Скажи мне «нет»

Ксюша Лесникова, 2022

– Никогда не смотри бешеной собаке в глаза, – учил меня отец. В глаза собакам я не смотрела. Вот только… однажды посмотрела в глаза волка, и с этого самого момента мой мир навсегда и бесповоротно изменился. Моя прежняя реальность рухнула куда-то в чёртову бездну, расплескавшись осколками. И теперь в моём новом мире всё иначе. Теперь в нём существует мужчина с глазами цвета спелых оливок, мужчина, чей взгляд может расплескиваться янтарным, мужчина, который способен превращаться в огромного чёрного волка. Тот, от кого не уходят и не сбегают. Тот, чьи приказы выполняют безоговорочно. Мужчина, которому ещё никто и никогда не смел отказывать, просто потому, что такому, как он, отказать невозможно. Такому, как он, ещё никто и никогда не смел сказать «нет». Никто, кроме… меня.

Глава 6

*Кира*

Кисть скользила по стене мягко и гладко. Я словно вела её в ритме какого-то незримого танца. Взмах, поворот, мазок, россыпь брызг.

В наушниках женский голос пел про море, которому обязательно нужно будет сказать, что ты остаешься, и я тихонько подпевала себе под нос, вторя словам любимой песни.

Это был своего рода мой личный творческий транс. Когда весь окружающий мир растворялся и мерк. Когда оставалась только я, кисти, краски, и то сосредоточие цветов, которое я создавала.

— Ты неплохо поешь.

— Черт! — я вздрогнула и едва сдержала неприличное ругательство, с трудом удерживая в руках кисть, когда сквозь музыкальные биты в наушниках прорвался знакомый, чуть хрипловатый голос, раздавшийся откуда-то сверху.

Ледяные, колючие мурашки прошлись волной по всей коже, начиная от корней волос на голове и заканчивая самыми кончиками пальцев на ногах. Вызванный подобной неожиданностью липкий страх разом сковал все мышцы.

Я стиснула зубы, едва не прикусив до крови язык. И лишь отточенная годами практики способность позволили сейчас моей руке не дрогнуть, а кисти — замереть, недвижимо оставаясь в прежнем положении, не нарушив тем самым четкости и плавности выводимой линии.

Дамир, а я уже поняла, что это был именно он, стоял сейчас за моей спиной. Я чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела, словно он обжигал мне своим взглядом всю спину. И, насколько я могла судить по своим собственным внутренним ощущениям, находился мужчина сейчас очень и очень близко.

Это нервировало. А ещё больше нервировала то, что я вообще не заметила, как и когда он подошёл. Сколько он уже вот так вот стоит? Пару минут? Или может дольше? Когда он появился в квартире? И как, вообще, черт возьми, в неё попал!?

Удержала судорожный нервный вздох. Очень медленно выдохнула, усмиряя вдруг разом зачастившее сердце. Не меняя положения тела и вообще ничем не выдавая своей реакции, завершила плавную, изогнутую линию рисунка.

Музыка всё так же продолжала звучать в наушниках, но сейчас я практически не обращала на неё внимания.

Всё так же медленно и осторожно я отняла кисть от стены, неспешно обтерла излишки краски салфеткой, положила на палитру. И только после этого, стараясь дышать глубоко и размеренно, обернулась назад, одновременно с этим вынимая из ушей маленький белые капельки.

Мужчина стоял за моей спиной на расстоянии одного шага, разглядывая меня сейчас с высоты своего внушительного роста. Почему-то сидеть у его ног на коленях оказалось ужасно дискомфортно и, поведя плечами в жесте, изображающим недовольство, я поднялась с пола, выпрямляясь.

Но даже в таком положении я была ростом ему всего лишь до подбородка.

Подняла взгляд.

— Как вы здесь оказались?

— Это квартира моей сестры, — мужчина равнодушно пожал плечами, — я могу появляться здесь когда захочу.

Ну, конечно. А какого ответа я ещё могла от него ожидать? Уж точно не слов с извинениями.

— Простите, но вы могли бы в следующий раз не подкрадываться ко мне вот так… внезапно? Мы, художники, подобного не любим. И когда за нами наблюдают со стороны — тоже. Это, знаете ли, всегда нервирует… А ещё может повлечь за собой… ммм, весьма плачевные последствия в отношении наших работ. Пожалуйста, не делайте так больше.

Я говорила спокойно и размеренно, словно объясняла маленькому ребенку какую-нибудь непреложную истину. В роде той, что засовывать палец в розетку может быть опасно для жизни, а земля и мелкие камушки из песочницы на самом деле не съедобны.

Мужчина сощурил глаза. Усмехнулся.

— Я учту, что к тебе не стоит подходить со спины, Кира, — со странной, неясной интонацией произнес он, — но не нужно задерживать здесь допоздна.

Допоздна?

Я мельком взглянула на огромные панорамные окна, занимавшие всю левую от спальной зоны стену. Вечер ещё не наступил, лишь небо было затянуто серыми тучами, отчего казалось, что уже почти стемнело.

