Власть женщины

Кристи Голд, 2013

Они любят друг друга, но традиции мешают им соединиться. Поймет ли Рафик Мехди, что для счастья ему нужна только эта женщина и что традиции можно изменить?

Глава 2

Больше никаких поцелуев… Рафик сидел один в своем офисе и думал о поцелуе. О том, чтобы снова заняться с Мейзой любовью…. Конечно, он не должен думать об этом, но желание было сильнее его.

— О чем ты так задумался, братец?

Рафик поднял взгляд от стола и обнаружил перед собой младшего брата. На нем был его стандартный бежевый костюм. На лице расцветала насмешливая улыбка.

— Так, задумался о своих обязанностях.

— Настолько, что не можешь поговорить со мной, с твоим самым преданным союзником?

Адан редко поддерживал кого-нибудь, разве только себя.

— Если тебе нечего сказать мне, можешь вернуться позже.

— Мне действительно есть что сказать, — заявил Адан, садясь в кресло напротив.

Досадуя, что его прервали, Рафик отбросил ручку в сторону и откинулся на спинку кресла.

— Ты нашел какое-то воздушное судно и хочешь, чтобы мы добавили его к своему флоту?

— Нет, я пришел доставить сообщение.

— От кого?

— От Мейзы Барад. — Усмешка Адана стала шире. — Она хочет, чтобы ты пришел до шести часов и уменьшил количество охранников, настолько это возможно.

Рафик мог только предполагать, о чем думает его младший брат.

— Спасибо. Теперь можешь меня оставить.

— Не раньше, чем ты объяснишь, для чего посещаешь Мейзу и почему она просит тебя не приводить слишком много охранников. Либо она считает этот визит не опасным для тебя, либо… Мейза желает, чтобы твое внимание было сосредоточено только на ней.

— То, что связывает меня с Мейзой, тебя не касается!

— Возможно, но мне любопытно.

Рафик удержался от того, чтобы не сказать брату, что он может делать со своим любопытством и своим британским акцентом.

— Если уж тебе так надо знать, Мейза согласилась дать мне приют в своем доме.

Адан потер подбородок:

— Понятно. Этот приют означает ее постель? Рафик не был удивлен этим предположением, но он почувствовал раздражение:

— Будь спокоен, я не собираюсь забираться к ней в постель.

Адан цинично рассмеялся:

— Вот где мы с тобой отличаемся! Я бы ни за что не отказался от преимуществ, которые несут близкие отношения с красивой женщиной. Тебе надо изменить порядок мыслей.

Рафик почувствовал необходимость объяснить свою сдержанность, не важно, заслуживал ли Адан объяснения или нет:

— Во-первых, я недавно стал вдовцом.

— Ты был женат на женщине, которую не любил.

— На женщине, которую я знал очень недолго до того, как она стала моей женой. Не важно, что ты там считаешь, но Рима была мне дорога.

— Но не так сильно, как Мейза?

Его терпение кончалось. К тому же Адан говорил правду…

— Мейза всего лишь друг, которая согласилась мне помочь. Мои намерения честны. — Хотя его мысли и действия в предыдущий вечер были вовсе не честными…

— Такими ли уж честными? Ты же будешь жить у женщины, своего друга, которая когда-то считала, будто любит тебя?

Рафик не мог с этим поспорить.

— То, что Мейза и я разделили в прошлом, имеет больше отношение к дружбе, чем к любви.

— Юношеская похоть, ты имеешь в виду? И эта похоть может вполне проявиться и во взрослом возрасте.

Рафик провел значительную часть ночи, думая именно об этом.

— Я стал старше и мудрее. И научился держать себя в руках.

На губах Адана появилась скептическая улыбка:

— Ты принадлежишь к роду Мехди, Рафик, и самоконтроль может покинуть тебя в присутствии женщины, которую всегда желал. Ты ведь сделан не из стали.

Рафик положил руки на стол и свирепо уставился на брата:

— Не обвиняй меня в отсутствии самоконтроля! Я не сплю с женщинами из похоти или азарта, как это делаешь ты!

— Ну, не так уж много женщин у меня было, — пожал плечами Адан. — И хотя ты больше практиковал воздержанность, сомневаюсь, что ты совсем уж воздерживался в то время, когда согласился жениться на Риме и когда женился на ней.

