Игра в обольщение

Кэтрин Гарбера, 2016

Феррин Гейнер прилетает в Калифорнию ухаживать за перенесшим инсульт отцом. Здесь она знакомится с бывшим футболистом, красавцем Хантером Карутерсом, который явился к ее отцу, своему бывшему тренеру, в надежде получить у него документы и видеозаписи, необходимые ему для того, чтобы реабилитировать свое прошлое. Молодые люди понравились друг другу. Однако Феррин подозревает, что нужна Хантеру только для того, чтобы подобраться к документам. И она была права, но все изменилось, когда Хантер понял, что влюбился…

Глава 3

Хантер проснулся при ярком дневном свете один в своей кровати и пожалел, что не привел Феррин с собой прошлой ночью. С досадой повернулся, ударил кулаком по лежавшей рядом подушке и заставил себя встать.

Он составлял план в уме. Но прежде всего Хантер лег на пол и сделал пятьдесят отжиманий. Отец говорил, что оставаться целеустремленным — единственный способ пережить трагедию. Именно так семья отзывалась на смерть Стейши. Он знал, что родные желают ему только добра.

Они считали, что Хантер и Кинг должны оставить все это в прошлом. Но друзья знали, что не могут.

Он закончил отжиматься. Оделся для пробежки и набрал номер Кинга, когда спускался вниз.

— Приятель, что-то ты рано!

— Но я знаю, что Коннор уже поднял тебя.

Сыну Кинга было два года, поэтому он вставал на рассвете. Иногда он будил даже Хантера, имевшего честь быть его крестным. Кингсли много путешествовал, поэтому Коннор научился набирать на айпаде номер Хантера и считал, что может звонить ему в любое время, чтобы рассказать, какую историю ему прочитали на ночь и какую штуку он видел в ночном небе.

— Так и есть. Именно поэтому я жалуюсь. Только сейчас сплавил его к товарищу по играм и мы с Габи наконец остались одни.

— Прости, старина, — рассмеялся Хантер. — Буду краток. У тренера было два сердечных приступа и удар. Он почти не говорил со мной и не дал разрешения порыться в его вещах. Я зашел с другой стороны.

— Какой именно?

— Я о дочери тренера.

— У тренера есть дочь?

— Да. Умная и забавная.

— Хорошенькая?

— Хорошенькая?! У нее глаза цвета воды вокруг Арубы, помнишь старую калошу, в которой мы отправлялись, чтобы заняться дайвингом?

— Да.

— Так вот, как я уже сказал, у нее глаза цвета воды вокруг Арубы.

— Дьявол, Хантер, ты лопочешь как…

— Идиот, — закончил он. — Знаю. Но она другая, Кинг. Не то, что я ожидал.

— Так ты обхаживаешь ее, чтобы добраться до записей?

Так ли это? У него был план. Соблазнить ее и получить желаемое. Прошлой ночью план провалился, потому что она бросила окружающим вызов, согласившись поужинать с ним под их взглядами. Но сегодня утром он был полон решимости следовать намеченному пути.

— Да. Но это сложно.

— С женщинами всегда все сложно. Хочешь, я поговорю с ней? И тебе не придется…

— Нет, я сам все сделаю. Когда я просил тебя сделать что-то за меня?

— Никогда. Каждый несет свой груз, но мы — одна команда. Мы как братья, Хантер. Я всегда рядом, если понадоблюсь тебе.

— Спасибо, Кинг. Взаимно. Я все понял. Иду на пробежку, а потом… не хочешь пригласить меня и Феррин к ужину?

— Зачем?

— Я хочу, чтобы она лучше нас узнала. Поняла, что мы просим разрешения взглянуть на документы только потому, что хотим обелить свои имена.

— Хорошо. Посоветуюсь с Габи и дам тебе знать, когда приехать.

Хантер закончил разговор и отправился на пробежку. Горные дорожки, по которым он бегал в Калифорнии, очень отличались от техасских холмов, рядом с которыми он вырос. Дома эти холмы были скорее пригорками, и он никогда не утомлялся на пробежке, взбираясь на них.

Закончив пробежку, он помчался к двери своего дома мимо незнакомой машины. И остановился на нижней ступеньке крыльца. Его дизайнер интерьеров обставил патио двумя большими калифорнийскими садовыми креслами из кедра.