В комнате горела большая потолочная люстра, которую я включила, когда ещё было совсем светло, а поэтому неудивительно, что, погрузившись в работу, счёт времени я потеряла и приближение вечера практически не заметила. Но, вроде бы, в этом мой план и заключался. Работать, ни на что не отвлекаясь, а в особенности — не следя за временем. И именно поэтому я так обрадовалась оставленным Софией ключам.

— У нас с вашей сестрой не было договорённостей относительно времени работы. Она оставила мне дубликаты ключей и сказала, что приходить я могу в любое время, согласно удобному мне графику. Мне нравится работать по вечерам и даже ночью.

— И всё же, ты не будешь работать здесь так долго.

— Это что, ультиматум?

Мне не ответили. Кажется, игнорирование моих вопросов уже становится традицией.

Вместо этого, Дамир скользнул взглядом по моему лицу, рассматривая, а потом…

— У тебя краска на щеке, — мужчина протянул руку, касаясь кожи чуть ниже правой скулы.

Я, никак подобного не ожидавшая, резко отпрянула, едва не вляпавшись в разложенные на полу тюбики и палитры. Выругалась сквозь зубы.

Мужчина вновь нахмурился.

Ну, я ведь ещё в прошлый раз просила не тянуть ко мне руки! Как же ещё ему объяснить, что чужие прикосновения меня… нервируют.

Выхватила из кармана телефон, посмотрела на собственное отражение в черном экране, стерла тыльной стороной ладони пятно белой краски. Кажется, испачкалась, когда замешивала нужный мне оттенок.

— Ты боишься меня? — внезапный вопрос заставил вздрогнуть и вновь поднять глаза на стоящего всего лишь в шаге мужчину.

Боюсь? Да нет, вы меня определенно бесите, господин Корсаров. Тем, что трогаете, тем, что указываете, когда мне возвращаться домой, а когда нет, тем, что смотрите вот так вот… странно. Тем, что пытаетесь самым банальнейшим образом контролировать.

Но вслух я этого, конечно же, не сказала. Вместо этого просто коротко пожала плечами и честно ответила:

— Нет.

— Нет… — с какой-то невнятной интонацией эхом повторил мужчина.

Я отвернулась, вновь склоняясь над красками.

— С вашего позволения, я вернусь к прерванному занятию, — бросила через плечо хмуро.

И опять не поняла, откуда во мне это желание грубить и странная, необъяснимая, глухая злость.

— Ты не будешь больше работать допоздна. И возвращаться домой, когда уже стемнело, тоже, — голос прозвучал жестко и требовательно.

Я закатила глаза, радуясь, что сейчас мужчина наблюдает лишь мою спину. Вновь присела на корточки, перебирая кисти. Украдкой бросила взгляд через плечо.

Дамир стоял всё в том же положении, буравя меня взглядом.

Нет, он что, издевается?

Поняв, что никуда из квартиры мужчина исчезать не планирует, а работать под его пристальным взглядом крайне… некомфортно, я вздохнула и повторно поднялась с пола. Очистила кисти, сложила тюбики с краской в органайзер, упаковала в мусорный пакет одноразовые стаканчики, в которых смешивала цвета, чтобы потом выбросить их в корзину мусоропровода.

Возможно, Дамиру прямо сейчас, внезапно, зачем-то понадобилась эта квартира, а моё присутствие здесь является помехой?

Ведь он действительно в своём праве, как старший брат, и вообще, родственник.

Вздохнула. Ничего, зато сейчас ещё не слишком поздно, не придётся возвращаться домой в полной темноте, когда автобусы и электрички метро начинают ходить со всё возрастающими перерывами.

Я сложила все свои вещи в органайзер и обернулась к мужчине.

— Я решила оставлять свои вещи здесь. Надеюсь, вам они не помешают?

Молчание в ответ. Пожала плечами.

— Квартиру закрывать не буду, думаю, ключи у вас есть. Свой дубликат, как мы и договорились с Софией, оставлю на пункте охраны. Всего хорошего, Дамир Эдуардович, до свидания.

Я набросила на плечи куртку, проверила, не забыла ли телефон, и вышла из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Мужчина остался внутри.

Интересно, зачем ему вдруг понадобилась квартира?

А, не моё дело. Тряхнула головой и начала спускаться по лестнице на первый этаж. Толкнула тяжелую дверь подъезда, оказываясь на улице. В лицо сразу же ударил порыв ветра, принеся с собой волну разлетающихся брызгами капель.

Дождь был не сильным, скорее, неприятным.

Я оглядела совершенно пустой двор. Звонко барабанили об асфальт льющиеся из сточных труб дождевые струи, пахло озоном и свежестью. Небо над горизонтом было чистым, и алело пурпуром разгорающегося заката. А это значит, что грозовой фронт уже совсем скоро покинет пределы города.