— Если ты закончил копаться в моей личной жизни, можешь уйти немедленно! — вскипел Рафик.

— Вообще-то я не совсем закончил. Тебя волновало, что Рима не была девственницей, когда ты женился на ней?

От наглости Адана Рафик едва сдержался, чтобы не ударить его:

— С чего ты так решил?

— Ты отрицаешь это?

К сожалению, Рафик не мог это отрицать. Но он тут же задался вопросом, откуда Адан знал что-то настолько личное о Риме? Ему хотелось спросить, но он боялся узнать ответ.

— Это не обсуждается.

— Я лишь хотел сказать — Рима не была святой, — покачал головой Адан. — И ты тоже. Ты ведь обычный мужчина со всеми присущими нам потребностями.

Причины, кроящиеся за вопросами брата, наконец стали понятны Рафику.

— Если ты волнуешься, что я навлеку скандал на имя Мехди, переспав с Мейзой, уверяю тебя: этого не случится. А если надеешься, что я передам тебе корону, как это сделал Зейн, можешь оставить эти надежды.

Лицо Адана неожиданно посерьезнело.

— Я никогда не хотел быть королем, Рафик. Что же касается твоих отношений с Мейзой, я только за естественное развитие событий. Если вы с Мейзой не можете уступить искушению, тогда не уступайте. У вас есть мое благословение.

Адан не загадывал далеко. Но если бы Рафик сделал Мейзу своей любовницей, их роман вряд ли продлился долго, ведь Рафику надлежало выбрать подходящую королеву.

И тем не менее то, что он может быть с другой женщиной, кроме Мейзы, почему-то не укладывалось в его голове. К тому же причинить ей боль еще раз Рафик вряд ли бы не смог.

Возможно, по этой причине стоило отказаться от их плана. Наверное, для отдыха ему лучше найти другое место.

— Я подумаю над твоими словами, — сказал он. — А сейчас, если ты не возражаешь, у меня еще есть работа.

— Так много работы, что ты не можешь уделить свой бывшей гувернантке несколько минут?

Рафик перевел взгляд с Адана на Елену Баттелли. Она стояла в дверях, на руках у нее был темноволосый ребенок. Ее серебристые волосы контрастировали с топазовыми глазами, светящимися мудростью, к которой иногда примешивалось озорство. Эта женщина заменила братьям Мехди мать после ее смерти.

Будучи принципиальным человеком, Елена всегда открыто выражала свое мнение, и Рафик ничего другого от нее и не ожидал.

Он встал, обогнул стол и обнял ее:

— Я рад, что вы вернулись домой, Елена. Вы выглядите неплохо.

— А ты выглядишь усталым, дорогой, — участливо сказала Елена, передавая ребенка удивленному Адану. — Отнеси свою племянницу к отцу и позволь мне некоторое время побыть с твоим братом.

Поднявшись с кресла и неуклюже держа малютку на руках, Адан спросил:

— Что, если она начнет плакать? Елена нахмурилась:

— Она будет не единственной женщиной, которая льет из-за тебя слезы, но я советую тебе поспешить.

Адан торопливо покинул кабинет.

Рафик сел за стол, а Елена устроилась напротив него. Некоторое время она молча изучала его, потом заговорила:

— Я слышала, ты хочешь провести время с доктором Барад. Это правда?

Да, не стоило удивляться — у Елены будет собственное мнение по этому поводу. Но ее мнение значило для Рафика много.

— Это не то, что кажется, — поспешил сказать он.

— Надеюсь, — последовал ответ.

— Я начинаю сомневаться в мудрости своего плана.

— Из страха, что другие подумают по этому поводу? Нет. Потому что он боялся дрогнуть в присутствии Мейзы…

— Я не хочу добавлять стресс в ее жизнь. Елена взмахнула рукой:

— Мейза отлично может справиться со стрессом, Рафик, да и с тобой тоже.

— Что вы хотите этим сказать? — опешил Рафик.

— Я хочу сказать — она хорошо тебя знает. — Елена положила ладонь на его руку. — А если ты вдруг решишь сдаться, советую напомнить себе — у тебя есть честь. И всегда была.

