Корона Судьбы

Кристи Бёрн, 2020

Адалин, принцесса фейри из волшебной прачечной, принесла дурную весть. Король гоблинов Горгомот вырвался на свободу! Он хочет во что бы то ни стало заполучить мощный артефакт, Корону Судьбы, и захватить все Девять Царств. Уэнсдей с другом Альфи готовы помочь Адалин, а заодно и спасти дедушку Уэнсдей, которого Горгомот превратил в лягушку! Друзьям придётся использовать всё: магию, знания по химии и информатике и смекалку, чтобы вырваться из магических ловушек, расставленных Горгомотом!

Глава 7

Итак, ещё мгновение назад Адалин, Альфи и я сидели, дрожа, в дедушкином подвале, ожидая, что наш заклятый враг Горгомот вот-вот превратит нас в лягушек. А в следующее мы парим на обломке камня, окружённые беспросветной тьмой. Над нами нет ничего, только чернильно-чёрная тьма. И под нами тоже ничего, только ещё более чернильно-чёрная тьма. А слева, справа, слева вверху, справа посередине и внизу, позади нас, перед нами и везде? Лишь сплошная тьма. Как будто кто-то накинул одеяло на всё, кроме камня, на котором мы стоим.

Камень размером примерно с мамину машину. Он весь выщербленный и острый, как будто в него врезались миллион астероидов. Когда же Альфи наклоняется через край и смотрит в бесконечность внизу, камень резко даёт крен, совсем как лодка на воде. Альфи всё ещё держит Меч Расплаты, и его вес едва не опрокидывает камень. Вместе со всеми нами.

— Не было печали, — шепчет Альфи, осторожно опускаясь на колени, чтобы привязать меч к своему рюкзаку.

Я набрасываюсь на Брюса, которого всё ещё сжимаю в руках.

— Что ты наделал? Что это было за стихотворение?

Брюс щёлкает челюстью, и его оранжевые глаза впиваются в тёмное и пустое ничто.

— Отчаянные времена требуют отчаянных мер, Ученица. Ты должна быть благодарна, что хотя бы не превратилась в лягушку.

Адалин смотрит вниз со своей стороны камня. И тот качается, как в тот раз, когда я пробовала кататься на скейтборде. Только сейчас обходится без воплей и визга.

— Хорошо. Я благодарна, — говорит она. — Благодаря тебе мы все умрём в космическом вакууме, но, по крайней мере, я не проведу остаток своей жизни в роли Рабыни Видений Горгомота.

— Космический вакуум? — Альфи всматривается в пустоту. — Круть!

Огоньки в глазницах Брюса вспыхивают ярче. Он смотрит на Адалин.

— Ты серьёзно? — спрашивает он. — Ты действительно признаёшь моё превосходство в качестве кладезя всех знаний и источника мудрости?

— Я не это имела в виду, — Адалин взмахивает руками, отчего наш камень раскачивается, как ковёр-самолёт во время метели. — Против Горгомота у нас был шанс. Но сейчас? — Она плюхается на поверхность камня, и тот подпрыгивает, как бесноватая пробка. — По крайней мере, мне больше не нужно беспокоиться о том, что я — Летняя принцесса.

— Ну, я не знаю, — задумчиво произносит Альфи. — Быть Летней принцессой — это прикольно. Разве ей не положено обладать какой-нибудь сверхмощной магической силой?

— Совершенно верно, — вклинивается в разговор Брюс. — Зимняя и летняя магия — это самые мощные силы в Царстве Фейри. Летняя принцесса обладает властью над зелёными и растущими объектами. Она способна оживить бесплодную землю, вызвать свет и огонь, одним прикосновением руки изгнать тьму…

— Послушай меня, ты, одушевлённая черепушка! — обрывает его Адалин. — Если бы я могла всё это делать, как думаешь, я бы позволила заросшему мусорному баку метнуть меня через всю комнату? — Она качает головой и смотрит вниз. — Всё, на что я способна, это выращивать маргаритки.

Адалин кладёт руку на камень, и из него тут же вырастает одинокая маргаритка.

Альфи смотрит на цветок.

— Но мы всё ещё вместе, верно? А значит, всякое может случиться.

— Вы действительно в это верите? — спрашивает Адалин. Она срывает маргаритку и бросает её через край. Та не падает, как я ожидала, а просто улетает прочь, как потерянная вещь. — Посмотрите по сторонам. Мы — трое детей в бесконечной Вселенной. Одни, без лучика надежды.

Я ничего не говорю. Я всё ещё думаю о словах Альфи, о том, что мы все вместе. Потому что это ведь не совсем так. Остаётся только надеяться, что дедушка любит мух.

— Тройка и бесконечность ближе, чем вы думаете, — говорит Альфи. — Это магия экспоненциального роста. Посмотрите на три в третьей степени — это 27. А потом 27 в третьей степени? Это 19 683. А 19 683 в третьей степени — это… — Он умолкает, считая. — Э-э-э… это что-то вроде 7 625 597 484 98. Возведите это в третью степень и… бугагашенька! Вы в мгновение ока приближаетесь к бесконечности!