Прямо передо мной, у самой кромки тротуара стоял хищный чёрный автомобиль. Я знала, что это за машина. В детстве, пока все мои сверстницы играли с Барби и в дочки-матери, я строила многоуровневые стоянки для своего личного автопарка. Отец регулярно дарил мне игрушечные машинки, и, на удивление, я хорошо разбиралась в их марках.

И даже сейчас, приглядевшись, смогла узнать значок. Кажется, это был Додж, вот только я никак не могла понять, какой именно модели.

— Садись в машину, довезу тебя до дома.

Кажется, я всё же подпрыгнула на месте от раздавшегося за спиной голоса. Обернулась рывком.

Дамир выходил из подъезда следом за мной.

— Разве вы не собирались остаться в квартире? — я вопросительно вскинула бровь.

— Я собирался отвезти тебя домой, — бескомпромиссно ответил мужчина, подходя ко мне и одновременно с этим доставая из кармана пиджака продолговатый электронный ключ от автомобиля.

Черный Додж, привлекший моё внимание ещё какую-то минуту назад, коротко моргнул фарами, приветствуя хозяина.

— Люди ночью должны спать, а не торчать в чужих квартирах.

— Я не торчу! Я работаю! И сейчас ещё даже не ночь.

— Работать нужно днём.

Я устала потерла виски указательными пальцами. Такими темпами у меня скоро вообще не останется сил с ним спорить.

— Ладно, хорошо, я поняла. Ночью спать, работать днём, — подняла руки в примирительном жесте и отступила на шаг, — в любом случае, сегодня до дома я доберусь самостоятельно. Ещё раз всего доброго.

Я уже практически развернулась, чтобы спуститься со ступеньки и шагнуть под дождь, направляясь в сторону выхода с территории жилого комплекса, но внезапно мою руку перехватили мужские пальцы.

Мягко… и в то же время невероятно цепко. Так цепко, что я, наверное, при всём своём желании не смогла бы вырваться.

Дернулась, но хватка стала лишь крепче.

— Кира, не глупи, — мужчина смотрел спокойно и серьезно, — На улице дождь. Ты хочешь вымокнуть и заболеть?

Я поджала губы. Затем с грустью посмотрела на пустой двор, на дождевые лужи, на струи, льющиеся с козырька подъезда.

Вздохнула. А потом аккуратно, один за одним, постаралась разжать мужские пальцы на собственном запястье.

— Хорошо. Я согласна. Довезите меня до дома. Но только пообещайте больше не выскакивать у меня из-за спины… вот так вот, — я неопределённо махнула рукой в воздухе, — это нервирует, знаете ли.

Кажется, правая бровь мужчины всё же дернулась от удивления.

— Я попробую, Кира. Но обещать этого точно не могу, — со странной интонацией проговорил он, а потом шагнул со ступенек подъезда прямо под дождь.

В два шага приблизился к автомобилю, распахнул дверь со стороны пассажирского места и выжидающе оглянулся на меня.

Я пожала плечами и, сбежав с крыльца подъезда, юркнула в уютный, пахнущий новой дорогой кожей салон авто.

Дамир захлопнул за мной дверь, и через секунду уже сам садился за руль. Чёрный Додж зарычал, стоило мужчине провернуть ключ в замке зажигания, и плавно тронулся с места, мгновенно набирая скорость и выезжая за пределы жилого комплекса.

Интересно, как мне вообще сейчас нужно себя вести по отношению к этому мужчине? Как расценивать его поступки? Как просто знак вежливости, или намёк на нечто большее?

И что я стану делать, если вдруг замечу, что меня везут не домой, а на территорию какой-нибудь заброшенной стройки, свалки, в глухой переулок или лесопарк?

Интересно, а было ли вообще разумно садиться в машину к практически незнакомому мужчине?

Наверное, приличной девушке на моём месте положено было отказаться, причем в более настойчивой форме, развернуться и уйти… или засмущаться, начать кокетничать и заигрывать. Только, кажется, я всё же была какой-то неправильной девушкой. Той, которая не пытается в каждом поступке окружающих отыскать скрытые мотивы, которой в принципе плевать на эти самые мотивы и мысли всех окружающих, и которая совершенно не пытается строить из себя кого бы то ни было с целью произвести выгодное впечатление.

— Расскажи о себе.

— А? — погруженная в собственные мысли, я не сразу расслышала его вопрос.

— Расскажи о себе, Кира, — повторил мужчина, при этом даже не повернувший в мою сторону головы.

— Зачем вы об этом просите, Дамир Эдуардович?

— Нам же нужно говорить хоть о чём-нибудь, пока мы едем. Или ты предпочла бы обсуждать погоду?

Я прищурилась, глядя на мужчину с подозрением. Это он что, пытался сейчас шутить!?

Но его лицо по-прежнему оставалось равнодушно-бесстрастным.

Он всё так же спокойно и немного скучающе смотрел на дорогу, уверено ведя хищный додж одной рукой. Тускло поблескивали в полумраке салона часы на правом запястье, горела яркими диодами гладкая приборная панель автомобиля. Расплёскивался по салону пронзительный, запредельный запах леса. Я невольно втянула воздух полной грудью и заметила, как дёрнулись на мгновение пальцы мужчины, сжимая руль практически до побелевших костяшек.

