Настоящее сокровище Вандербильтов

Кристи Вудсон Харви, 2022

Четыре женщины. Одна семейная реликвия. Тайная связь времен и поколений, которая изменит их жизни. Джулия, поощряемая бабушкой, совершает побег с собственной свадьбы, узнав, что ее будущий муж изменял ей. Бросив все, Джулия отправляется на Виргинские острова, чтобы выяснить, чего она хочет от жизни. Там, одна проводя свой несостоявшийся медовый месяц, она переписывается с бабушкой, открывая для себя заново историю семьи. В далеком 1914 году светская львица Эдит Вандербильт, отчаянно пытается сохранить свой знаменитый дом, поместье Билтмор, после смерти любимого мужа. Она полна решимости сохранить наследие Вандербильтов. Однако у ее дочери, Корнелии, другие мечты – мир вокруг стремительно меняется и манит ее далеко за позолоченные ворота Билтмора. Этих четырех необыкновенных женщин связала драгоценная семейная фата, которая обещала счастье ее обладательнице на всю жизнь. Но так ли важна семейная реликвия, если каждый сам является творцом своего счастья?

Джулия. Сказка с изъяном

Я хотела расспросить бабушку о прекрасной Корнелии Вандербильт, чье фото мы только что видели, но не успела: мама принялась выпроваживать всех из зимнего сада, требуя, чтобы мы шли к столу. Во время свадебного уик-энда самое главное — твердо придерживаться намеченного распорядка, неустанно напоминала мне тетя Элис. А я-то думала, что самое главное — это мое бракосочетание с любимым человеком. Видимо, ошибалась.

Только я собралась выразить протест, указав, что еще не приехала мама Хейза, как та появилась — на высоченных шпильках, в синем облегающем платье, идеально сидевшем на ее фигуре. Мне с ней не часто случалось встречаться, поэтому каждый раз, когда я ее видела, меня поражала красота этой удивительной женщины с рыжевато-каштановыми волосами, каскадом падавшими ей на плечи. Мои мама и тетя тоже имели привлекательную наружность, но Тереза была просто бомба. Бомба, да еще и управляющий высшего ранга.

Она подошла и чмокнула меня в щеку, распространяя вокруг себя свой фирменный аромат, созданный одним из знаменитых парфюмерных домов Франции, где она жила. Тереза была женской копией Хейза. Он унаследовал ее голубые глаза, вплоть до искорок, а также ее послушные мягкие волосы, непринужденный смех и широкую улыбку. В минуты, подобные этой, я порой забывала, пусть даже на мгновение, что отношения между ними напряженные. Забывала, что в тот день, когда я познакомилась с Хейзом — вечером, после футбольного матча между командами наших школ, — его мать бросила свою семью. Во всяком случае, муж и сын отказались поехать вместе с ней.

— Я ужасно рада, что этот день наконец-то наступил, — произнесла Тереза ровным, но довольным тоном. Она выработала в себе навык всем своим видом излучать авторитетное спокойствие, и мне всегда казалось, что я в сравнении с ней просто какой-то сгусток неконтролируемой энергии. — И выглядишь ты весьма эффектно! Я безумно счастлива, что вы с Хейзом наконец-то решили официально оформить свои отношения.

— Дамы, прошу всех занять свои места за столом, — призывала тетя Элис. Судя по ее голосу, она нервничала. Мы уже четыре минуты как должны были сидеть за столом. Позже, я знала, она скажет: «Эта Тереза думает, что, раз ноги у нее растут от ушей, она выше всякого распорядка. Ничего подобного. Распорядок один для всех».

Когда все расселись и официанты принялись разносить салаты, я заметила, что бокалы уже наполнены розовым вином. Пока я переговаривалась с гостями, вокруг меня, вне сомнения, разворачивалась бессловесная битва. Бабушка сердитым взглядом укоряла Элис за то, что вино разлили по бокалам до того, как мы сели за стол. Та, тоже сердитым взглядом, огрызалась: да, она понимает, что это нарушение этикета, но не было другого способа наверстать потерянные драгоценные минуты в ее четко расписанном распорядке, к тому же уже почти полдень. Я словно наяву слышала, как она говорит: «Господи, к двум часам я должна всех выпроводить отсюда, иначе, видит Бог, мы просто не успеем сделать прически и макияж к репетиции, намеченной на пять».