Если бы он только мог верить сам себе!

— То есть вы считаете, я должен выполнить свой план?

— Да, я так считаю. — Она поднялась с грацией газели. — Не забывай, чему я научила тебя.

Кто находит друга, тот находит сокровище… Елена направилась к двери и по пути улыбнулась Рафику через плечо:

— Мейза твое сокровище, дорогой. Не забывай об этом.

Мейзе уже начало казаться, что Рафик передумал. Когда раздался звонок в дверь, она поспешила вниз, но затем замедлила шаги, чтобы не показаться слишком взволнованной. Как будто волнение можно скрыть!

Открыв дверь, Мейза обнаружила на пороге вовсе не Рафика. Там стоял бородатый мужчина. Ее брат.

— Что ты здесь делаешь, Шамиль?

— Я ожидал более теплого приема, принимая во внимание мое недавнее отсутствие, — сказал он, проходя мимо нее без приглашения.

— Прошу прощения, — сказала Мейза, закрывая за ним дверь. — Я просто удивлена увидеть тебя.

— Ты ожидала кого-то другого? Мейза решила переменить тему беседы:

— Ремонт курортного комплекса закончен?

— Нет, вот почему я здесь, — сказал Шамиль. — Я вернусь в Йемен сегодня вечером. Надеюсь, в мое отсутствие ты присмотришь за рабочими?

Просьба брата совсем не удивила Мейзу. Шамиль мало что делал без задней мысли, особенно когда приезжал навестить ее. Он громко возражал по поводу ее развода. Да и сейчас при каждом удобном случае напоминал сестре об этом, особенно если что-нибудь хотел от нее получить.

— У меня здесь медицинская практика, которая требует моего внимания, Шамиль. И ты еще хочешь, чтобы я работала куратором в твоем проекте?

— Очевидно, нужно напомнить тебе — ты несешь ответственность и за курорт.

Мейза не могла поверить в такую наглость:

— Наш отец передал ключи от курорта тебе, а не мне!

— А дом он передал тебе, — сказал Шамиль, махнув рукой. — А все потому, что он щедрый человек. Уверен, отец был бы рад, если бы знал, что ты тоже принимаешь участие в проекте. И был бы разочарован, если бы узнал, что ты отказываешься помочь.

Мейза уже пережила период, когда хотела угождать отцу. Теперь угрозы Шамиля ее не трогали.

— Я могу лишь обещать, что буду наведываться раз в неделю. И то если у меня будет время…

— Два, а еще лучше три раза в неделю было бы предпочтительнее.

Мейза была готова согласиться на все что угодно, лишь бы спровадить брата:

— Я постараюсь. Это все, что тебе от меня нужно?

— В настоящий момент все. Я предупрежу персонал, что ты периодически будешь наведываться.

— Хорошо.

Когда Мейза подошла к двери и распахнула ее, раздался звук останавливающейся машины.

— Что он здесь делает? — спросил Шамиль. Тон и выражение его лица выражали презрение.

Мейза повернула голову и увидела, как из седана выходит Рафик. Рядом с ним стоял телохранитель.

— Для начала — он король и может находиться в любом месте, в каком пожелает. Во-вторых, он друг, а когда-то и твой лучший друг.

— Уже нет!

Попытку Мейзы задать еще один вопрос брату нарушил показавшийся на пороге Рафик.

Он улыбнулся Мейзе и коротко кивнул Шамилю:

— Ас салям алейкум.

— Ва аллейкум ас салам, — холодно ответил Шамиль с оттенком презрения. — Ты забыл дорогу к собственному дворцу?

— Вовсе нет, — ответил Рафик. — Я здесь по приглашению.

Шамиль послал в сторону Мейзы хищный взгляд, затем вновь уставился на Рафика:

— Если ты приехал, чтобы обсудить здоровье с моей сестрой, такими вещами нужно заниматься в не столь интимных условиях.

Расстроенная наглым поведением брата, Мейза поспешила Рафику на выручку:

— Персонал покажет вам ваши комнаты, ваше величество.

— Как скажешь, — ответил Рафик, не удостаивая Шамиля взглядом, и проследовал в дом.

