Искушение из правил

Кристина Юрьевна Юраш, 2020

Это чудовище похитило мою дочь! А мне теперь предстоит блуждать по миру кошмаров и ужаса, чтобы отыскать его дворец и забрать свою малышку. Да, мы с ней не всегда находили общий язык, но это вовсе не значит, что я – плохая мать! Чудовище запутывает дороги, является ко мне, шутит и соблазняет. Почему он не отдает мне моего ребенка?

Глава пятая. Ваше Страхейшество

Моя нога в носке стала пытаться снять второй ботинок. Ну же! Давай! Хлоп! И второй ботинок полетел вниз. Лапы чудовища разжались. Послышался грохот. Словно упал мешок картошки.

Пользуясь случаем, я стала выбираться наверх.

Наконец-то мне удалось закинуть ногу. И на ослабевших руках вытащить неспортивное тельце. Я обессиленно рухнула в коридоре, чувствуя, как все еще дрожат мышцы, и заходится сердце. Скосив глаза на дырявый оранжевый носочек, я выдыхала и успокаивалась. Внезапно из черного провала появилась гнуснейшая рожа. Что-то серое, тощее, похожее на скелет Воландеморта, медленно выбиралось из темноты. Оно было слепым. Поэтому ползло наощупь. Ноздри чудовища жутко раздувались.

Сил бежать уже не было. Я вяло попыталась отползти. Чудовище оживилось! Оно резво ползло за мной. И раскрывало невероятно огромную вертикальную пасть, похожую на старый кошелек на застежке. Только с зубами.

Я пошевелила мокрыми носками под раскрытой пастью. Чудовище принюхалось. Пасть закрылась. Тварь покачнулась и завалилась обратно в свой подвал с грохотом.

— Ты еще не знаешь, как готовит мама моего бывшего мужа, — усмехнулась я, нервно поднимаясь на ноги. — Такое чувство, что у нее в рецепте написано: «К половине взбитой помойки добавить треть кладбища! Дождаться, пока все прокиснет. И подавать к столу!».

Без ботинок было непросто. Я едва не наступила на гвоздь. Я даже не вышла. А вывалилась из дома. Где-то неподалеку ударила молния, озаряя на долю секунды сумрачный лес. Послышался пронзительный вой. И мне стало страшно за моего ребенка. Неужели Нюша разозлила его до такой степени, что…

Мое сердце сжалось. Нужно быстрее найти ее. А потом… Потом… Потом придумаю, что делать!

Мне срочно нужен гороскоп для невротиков! Я невротик, но держусь!

Каждый шаг причинял мне дикую боль. Поэтому шла я медленно, словно меня послали в известном и неприличном направлении.

Теперь я знала, чем хороший фильм ужасов отличался от плохого. В плохом каждую секунду монстр кого-то жрет, текут реки крови, и слышатся пронзительные крики. В хорошем можно обделаться от мышки, пробегающей по своим мышиным делам.

— Ой! Ай-я-яй! — подпрыгивала я на каждом камушке.

С горем пополам я вышла к развилке дорог. Туман заволок дорогу почти полностью. На дороге стояла маленькая скрюченная бабка в черном рубище. В руках бабки была клюка.

— Девонька, совсем глазами стала слепая стала… Не почитаешь мне, что тут написано? — проскрипела бабка.

Я помнила добрых бабушек из фильмов ужасов. Поэтому решила держаться на безопасном расстоянии. Пенсия — еще не повод есть людей.

— Так, — заметил во мне почетный тимуровец, читая указатели. — Ужасный конец — направо. Жуткая смерть — налево. Мучительная кончина прямо. Если идти обратно, то попадешь в скоропостижную гибель. Вам куда нужно?

— Я еще не решила! Спасибо тебе, девочка, — послышался скрипучий голосок. Вместо меня ответил мой урчащий желудок. Теперь в любой непонятной ситуации он мой пресс — секретарь!

— Ты что? Голодна? Вот, держи! — прошамкала бабушка, шелестя своей рваниной.

Старуха полезла в рукав и протянула мне красивый пряник. Желудок радостно перекувыркнулся.

— Не бойся. Я тебя не трону, — предупредила старуха. В ее костлявой руке дрожала сладость. — Бери! Поешь хоть!

Я смотрела на пряник и мысленно облизывалась. Под ложечкой невыносимо сосало. Брать или не брать?

Моя рука непроизвольно тянулась к красивому угощению. Бабушка стояла, опустив голову. С ее седых волос стекали капли воды. Я резко отдернула руку, словно обожглась.