Я улыбнулась, думая об этом. Потом краем глаза заметила в стороне какое-то движение и невольно вскочила со стула. Прости, тетя Элис. По газону шел, в зеленой охотничьей куртке, с ружейным футляром на плече, самый красивый мужчина на свете. Оттого что он все утро ходил в шляпе, волосы его были взлохмачены, наделяя его еще большим обаянием. Он улыбался мне во весь рот, заставляя мое сердце колотится быстрее, даже теперь, после всех наших многочисленных размолвок и примирений. Я была уверена, что все остальные женщины едва не попадали в обморок, когда он заявил:

— Да, знаю, меня здесь быть не должно, но я просто не мог не увидеть мою девочку.

Хейз чмокнул меня в щеку. Все улыбались ему, вытаращив глаза от изумления. Все, кроме тети Элис. Та сверлила его гневным взглядом.

Я собралась было предложить ему пообедать вместе с нами, но тут за столом разразилась какофония телефонных сигналов: дзиньканье, пиканье, жужжание, треньканье. При обычных обстоятельствах я даже не взглянула бы на свой телефон во время обеда, но, увидев встревоженные лица окружающих, инстинктивно схватила свой мобильник. Должно быть, какое-то грозное оповещение. Похитили ребенка. Или погода портится. Мамин кошмар — снегопад!

Хейз тоже достал свой телефон, открыл сообщение, и в его лице отразился ужас. Я разблокировала экран. Это было не предупреждение о перемене погоды. Это была рассылка, с неизвестного номера, всем, кто сидел за столом, а также мужчине, с которым на следующий день я собиралась идти к алтарю. Я запустила полученное видео и за несколько секунд, пока Хейз не выхватил из моей руки телефон, увидела достаточно.

На ум сразу пришли слова бабушки, сказанные некоторое время назад: «Именно сюрпризы направляют нас на жизненном пути».

Охваченная паникой, я посмотрела на Терезу. Вспомнила вечер знакомства с Хейзом, наш первый с ним разговор: в его глазах стояли слезы, и не только из-за разгромного поражения в футбольном матче. В тот вечер, едва я осознала, что его мать бросила единственного сына ради перспективной должности в другой стране, у меня возникло непреодолимое желание взять Хейза под свою опеку. И я всегда старалась быть с ним рядом — несмотря ни на что. Но он, выходит, не испытывал ко мне столь же глубокой привязанности.

Сгорая от позорного унижения, я подняла глаза на Хейза. В голове ощущалась подозрительная легкость; казалось, я вот-вот лишусь чувств. На присланном видео мой жених на какой-то дискотеке страстно обнимался с другой девушкой.

Взгляды всех, кто сидел за столом, были обращены на меня. Первой опомнилась Сара. Она вскочила со своего места, положила руку мне на спину. И я наконец-то пришла в себя. Прикосновение ее руки вернуло меня в реальность. И я со всех ног помчалась прочь, так что она едва за мной поспевала.

— Джулия! Это не то, что ты думаешь! — кричал Хейз, бросаясь за нами следом.

Игнорируя его, я неслась через парк к стоянке. То, что еще недавно воспринималось как волшебный луг тюльпанов, внезапно превратилось в засасывающее болото обреченности.

Наконец я выбежала на асфальт и остановилась, осознав, что понятия не имею, куда податься. За руль садиться мне было нельзя: я выпила слишком много шампанского. Меня нагнал Хейз.

— Не представляю, откуда взялось это видео, — произнес он, тяжело отдуваясь. Я смотрела на него как на чужого. — Это было бог знает когда. Я даже имени ее не помню.