В одном сидела Феррин. В руке пластиковая чашка, очки подняты на макушку, ноги изящно скрещены. На ней были выцветшие джинсы, такие поношенные, что выглядели мягкими, и шлепанцы. Ногти на ногах были покрыты темно-красным лаком.

— Привет.

— Доброе утро, — ответила она. — Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы провести день вместе?

Он мысленно перебрал дела на сегодня. Утром у него встреча с помощницей, днем брифинг по сбору средств для членов команды местного городка, которую он спонсировал. Они нуждались в новой форме.

— У меня пара встреч, но в остальном я свободен. Хотите зайти? Мы все обдумаем.

— Вы работаете?

Он оглянулся на нее:

— Отец не согласился бы с вами, потому что в его понятии работать можно только на ранчо. Но да, я работаю.

— Чем вы занимаетесь?

— Управляю фондом, который поощряет детей заниматься спортом, и нахожу средства для спортивных групп в районах с низким доходом. Пытаюсь, так сказать, выровнять футбольное поле.

— Вот это да! Я и понятия не имела!

— Знаю. Мое участие в фонде не афишируется. Люди легче отдают деньги, если мое имя не ассоциируется с фондом.

— Но это несправедливо. С вас еще в колледже были сняты подозрения. Я считаю, что имя бывшего игрока НФЛ поможет известности фонда.

— Но мир видит это в другом свете, — вздохнул он, отпирая дверь.

Все же его работа с фондом делает жизнь немного менее пустой, после всего, что происходило вокруг смерти Стейши.

— Зайдете? Можете подождать на заднем крыльце или в кухне, пока я наскоро приму душ.

— Я подожду на заднем крыльце. Мне нравится быть на свежем воздухе. Нам не обязательно проводить вместе день именно сегодня.

— Но мне хочется быть с вами. Это именно то, в чем мы нуждаемся.

— Мы?

— Да, чтобы вы знали: я не собираюсь ничем повредить вашему отцу. И чтобы я смог вспомнить, каким человеком был когда-то.

Он побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, а в душе пытался сделать вид, что ее присутствие в доме входит в план. Но на самом деле она выбила его из равновесия. Она была полузащитником, которого он не заметил по пути к воротам. И хотя она казалась вполне легковесной, все же явно была способна подставить ему ножку, прежде чем он достиг зоны защиты.

Феррин не имела особых целей, когда решила приехать к Хантеру. Она хотела попытаться понять, стоит ли давать Хантеру доступ к документам отца. Позволить ему получить ответы.

По крайней мере, именно это она себе твердила.

Это вовсе не из-за того поцелуя, который всю ночь преследовал ее во сне. Не из-за того, что ей впервые казалось, будто ее одолевает похоть. Настоящая похоть. Не того рода, который можно объяснить инстинктом продолжения рода или биологическими часами. Она хочет именно Хантера. В этом не было логики. Только раскаленная добела похоть. У них нет ничего общего. Все дело в его внешности. В его большом мускулистом теле, том внимании, которое он уделял ей. Жаль, что она не может с этим справиться.

Она привыкла подолгу обдумывать свои поступки и мотивы. Ее никогда не влекло к игрокам команды отца… по крайней мере, с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать и она стала жить самостоятельно. Она гордилась тем, что была выше животных инстинктов, но один ужин с Хантером заставил ее усомниться в этом.

Один ужин.

Почему она здесь?

— Выглядите слишком серьезно для такого прекрасного солнечного утра, — сказал Хантер, выходя на крыльцо.

Он переоделся из спортивной одежды в белый льняной летний костюм и пастельного цвета рубашку. На ком-то другом все это воспринималось бы как стремление выделиться, но Хантер выглядел абсолютно гармонично. Его волосы были гладко причесаны, бородка аккуратно подстрижена. От него пахло свежестью.

— Не все привыкли идти по жизни смеясь.

— А значит, сегодня вас терзают сожаления.

— С чего бы? Вчера мы ничего такого не сделали.

— В этом и есть проблема? — спросил он, садясь рядом с ней во второе кресло.

— Не знаю. — Честность была одним из принципов в ее жизни. — Может быть.

— Я тоже не знаю, — признался он. — Но мы всегда можем это исправить. Вот если бы мы чересчур поспешили вчера, сегодня нас одолевали бы сожаления. Не хотите позавтракать со мной? Или вы уже поели?

— Завтрак? Было бы здорово. Что можете предложить? — спросила она, поднимаясь.

