Возгарка III

Ксения Ахметшина (2024)

Приключения юной пиромантки и вампира-моряка продолжаются! Огненный талант раскрыт, нетающий лёд растоплен. Про дарование рыжей малявки становится известно могущественному вампирскому лорду, и тот не прочь получить над ней «опеку». Злобные фэйри, пираты и… водомерки?

Глава 2. Рихард фон Шнайт

Вечерок не задался сразу.

Стоило мне проснуться и высунуться из убежища, как взору немедленно открылась дивная картина: девчонка сидела на рундуке под окном и сосредоточенно плела сеть. Дурной знак. Я взъерошил волосы и выбрался из люка.

Войко могуче храпел из своего угла: наверняка полдня проработал авралом.

— Эй, котёнок, ты в порядке? — побольше участливости в голос.

Она молча кивнула, пальчики продолжили орудовать челноком и шаблоном.

Я было поднял руку, чтобы потрепать её по волосам, но не стал.

Просто умылся и вышел из каюты. Наверное, нужно дать ей время, чтобы отошла от пережитых потрясений. И лучше пусть мучает пеньковый шпагат, чем мои нервы.

Вчера они и так изрядно истончились.

Льда отчаянно не хватало, я отправил Войко за второй бочкой, а девчонка тем временем сползла под воду. Пузырьки воздуха из её лёгких смешались с бурлением кипятка. Мне пришлось засунуть руки по локоть, чтобы вытащить её, пока не захлебнулась. Так что я отправил Бронислава ещё и за кровью, чтобы не покусать его самого. После попросил не сообщать Ярочке об этом: её душевному равновесию не пойдёт на пользу знание, что она уже кого-то поранила своей магией.

Ошпаренная кожа успела восстановиться, но гаденько поднывала от воспоминаний, а за дверями каюты меня ждала новая картина маслом: Радек с Демиром выставили ящик с парой бронзовых ручек и вычурной крышкой прямо на шканцы.

— Мы требуем объяснений, — блондин сложил руки на груди.

Требуют, надо же. Совсем распустились, забывают, с кем говорят.

— А что вам не ясно? — зло ощерился я, подступая ближе. — В ковчеге заперто нечто достаточно ценное, чтобы решиться ограбить вампира. Да, я не сообщил вам о дополнительном грузе, но по итогу все получат свою долю.

— И что в этом сундуке?

— Понятия не имею. Он защищён высококлассной магией, и мы не станем пытаться её преодолеть, чтобы заглянуть внутрь.

— Так если этот груз такой ценный, — Радек почесал подбородок, — может нам самим определить, что с ним делать?

— Нет, — отрезал я. — Мы не станем нарушать договор и сбывать неизвестный товар самостоятельно. Я не собираюсь переходить дорогу заказчикам. Мы не будем пытаться открыть ковчег. Мы вернём его на место и запечатаем все ящики. Мы доставим товар в Карагул, как уговорено и получим за него обещанную сумму. Всем ясно?

— Знаешь, после такой чудовищной передряги, нам полагается компенсация, — заявил Радован.

— Я уже сказал, что все получат свою долю. Или ты считаешь, что заслуживаешь больше командира судна?

Он заткнулся, но остался крайне раздражённым.

— А теперь отнесите груз в трюм, засуньте в один из ящиков сами знаете с какой маркировкой и забейте гвоздями. Чего встали верстовыми столбами? Это приказ!

Они без энтузиазма повиновались, а я выудил мешок с бурдюками и отпил свиной крови. Та успела несколько потерять в качествах. Ещё сутки-другие и совсем протухнет, она ведь и так была не самой свежей. Придётся охотиться, чтобы протянуть до порта.

Когда я вернулся в каюту, девчонка продолжала усердно плести сеть. Её губы превратились в тонкую полоску, на щеках не осталось румянца, глаза опустели и поблёкли. Казалось, моя подопечная растеряла всякую жизнь.

— Так, всё, пошли, — велел я, хватая её запястье.

— Куда? — чисто для порядку возмутилась она, но голос остался безжизненным.

— Возвращать блеск твоим очам, травмированная моя.

— А вам не приходило в голову, что мне нужно время, чтобы справиться со всем этим? — возмутилась она уже оживлённее.

— Справляться в компании лучше, чем в одиночку вязать узелочки.

Я кинул ей плед, потому что на улице прохладно, а возвращать её, пока не начнёт носом клевать, не собирался.

Честно говоря, я изрядно побаивался не только за её душевное равновесие.