— Бог знает когда? — фыркнула я. — Хейз, мы с тобой встречаемся десять лет! А на этом видео на шестнадцатилетнего подростка ты не тянешь.

— Джули, ты должна мне верить. — Он шагнул ко мне, попытался взять меня за руку. Я ее отдернула. — Я не лгу. Это было очень давно. И всего один раз.

Мое лицо пылало, но не от быстрого бега, а от стыда. Меня не просто унизили. Меня унизили перед женщинами, которые мне дороги. Я хотела убедить их, что у меня будет идеальный брак, счастливая жизнь. Если они в это не могут поверить, на что должна рассчитывать я сама?

— Ты ее недостоин и никогда не был достоин, — прошипела Сара. Только тогда я заметила, что она все еще стоит рядом.

— Сара, будь добра, не могла бы ты оставить нас? — попросил Хейз. — Это наше личное дело.

— Оставить вас? — саркастически переспросила она. — Мм, нет. Оставить вас я не могу. И ты ошибаешься, козел. Это уже не ваше личное дело. Видео выложено в сеть. К ночи его будут обсуждать все кому не лень, даже те, кого мы в глаза не видели. — Я понимала, что Сара права. Такие видео распространяются, как пожар. Сознавать это было больно и горько, ведь я надеялась, что завтрашний день положит начало нашей совместной жизни, пока смерть не разлучит нас.

Хейз снова повернулся ко мне, посмотрел в глаза.

— Джули, ты — любовь всей моей жизни. Я не могу жить без тебя. Клянусь, это видео было сделано много лет назад, и я даже затрудняюсь сказать, откуда оно. Я никогда не стал бы обманывать тебя. Мы с тобой поженимся. Я буду пылинки с тебя сдувать.

Я больше не плакала. Плакал он.

— Не представляю, кому пришло в голову разослать это видео, но этот человек ничего не знает о нас. Джули, прошу тебя, не позволяй какой-то глупости разрушить нашу свадьбу. Ты заслуживаешь счастья. Мы так долго мечтали об этом дне. — Я смотрела ему в глаза и удивлялась, что для меня они такие же, как всегда. Именно это и было основой нашего союза. Окружающие видели в Хейзе невозмутимого собранного красавца. Но только мне он открывал душу, только передо мной обнажал свои шрамы.

— Мы подумаем над тем, что ты сказал, — ответила вместо меня Сара. К нам подходили остальные мои подруги. В этот момент я никого не хотела видеть. Но все же Хейз заслуживал хорошей взбучки.

— Вы не вправе отнимать ее у меня, — вскричал Хейз. — Она — любовь всей моей жизни.

— Возможно, видео было сделано во время очередного вашего расставания, — предположила Эшли, одна из моих университетских подруг и неисправимая оптимистка.

— Что?! — возмутилась Ли, извечная реалистка. — Ты хочешь убедить всех в том, будто мы не знаем, что Хейз обманщик?

— Я не обманщик! — попытался возразить он. Я слышала голос Хейза, но самого его уже не видела: подруги оттеснили его от меня, заслонив собой.

— Джули, меня это беспокоит, — заявила Кэтрин. Можно подумать, что мне от этого стало легче. Хейз наконец-то прорвался через заслон, взял меня за руки, глядя мне в глаза, и затем показал свой телефон.

— Видишь, какое низкое качество съемки? Такое плохое видео можно снять только устаревшим телефоном, а ими уже никто не пользуется. Ясно же, что это давнишнее видео.

Даты на видео не было, место съемки я тоже не узнавала. Это мог быть любой бар в любом городе.

— Детка, это случилось в тот период, когда мы с тобой не встречались. — Мы с ним действительно неоднократно прерывали отношения. Последний раз — буквально несколько месяцев назад: до меня дошли слухи о том, что Хейз завел роман с какой-то девицей из его компании, и я отменила помолвку. И он заставил эту женщину позвонить мне и опровергнуть порочащие его слухи, чем поставил в неловкое положение нас обеих. Я не сразу его простила, но потом… у меня случилась большая неприятность, а Хейз всегда был для меня спасительной гаванью. И мы снова сошлись. Казалось, сам бог велел нам быть вместе.