— Как тебе не стыдно! — возмутилась я, глядя на то, как бабушка распрямляется и увеличивается в размерах. В черном дыму вырисовывался совсем другой силуэт. Драная мантия прошелестела, а на меня снова посмотрели холодные нечеловеческие глаза.

— Раскусила, — послышался знакомый голос, полный досады. Но на губах Кэльпи была улыбка.

— А лучше бы пополам, — обиделась я. — Ну как? Еще не наигрался?

— Дети — это не игрушки, — произнес принц этого места, которое впору назвать задницей. — И вообще, кто разрешил обращаться к божеству на ты? Ваше Темнейшество, Ваше Кровейшество, Ваше Ужасайшество… Выбирай.

— О! Я могу сама выбрать? — обрадовалась я, глядя на плащ. — Отлично. Я буду звать вас Ваше Страхейшество! Только учтите, букву «эс» я иногда глотаю, так что… Итак, ваше С… трахейшество, могу ли я задать вам один вопрос? Просто меня терзают смутные сомнения. Ваша мантия была такой драной до встречи с Нюшей. Или…

— Или, — мрачно ответил принц. Он приблизился ко мне и взял меня за подбородок. — Неужели ты меня не боишься?

— А что? Нужно? — устало спросила я, урча желудком и отодвигаясь. — Нет, если нужно, я буду! Ты только скажи, как тебя правильно бояться.

— Обнаженной, — послышался смешок. Я подняла брови и задумалась.

— Итак, уссатый нянь, — фыркнула я, пытаясь скрыть свой страх. Нервным жестом я скрестила руки на груди. — Я так понимаю, что ты не собираешься возвращать мне моего ребенка?

— Твоей дочери выпала честь стать принцессой Ужаса и Кошмара, — развел руками Лошадка. — А что ты можешь ей предложить?

— Она у меня была властелином моей нервной системы! — заметила я. Еще немного и я сорвусь в слезы. — Возьми другого ребенка! В мире миллионы ненужных детей!

Мой голос дрогнул. Ну еще бы! Тоже мне, ювенальная юстиция!

— Прекрати! Терпеть не могу слезы, — послышался раздраженный голос. — Меня невозможно пронять соплями! Ежик, не нервируй меня. Не доставай меня. У меня сейчас просто руки не доходят тобой заняться. По факту ты — нарушитель. Тебя здесь быть не должно. Ничего, скоро я тобой займусь.

— Я что? Похожа на секс? — шмыгнула носом я.

— Ты похожа на человека, который забрел туда, куда забредать не должен. Человека, которого я обязан убить на месте. И ты жива исключительно потому, что я не могу справиться с принцессой. Горько? Зато честно, — на меня посмотрели с насмешливым участием.

После бабушки я, считай, бессмертна!

— Покажите мне ее! — взмолилась я, глядя в глаза принцу. В последнее время он у меня из головы не выходит. Даже покурить. Особенно тот жест, когда он смотрит — смотрит на тебя, а потом сощуривает глаза, чтобы опять распахнуть.

— Хорошо, — отвернулись от меня, шелестя своими лохмотьями. Я представила юного модельера с высунутым языком, кромсающего королевскую мантию.

Кэльпи театрально закатил глаза. И щелкнул пальцами. Прямо в воздухе повисла картинка. Сердце ухнуло от счастья, когда я увидела Нюшу. А потом замерло от ужаса. Грязная, рыдающая Нюша стояла возле какой-то стены в чудовищно порванном платье. От ее руки в сторону тянулась цепь.

— А! — выдохнула я, с возмущением глядя на принца. — Ты соврал мне! Ты держишь ребенка в заложниках!

Нечеловеческие глаза Кэльпи расширились. Он бросил взгляд на рыдающую Нюшу, громыхающую цепью. И тут же растворился в воздухе. Картинка медленно испарялась.

— Не отдам! Я маленькое пердение! — орала Нюша. Даже на потолке виднелись ее следы. — Шмотли, как я умею! Шмотли!

После этого картинка оборвалась. Маленькое «пердение» исчезло. Чтобы понимать Нюшу после бабушки нужен переводчик.

— Гуд найт, свит принц, — прокашлялась я, приходя немного в себя. — Так, куда пойти?

Мои глаза уставились на указатели. Я перечитала перспективы. И поежилась.

Послышалось ржание лошади. Я перепугалась и заметалась. На перекресток вынесло огромного черного коня. На котором сидел всадник без головы. Драный плащ развевался на скаку.

Всадник заметил меня. И притормозил.

— Спинным мозгом чувствую, что баба! Голову мою не видела? — голосом из прямой кишки спросил он, почему-то приподнимаясь на стременах.