Недавно пробудившийся талант девчонки тоже светлых мыслей не внушает, ведь испепелить меня гораздо проще, чем мёртвого колдуна. Следовательно, Ярочке придётся обуздать его в кратчайшие сроки, такая опасность мне под боком совершенно ни к чему. К тому же, есть пара вопросов, которые несколько меня беспокоят, но о них я девчонке пока не поведаю.

— И что вы собираетесь делать, чтобы развеселить меня? — хмуро вопросила рыжая малявка, когда мы вышли на палубу. — Будем снова на звёзды смотреть или нальёте мне немного сливовицы, чтоб взбодрилась?

— Ярочка, неужели ты до сих пор настолько дурного мнения обо мне? Разве могу я налить спиртное ребёнку?

— Вы можете выбросить ребёнка за борт, а потом оставить на ночь в трюме, — едко припомнила она. — Чем же вы лучше вчерашних бандитов?

— Смотрю, ребята уже рассказали тебе про наш особый груз.

Девчонка кивнула.

— Всё, что со мной произошло — ваша вина, — устало сказала она. — Как обычно. Наверное, мне уже не следует удивляться.

— Что ж, хорошо. Я признаю свою вину. Ты довольна?

Ярочка выдохнула и пошла к трапу кубрика.

— Ты за сливовицей? — шутливо приподнял я бровь.

— У меня нет сил с вами разговаривать, — ответил она.

Я покачал головой. Какая же, сука, взрослая она стала.

Но предоставлять её самой себе в таком состоянии определённо не стоит, так что я последовал за обиженным ребёнком и опустил за собой люк, дабы наши разговоры не стали достоянием матросских ушей. По-хорошему мне не следует так часто наведываться в вотчину экипажа, но у нас ведь обстоятельства одно другого хуже.

Девчонка зыркнула на меня исподлобья, но ничего не сказала, просто разожгла лампу, достала банку сухофруктов и хотела уйти, но я поймал её за локоть и усадил на лавку. Ярочка поставила банку на подвесную столешницу, а я сел напротив.

— И что мы будем делать? — вопросила она бесцветным голосом.

— Выяснять правда ли ты, как её там…

— Возгарка, — напомнила девчонка.

— Именно.

Строго говоря, ни капли сомнений во мне не булькало. Ярочка не проявляла других талантов, а произвести такое количество жара, чтобы растопить две бочки нетающего льда… Ну, на такое без практики способны только прирождённые пироманты. Нет, выяснять уже нечего, я просто нашёл повод занять деточку и слегка подогреть интерес к её собственному дару, чтоб перестала киснуть.

Я огляделся, взял кружку из посудницы, поднял крышку бочки и зачерпнул воды. Поставил перед девчонкой.

— Попробуй заставить воду двигаться. Представь, что твой разум проникает в неё, а потом начни закручивать, будто ложкой мешаешь.

Малявка шумно выдохнула и сосредоточилась на кружке.

Вскоре вода закипела.

Ярочка разочарованно отвалилась к стене.

— Что ж, тоже неплохо, — сказал я, зачерпнул сухофруктов из банки и бросил в кипяток, помешал ложечкой. — Через пару минут получится компот.

Внутренне я очень радовался, что не пришлось хватать бочку и тушить пожар. Да, корабельное нутро — не самое безопасное место для опытов с огненной магией, но у нас вообще нет подходящего места, да и ставить матросов в известность нельзя. Здесь хотя бы приватно.

— Ты раньше что-нибудь поджигала? — и опять, я отлично знаю, чего она уже поджигала, но пусть расскажет. Может, мне не все эпизоды известны.

— Верёвки, которыми меня связали бандиты, но я тогда не поняла, — Ярочка прикусила губу на свой обычный манер, подумала и продолжила: — Кажется, был ещё случай с пучками трав: дома, до того, как вы напоили меня кровью. Тогда я тоже не поняла, подумала на мальчишек. Блин, я так домой хочу…

Я коснулся её кисти, но она убрала руки под столешницу.

— Получается, если бы вы не забрали меня с собой, я бы всё равно начала поджигать? — теперь она подняла на меня глаза и посмотрела иначе. Девчонка дулась, но ей определённо хотелось найти повод, чтобы простить меня.

— Да уж наверняка. Магическая одарённость может проявиться очень рано или задержаться до приличных лет, но гораздо чаще она показывает себя во время полового созревания. И у девочек переломный момент заметнее, чем у мальчиков.

Ярочка моргнула, потом сообразила, что я про месячные. Ей полагалось смутиться, но девчонка была слишком разбитой, чтобы ещё из-за ерунды заморачиваться. Впрочем, она вообще не очень стеснительная.

— Значит, я могла обжечь сестёр, подпалить дом и всё такое?

— Конечно, — кивнул я.

