Повелительница Песка

Кристина Сергеевна Селиванова, 2022

I век н.э. Рим. Её зовут Клавдия, и она дочь патриция. Ей приходится стать женщиной-гладиатором не только потому, что так велит её сердце, а потому что ей пришлось столкнуться с несправедливостью и жестокостью этого мира. Только от неё самой зависит её счастье. Выберет ли она ту жизнь, которая принадлежит ей по праву рождения, или построит всё с чистого листа, – будет зависеть только от неё самой.

Глава 4.

Домус⁴ Марка Горация был сделан со вкусом. В перистиле⁵ росли кипарисы и фикусы, давая тень в жаркие дни, а фонтан и водосборник воды имплювий⁶ давали нужную прохладу. На полу присутствовала из ярких кусочков керамики мозаика, пёстрым павлиньим хвостом расходясь во все стороны.

Гостей встречал сам Марк. Он поприветствовал входящих и улыбнулся. Он провёл своего кузена с детьми сквозь атриум⁷ в триклиний⁸, в котором их уже ждали Туллия с сыновьями, а также Кассий с супругой, дочерью Аврелией и старшим сыном Максимусом, которому не так давно исполнилось шестнадцать лет, и он по праву и с гордостью мог носить тогу. Хозяин пригласил их к столу, полному яств и вина.

— Я безмерно рад видеть вас всех сегодня здесь, — начал хозяин дома. — Я бы хотел объявить новость. Мы с Клавдием решили объединить наши дома и поженить наших детей.

— Да мы вскоре друг другу окажемся родней, — с иронией сказал Кассий. — Ты вскоре обзаведешься невесткой, а я — зятем, — добавил он, обращаясь к Марку.

Лукреций толкнул сестру в бок и сказал: «Я же говорил!». Девушка покачала головой, внушая самой себе, что это неправда, а сказанные Горацием слова лишь сон.

— Со свадьбой мы не будем торопиться. Для тех, кто не в курсе, мой сын Антоний меньше чем через месяц будет участвовать в заезде колесниц, и я надеюсь, что он одержит победу. После этого…

Его слова прервал Гай Фабий, входящий в триклиний.

Это был высокий, статный мужчина за сорок с орлиным профилем и взглядом коршуна. Тёмный загар подчёркивал каждую морщинку на его лице, добавляя ему возраст.

— Не знал, что твой сын участвует в заезде. Я обязательно сделаю ставку, — сказал он.

— Твой визит неожиданность. Не знал, что ты вернулся с восточных земель, — обратился к старшему брату Клавдий.

— Не простая это работа — быть легатом. Иногда приходится возвращаться, чтобы решить кое-какие политические (и не только) вопросы.

— Прошу тебя, присаживайся, — сказал хозяин дома. — Мы тут празднуем помолвку моего сына Антония.

— Я поздравляю, — сухо произнёс Гай. — И когда свадьба?

— Мы планируем отпраздновать через несколько месяцев после заезда.

Гай Фабий кивнул, беря в руки ножку жареной куропатки.

— Нашей невесткой станет твоя племянница, — произнесла Туллия.

Гай остановился от процесса пережёвывания мяса. Его лицо налилось кровью, а его тяжёлый взгляд стал ещё тяжелее.

— Клавдия?! — и он взглянул на девушку. Ей не понравился его взгляд, и она отвела глаза в сторону.

— Да, — подтвердил его брат.

Брови Гая Фабия поплыли вверх от удивления, но через мгновение вернулись в обычное своё состояние, создавав v-образную складку на переносице.

— Вина, — произнёс он. Гораций сделал жест рукой слуге, который наполнил бокал гостя.

— Я рад за вас, — продолжил он также сухо, как и в начале, — искренне рад.

Когда он это произносил, на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Благодарю, — ответил Марк Гораций.

Все заговорили о предстоящем заезде на колесницах. Лишь один Гай сидел, молча. Он пребывал в своих раздумьях.

— О чём думаешь, брат? — спросил его Клавдий. Этот вопрос вернул мужчину в реальность.

— Да всё о том, что я тут ненадолго. Буквально на месяц, максимум — два, и придётся возвращаться.

— Я думал, что ты останешься до свадьбы Антония и Клавдии, — продолжил его младший брат.

— Я не планировал задерживаться так долго в Риме. Но если в твои планы входит сыграть свадьбу своего сына, то я с радостью приму приглашение и приеду.

— Как дела в Иудее? — спросил Тиберий Кассий, решив сменить тему для разговора. — Поговаривают, что там местные какого-то проповедника убили, а потом он явился, как живой. Слышал, что сам Пилат высказывался по поводу этого человека.