Но Адалин нисколько не убеждена.

— Альфи, — говорит она. — Никто не сбежит от Создателя Хаоса. Даже с помощью математики.

Альфи явно сомневается, что существует нечто, способное противостоять силе математики.

— А кто или что такое Создатель Хаоса? — спрашивает он.

— Это я, — произносит голос, и перед нами появляется офисный стол, парящий в пустоте.

На первый взгляд в нём нет ничего особенного. Это совершенно обычный деревянный стол, парящий в безвоздушном пространстве. На нём высятся аккуратно сложенные стопки бумаг, на которые, похоже, совершенно не влияет тот факт, что они дрейфуют в бесконечной пустоте.

Однако за столом, в парящем офисном кресле, сидит маленький человечек.

— Извините, что опоздал, — говорит он, снимая очки в проволочной оправе, чтобы посмотреть на нас. — Ваше прибытие породило гораздо больше бумаг, чем я ожидал. — Он протирает очки лоскутком серой ткани. — В досье сказано, что прибудут три целых пять десятых доноров, но я вижу только троих.

Доноры?

Брюс прочищает несуществующее горло.

— Одна фейри, два человека и я.

Мужчина снова надевает очки и смотрит в свои записи. Он одет, как папа в рабочий день. Тщательно отглаженный костюм. Волосы короткие, аккуратно подстриженные на затылке и на висках. Но на этом сходство заканчивается. Начнём с того, его рубашка без единой складочки. Очевидно, он гладил её не впопыхах, одновременно запихивая в себя завтрак. А ещё на нём стильный галстук в маленькие стрелки, указывающие в разные стороны.

— Кто этот человек? — шепчу я Брюсу.

У Горгомота есть Корона Судьбы и Рубиновое кольцо, и ужин всего через четыре с половиной коротких часа. Мы парим на камне посреди бесконечной Вселенной. У нас нет времени на стильные галстуки.

— Не шепчитесь! — неожиданно одёргивает нас мужчина, отрываясь от своих записей. — Разве вы не видите, что я пытаюсь думать?

— Мы действительно в космосе, мистер Хаос? — спрашивает Альфи.

Мужчина снимает очки и смотрит на Альфи.

— Афраз Низами, я не ошибся?

Альфи сияет.

— Можно просто Альфи.

Создатель Хаоса постукивает пальцем по лежащим перед ним документам.

— В твоём досье сказано, что ты умён, Афраз, — говорит он. — По крайней мере, по человеческим меркам. Так что, пожалуйста, воздержись от глупых вопросов.

Глядя на Альфи, можно подумать, будто ему только что сказали, что нет смысла изучать теорию графов — раздел дискретной математики. Создатель Хаоса возвращается к чтению.

Мама говорит, что смешных вопросов не бывает, и я считаю, что это особенно верно, когда вы балансируете на скале в море бесконечной тьмы.

— То есть вы подтверждаете, что мы на самом деле в космосе?

Создатель Хаоса закатывает глаза.

— А ты, должно быть, Уэнсдей Элизабет Уикс. В твоём досье написано…

Увы, я имела несчастье присутствовать не на одном разговоре родителей с учителями, и потому знаю: иногда лучше быть в неведении о том, что написано в вашем досье.

— Разве нельзя просто нам помочь? Нам нужно вернуться в Царство Людей. Есть жутко злой король гоблинов, Горгомот Нечистый, который…

— Великолепно! — Создатель Хаоса хлопает в ладоши. — Просто великолепно!

— Но я даже не сказала вам…

— Ты сказала достаточно. — Он глубоко, самодовольно вздыхает. — Хаос распространяется. Нет ничего лучше, чем удовольствие от хорошо выполненной работы.

— То есть вам всё равно? — требовательно спрашивает Адалин. — Но ведь Горгомот…

— Конечно, мне не всё равно — обиженно отвечает человечек. — Вы хоть отдаёте себе отчёт, сколько работы требуют мои алгоритмы? Или вы думаете, что расширение Вселенной ускоряется само по себе?

— Подождите, — говорит Альфи, — так это вы отвечаете за расширение Вселенной?

Маленький человечек сияет.

— И ещё за эволюцию хаоса.

— Вы имеете в виду, что если бабочка машет крыльями на одной стороне планеты, она может вызвать шторм на другой? — уточняет Альфи.

Создатель Хаоса хмурится.

— Так называемый эффект бабочки больше связан с нелинейным воздействием, казалось бы, несущественных событий на сложные системы. Но моя работа — это нечто большее. Тёмная энергия, тёмная материя, бесконечный голод энтропии…

— Тёмная энергия? — Глаза Альфи загораются. — Неужели это правда?

— Эй! — перебиваю его я. Потому что, если позволить Альфи начать разгадывать тайну неизвестной энергии, ответственной за ускорение расширения Вселенной, мы проторчим здесь весь день. — Мне ужасно не хочется мешать научной вечеринке, но у нас есть корона, которую нужно найти; лягушка, которую нужно спасти; и ужин, на который нужно попасть вовремя. Так что если бы вы могли просто отправить нас обратно в Царство Людей…

Конец ознакомительного фрагмента.