В своей голове она уже составила проверочный список вопросов. В точности так, как она проводила психологическую оценку на работе. Мать не раз говорила ей, что никакие отношения не продержатся долго, если она будет во всем основываться на теориях, но у нее не было другого способа узнать, чем дышит Хантер.

— Я встречаюсь с помощницей в маленькой закусочной недалеко от Файва. Она работает в моем главном офисе в Малибу и приедет, чтобы дать мне кое-какие бумаги на подпись и документы. Езды отсюда сорок пять минут.

— Звучит неплохо. Отец ожидает меня только к вечеру.

— Вы ничего не решили насчет его документов? — спросил Хантер.

— Решила, конечно. Поэтому и приехала.

— А я думал, что вы приехали из-за жаркого поцелуя прошлой ночью.

— О, что касается поцелуя, то меня, пожалуй, разбирает любопытство, — кивнула она и тут же поняла, что, возможно, показалась ему идиоткой.

Он молча наблюдал за ней. У нее возникло неловкое ощущение того, что с ней играют. Может, стоит отказать ему в доступе к документам и посмотреть, что будет дальше?

Он покачал головой:

— Простите, но, когда я вижу то, что хочу, случается, иду напролом.

— Ничего страшного.

— Нет, вы не поняли. Я вовсе не давлю на вас. Просто пытался понять, стоит ли и дальше интересоваться документами. Если этого будет достаточно, чтобы заставить вас поверить, что вчерашний поцелуй был настоящим, а не частью игры, которую я веду, — пояснил он.

На то он и умелый игрок!

Но она уже решила. Хантер видел ее насквозь, возможно, слишком хорошо видел, но он достаточно умен, чтобы понять: использовать страсть, пылавшую между ними, как средство манипулировать Феррин не самый легкий способ получить то, чего он желает.

Они вышли из дому и поехали в Файв. Хантер вел машину спокойно и профессионально, при этом не прерывая беседы. Рассказал о лучшем друге Кингсли, женившемся на девушке, которая была его подружкой еще со времен колледжа, и об их сыне Конноре, своем крестнике. Кстати, мальчик пытался Хантеру позвонить, пока они были в пути.

— Вы с ними близки, — заметила она.

— Кинг мне как брат. Даже ближе.

И вдруг все в Хантере стало ясным. Он сделает то, что должен, лишь бы увидеть документы ее отца. Она не сомневалась, что его посещала мысль соблазнить ее, и неизвестно, отказался ли он от этой мысли, но понимала, что ставки для него высоки.

Интересно.

Пустенький на первый взгляд плейбой способен на истинные чувства. Те, о которых она не подозревала, и запрещать ему увидеть документы отца становилось куда труднее, чем она предполагала.

Встреча с Эйшей, помощницей Хантера, прошла гладко. Он отправил эсэмэску, в которой написал, что с ним будет женщина, и просил держать свои ехидные комментарии при себе. Его помощница прекрасно справлялась с обязанностями, но вечно его подкалывала.

— Мне она нравится. Потому что ничего вам не спускает, — заметила Феррин, когда они вернулись в машину.

— Знаю. Я нанял ее потому, что она единственная из всех претенденток не попросила посмотреть мой перстень победителя суперкубка. Ей совершенно безразличен футбол, но она любит детей и выросла в бедном округе, так что ей важно, чтобы дети чем-то занимались и хорошо проводили время.

— Это сразу видно. Я считала вас одним из мальчиков-мажоров, которые берут все, что пожелают, и плевать хотели на последствия.

— Ну прежде всего я мужчина. Не мальчик, — заметил он, глядя прямо в глаза Феррин. Может, он действует слишком медленно?

Желание блеснуло в ее красивых синих глазах.

— Я знаю, что вы мужчина.

Прекрасно. Он хотел, чтобы она об этом не забывала.

— Вы занимаетесь серфингом?

— Похоже, что я занимаюсь серфингом? Не забудьте, я не слишком увлекаюсь спортом.

— Каково это было — расти в семье тренера?

— Ужасно. Я не люблю футбол, не могу ловить мяч, что очень его бесило. Я неплохо бегаю, но мне это не нравится, и умею плавать. Но, по его словам, это не настоящий спорт.

— Я могу научить вас ловить мяч, — предложил Хантер. — Я знаю все приемы.

— Еще бы, ведь вы ресивер! У меня хватило мозгов догадаться.

— А как насчет доски для серфинга?

— Как насчет того, чтобы поехать на побережье и пообедать в ресторане, который я знаю? Или прогуляться по берегу?