— Н-н-нет, — простучала зубами я, видя, как чудовищный конь выдыхает клубы пара. И как горят красные глаза лошадки.

Внезапно всадник снова привстал на стременах.

— Если увидишь, дай знать! — снова произнес голос. И всадник опять сел в седло.

— Ой, а вы не подскажите, как попасть во дворец? — спохватилась я, когда всадник уже собирался тронуться.

— Что? — привстал в седле всадник, чтобы снова сесть.

— Во дворец, к принцу, — пояснила я, почему-то размахивая руками.

— Иди ты на ужасный конец! — снова привстал в седле всадник. — Все, у меня задница болит с тобой разговаривать!

Конь заржал, встал на дыбы. Правильно говорят, что у мужчины два мозга. И тут управление явно передано нижнему. Мысль о том, чем он научился разговаривать, и где найти этого чудного логопеда, на мгновенье заставила меня посмотреть ему вслед.

Топот коня удалялся. А завеса тумана снова срасталась.

— Пойду — ка я на ужасный конец! — решилась я, слыша или завывания ветра. Или результаты воспитательного процесса над Лошадкой.

— Неее! Не пойду! — внезапно передумала я, пытаясь представить ужасы.

Подумав немного, я сделала шаг в сторону ужасного конца.

— Нет, — снова поежилась я, топчась на месте.

Взяв себя в руки я опасливо двинулась в нужном направлении. Мне уже самой было интересно посмотреть на ужасный конец.

Дорога петляла. Перед каждым поворотом я трусливо останавливалась, в надежде, что покажется хоть кончик ужасного конца. Дорога вывела меня сначала из себя. А потом на огромное поле. Перед полем стояло пугало. Женского пола. Вместо головы у пугала была тыква. А на самом пугале висело платье. Я посмотрела на платье. Потом на грязное и мокрое пальто. Здесь как бы не холодно!

Тыква упала мне на ноги и раскололась. Платье было стянуто. Под пугалом из земли торчали чьи-то костлявые ноги. А на них были… туфли! На каблуках!

Я осмотрелась по сторонам. Раздевать покойников — не мое основное хобби. Поэтому я осторожно и брезгливо стянула одну туфельку. А потом вторую.

— А ничего так, — согласилась я, осматривая свои ноги. Сначала шли носки. Потом туфли. Эдакая провинциальная золушка в мире ужаса. — Сойдет!

Если что — буду ужасом модельера! Платье выглядело так, словно за мной успешно гнался бультерьер. Но других вариантов не было, поэтому, я осторожно двинулась по полю. Внезапно передо мной прямо из земли появилась зеленая рука. Следом вторая, но чуть подальше.

— Прямо, как саммит ООН! — ужаснулась я, видя сотни рук вокруг. — Вот так приличная женщина пошла по рукам!

Осторожно обходя чужие конечности, я двигалась через поле. Как вдруг меня кто-то схватил за щиколотки. Две зеленые руки вцепились в мои ноги.

— Аааа!!! — запищала я, пытаясь их стряхнуть. Но тут в мое платье и волосы вцепилось еще что-то, вызывая у меня новый прилив вокальных способностей. — Ааааа!!!

— Попалась! — послышался триумфальный бархатный мужской голос со зловещими нотками. Мне по голове чем-то били. Кажется, это были крылья. Я отмахивалась, вертела головой, видя жуткую летучую мышь, размером с упитанную кошку.

— Пусти! — трепыхалась я, пытаясь сбить с себя эту гадость.

— Тебе конец! — все тем же зловещим голосом сообщила летучая мышь, пытаясь меня поднять.

Обычно после фразы «тебе конец!», герои — мужчины правильной героической ориентации начинают резко сопротивляться. У них открывается второе героические дыхание и прочие навыки, которые до этого они видели только на картинке или в кино!

Но я себя героем не чувствовала. А последнее, что я видела в кино, так это похождение розовой свинки, зачатой от камбалы. И ее поездку в гости к бабушке. К сожалению, мне это не очень пригодилось!

— Я утащу тебя в свой замок и выпью всю кровь! — слышался за спиной голос летучей мыши.

Летучая мышь пыталась меня поднять, но снизу меня крепко держали зеленые руки.

— Ыыых! Ыыыых! — слышался напряженный голос мыши. Я попыталась обернуться, видя красные выпученные глаза. — Ыыыых! Ыыыыых!

— Держите крепче, — умоляла я зеленые холодные руки. — Еще крепче! Он почти выдохся!

— Ну ты и толстая! Ууууфффф! — слышался надрывный мужской голос за спиной. — Жрать меньше надо!