— Тогда хорошо, что вы меня забрали.

Я не был в этом уверен.

Ей нужен учитель, а найти его будет не просто, ведь девчонка слишком ценна. Любой, кто понимает, насколько дорого стоит огненная кровь, захочет продать её. Впрочем, сейчас она ещё не дозрела, но очень скоро это изменится.

Просто предвкушаю.

Ярочка отпила компот, не став добавлять мёд. Кружка ещё исходила паром, наверняка вода была слишком горячей для нежной слизистой детского ротика, но она этого не заметила — после купания в кипятке, не удивительно. Скоро мой рыжий котёнок совсем перестанет обращать внимание на температуру всего, к чему прикасается.

— Смотрю, ты недовольна своим даром.

— Да я просто в восторге, — буркнула она.

— Ты спасла мне жизнь, разве это плохо? Ладно, давай ещё проверим, вдруг я всё же ошибаюсь и ты вовсе не пиромантка, а все твои спонтанные возгорания-закипания — просто случайность.

Я достал монетку и положил на стол.

— Попробуй сдвинуть её. Собери силу и толкай.

Девчонка снова закусила губу и сосредоточилась, рыжие бровки сдвинулись.

Монетка начала раскаляться.

Она шумно выдохнула и запустила пальцы в волосы.

— Давай попробуем ещё кое-что, — сказал я. — Поставь руки вот так.

Ярочка повторила мой жест, водрузив локти на столешницу. Её растопыренные пальцы оказались друг напротив друга.

— Скажи, ты чувствуешь напряжение?

— Между руками будто гудит, — кивнула она.

— Хорошо. Теперь загляни в себя, найди источник магии и направь потоки из него через руки. Ты должна ощутить, как магия сочится по твоим венам и доходит до ладоней. Затем вытолкни её, но не свободно, а сосредоточь в точке между руками. Ты запомнила? Давай-ка повтори.

Когда девчонка бесцветным голосом воспроизвела инструкцию, я кивнул и велел:

— Теперь пробуй.

На всякий случай я оставил крышку бочки с водой открытой.

Ярочка сомкнула веки и некоторое время посидела. Я ощущал, как у неё в груди растёт напряжение, затем она толкнула его через руки.

Между ладоней ребёнка вспыхнул язычок пламени.

— Не пугайся, — тут же успокоил я. — Продолжай мягко подпитывать его, чтобы не погасло, но не делай большим. Видишь? У тебя великолепно получается. Главное в магии — самоконтроль. Она не вырвется на свободу, если ты не позволишь.

Маленькое пламя висело в воздухе между растопыренных детских пальчиков, чуть колыхалось от дыхания рыжей пиромантки и не источало дыма.

Люди часто получают удовольствие от созерцания огня, а уж если оно создано тобой… Девчонка с восхищением взирала на порождённое ею чудо, будто оттаивая от пережитых ужасов. Пламя отражалось в янтарных глазах, возвращая им блеск.

Кажется, у меня получилось взбодрить Ярочку.

По детской щеке прокатилась слеза, но девчонка улыбнулась и мягко сморгнула.

Это не были слёзы горя.

— Если устала, просто перестань подпитывать его, и пламя погаснет, — посоветовал я.

Девчонка так и сделала — огонёк потух.

На конопатой мордашке отразилось лёгкое сожаление.

— Откуда вы знаете, как это нужно делать?

— Моя семья много веков копила магические секреты, — коротко ответил я, не желая вдаваться в подробности. — Потому я могу сказать, что у тебя очень выраженная предрасположенность к огненной магии. Всё, что получалось до этой минуты — цветочки, но сейчас ты вызрела ягодку. Вода, монетка, верёвки, травы, даже сожжённый упырь и растопленный лёд — это было лишь создание тепла, но не пламени. Да, со льдом вышло очень круто, ты пропустила через себя огромное количество энергии. Однако сейчас ты без подготовки продемонстрировала то, чему обычных магов обучают несколько месяцев и не у каждого выходит без заклинаний, а у многих не выходит вообще.

Девчонка непонимающе посмотрела мне в глаза.

— Тепло — это излучение, его несложно породить из чистой магии. Пламя — раскалённое газообразное вещество. Совершенно другой уровень материализации.

Но девчонка не поняла, так что я не стал пока слишком нагружать.

— Если коротко, это однозначное подтверждение твоей возгаристости, если радимский язык простит мне столь вольное с ним обращение.

— Расскажите про магию, — попросила девчонка. — Что она вообще такое?

— Что такое магия? — я позволил себе широкую, слегка печальную улыбку.

Ярочка кивнула, не подозревая, насколько грандиозную тему затрагивает.

