смешанные чувства: и разочарование, и облегчение одновременно.

Аша двинулась вглубь пещеры, вслед за пеплом и дымом. С каждым шагом пространство вокруг начинало казаться ей все более знакомым. Не то чтобы она бывала здесь раньше. Скорее, она всю жизнь мечтала здесь оказаться.

Долгие годы Аша держала древние напевы в заточении, загнав их в самые глубокие подвалы памяти, но сейчас это место освободило их. Они вырвались на поверхность, живые, гудящие, шепчущие о Первом Драконе, священных Намсарах и самом Седом Ольне. Как бы Аша ни стискивала до боли зубы, пытаясь утихомирить их и загнать обратно, она не могла справиться с этим потоком.

Дорога привела ее к сидящему перед потрескивающим костром человеку. Он поднялся ей навстречу, огонь осветил его лицо, сверкнувшие черным ониксом глаза, голый череп и седую бороду, спускающуюся ниже подбородка. Белое одеяние окутывало его худощавую фигуру, капюшон был откинут.

При виде человека Аша замерла.

Она знала, кто он такой. Его портрет украшал стену в комнате, куда ей не стоило приходить. В детстве она слышала, как мать произносила его имя, всегда в темноте.

— Элорма, — выдавила она из себя.

Первый Намсара — вот кто это был: человек, принесший из пустыни священный огонь, основатель Фиргаарда, посланник Седого Ольна, бога, что предал их.

— Я ждал тебя, — его бархатистый голос отразился эхом от стен пещеры. — Подойди ближе.

Аша не посмела.

Языки костра плясали между ними. Она подняла руку, закрывая лицо от жара. Элорма улыбнулся, и ей вдруг стало не по себе. Так мог улыбаться только невольник, замышляющий бунт.

— Как хочешь, — произнес он и погрузил руки в белое пламя.

Аша вздрогнула и уставилась на его ладони, ожидая, что сейчас огонь спалит кожу до костей. Но ничего подобного не случилось. Элорма вынул из костра два сверкающих черных клинка, изогнутых полумесяцем. По краям лезвий метнулось и потухло белое пламя.

— Священный дар Седого Ольна, — произнес он и протянул мечи Аше. — Серпы-убийцы. Возьми их.

Аша знала: ему не стоит доверять и лучше не принимать никаких даров от Седого Ольна. Она спрятала руки за спиной.

— У меня есть оружие. Даже больше, чем нужно.

— Конечно, — кивнул он. — Но эти клинки были выкованы специально для тебя, Аша. Что еще может так удобно лежать в твоей ладони и еще будет служить тебе верой и правдой? Серпы поразят твоих врагов быстрее любого топора.

Откуда он узнал о топоре? Хотя если Элорма знает ее имя, почему бы ему не знать и про ее любимый вид оружия?

— Как только ты возьмешь их в руки, тебе не захочется владеть ничем иным.

Аша подумала, какое это было бы наслаждение — убить дракона подобным клинком: быстрым, острым, смертельным. Она тряхнула головой. Достаточно того, что она произнесла вслух древний напев. А если она еще свяжется с Седым Ольном — это будет опасно вдвойне.

Она представила ужас на лице отца, как только тот об этом узнает, и отступила на шаг.

— Разве твое имя не Искари? — спросил Элорма. — Я считаю, тебе не очень-то подходит этот титул. Искари была бесстрашна и свирепа. А ты трясешься от страха.

Она бросила на него гневный взгляд. В свете костра он выглядел как бог: словно излучал изнутри таинственный свет, а в проницательных глазах будто сияла вечность.

Аша перевела взгляд на серпы. Убить Кодзу таким оружием — это ли не награда? Ведь это идеальный вариант — взять дар Седого Ольна и использовать против него. Точно так же, как он использовал Ашу против ее собственного народа и ее отца.

«Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы дать отпор злобе и темному беззаконию», — все эти годы внушал ей отец.

Все это верно. Но сейчас она не даст себя одурачить, не позволит себя использовать. Отцу ничего не нужно знать, пока все не завершится и она не принесет окровавленную голову Кодзу к его ногам. Тогда он поймет и похвалит ее за мудрость.

Аша потянулась за серпами, и Элорма слегка улыбнулся. Как только их изящные, инкрустированные камнями рукоятки скользнули в ее ладони, в венах заиграла кровь. Между сжатыми пальцами вспыхнуло белое пламя, и невидимая нить связала рукоятки с Ашей. Элорма не обманул: эти клинки подошли ей как ключ к дверному замку. Идеально сбалансированные, воздушно-легкие, они словно растаяли в ее руках.

— Но у этого дара, конечно же, есть условие.

Аша взглянула на его белозубую ухмылку.

— Серпы-убийцы можно использовать только для исправления ошибок.

— Что?

Он продолжал улыбаться.

— Мы скоро увидимся с тобой еще раз, Аша, — произнес он и растворился в темноте.

Аша позвала его, но вокруг воцарилась тишина. Огонь в костре погас. Стены пещеры завертелись, навалились на нее, готовясь поглотить, и вдруг исчезли.

Аша осталась стоять в темноте, вцепившись в священные серпы; древние напевы гудели в ее голове, а сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

«Что я наделала?»

Два клинка-убийцы выпали у нее из рук.