— Мне нечего о себе рассказывать. Моя жизнь ничем не примечательна. Всё как у всех, просто и стабильно.

— Тогда расскажи о… той картине, которую я у тебя купил.

Я кивнула, принимая подобную просьбу. Что ж, это вполне закономерное желание. Странно, что он не стал расспрашивать об этом в самый первый день. Обычно ценителям искусства важна история создания произведений, которые они собираются приобрести.

— Я… начала рисовать её очень давно. Кажется, лет шесть или семь назад. Я тогда ещё училась в школе… во всяком случае пыталась. В моей жизни было слишком много… сложных периодов. Но творчество всегда было тем, что меня спасало.

— А твоя семья? Она тебя не… спасала?

— Родители погибли, когда мне было тринадцать. Именно после этого я и поняла, что хочу посвятить свою жизнь творчеству. А ещё, да, начала рисовать ту самую картину.

О своём прошлом я говорила спокойно. Научилась этому за много лет. Когда кто-то спрашивал про семью или родителей, я никогда не испытывала растерянности, всегда отвечала невозмутимо и сдержанно. Всю свою боль и тоску я давным-давно научилась запирать глубоко внутри себя.

— Ты была одна в семье?

— Нет, нас двое. Я, и старшая сестра. После смерти родителей, спустя год, как только ей исполнилось восемнадцать, она взяла надо мной опеку, до наступления моего собственного совершеннолетия. Потом я закончила школу, и мы оставили родной юг, переехав в столицу, чтобы поступать и учиться.

— Почему на своей картине ты рисовала именно волка?

Я пожала плечами, забыв о том, что мужчина смотрит на дорогу, не видя моих жестов, а потом пояснила:

— Я не знаю. Наверное, этот вопрос можно назвать риторическим. Обычно принято считать, что в каждую свою картину художники вкладывают определённый смысл, скрытый мотив, идею, даже мораль, раз уж на то пошло. Я же… просто рисовала. Не думая. Брала кисти, краски и, вот. Получилось то, что получилось. Ну а вы, почему вы решили выкупить именно эту картину?

— Думаю, я тоже назову этот вопрос риторическим и воздержусь от ответа.

Я хмыкнула, вновь отворачиваясь к окну и задумчиво наблюдая за каплями, которые медленно ползли по боковому стеклу, движимые силой ветра.

А потом…

— Куда мы едем? — спросила с подозрением, поняв, что движемся мы не в сторону западной окраины города, где находилась моя собственная квартира, а в самую его середину, петляя по коротким, узким проездам между центральными кварталами.

— Я сегодня целый день ничего не ел. Хочу поужинать. Составишь мне кампанию.

— Дамир Эдуардович, мы так не договаривались! Мне нужно домой, — я искренне возмутилась подобной наглости.

Дамир мне не ответил, вместо этого резко свернул налево, останавливая машину прямо на тротуаре, практически у самых дверей одного из самых дорогих и пафосных ресторанов столицы.

Вышел из авто, хлопнув водительской дверью, а потом услужливо распахнул мою.

И всё это в полнейшем молчании, с холодной сдержанностью на бесстрастном лице. И лишь взгляд передаёт эмоции красноречивее любой мимики. Словно этот мужчина привык, что его слова в принципе никто и никогда не смеет обсуждать и оспаривать. Если он говорит что-то один раз — все вокруг слушают, затаив дыхание, а потом бросаются исполнять.

Вот и сейчас Дамир стоял, придерживая рукой дверь, и требовательно смотрел на меня сверху вниз.

Я же, в свою очередь, хмуро взирала на него со своего места, не желая при этом покидать салон черного Доджа.

— Кира? — вопрос с нотками нетерпения.

— Мы так не договаривались! — вновь заупрямилась я.

В конце концов, моего согласия никто не спрашивал! Меня самым наглым образом просто поставили перед фактом.

— Дьявол, Кира, просто выйди из машины и зайди в этот чертов ресторан. Не заставляй меня вытаскивать тебя из салона силой. Это будет всего лишь ужин.

Представила, как мужчина за шкирку втаскивает брыкающуюся и упирающуюся меня в двери этого жутко пафосного заведения. Или, ещё лучше, вносит на плече. Я ругаюсь и что-то возмущённо кричу, пытаясь пнуть его ногой, а он усаживает меня в глубокое бархатное кресло, услужливо придвигает то к столу, подзывает официанта, форменный костюм которого стоит дороже, чем все вещи моего гардероба…

« — Десерт для дамы, пожалуйста! И вина»

Да уж… от такой мысленной картины впечатлилась даже я.

«Всего лишь ужин», — эхом отозвалась в сознании его последняя фраза.

Когда-то я уже слышала подобное.

«Всего лишь ужин…»

«Всего лишь поедем ко мне домой»

«Всего лишь секс…»

«Это всего лишь секс, Кира, зачем ты придаешь ему столько значения?»