— Да, было такое, — подтвердил Гай. — Но это произошло несколько лет назад. Там история не стоит долгого обсуждения и пристального внимания. То был человек как человек. Ходил, говорил что-то, исцелил даже нескольких людей. Но я не верю во всё это. Исцеление — воля Богов, а не человека.

— Это да, — проговорил Марк, переведя взгляд на жену.

Ей было неудобно из-за беременности находиться на ложах, и она постоянно меняла положение. Супруг заметил это и сделал лёгкое движение рукой, намекая на то, что они с мужчинами будут обсуждать политику, а политику она не любила. Она всегда покидала мужчин, когда они затрагивали эту тему, и Марк знал об этом.

Туллия поднялась с помощью служанки, поманила за собой Клавдию, дочь Кассия Аврелию и его жену Августу и вышла с ними к писцине⁹.

— Служба-то как? — спросил Тиберий.

— Неплохо. Пришлось подавлять несколько бунтов, и только, — ответил Гай Фабий, доедая вторую ножку птицы. — Да и несколько стычек было с местным населением из-за налогов, но всё благополучно разрешилось.

— Налоги — это дело тонкое, — проговорил Марк. — Для меня что деньги, что налоги — одно и то же. Государству приятно пополнять казну, а людям — кошельки.

— Лучше бы ты, дорогой родственник, интересовался более насущным, нежели деньги, — обратился к кузену Гай Фабий.

— А что может быть более насущным, нежели деньги, дорогой гость? — ответил хозяин дома, отщипывая виноградинку от кисти, которую держал в левой руке. — Я далёк от политики. Если бы я так усердно рассуждал о ней, как это делают многие из моего окружения, то давно бы обнищал. Земли и рабы — вот что приносит истинное удовольствие, и это удовольствие я могу пересчитать и положить себе в карман.

— А какую прибыль тебе, дядя, могут принести рабы помимо того, что они на тебя работают? — неожиданно спросил Лукреций. Клавдий хотел что-то сказать сыну, но Марк остановил его движением руки.

— Понимаешь ли, Лукреций, когда ты держишь в своём доме разнополых рабов, то рано или поздно они начнут плодиться, и ты даже не заметишь, как какая-нибудь служанка уже на сносях, — произнёс мужчина, отправив в рот очередную ягоду и запив её глотком вина. — А дальше всё просто и понятно. Матери-рабыни сначала скормят детей молоком, а потом разделят с ними и свой ужин, лишь бы их отпрыски выжили. Эти дети рано или поздно вырастут. Их можно продать в другую знатную семью. И это всё произойдёт потому, что их несчастные родители так сильно когда-то возжелали друг друга, — и он взмахнул рукой, подчеркивая свои слова. — Деньги из неоткуда.

— Если быть точнее, то из вполне конкретного места: из утроб их матерей-рабынь, — и все рассмеялись от слов Тиберия.

— Верно подмечено, — заметил Гораций, делая ещё один глоток.

— Слышал, что ты школу гладиаторов открыл, — сказал Гай Фабий. И на этой фразе дяди глаза Лукреция зажглись.

— Да, открыл, — томного пробормотал Марк. — Тоже очередной вид заработка.

— А не то ли это здание, которое мы проходили? — спросил Лукреций.

— Да, — подтвердил мужчина. — Оно забором примыкает к самому дому. Если хочешь, можешь посмотреть.

Гораций сделал знак слуге.

— Сопроводи его.

— Да, хозяин, — поклонился слуга.

Парень тут же сорвался с места и быстрым шагом пошёл на улицу.

Примечания

4

Домус — дом-особняк одного рода.

5

Перистиль (также «каведий») является открытым внутренним двором для личной жизни семьи. Окружен колоннами, поддерживающими крышу.

6

Имплювий (дословно «водосток») — водоем в атриуме, куда собиралась дождевая вода через световой колодец (комплювий). Под имплювием устраивалась своего рода цистерна для хранения запасов воды, оттуда доставали воду через отверстие, окруженное оградой из камней наподобие обычного колодца.

7

Атриум — крытый двор со световым колодцем (комплювий) над бассейном (имплювий).

8

Триклиний — это пиршественный зал, столовая, была выделена в отдельную комнату под влиянием греческой традиции. Римляне ели, возлежа на ложах.

9

Писцина — водоем в перистиле или водоем с водометом (иногда группа фонтанов) во внутренней части дома. Часто в перистиле устраивался садик, который называли виридарий, ставились статуи, стены расписывались фресками.