— Идея мне нравится. Но вы никогда не узнаете меня по-настоящему, пока не увидите в действии, — начал он и осекся. Похоже, он попал в беду. Сказал что-то не то, а с Феррин нужно быть настолько осторожным, так пристально наблюдать за каждым своим шагом, что рисковать не стоит.

— Я хочу узнать человека. Не игрока, Хантер. С меня и разговоров достаточно, — заверила она.

— Вы правы. Я счастлив сделать все, что вы просите, но за это вы кое-что сделаете вместе со мной.

— Футбол? — спросила она с такой тоской, что он невольно улыбнулся.

— Но я же не прошу вас бегать наперегонки с зомби!

— Думаю, что предпочла бы зомби. Буду с вами честна. Я никогда не любила футбол, вероятно, потому, что мой отец любил его больше всего и всех на свете.

Хантер положил руку ей на плечо и слегка сжал:

— Мой отец точно такой же, если дело касается земли.

— Земли?

— У нашей семьи есть ранчо, на котором трудились несколько поколений, и когда другие семьи покидали свои ранчо и перебирались в Даллас или стали заниматься нефтью, мы сохранили скот. Это единственное, в чем действительно разбирается отец. Футбол по телевизору — развлечение для мужчины в уик-энд, но делать это своей профессией… Он считает, что только лодыри выбирают подобный путь.

— Футбол — это основа наших жизней, — вздохнула она.

— Видите, между нами не такая уж большая разница, — заметил он.

Но разница была велика. Он помирился с отцом. Он всегда приезжал домой между сезонами, когда все еще играл, а теперь — гораздо чаще. По утрам работал вместе с отцом. Они уладили все свои разногласия, идущие из прошлого. Отношения тренера с дочерью — иные. Может Хантер сделать это ради нее? Навести мосты?

Почему он хочет сделать это?

Потому что хочет Феррин и все равно собирается ее использовать. Ему нужно оправдать его действия перед самим собой. Уговорить себя, что использовать ее — вовсе не подлость. Взять ее и одновременно получить необходимую информацию.

— О'кей.

— О'кей?

— Можете просмотреть все отцовские записи и документы. Но… я буду искать вместе с вами.

Гол.

Но тачдауном это не казалось. Он чувствовал себя так, будто хитростью заполучил очки. Обманом.

— Когда будете готовы, — сказал он. — Я по-прежнему хочу научить вас ловить мяч и провести с вами день.

Она долго молча смотрела на него. И он понял, что в ней кроется гораздо больше того, что он заметил с первого взгляда.

— Ожидание не заставит меня думать, что вы больше хотите быть со мной, чем хотите увидеть документы.

— Знаю. Но мне будет легче на душе, если вы позволите увидеть их.

— Не такое уж жесткое заявление для плохиша.

— Феррин, когда я поставил футбол на первое место, счел его важнее женщины, предпочел ей игру, это плохо кончилось, теперь мне нужно сделать все, чтобы очистить совесть.

— Вы говорите о Стейше? Я хочу знать об этом больше, — заявила она.

Феррин хотела знать больше. А он не хотел воскрешать болезненные воспоминания о смерти Стейши, о том, как порвал с ней в ночь ее гибели. С тех пор угрызения совести не давали ему покоя. Но он знал, что придется говорить о прошлом. Тогда она поймет, почему эти документы так для него важны.

— Определенно, — сказал он вслух. — Но не сегодня. Сегодня мы живем в настоящем.

Она снова взглянула на него, и виноватой душе Хантера показалось, что она видит правду, несмотря на все обаяние, которое, как казалось, он излучал.

— Хорошо. Но вы знаете, как трудно идти вперед, сгибаясь под тяжестью прошлого.

Он потер шею и кивнул:

— Этот факт мне очень хорошо известен.

— Все в порядке. Это только наше второе свидание. Я просто пыталась помочь, — пояснила она. — Профессиональный риск, полагаю.

— Верно, преподаватель психологии. Почему вы преподаете, а не откроете практику?

— Мне нравится преподавание. Мои родители тоже были учителями.

— Ну да, тренер — это наставник в своем роде, верно?

— Я имела в виду своего отчима. Но и тренерская работа тоже может считаться преподаванием.

Она не считала тренера своим отцом. Интересно… но Хантер хочет знать больше. Сегодня он воспользуется случаем лучше узнать ее, а когда отвезет домой, расскажет правду о Стейше и прошлом.