Фразы из прошлого вспыхнули перед глазами алой молнией. Я стиснула зубы.

«Всего лишь. Не придавать значения».

Да я, собственно, давно уже перестала предавать значение чему-либо, кроме самой себя.

Наверное, кто-то назвал бы это банальным эгоизмом. Я же называла это стеной. Стеной, которую возвела когда-то ещё очень давно и за которую теперь никого не пускаю. Ни новых людей, ни новые чувства, ни… эмоции. Ни-че-го.

Поэтому… всего лишь ужин? Да, а почему бы и нет.

Запахнула джинсовую куртку, придержала подол юбки, чтобы он не испачкался, зацепившись за порожек автомобиля, и вылезла из салона. Дождь закончился, и я вдруг всё же пожалела, что вообще согласилась на предложение довезти меня до дома.

Подождала бы пол часа, пока не разойдутся тучи, ну или вообще плюнула бы на это дело. Можно подумать, я никогда раньше не попадала под дождь. Тем более, на улице сейчас уже почти лето, тепло, так что простуда мне вряд ли грозила…

Да какой сейчас уже смысл об этом рассуждать.

— Идём, — Дамир кивнула на парадные двери ресторана, подождал, пока я пройду мимо него и, двинулся следом.

Деревянные створки с позолоченными ручками перед нами распахнул дворецкий.

Наверное, это был один из тех немногих ресторанов, проходя мимо которых смотришь на сидящих внутри людей как на редкие экспонаты за стеклом витрины. А от мыслей, сколько в подобном заведении может стоить чашечка простого кофе, хочется упасть в обморок.

Обычно в таких местах обедают и ужинают министры, депутаты и владельцы крупных компаний, а никак не простые маленькие художницы, живущие в квартирках на окраине столицы.

Обо всём этом я думала, идя через просторный холл к основному залу.

В нём царил приятный, уютный полумрак, горели торшеры под вышитыми золотой нитью абажурами, сверкали серебром разложенные на столах приборы, дробили свет хрустальными гранями фужеры на тонких ножках.

В зале нас встретил метрдотель, одетый в безупречно строгий костюм, состоящий из белоснежной рубашки, фрака, брюк и атласной «бабочки» на шее.

— Дамир Эдуардович, — он церемонно склонил голову в знак приветствия, — добро пожаловать в наше заведение. Прошу, позвольте проводить вас к вашему столику, — мужчина сделал приглашающий жест рукой.

Надо же, оказывается, господин Корсаров в этом заведение не редкий гость.

Нас провели в самый дальний конец зала, туда, где вместо обитых бархатной тканью стульев были мягкие глубокие кресла, а каждый столик отгораживался от соседних резными ширмами из темного дерева.

Дамир собственноручно отодвинул одно из кресел, предлагая мне садиться, что-то коротко сказал метрдотелю, получил от него согласный кивок и, удовлетворенный, опустился напротив.

Мужчина во фраке удалился, а на его месте тут же возник молодой официант, любезно предлагая нам увесистые папки с меню.

Я открыла первую страницу и обречённо вздохнула. Да, всё именно так, как я и предполагала. Слишком дорого, слишком пафосно, слишком… не по мне.

— Что ты будешь? — заметив мой хмурый вид, поинтересовался Дамир.

— Кофе. И желательно тот, который у меня дома. Ну ещё и яблоки, на десерт, — не удержалась я.

Мужчина хмыкнул, захлопывая папку меню. Кажется, муками выбора он не страдал. Салат, два стейка прожарки медиум, овощи на гриле, хлебная корзинка и ассорти сыров.

Озвучив свой выбор официанту, Дамир выжидательно посмотрел на меня. Я покосилась на папку с меню. Нет, просто сидеть и смотреть, как окружающие едят, я не собиралась. Раз привели, то нужно выбрать хоть что-то…

— Пасту, — сдалась наконец-то я, — с морепродуктами. И вина.

Не знаю, была ли в меню этого заведения паста, я так и не ознакомилась с полным списком блюд, но решила сделать выбор в пользу старой-доброй итальянской классики.

Но официант лишь согласно кивнул, принимая мой выбор, и, выслушав теперь уже от Дамира пожелания относительно спиртного, удалился.

Я повернула голову, оглядываясь.

Сейчас, со своего места, весь зал виделся мне как на ладони, позволяя без особого труда рассматривать обстановку и всех ужинающих за столиками людей.

На нас оборачивались. Учитывая то, с каким пафосом Дамир подъехал к ресторану, а точнее, просто подлетел, лишь чудом не снеся стену, и как небрежно бросил чёрный додж прямо на тротуаре, было не удивительно, что на нас все так глазели.

Хотя, глазели в основном на моего спутника. В мою сторону были направлены скорее удивленные взгляды, чем заинтересованные. Конечно, учитывая, как я выгляжу…

Усмехнулась. На женщинах, сидящих в бархатных креслах, были надеты струящиеся платья из тонкой ткани, или костюмы идеального кроя, туфли на тончайших шпильках, и сверкающие камнями украшения на шеи, пальцах и запястьях.

