Испорченные сказания. Том 2. Бремя раздора

Ксен Крас, 2021

Смута, бунты и междоусобицы в Ферстленде не утихают. Пусть до поры принц остается неприкосновенен, а трон – незыблем, над королевством сгущаются тени далекого прошлого. То, что считалось лишь глупой сказкой, начало сбываться, но лорды предпочитают не замечать этого, потакая своим прихотям. Давние договоренности, привычные союзы и старые традиции теряют свою силу и забываются. В борьбе за власть, ради выгоды или отмщения врагам кровные узы более не имеют значения, и это только усиливает разброд. Зараза древнего культа, набирающая мощь благодаря поддержке влиятельных союзников, уже достигла Новых Земель. Культисты не ведают жалости, вынуждая ведомых духами жителей свободных земель вмешаться в судьбу королевства. А тем временем каждый неверный шаг лишь отягощает мир бременем раздора. Продолжение драматического цикла «Испорченные сказания», второй том.

Раял

Предательство Бладсвордов подкосило веру народа, но не смогло сломить самого лорда.

Да, он оставил там, у стен замка, где прятался от смерти Хагсон Глейгрим, почти треть людей, что хотели отбить младшего из рода. Скорее всего, Раял потерял и брата.

Зейир Флейм, отец Дарии, что осаждал Кеирнхелл и вступил в сговор с лордом Мортоном, пожелает убить обидчика дочери, и Раял ничем не сможет помочь. Вассалы вскоре подойдут, войско пополнится новыми, свежими, еще не уставшими от битв людьми, но против союза двух родов этого слишком мало.

Однако могут помочь другие люди. Мертвые.

Всего полсотни мертвецов, что смог поднять лорд-правитель Глейгрим, позволили его подданным сбежать. Пятьдесят человек ввергли врагов в панику, вынудили атаковать своих же, чтобы сбежать как можно дальше. Представить, что произойдет, подними лорд сотни, а то и тысячи, было сложно. Но Раял верил, что справится, и это — его единственный шанс. Ничего другого ему не оставалось.

Его народ перешептывался, и правитель Глейгрим понимал их — легенды и глупые слухи стали правдой. Его боялись. Он бы и сам поседел от ужаса на их месте и потому никого не осуждал. Да и зачем?

Люди стали избегать его — попадаться на пути тому, кто поднимает мертвецов, не хотел никто. Правителя звали потомком Проклятого короля, весь его род обвиняли в темной магии, считали, что все представители Династии отлучены от Богов. Некоторые предпочли сбежать и переметнуться к Флеймам, некоторые пожелали уйти к Редглассам или на север и служить тем лордам, что были обычными смертными людьми.

Если Раял воплотит свое желание в жизнь, то не будет иметь значения, сколько живых бьется за него. Даже в последние годы, что считались лучшими и наименее кровопролитными, произошло столько смертей, что ряды войска достаточно пополнятся.

Но лорда Глейгрима волновал еще один вопрос — если сказки для детей про его род оказались правдой, быть может, он не единственный такой?

Про Флеймов, Старскаев, Бладсвордов, Форестов, про все древние семьи говорили много того, что не поддавалось никакому объяснению. Если задуматься над слухами, принять во внимание даже самые безумные предположения и освежить в памяти легенды, быть может, тогда и в самом деле можно будет получить представление о том, что ждет королевство?

Разумеется, в первую очередь Глейгрима интересовали Флеймы. Было важно закончить войну, пока она не перешла в массовую. Леди Эббиана не прекращала заваливать родственника письмами и желала присоединиться. Она не могла пойти против мужа и сердилась на него.

А Раял понимал, что лорд Холдбист прав. Разумеется, хотелось бы получить поддержку северян, однако, вступи они в войну теперь, все грозило превратиться в сражения большинства Династий, а быть может, и всех разом. И тогда в Ферстленде настали бы плохие времена.

Поэтому первым делом, вернувшись и еще толком не успев прийти в себя, правитель отправился к пленнику.

Верд Флейм, наследник рода, был ценным заложником. Кроме этого качества, он оказался еще и хорошим человеком. Раял начал вести свои беседы с сыном Дарона потому, что надеялся убедить его — они не враги и воевать им незачем. Он думал, что сумеет через молодого мужчину повлиять на правителя Флейма. Кроме того, было любопытно познакомиться с тем, кто в будущем станет главой соседних владений.