Оставшись на крыльце, Мейза почувствовала свирепый взгляд брата. Она повернулась и одарила его гневным взглядом:

— Как ты смеешь быть таким дурно воспитанным?!

— Как ты смеешь приглашать его в отцовский дом?!

— Наш отец всегда был связан с семейством Мехди, — сказала Мейза. — Он бы не возражал иметь члена их семьи в качестве гостя, особенно если этот гость — суверенный правитель Баджула. Королю нужна передышка, вот почему он некоторое время поживет у нас.

— Наш отец возражал бы против того, чтобы ты стала любовницей короля!

Мейза вся вспыхнула:

— У тебя нет никакого права говорить со мной в таком тоне, так же как нет причин ненавидеть Рафика. Или ты до сих пор завидуешь тому, что он женился на Риме?

Теперь Шамиль выглядел так, как если бы мог ударить сестру.

— Рима ничего не значила для Рафика! — прорычал он. — Он не заслуживал ее!

Очевидно, Шамиль так и не сумел забыть прошлое, как и свое желание к женщине, которую он не мог иметь. Но разве Мейза не испытывает то же самое в отношении Рафика? Нет! Она постарается забыть прошлое и будет двигаться только вперед.

— Откуда ты знаешь, что происходило между королем и королевой, Шамиль?

— Рима заслуживала больше заботы и любви, чем дал ей Рафик. Она заслуживала жизнь, и он украл ее у Римы.

— Рафик не виноват в смерти жены!

— Ты бы думала по-другому, если бы видела ее в ту ночь.

Мейза чувствовала — вот сейчас она услышит, что случилось в тот вечер. Чему свидетельницей была она сама…

— Может быть, я ее и видела…

Ее слова моментально погасили гнев Шамиля:

— Где ты ее видела?

— Тем вечером я отправилась на курорт, а когда увидела, как ты обнимаешь женщину на веранде, тут же уехала. Я окажусь права, если предположу: этой женщиной была Рима? — Когда Шамиль не ответил, Мейза повторила: — Шамиль, это была Рима?

Шамиль отвел взгляд:

— Она недолго была там…

— А сколько раз до этого?

— А это тебя не касается!

О нет, это как раз ее касалось.

— Между вами был роман?

— Достаточно!

Она определенно коснулась болезненного места.

— А Рафик ничего не знал о твоем романе с его женой?

— Рафик ничего не знал о жизни Римы, потому что предпочитал не знать. — Он бросил на нее стальной взгляд. — И он никогда не узнает. Это понятно?

Еще одна угроза.

— Он имеет право знать, что случилось в минуты незадолго до ее смерти.

— Рафик лишился всех прав что-либо знать о Риме, так как игнорировал ее чувства, лишил свободы. А если ты передашь хотя бы слово из нашего разговора королю, я позабочусь о том, чтобы тебя выкинули из этого дома! И я погублю твою репутацию!

— У тебя нет столько власти, Шамиль! И никогда не будет. Во-первых, я могу найти и другое место для проживания. А во-вторых, жители уважают меня не только как доктора, но и как человека. Их не волнует мое прошлое.

Шамиль сузил глаза:

— Вот только будут ли они так же добры к тебе, если узнают, что их доктор любовница короля?

Мейза указала дрожащим пальцем на внедорожник, припаркованный в конце подъездной дорожки:

— Оставь меня сейчас же и не возвращайся без извинения!

Шамиль горько рассмеялся:

— О, я вернусь, но не откажусь от своих слов. Если ты откроешь детали Рафику, расхлебывать последствия этого шага придется тебе!

С этими словами он направился к ожидающему внедорожнику, сел в машину и уехал, оставив Мейзу стоять на пороге и думать о том, как она скажет Рафику о том, где была его жена в тот злополучный вечер. Если решится сказать ему…

Даже если она признается, это ничего не изменит. Рима по-прежнему будет мертва, а Шамиль начнет вставлять палки ей в колеса, если она сообщит Рафику детали. Не сказать, чтобы она так уж лояльна к Шамилю, но у Мейзы было довольно здравого смысла, чтобы рисковать всем, ради чего она так упорно трудилась. Конечно, ей придется держать в секрете от Рафика такую важную деталь… Это наполняло ее чувством вины.