— Можно собрать сотни определений магии, — начал я осторожно. — Что наводит на простую мысль: мы не знаем, чем она является. Мы лишь наблюдаем эффекты, которых можно добиться с её помощью. Мне, как человеку не склонному к мистицизму и богословию, больше всего нравится определение Эммануила Вайсберга, согласно которому магия — это одна из фундаментальных сил вселенной, непрерывно взаимодействующая с другими силами.

Девчонка, ожидаемо, ничего не поняла.

Впрочем…

— Я тут недавно наблюдала один… Как вы там сказали?

— Эффект? — приподнял я бровь.

Она кивнула и покрутила кружку.

— Как это вообще возможно, чтобы одно существо превратилось во множество других? — девчонка поёжилась, явно вспоминая стаю крыс из развалившегося вампира.

Да, такое может не давать покоя.

— Превращения — самая труднообъяснимая магическая хрень, — честно ответил я. — Если коротко, это своеобразная иллюзия, только искривляется не свет, а реальность. И даже распадаясь на части, каждая из которых начинает жить своей жизнью, твой организм на деле остаётся прежним и единым, потому что твоя собственная природа не исчезает, а преломляется. Ты будешь видеть глазами каждой крысы, чувствовать за них, но продолжишь мыслить и осознавать себя во всём их множестве.

— Я не понимаю, — покачала она головой и снова отпила компота.

— Ничего страшного, я тоже, — на мой заговорщицкий тон девчонка ответила чуть растянувшимися губами. Погрев руки о кружку — или кружку о руки, — она набрала в грудь воздуха и решилась задать главный вопрос:

— А если хоть одна крыса убежала?

Я помолчал, но решил ответить без утайки:

— Тогда она будет охотиться, набирать силу, расти, и однажды Альгер возродится.

— Но если это даёт такое страшное преимущество… Почему вы не хотите научиться превращаться?

— Я могу получить только простую ипостась — одно животное. Превращение во множество доступно только очень серьёзным вампирам, обычно тем, кто при жизни был талантливым колдуном или прожил немало веков. Если я, например, научусь превращаться в волка, и его ранят в лапу, раненой окажется моя рука — без всяких выкрутасов и сползающихся в кучку частей.

— А животное обязательно должно быть большим?

— Вовсе нет, выбрать можно существо любого размера. Затем его приносят в жертву во время ритуала, и ты покидаешь круг с его частицей в себе. На самом деле, это гораздо проще, чем превратиться в стаю, хотя принцип тот же. Просто при разделении на множество, каждый зверёк несёт тебя в себе.

— То есть, можно превратиться всего в одну крысу? Она же маленькая… Куда девается всё лишнее?

Какая пытливая рыжая головка. Это хорошо, так гораздо проще. Жаль только, что я не разбираюсь в магии на уровне Вальдемара, так что все мои ответы крайне поверхностные и профанические.

— Никуда не девается. Метаморфозы колдунов и вампиров — не более чем великолепнейший обман. Ты просто притворяешься зверем, но не становишься им. Вот оборотни превращаются по-настоящему, их организмы перерождаются, меняется каждая кость, каждая мышца и жила. Потому от болевого шока им запросто может снести крышу, а с нами такого не происходит. Мы даже одежду и личные вещи сохраняем.

— И можно превратиться в нечто больше себя?

— Безусловно. Как и сказал: размер не важен, искажается сама ткань реальности. Но стоит магии исчерпаться, всё возвращается на круги своя. И чем сильнее существо отличается от тебя, в том числе по массе, тем больше магии потребуется на поддержание формы.

— А я смогу научиться превращаться? — с толикой энтузиазма спросила Ярочка.

— Скорее всего, нет, — я покачал головой. — Твоя магия слишком специализированная. Проще всего любые дисциплины даются магам общей практики. Они не могут добиться результатов так легко и непринуждённо, как ты с огнём, зато после длительного обучения их арсенал становится очень широким.

— А почему я не такая? — с обидой посмотрел мне в глаза ребёнок.

— Это наследственность. Что-то в твоей крови задаёт чёткий вектор, по которому преломляется проходящая через тебя магия. Довольно скоро ты приобретёшь ряд черт, которые укоренят твою специфику. У большинства одарённых нет таких жёстких рамок, магия через них просто проходит. Потому им технически сложнее добиться желаемого результата: необходимо заставить магию преобразоваться нужным образом, для чего используются заклинания и ритуалы.

— И ничего не изменится, даже когда я стану вампиром?

Тут я замолчал, не зная, как лучше ответить.

Не хотелось пока сообщать малышке, что вампиром она уже не станет.