Со временем он понял, что Верд напоминает ему Хагсона, с одним различием, что влияло на все впечатление, — Флейм не был непроходимым и неизлечимым упрямцем. Да, пленник был наглым, пожалуй, чрезмерно эмоциональным, даже истеричным, взрывным и капризным. Лорд Верд поначалу утомлял, но после проявил и другие свои качества. Двадцатилетнему сыну противника, по мнению Раяла, не хватало цели жизни и родительского напутствия, гласящего, что, кроме желаний и развлечений, у наследника должны быть и обязанности.

Также лорду Флейму не хватало образованности — либо его плохо обучали, либо он сам не желал ничего учить. Он казался эгоистичным, а по первому впечатлению — еще и ведомым. Он имел свое мнение, но, что поражало Раяла, не стремился доказать его никому. Верд знал, что он делает, что думает, как относится к чему-либо, но ни разу не настаивал, не доказывал с пеной у рта, а предпочитал махнуть рукой и остаться при своем. Подобное поведение отличало его от большинства тех лордов, с которыми правитель имел удовольствие общаться на балах и пирах.

Совершенно отличный от самого Раяла, Верд походил на леди-мать Дейяру Глейгрим. Может быть, именно непохожесть противников и делала беседы увлекательными.

— Вы победили, милорд Раял?

Вместо приветствия Верд предпочел сразу перейти к делу, стоило врагу его семьи заявиться к нему в покои. Оно и понятно — он переживал за родню.

— Нет. Хорошего вечера, милорд Флейм.

— Снова Флейм? Если вы проиграли, но вы здесь, то вас отпустили?

— Не совсем. Мы бежали с поля боя.

— Как трусы? Не похоже на вас.

— Мне безгранично приятно слышать от вас столь лестные слова, однако позвольте поинтересоваться, когда вы…

— Опять вы, милорд Раял, меня утомляете! Ваша речь ужасно скучна! — Довольно быстро правитель привык, что пленник постоянно перебивает его, и понимал, что станет скучать по этому.

–…когда вы успели узнать меня достаточно хорошо, чтобы не считать трусом?

— Я знаю одного труса очень хорошо, чтобы понимать, похожи вы на него или нет.

— И кого же?

Верд замолчал. Он ковырял щепкой под ногтями, вычищая из-под них грязь, и, судя по тому, как напрягались мышцы его лица, думал. Хозяин замка не мешал и терпеливо ждал, пока лорд Флейм найдет что ответить, или, как нередко бывало, перескочит на другую тему.

— Себя.

На лице Раяла, обычно не отображающем ничего, кроме усталости, появилась гримаса удивления. Он усмехнулся:

— С нашей первой встречи вы стали поразительно самокритичным.

— Вы лишили меня девок, вина, охоты и всех, кто с удовольствием глядел мне в рот и веселил по первому слову. Вместо этого у меня были книги и целая вечность в одиночестве — ничего, кроме как размышлять, мне не оставалось. И читать, да.

— Я, безусловно, рад, что вам понравилось чтение.

— Ты сюда пришел светские беседы вести о пользе книг или поговорим наконец начистоту?

Вот и все. Вежливости Верда и его умения держать себя в руках хватило лишь на пару минут. Это было существенно больше, чем при их знакомстве, — положительная динамика не могла не радовать.

— Чего молчишь? Что там с осадой? Спас своего братца?

— Мне сложно вспомнить, когда мы перешли с вами на общение, присущее друзьям, но допустим, что это уже случилось. Мой брат, милорд Флейм…

— Флейм, Флейм, Флейм… Мы не на королевском приеме!

–…милорд Верд, Хагсон, к сожалению, скорее всего, убит вашим дядей, который командовал осадой и победил.

— Каким из двух?

— Зейиром Флеймом, милорд.

— А, этим… Жаль, что ты не убил его.

Раял, что успел за это время устроиться в кресле и взять в руки гранат и нож для его чистки, выронил все, что держал. На его лице уже второй раз проявилось удивление. Если так пойдет и дальше, этот пленник напомнит ему все эмоции, от которых он столь тщательно закрывался с самого детства.

— Прошу прощения?!

— Прощаю, — фыркнул Верд. — Я был бы рад, сообщи ты мне о смерти дяди Зейира. Его никто не любит, только отец питает к нему какие-то теплые чувства, может, из-за памяти о родителях. Мой дядя ужасно злой, мерзкий, нечестный и грубый человек. В детстве, когда меня оставляли с ним, он бил меня палкой, если я не слушался.

