Истины о детском иммунитете. Том 1

Лада Юрьевна Пшеничная

Вместе со своими детьми я росла, как мама, как женщина и как доктор. Опыт материнства – это то самое игольное ушко, пройдя сквозь которое оказываешься в раю: мире всех возможностей пространства вариантов глубокой любви. Мои дети явились моими лучшими учителями, катализаторами развития и оазисом счастья. Синтез жизненного опыта и моего роста как доктора, изложен в этой книге для вас! Будьте счастливы! Материнство – это путь в свободу для счастья и полета! А дети – лучшие попутчики!

Моя история Родов

Первенец. Беременность осложнялась тем, что нее был крайне тяжело перенесенный выкидыш, и постоянно сохраняя себя от возможного повтора, я играла с собой — делала вид что я не беременная. И даже когда меня спрашивали, шутя подруги, глядя на круглый животик, я говорила, что просто поправилась. Все время думала о том, что я никак не разговариваю с ребенком, и он родится не любимым, из за этого много плакала. Но игра игрой, а дело шло к родам, и нужно было искать акушерку. То, что я буду рожать дома — я знала еще с тех пор, как проходила практику в роддоме. Тогда на моих глазах прошло много ужасных кровавых и кричащих, жестоких и нечеловеческих родов. Особенно запомнилась худенькая и молоденькая, рыженькая девочка с огромными голубыми глазами. Ее разрезали даже не на высоте потуги. Ее надрывный крик навсегда остался в моей душе. Малюсенького мальчика сразу куда-то унесли, бедолаге девчонке вкололи в вену наркоз и повезли зашиваться, где мясник мужчина грубыми движениями вытягивал какие-то лоскуты окровавленных мягких тканей из промежности и пришивал друг к другу, казалось — в произвольном порядке… «Как же она потом будет жить?» — ужаснулась я тогда… И я твердо решила, что если и буду рожать, то только дома.

Больше всего боялась разрывов. Во-первых, за всю свою женскую жизнь я умудрилась ни разу не посетить гинеколога. Кресло внушало мне ужас и отвращение, ассоциируясь с беспомощностью, беззащитностью, стеснением, унижением и наконец — болью. Я не понимала — почему должна показать кому-то чужому самое сокровенное место своего тела, доступ к которому имеет лишь любимый? А зашивание предполагало экзекуцию над оазисом нежности и вторжением металла в шелк и бархат заповедного лона. Во-вторых, я помнила увиденное в роддоме. В-третьих, мама рассказала, как больно она порвалась,

и как больно было, когда зашивали. В довершение ко всему, муж сказал, что родить первенца без разрывов в 28 лет невозможно. Он ссылался на опыт его первой жены, которая порвалась по полной программе в 19 лет, и не могла вставать два месяца… Мне было страшно. Я ходила на тренировки в бассейн с морской водой, где с группой беременных занималась аквааэробикой и растягиванием мышц промежности. Я делала упражнения Кегеля, мы не прекращали интимных отношений всю беременность, я делала каждый день специальную зарядку, я просила мужа делать мне массаж промежности на оливковом масле. Попутно я стала добывать информацию о том, как можно родить без разрывов. Тогда Интернет не был так развит как сейчас, и приходилось искать книжки. Слава Богу, мне попалась замечательная книжка доктора Дика Рида «Роды без страха». Я с удивлением поняла, что роды — это нормально! И даже не больно! Я изучила книгу вдоль и поперек, и начала готовиться к родам по ней. Я училась расслабляться, осваивала техники дыханий, изучала варианты позиций. Я составила для себя свою таблицу, в которой написала — что я буду делать в каждый период родов, какие могут возникнуть трудности и как их решать, а также — чем мне может помочь муж. Теперь я не была растерянной и испуганной, и могла с полной ответственностью заявить, что я знаю — как рожать, что рожать можно хорошо, и что у меня это точно получится. Во всяком случае, я не сидела сложа руки, не надеялась на авось и не перекладывала на других ответственность за свои роды. Я сделала все, что к тому моменту было известно в мировой практике естественных родов.

Оставалось найти акушерку.

В ход пошли старые журналы с объявлениями различных центров о подготовке к родам. Поехала в Аистенок. Меня встретила очень приятная и глубоко беременная девушка. Как оказалось — это был ее четвертый ребенок. Она объяснила это так: «Один — эгоист, двое — соперники, трое — третий лишний, а четверо — команда.» Может быть отчасти и поэтому, я тоже сориентировалась на цифре «четыре», хотя в голове еще был образ слова «семья», то есть пять детей и два родителя. Но тогда эти мысли были еще далеко от меня, и моей задачей было родить одного, первого. Девушка всех своих детей рожала дома, в надувной бассейн. Она показала место, где он будет стоять. На стенах ее квартиры были развешаны очень радостные рисунки и надписи: «Я жду тебя, мой малыш! Мы скоро увидимся!» Так она готовилась к родам. Ее позитив заражал и обнадеживал, но не лишал меня всех моих опасений. В конце концов, это был лишь ее опыт. Девушка показала фотографии родов, рассказала мне о действии эндорфинов в родах, пытаясь унять мой страх боли. Затем, поняв, что я медик, и слишком много знаю, чтобы согласиться рожать с какой-то «просто» акушеркой, она мне дала телефон акушерки «посложнее», Галины.