Я поерзала в мягком кресле. На мне была легкая темно-синяя юбка длиной до щиколотки, простая белая футболка с короткими рукавами, и любимые кроссовки. Просто, практично, удобно. Верхнюю же джинсовую куртку ещё на самом входе любезно забрал у меня дворецкий, чтобы передать её в гардеробную.

Я всегда одевалась именно так, как нравилось мне. Не пыталась гнаться за модой или соответствовать каким бы то ни было стандартам.

А поэтому, села ровнее, расправила плечи и… и просто мысленно плюнула на все косые взгляды в мою сторону.

А потом вдруг заметила, что сидящий со мной за одним столом мужчина меня рассматривает. Пристально, внимательно… жадно.

Я уже замечала это выражение в его взгляде. Обычно оно вспыхивало в те моменты, когда он находился от меня слишком близко. Когда… прикасался.

И вновь я не удержалась от ответного взгляда. Уставилась в оливковую зелень не мигая.

И снова, смазался и растворился в небытие весь окружающий мир, оставляя меня один на один с этим сосредоточием цвета. И снова, как в замедленной съёмке я увидела, как начинают вплетаться в оливковую зелень тонкие янтарные нити. И запах становится сильнее, ощутимее. Запах хвои, леса, влажной земли, трав…

Нас прервал официант, принесший бутылку вина. Я моргнула, сбрасывая внезапное оцепенение, и легко откидываясь на спинку кресла. Проследила, как парень в идеально подогнанном по фигуре форменном костюме откупоривает и разливает по бокалам тягучую рубиновую жидкость.

Дамир заказал что-то элитное и дорогое. Очень элитное и безумно дорогое, я даже названий таких напитков не знала.

К вину подали тарелку с ломтиками подсушенной брускетты, орехами, идеальными кубиками различных сыров и маленькой вазочкой с мёдом.

Я потянулась за бокалом на тонкой ножке, покачала его в руке, сделала глоток. Терпкая, кисло-сладкая жидкость прокатилась по горлу, оставляя во рту привкус пряностей, красного апельсина и немного — ванили.

Да, вино определенно было хорошим. Я бы даже сказала, безупречным.

Через десять минут принесли и остальные блюда.

— Ешь, — Дамир кивком указал на тарелку, поставленную передо мной официантом.

Я пожала плечами и взяла в руку вилку. В конце концов, раз привезли и не отпускают, то хотя бы поем спокойно. Не отказывать же себе в таком удовольствии.

Ужинали мы в молчании. Хотя… нет, ужинала сегодня только я. Дамир просто сидел напротив и следил за каждым моим действием, лишь изредка отпивая из своего бокала и неспешно отрезая от стейка маленькие кусочки. Наверное, мне положено было смущаться, краснеть, давиться от столь пристального мужского внимания, кокетливо хлопать ресницами, призывно облизывать губы… ну или что там ещё положено делать девушкам в присутствии красивого и богатого мужчины?

Увы, я ничего из этого списка не делала. Просто ела, пила вино, иногда оглядывала зал и сидящих за соседними столиками людей.

А когда тарелка передо мной почти опустела, сидящий напротив меня мужчина всё же решил прервать наше затянувшееся молчание.

— Что ты помнишь о своих родителях, Кира?

Я вскинула на Дамира удивленный взгляд. К чему сейчас был этот странный вопрос?

Я ведь уже говорила ему, что мои мама и папа погибли, и что больше мне на эту тему добавить нечего. Да и вообще, крайне странно интересоваться о таком, сидя… в ресторане.

— Мне кажется, нам не стоит обсуждать подобные темы, — я отложила в сторону вилку, — вы же сказали, что это просто ужин. А на простых деловых ужинах личное и прошлое обсуждать не принято.

Мужчина насмешливо изогнул губы.

Вот честное слово, так и казалось, что я сейчас перед ним как маленький несмышлёный ребёнок, а он просто издевается.

— Ну, в таком случае, может теперь ты сама хочешь меня о чём-то спросить?

— А вам не нужно… ну, не знаю, заниматься работой? Может, вы уже куда-то спешите или опаздываете?

— Кира, я владелец одной из самых крупных строительных фирм в столице, а то и во всей стране. Думаешь, у меня не найдётся помощников и замов, которые решили бы за меня десяток-другой дел и подписали бы пару сотен документов?

Хмыкнула. Значит, мой маленький намек на то, что наше милое общение пора заканчивать, господин Корсаров не принял, и отставать так просто не собирается.

Что ж, ладно.

Я откинулась на спинку стула, удерживая в пальцах тонкий бокал и рассматривая отсветы огня от свечей в темно-рубиновой жидкости.

— Какой модели ваш Додж?

Дамир вскинул бровь, мне показалась, или этот вопрос его развеселил.

— Чарджер этого года выпуска. А ты разбираешься в машинах?