— Ваши детские обиды очень сильны…

— Это не детские обиды! Ему все равно, кого убивать — ребенка или взрослого. И если он доберется до твоего брата, то тот не выживет.

— Я понимаю это.

— Так почему ты проиграл? Ты не послал письмо моему отцу и не попросил закончить войну, раз я все еще здесь.

— Нет, письма я не отправил. Мы проиграли сражение, милорд, из-за предательства наших союзников. Лорд Бладсворд прислал нам помощь, как он говорил. Небольшое войско, но при сражении оно было незаменимо. Однако во время битвы мы узнали, что все это было уловкой — Бладсворды напали на нас вместе с армией вашего рода, собираясь окружить и перебить. Однако нам удалось спастись.

— От двух Династий разом? Вы научились летать или мой дядя так громко пел победную песню и исполнял свой ужасный танец, что это дало вам время?

— Не устаю поражаться, насколько Династия Флейм недружна.

— Нас много. Дядя Крэйд говорил, что мы плодимся быстрее, чем Форесты. Но у Форестов земель больше, они легко уживаются по три лорда на замок и готовы жить друг у друга на головах, не ссорясь. А нам не хватает нашей территории. Мы не любим друг друга потому, что каждый считает, что достоин править и быть выше и лучше, чем брат.

— Этот дядя вам нравится больше, милорд?

— Признаться, я не люблю никого так сильно, как себя. Отец с матушкой не сделали мне ничего хорошего — родили сына и успокоились. Мне не за что их любить. А дяди… В отличие от дяди Зейира, дядя Крэйд не причинял мне боли. И я очень редко видел его. Но ты уходишь от главной темы. Ты смог сбежать один и потерял всех людей; теперь сюда идет армия моей семьи, и ты пришел, чтобы приставить мне нож к горлу и требовать у моей родни покинуть твои земли, угрожая убить наследника? На Зейира это не сработает — он скорее сам убьет меня.

Некоторые представления у лорда Верда Флейма казались странными. Быть может, потому, что он был вынужден развлекать себя чтением и ему попались романтические истории, повествующие о воинах, рыцарях и сражениях древности? Кажется, в одном из томов Раял в детстве видел что-то подобное — и нож, и требование, и побег.

— Нет, я покинул поле боя не один. Удалось увести более половины моего войска.

— Тебя атаковали с двух сторон, а ты увел половину людей? — Верд присвистнул. — А как?

Теперь настала очередь лорда Глейгрима замолчать.

Он думал, стоит ли признаваться своему пленнику, сколь бы хорошо он ни начал к нему относиться, о своем удивительном даре. Способность оживлять мертвецов отпугнет лорда Флейма, признающегося в трусости. Или даст повод посчитать Раяла лжецом. Или умалишенным. Так или иначе, это может испортить все, и тогда задумка Глейгрима использовать Верда, на которого он произвел хорошее впечатление, чтобы закончить войну, не сможет исполниться.

Но и лгать не было выходом.

Раял поднял гранат и нож, вынул из рукава платок. Он медленно и тщательно обтер то, что ранее уронил на пол.

Лорд Флейм в упор смотрел на него. Пленник нетерпеливо стучал пальцами по подлокотнику. Раял видел, как тот поджимал губы.

— Как? — не выдержал длительной паузы наследник Дарона.

Правитель Династии срезал верхушку граната, сделал несколько надрезов и раскрыл плод. С десяток зерен упало на черно-фиолетовые одеяния хозяина этих земель. Только один раз за все время ему удалось раскрыть гранат так, чтобы ни одна из красных капель не сорвалась со своего места.

Правитель разделил гранат на две части и протянул половину Флейму. Верд принял угощение, но положил на стол и отодвинул подальше.

— Как?!

— Я поднял мертвых.

— Ты — что?!

— Я поднял мертвых. Оживил их, и они сражались на моей стороне. Немного, но этого оказалось достаточно, чтобы успеть сбежать.

— А я знал! — Реакция наследника Дарона поражала. — Я знал, что ты сможешь это сделать! В тех книгах, что лежат у вас, есть упоминания, как Первый Глейгрим и его потомки умели оживлять мертвецов и те помогали им в войнах. И они описывались похожими на тебя, только уверен, что не были такими же скучными и занудными, как ты.

— И вы верите в эти сказки, милорд Флейм?

— А ты нет? Даже после того, как смог поднять их, ты продолжаешь сомневаться?