Я посетила одно из занятий Галины. На нем я посмотрела фильм про первые роды. Удивительно, но роды длились 14 часов, девушка не издала ни одного стона. Она готовилась к родам у Гали. Меня поразили эти роды своим медитативным спокойствием, умиротворением, царившем в доме, тихой и действенной поддержкой мужа и нежной безмолвной встречей мамы и малыша. Это было прекрасно. Никто не залезал к роженице между ног, и вообще — никто не мешал ей спокойно родить. Это было чудо. Где-то интуитивно я поняла, что Галина — не моя акушерка. Она видимо тоже это поняла. И тихо сказала — позвони Люсе. Но не велела говорить, что она дала мне ее телефон. Я не поняла — почему, но пообещала не говорить.

По телефону Люся сказала, что не берет на роды тех, кто не ходит к ней на курсы, а группа уже была набрана. Не знаю — почему, но она все-таки не отказала мне во встрече. Я приехала к Люсе домой в Люблино. Мы поговорили, уютно усевшись на кухне за столом. Почему-то я поняла, что я нашла своего человека. Люся выспросила — как я готовлюсь к родам, какая прибавка веса, пощупала живот, проверила растяжку на шпагат и осталась довольна. Я сразу объявила с порога: «Не дамся. Смотреть не разрешу. В кресло не сяду. Ноги не раздвину» Люсин ответ приятно поразил: «Да больно ты мне нужна со своими ногами! Я и так все вижу. Давай лучше чаю подолью.» Она была первой, кого не отпугнул мой диагноз «старый первородящий врач». Люся согласилась. Я спросила, нужно ли мне ходить на ее курсы. Люся ответила, что мне — нет. Она доверяет моему разуму. Это было лестно. Она признала во мне свою, хотя я себе казалась обыкновенной запуганной теткой, как и все перед родами. Люся продиктовала список медикаментов и принадлежностей, которые понадобятся в родах, и велела звонить как начнется. Я подстраховалась, и договорилась еще с двумя акушерками, на случай замены, если по каким-то причинам Люся не сможет. Еще я договорилась с двумя роддомами, куда бы я смогла экстренно приехать в случае непредвиденных обстоятельств в родах. Затем я нашла частного педиатра-реаниматолога, лучшего в Москве, который выезжал в составе бригады на домашние роды, когда его звали. Позже Люся сказала, что это лишнее. Оказалось, что она знала Сережу.

Они даже как-то выезжали вместе. Но он не понадобился. Навыками первичной реанимации она владела и сама, и минимальный набор реаниматолога возила всегда. А если бы потребовалось бы нечто большее, то и Сережа бы не смог ничем помочь. В итоге, договорилась, что Сережа будет на связи, и в случае, если понадобится экстренная госпитализация ребенка, то он отправит его в свою реанимацию. На этом я и успокоилась. По всей квартире были развешаны Люсины и прочие телефоны, аптечка была собрана, пузырь со льдом лежал в морозилке за месяц до родов. Стояла золотая осень. Я вышла погулять и взяла с собой собаку. На мне была темно синяя куртка на синтепоне, не очень симпатичная, но зато ее молния сходилась на огромном животе. Походив по аллейке, я присела на край детской песочницы отдохнуть. Настроение было почему-то торжественно-ликующее.

Вечером немного потянуло низ живота. Критик внутри среагировал: «Потому что отдыхать надо, а ты носишься!» Он был прав. Я работала до последнего дня. По выходным ездили с мужем в Можайск. Он не водил машину, за рулем была я. Надо мной подшучивали, что я наверное за рулем и рожу.

Легла спать, но уснуть не удалось. Похоже — начались схватки. Мы включили видео с концертом Гребенщикова, и стали записывать схватки. Поняв, что это все-таки роды, позвонили Люсе. Я сделала клизму, приняла душ, вымыла волосы, сделала маникюр, немного накрасилась. Мне хотелось родить красивой. Схватки усиливались и становились ощутимее. Я вставала на четвереньки и пыталась правильно дышать. Пришло время ехать за Люсей. Приехала она под утро. Люся посмотрела на меня и сказала: «Ну это еще не скоро, дайте мне одеялко, я пойду посплю.» Легла на диван и задремала. Когда по моим стонам она поняла, что близится опускание плода во внутренний таз, она захотела проверить раскрытие шейки матки. Посмотрев на раскрытие Люся констатировала: «К обеду родим.» Я спросила слабым голосом: «Людмила Павловна, а во сколько вы обедаете?» — Ну около часа. Ответила Люся. «Слава

Конец ознакомительного фрагмента.