К счастью, сейчас ей нужно подумать совсем о другом. С этого дня в ее обязанности входит лишь роль гостеприимной хозяйки.

Мейза нервничала. Рафик заметил это еще во время ужина. А сейчас, когда они отдыхали на ротанговых диванах в уединенном внутреннем дворе под ночным небом, ее волнение еще больше усилилось. Но и взвинченная, Мейза по-прежнему выглядела красивой. Она сидела, подобрав ноги, и он мог видеть изящную серебряную цепочку, обвитую вокруг лодыжки, которая подходила тяжелым браслетам на запястьях. Длинные темные волосы лежали на стройных плечах, освещенные луной, а белое газовое платье, очень ей шедшее, контрастировало с золотистым загаром.

Рафик вспомнил, как касался этой кожи в то время, когда они полностью были заворожены друг другом. Оба испытывали тогда такой голод друг по другу, что казалось, насыщение не наступит никогда, — пока до одной и единственной ночи они не пересекли запретную линию…

Мейза по-прежнему его завораживала. Более того, она зажигала в нем огонь, который, как он ошибочно предположил, потухнет от времени, ошибок и сожалений…

Рафику хотелось встать с дивана, на котором он сидел, и сесть рядом с ней. И не только сесть… Но ее правило — никаких поцелуев! — оставляло ему только один выбор: сидеть там, где он сидел, и любоваться ею на расстоянии.

Мейза вздохнула, ее внимание было приковано к жасмину, растущему с краю от каменной террасы.

— Я люблю летние вечера.

Рафику нравился тон ее голоса — мягкий, лиричный…

— Ты почти совсем избавилась от акцента. Она улыбнулась, на щеках появились ямочки:

— Надо винить в этом время, проведенное в Штатах.

— Ты еще не забыла наш родной язык? Мейза нахмурилась:

— Конечно, еще не забыла! Я ведь должна общаться здесь со своими пациентами.

Рафик подумал об одном вопросе, который хотел задать:

— Почему ты вернулась в Баджул работать врачом, зная, какое отношение будет к тебе здесь после развода?

Мейза посмотрела вдаль и начала крутить браслеты на своем правом запястье.

— Баджул мой дом, Рафик, а так как Бутрос живет в другом месте, вернуться назад показалось мне самым логичным шагом. Сознаюсь — в Штатах мне не хватало тишины и покоя.

— И сегодня вечером ты не кажешься спокойный, — заметил он. — Тебя что-то гложет?

Мейза поерзала на месте и наконец встретилась с ним взглядом:

— Вообще-то, да. Наш народ очень беден. Я озабочена недостатком заботы для беднейших людей Баджула.

— Насколько я понимаю, ты отличный доктор, поэтому твои пациенты получают отличный уход.

— Но я одна, Рафик! Другие врачи могли бы помогать, но они отказываются. Они лечат только тех, кто может платить. Это просто ужасно.

Рафик понимал ее досаду, но помочь ничем не мог.

— Я не могу заставить других врачей работать бесплатно.

— Но ты мог бы позаботиться, чтобы доктора из других стран были заинтересованы приезжать к нам. Так мы сможем хотя бы компенсировать недостаток местных врачей.

Рафик подался назад и поставил стакан мангового сока на стол.

— И каким образом я должен это делать?

— Предлагать спонсированные государством гранты.

— В настоящее время все средства направлены на проект консервации воды. У нас нет возможности направлять средства на что-нибудь другое.

— Как насчет того, чтобы продать один из новых военных самолетов, которые приобрел Адан? Их более чем достаточно для страны размером с Баджул.

— Временами кажется, у нас недостаточно боевой техники, чтобы позаботиться о нашей безопасности. Но я подумаю над твоими словами.

Он заметил искру гнева в ее темных миндалевидных глазах.

— Это все, что ты можешь сказать?

— Мейза, я имею всего один голос в Совете.

— Но твой голос главный, король Мехди! За тобой последнее слово.

У него было меньше власти, чем Мейза осознавала.

— Я должен делать то, что диктует большинство в Совете.

— За счет твоего народа?