Кивнула, принимая информацию, и просто ответила:

— Мой отец был заядлым автолюбителем. Кстати, вот и частичный ответ на вопрос, что я помню о своих родителях. Но в подробности вдаваться не буду. Просто скажу, что в детстве я скорее предпочитала играть с машинками, нежели с куклами, — мягко улыбнулась, на секунду окунаясь в теплые, безоблачные воспоминания прошлого.

Это действительно было так. В то время как все соседские девчонки выпрашивали у родителей кукол Барби, я просила дарить мне машинки. А потом строила для них во дворе за домом целые гаражные и парковочные комплексы из всевозможных досок, коробок, и прочего хлама.

А ещё, я намеренно задала отвлеченный вопрос, не касаясь ни одной личной темы. Ведь попытки узнать у человека подробности его жизни практически означают попытки с этим самым человеком сблизиться. А сближаться с господином Корсаровым я не желала категорически.

— И, о чем ты сейчас снова думаешь, Кира? — вывел меня из размышлений новый вопрос.

— О том, что вы самым наглым образом разрушили мои планы на вечер, господин любитель командовать, — тихо буркнула я в ответ, — а ещё о том, что я совершенно не хочу обмениваться с вами подробностями наших жизней. Поскольку в этом случае все это — я обвела рукой зал, — уж слишком сильно смахивает на первое свидание. Разве вы так не думаете?

— В данный момент я думаю о том, как сильно тебя хочу, Кира. Прямо сейчас, — мужчина подался ко мне, перегибаясь через край стола.

Ч… что? Я нервно сглотнула. Кажется, даже мои нервы оказались бессильны перед подобным. Это он сейчас что… серьезно?

— А ещё о том, как бы на тебе смотрелось вот это, — Дамир вынул откуда-то из-под стола узкую продолговатую коробочку, обшитую синим бархатом, и протянул мне.

Я поджала губы. Неприятное, гадостное чувство внутри усилилось.

Говорите, просто ужин, господин Корсаров?

Да нет, скорее уж просто хорошо спланированное первое свидание. Хорошо спланированное первое свидание с недвусмысленными намёками на продолжение.

Только вот… он что, действительно думает, что крутая машина, дорогие подарки, а ещё тот факт, что его сестра предложила мне работу, а он сам является владельцем огромной фирмы, сыграют ему на руку и я вот так вот просто соглашусь перейти на более… кхм, тесный уровень общения?

Ну, теперь всё понятно.

Я вздохнула.

Нет, это было понятно ещё с самого начала. А сейчас я лишь убедилась в собственных выводах. Да, этот мужчина действительно был из числа тех, кто никогда не получает отказа. И он действительно привык менять девушек и женщин в своей постели чуть ли не каждый день.

О, уверена, в этой самой постели уже побывали очень многие. Секретарши, медсёстры, учительницы, телеведущие, актрисы, бизнесменши. Только, возможно, там ещё не было маленьких наивных художниц, и мною в самое ближайшее время просто собирались пополнить коллекцию постельных трофеев.

Я недовольно поморщилась, рассматривая протянутую мне коробочку.

Взяла, открыла.

Внутри, на синей бархатной подушечке лежало колье, состоящее из тонких, переплетенных друг с другом витых цепочек, украшенных россыпью маленьких сияющих камушков.

Нахмурилась, наблюдая яркие переливы света в искрящихся гранях.

О, это был дорогой подарок. Нет, не так. Это был просто непростительно, безумно дорогой подарок! Дорогой настолько, что продай я это колье, и могла бы разом оплатить аренду своей квартиры на целый год вперед, полностью обновить гардероб, купить путевку куда-нибудь к морю на пару недель, взять в аренду новое помещение и открыть свою собственную арт-студию.

Хмыкнула. Это что, такая классическая программа, заложенная в сознание всех мужчин? Возможно, они априори уже рождаются с такой функцией?

Эдакий типичный и банальный как пробка план по завоеванию женщины. Украшения. Причем, по закономерности, чем шикарнее будет ресторан, чем больше роз окажется в подаренном букете или чем сильнее вес украшения будет отягощать мочки ушей, пальцы, запястья или шею, тем скорее ошеломленная столь небывалой щедростью барышня рухнет в ноги своему благодетелю. Ну или, опустится на колени, тут уж кому как нравится.

Скривилась от собственных мыслей.

Возможно, любая другая девушка на моем месте уже давно пищала бы от восторга, навсегда продав свою душу, а заодно и тело, в руки мужчины, сделавшего ей такой, поистине королевский, подарок.

Вот только, на мой счёт господин Корсаров несколько ошибся. К украшениям я была полностью равнодушна. Меня не восхищали золотые серьги, кольца с изумрудами и колье с алмазами. Наверное, я была буквально единственной, или одной из немногих, девушкой, которой совершенно не нравились подобные вещи.

А поэтому я резко захлопнула футляр, возвращая его в руки мужчины.