— Меня волновало, что вы можете не так понять меня, милорд Флейм, но подобная реакция меня беспокоит не меньше. Вас настолько сломило заточение?

— Я у тебя скорее в гостях, чем в плену. Я признаюсь и… Я никому больше не говорил этого, потому что меня бы сочли душевнобольным, но… Нет, лучше смотри!

Пленник указал на свечу, и Раял хотел было спросить, в чем дело, но Верд махнул рукой, и от пламени оторвался кусок. Глейгрим закрыл глаза и потер рукой лоб, снова открыл, но кусок по-прежнему висел в воздухе. Понемногу он стал расти, изменяться, и к правителю рода Проклятого короля подлетела маленькая огненная птичка.

Верд пошевелил пальцами, и она пролетела мимо лица Раяла туда-сюда — правитель даже почувствовал жар, — а затем стала увеличиваться в размерах и превратилась в птицу побольше.

Глейгрим вскинул руку, закрываясь от источника огня, когда она приблизилась. Еще мгновение — и она вернулась к свече и слилась с пламенем, из которого до этого и вышла.

Некоторое время стояла тишина, пока пленник вновь не полюбопытствовал насчет мнения лорда Глейгрима. Тот отложил гранат на стол.

— Позвольте поинтересоваться, это все только мне привиделось?

— Я этот фокус еще в детстве освоил. Не совсем в таком виде — мои мухи и птицы поначалу садились на стол или стул, но те загорались, и тогда я научился держать пламя в воздухе.

— И почему вы не сказали ранее?

— Не хотел, чтобы меня посчитали больным или лжецом.

— Да, понимаю. И я по той же причине хотел держать все в тайне. Что ж, прискорбно осознавать, что моя теория о том, что не только я уникален, а значит, появятся и те, кто умеет нечто похожее, правдива.

В комнате вновь воцарилась тишина.

Лорд Флейм жевал свой остывший ужин — его принесли перед приходом Раяла, а сам правитель Династии отковыривал зерна, складывал их на стол и думал.

Открытие противниками своих способностей не сделало из них хороших друзей, но определенно сблизило и позволило лучше понять друг друга. Раялу предстоял путь в родовой замок, только там он надеялся получить больше сведений о предках и, быть может, научиться большему. Настолько, насколько позволит время.

Брать с собой Верда и таскать его повсюду, словно пса на привязи, было бы бесчеловечно. Оставлять здесь — опасно. Даже если бы Олира послушалась и не стала причинять сыну врага вред, поручиться за остальных не представлялось возможным. Да и лишать свободы кого бы то ни было даже лорд права не имел. Оставался только один выход.

Уже многие дни правитель земель обдумывал, что пора бы отправить Дарону послание, такое, чтобы убедить неприятеля сразу же закончить все выяснение отношений или хотя бы заставить принять предложение Глейгрима о встрече и проведении переговоров.

— Милорд Верд. — Флейм оторвался от куриной ноги и поднял на него взгляд. — Я полагаю, нам пришло время попрощаться. Сколь бы приятным собеседником вы ни были, мне пора отправляться по своим делам, а вам — по своим.

— Ты меня убить хочешь?

— Мне бы и в голову такое не пришло! Что вы?! Я выдам вам отряд, и вас сопроводят домой, в Файрфорт. Смею ли я рассчитывать, что вы передадите лорду Дарону Флейму письмо от меня, милорд?

— Конечно! Ты в самом деле отпустишь меня? Раял, я все передам отцу и смогу убедить его закончить эту войну. Тем более что теперь мы знаем — это все кто-то подстроил!

— Благодарю, милорд.

— Верд.

Лорд Раял Глейгрим вопросительно приподнял бровь:

— Твоя вежливость, конечно, приятна и удивительна. Я и оскорблял тебя, и орал на тебя, и спорил с тобой, а ты словно деревянный солдатик. Да и к тому же учтивый до омерзения. Думаешь, после того, как ты обеспечил мне лучшие условия, чем были в моем доме, и решил отпустить меня, ты останешься для меня врагом и проклятым-лордом-говорящим-на-вы? Даже мой дядя Зейир зовет меня по имени. Все меня зовут Верд. Не очень сложно запомнить, верно?

— Вы поразительный человек.

— Ты.

— Ты. — Лорд Глейгрим еле заметно улыбнулся. — Ты поразительный человек, милорд Верд.

— А ты по-прежнему нудный и нагоняешь на меня тоску. Может быть, сыграем напоследок?

— С превеликим удовольствием.