— Я даже не помню, когда точно это было. В те ужасные периоды размолвок я не жил, а существовал. Все они слились в одно неясное пятно. Но теперь это неважно. Я люблю тебя. У нас с тобой свадьба.

В печали он был так прекрасен. Но нет. Нет. Это мы уже проходили. Не хочу, чтобы он снова разбил мне сердце.

— Мы собирались пожениться, — выдавила я из себя, затем сняла с пальца кольцо, что Хейз подарил мне на обручение, и швырнула ему. Он сумел поймать кольцо. Мне стало грустно. Когда Хейз надел мне на палец то кольцо, я думала, что наконец-то судьба моя свершилась.

Все еще держа кольцо в руке, Хейз нерешительно шагнул ко мне.

— Джули, клянусь, я не изменял тебе, когда мы были вместе. К тому же, это ерунда. Дурацкая интрижка. Я и сам жутко из-за этого переживал, когда отношения между нами снова наладились. А тебе не говорил именно потому, что эта глупость не имеет ровно никакого значения.

— Для меня это не ерунда, — хмуро произнесла я.

— Неужели ты сама ни разу в жизни не ошибалась? — Он помолчал, улыбаясь мне. — Впрочем, что я говорю. Нет, конечно. Ведь ты, Джулия Бакстер — само совершенство.

Хейз привлек меня к себе, и я не сопротивлялась, потому что, да, однажды я тоже оступилась: на одной вечеринке в колледже обнималась с парнем после того, как мы с Хейзом сильно повздорили. Я тогда считала, что между нами все кончено. И все равно… Я тоже один раз согрешила. И для меня та глупость не имела значения. Так что, пожалуй, мы квиты.

Другой внутренний голос указывал мне, что это уже заведенный порядок. Но я его проигнорировала. Как игнорировала многие годы. Игнорировала потому, что у меня никогда не было доказательств. Игнорировала потому, что любила Хейза, его красивое лицо, накрахмаленные рубашки. Мне нравилось, как потрясающе мы вместе смотрелись на фотографиях. Нравилось, что он всегда говорил правильные вещи. Я игнорировала тот свой внутренний голос, потому как еще в шестнадцать лет дала себе слово, что буду заботиться об этом израненном грустном юноше, помогу ему снова стать самим собой, и даже спустя десять лет я не могла нарушить тот свой обет. В январе я проигнорировала свой внутренний голос, потому что впервые возникла необходимость в том, чтобы он помог мне залечить раны. Мне требовалась помощь, и я сочла, что удобнее всего обратиться к Хейзу. Мы много раз пытались разбежаться, но всегда находили дорогу назад друг к другу. Разве это не любовь?

Ну и к тому же сегодня был канун нашей свадьбы. Место ее проведения было оплачено, еда и напитки приготовлены, музыканты практически добрались до отеля. Не было никакой возможности уведомить двести человек гостей о том, что бракосочетание отменяется.

Посему, когда Хейз снова надел мне на палец кольцо, я не встала в позу.

— Дамы, — обратился он к армии моих подруг, — это видео устаревшее, чистой воды провокация. Я сожалею, что оно испортило вам день. Но, пожалуйста, усвойте: Джулии я буду очень хорошим мужем — самым лучшим, самым надежным. — Девушки заулыбались. В лицах их сквозила настороженность, но все же они улыбались.

Хейз поцеловал меня, и я, вдыхая его запах, позволила ему обнять себя.

— Джули, ну что за глупости, — сказал он. — Как ты вообще могла подумать, что я посмею тебя обидеть? Ты ведь знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было.

Я действительно знала его лучше, чем кто-либо другой. И, чувствуя, как тревожно сжимается мое сердце, я осознала, что как раз в этом и крылась проблема.

Хейз был раненой птичкой, моей раненой птичкой, а значит, я была обязана его оберегать, спасать и лечить. В этот момент я поняла, что многие сказки с изъяном начинаются именно так.