Столбы. Сказка для себя

Ксения Жигалина

Действие этой фантастической повести разворачивается на фоне и вокруг необычного астрономического явления, возникшего в обычном провинциальном городе. Герои – синоптик, заместитель главы городского совета, директор краеведческого музея и Дятел – пытаются разобраться и понять, что это такое, почему, как и зачем оно появилось в их городе. Это расследование неожиданно заставляет их другими глазами взглянуть на себя, на свою жизнь и на жизнь вообще.

______

Аптекарша подозрительно уставилась на него поверх очков, выдержала испытующую паузу, цыкнула, мотнула головой и вернулась глазами к рецепту. Гос-споди… И этот туда же. Ведь было же время! Мужики были! Что надо были мужики! А сейчас?! Гос-споди… Обезболивающее им… И рецептик ведь достал! И печати, как назло, все и в правильном порядке. Это ж надо! Щегол!

— Это еще зачем?! — гневно сверкнув бессильным презрением, бросила аптекарша в синоптика.

— Надо… — тот как-то даже съежился, хотя уговаривал себя, что ничего стыдного в этом нет! Ну, подумаешь, обезболивающее! Так ведь и повод ого-го! — Мне к вертолетчикам сегодня.

— К каким вертолетчикам?! — аптекарша, судя по ее лицу, собиралась рецепт сожрать, а синоптика закатать в трехлитровку без стерилизации.

— Ну как… — промямлил взмокший синоптик, — за городом которые… к которым Максим в том году… ведь столбы! — шелестел синоптик уже почти беззвучно.

— Гос-споди! — аптекарша рухнула на крутящийся табурет у ног, но тут же, вскочив, приникла к стеклу почти носом: — К ним?! К самим к этим?! Гос-споди! Да как же это?! Сам?!

— Ну как сам… — замялся синоптик, приходя в себя. — Больше ведь некому.

— Ох, ты ж, Гос-споди… — аптекарша снова уже видела его в гробу в белых тапках, но теперь уже по другому поводу, ее подведенные черным только снизу глаза были полны такого страшного сочувствия, что синоптику вновь сделалось дурно.

— А рецепт поэтому и выдали, — пытался как-то утвердиться на этом все-таки свете синоптик.

— Кто? — зачем-то спросила аптекарша, как будто от этого что-то зависело.

— Ну дак Глеб Полуактович, — удивился синоптик. — Покойный.

— Ну да, — аптекарша опустила свой сострадающий взгляд обратно в очки на рецепт. — Покойный. Как же, как же.

Выйдя из аптеки, синоптик остановился отдышаться и закрыл глаза. Вот дура! Когда там уже телевышку починят?! Сидела бы сейчас за своим стеклом, с удовольствием плевалась яростью в очередного теленегодяя. Нет. Простым людям достается теперь. Мимо него шел в аптеку новый несчастный. Он переглянулся с синоптиком и нервно сглотнул.

Столбы из облаков висели над городом. Огромные и красивые. Они были одновременно и неподвижны относительно самого города, и полны постоянного внутреннего движения. Бурлили, перетекали, перемешивались. Один из них стоял над трамвайным депо и частично над рынком. Второй дальше к северу, накрывая жилые дома. И третий над промзоной.

Ветер их не касался. Птицам тоже, вроде как, туда и не надо было, что странно. Дождь из них не лил. Ничего они не делали. Только стояли тремя исполинскими колоннами, создавали постоянную тень и делали городу нервы.

Обсерватория синоптика находилась от столбов в стороне, но не очень далеко. Так что, и не подходя к ним, он ясно видел их масштабы. Конечно, разумеется, он был синоптик. Стало быть, должен хотя бы приблизительно мочь хотя бы предположить какое-то объяснение. Но он не мог. Здесь испокон веку все было просто-таки иллюстративно обыденно. Идеально среднестатистически. Образцово непримечательно. И вот нá тебе. В том году два. В этом три. В следующем что, четверых ждать?! Да ну, бред, одернул себя синоптик, запирая входную дверь. Бред, бред. Интересно, вдруг взялось ни с сего, ни откуда, а аптекарша случайно не в курсе — есть ли сын у Анфиса Иваныча? Вот это, наверное, могло бы потягаться с дневным телеэфиром, хмыкнул он, стягивая с себя одежду. Надо бы поспать. Раз вечером идти, то надо бы. Уснуть бы. Он подумал и принял одну таблетку обезболивающего.