— Простите, но я это не приму. У меня, знаете ли… ммм, аллергия на некоторые металлы. И вообще, — я решительно поднялась из-за стола, — пора бы уже вам, мужчинам, перестать думать, что за один лишь ужин в ресторане, баснословно дорогое колье и несколько брутальных слов любая девушка сразу же согласиться прыгнуть в вашу постель. А теперь, спасибо за вечер, Дамир Эдуардович, но, к сожалению, мне нужно возвращаться домой. Всего вам доброго.

Я даже не стала дожидаться его реакции.

Просто развернулась, и направилась к выходу из зала. Забрала в гардеробной свою куртку, накинула на плечи. Дождалась, пока дворецкий распахнет передо мною створку входных дверей, и вышла на тротуар. Вдохнула чистый, пахнущий озоном воздух.

— Кира! — резкий мужской голос и пальцы, стальным капканом сомкнувшиеся на моём запястье.

Я снова вздрогнула, хотя уже подсознательно ожидала нечто подобное. Развернулась рывком, вскидывая на мужчину раздраженный взгляд.

И вдруг поняла — Дамир в бешенстве. В его глазах бесновалась неприкрытая, концентрированная ярость, которую, однако, он всеми силами пытался скрыть.

— Дамир Эдуардович, — я попробовала отступить на шаг, — я уже всё вам сказала. Давайте не будем усложнять. Ужин действительно был чудесным, но подарки от вас я принимать не стану. И всё остальное… думаю, вы понимаете, о чем я говорю, мне это всё сейчас совершенно не нужно.

Я выдохнула, глядя мужчине прямо в глаза и надеясь, что он меня поймёт.

И вновь на миг показалось, что в уже привычную мне палитру его радужек тонкими нитями начинает вплетаться цвет расплавленного, тягучего янтаря. Дамир сощурился, а потом наклонился к моему лицу.

— Упрямая, — выдохнул почти в самые губы, — такая маленькая, и такая упрямая…

— Пустите! — твердо сказала я, стараясь не проявлять признаков паники.

Дёрнулась, сделала шаг назад, и… уперлась спиной прямо в хромированный бок черного Доджа.

Черт, и почему эвакуатор до сих пор не забрал эту машину с проклятого тротуара? Она ведь нарушает все правила парковки…!

Одним рывком Дамир перехватил меня сзади за шею, дёрнул на себя и… издав какой-то невнятный звук, больше похожий на короткий, глухой рык, поцеловал.

Нет, не так!

Он просто впечатался в мой рот со злостью, с остервенением, с какой-то шальной яростью. Его язык моментально раздвинул мои губы, скользнул внутрь, прошелся по зубам… кажется, я всё же успела захлебнуться в этом внезапном порыве, потому что замерла, не в силах пошевелиться. Ошеломлённая, оглушенная, растерянная, совершенно сбитая с толку.

И в этот самый момент темное небо над крышами домов прочертила белёсая, яркая вспышка, а на землю хлынул сплошной поток дождя. Кажется, грозовой фронт передумал покидать пределы столицы.

Мы стояли прямо на тротуаре в самом центре города, вокруг бежали застигнутые врасплох дождем люди, а мужчина слизывал с моих губ холодные капли, прикусывал зубами кожу, выпивал мои судорожные выдохи.

Кажется, сейчас ему вообще было наплевать на всё. На людей, на город, на окружающий мир, на то, как на нас глазели из окон ресторана, в котором мы ужинали всего лишь каких-то пять минут назад. Этому мужчине вообще было плевать на всё.

Ему всегда было на всё плевать! И даже на моё нежелание с ним сближаться, тоже.

Это мысль отрезвила. Разум включился, я распахнула глаза и резко толкнула мужчину в грудь, одновременно выворачиваясь из его рук.

Отпрыгнула в сторону, тяжело дыша.

Мы стояли сейчас друг на против друга. Мокрые, растрепанные, злые. Он — потому что посмела его оттолкнуть, я — потому что он посмел меня поцеловать.

Нервно поправила рукава своей куртки, натягивая их практически до самых кончиков пальцев.

— Спасибо за ужин, он был просто замечательным, — кажется, ничего более умного я сейчас была не в состоянии сказать, — но до дома я теперь доберусь самостоятельно. Всего хорошего, Дамир, Эдуардович, до свидания.

Я развернулась, и чуть ли не бегом зашагала от подъезда этого жутко пафосного и дорогого ресторана, от черного хищного Доджа и от мужчины, который только что целовал меня так, что едва не снесло крышу и показалось — ещё минута, и он разденет меня прямо посреди улицы.

Я почти бежала, не обращая внимание на лужи и потоки воды, которые заливались в кроссовки, на вымокший подол юбки, на капли, что текли по лицу.

Я шла, и казалось, ещё секунда, и меня вновь схватят. Вновь полыхнут злостью оливковые глаза.

Но нет. Я завернула за угол здания, направляясь к ближайшему входу в метро, а мужчина так и остался стоять на тротуаре рядом со своим Доджем.

Кажется, можно было выдыхать с облегчением, а потом, начинать собирать в кучку разлетевшийся мелким крошевом мозг.