— Я подумаю над твоими словами и, когда наступит время определять следующий бюджет, представлю Совету твое видение проблемы.

Мейза вытянула ноги и бросила на Рафика испепеляющий взгляд:

— До этого еще больше пяти месяцев. Люди умрут, так и не дождавшись помощи, — как взрослые, так и дети. Матери с трудными родами…

Он не мог разочаровать ее:

— Ну хорошо. Я посмотрю, что могу сделать, хотя, учти, никаких обещаний ты от меня не услышишь.

— Думаю, этого довольно. — Выражение ее лица стало расслабленным. — По крайней мере, на данный момент.

Усталость начала давать о себе знать, но Рафик не мог заставить себя оставить Мейзу. Он также не мог освободиться от возникшей боли — последствия травмы, которую ему пришлось перенести в молодости. Он поднял плечо раз, два, прежде чем снова лег на подушки.

— До сих пор тревожит тебя, да? — спросила Мейза. Она заметила! Впрочем, Рафик не был удивлен:

— Что именно тревожит меня?

— Твое плечо. То самое, которое ты повредил в той нелепой драке с Аакифом Нейемом.

— Насколько я помню, дрались мы из-за тебя. — Рафик улыбнулся. — Два синяка под глазами и рассеченная губа. Не упади я тогда на железные ворота, обошелся бы без шрамов.

Мейза вернула ему улыбку, хотя казалось — она пытается ее удержать.

— Те самые ворота, через которые ты проехал раньше, ворота, созданные моим отцом отгонять нежеланных ухажеров.

— Но те ворота были недостаточно крепки, чтобы удержать меня той ночью…

Между ними воцарилось молчание, они обменялись взглядами. Этот ее взгляд Рафик хорошо помнил. То же самое чувство, а потом он положил Мейзу на ее кровать. Темнота, окружавшая их, лишь усиливала желание…

Мейза первой оторвала от него взгляд и вновь уставилась на цветы.

— Это было давно, Рафик. Мы были молоды и глупы.

— Нас пожирала страсть друг к другу. Она подняла тонкую бровь:

— Пожирала похоть, ты хочешь сказать?

Будь это обычная похоть, он бы давно забыл тот вечер. Забыл бы и Мейзу…

— А если бы нас обнаружил твой отец? Ты думала о таком исходе событий?

— Хочешь спросить — заставил ли он нас пожениться? — Она покачала головой. — Он бы отослал меня подальше от города.

Во многом так и произошло. Султан отправил дочь в постель к другому мужчине. Мужчине, который ее не заслуживал…

Когда Мейза с трудом подавила зевок, а затем потянулась, Рафик понял: скоро она снова его оставит, по крайней мере на вечер.

— Пора отправляться в постель, — сказала Мейза, подтверждая догадку Рафика. — Завтра мне надо сделать несколько ранних визитов в деревню.

Рафик подумал, как бы ее задержать, и вернулся к тому вопросу, с которого началось их путешествие в прошлое:

— Посмотришь мое плечо до того, как уйдешь?

Так она, по крайней мере, еще какое-то время будет близка к нему. Он нажал ладонью на место, которое причиняло ему сильную боль.

Мейза вздохнула, поднялась с дивана и подошла к Рафику:

— Наклонись вперед.

После того как он выполнил ее просьбу, она положила свою левую руку на его левое плечо и обследовала плечо правой рукой.

— Ну? — спросил он.

Мейза надавила на одно место, и Рафик моргнул.

— Больно? — спросила она.

— Есть немного. — Больше, чем он был намерен ей показать.

— Это твоя дельтовидная мышца, — сказала она, продолжая осматривать плечо. — У тебя здесь чувствуется излишнее напряжение.

Напряжение росло с каждой лаской ее пальцев.

— Может, это только в моменты стресса?

— Может быть, но я не могу сказать наверняка без снимка. Возможно, тебе также не помешала бы физиотерапия.

Терапия — это, конечно, хорошо, но что поможет его либидо? И когда Мейза наклонилась ближе и усилила давление, его ладонь автоматически легла ей на бедро, повыше колена, и он начал чертить большим пальцем круги сквозь тонкую ткань платья.

Конец ознакомительного фрагмента.