Ясновидящая для миллионера

Лайза Фокс, 2023

Уникальный дар прорицательницы привёл Ульяну на бизнес Олимп. Она консультирует многомиллионные контракты и проверяет контрагентов на благонадёжность. Срок оказания услуг – 1 год.В контракте только деловые отношения. Любой намёк на чувства расторгает договор автоматически. С работодателем Ульяну всегда связывают только служебные вопросы. Она диктует правила и устанавливает рамки. Но удастся ли загнать в них нового босса Владислава Барсова? Тем более, что в его силах разрушить её талант, чувства и финансовое благополучие.Обложка создана при помощи нейросети Midjourney v.5.

Три ответа

Мой кабинет был уютным. Кроме установленной мебели я принесла вещи из дома. Красивые чашки. Обязательно две. Потому, что иногда руки не слушаются. А искать замену вне кабинета в состоянии, когда зуб на зуб не попадает, утомительно. Да и людей вокруг можно напугать серьёзно.

А ещё электрическое одеяло. И плед, потому что мне холодно всё время. И никакие обогреватели не спасают. На самом деле и они не сильно помогают. Но хотя бы облегчают страдания.

А ещё подушку для удобства. Потому что без неё улечься с комфортом даже на дорогом диване не получается. По крайней мере, у меня.

Цветок, потому что. Чтобы был. Нравится он мне. Бестолковый такой циперус. Такая пушистая осока похожая на миниатюрную пальму, торчащую из прозрачного горшка во все стороны.

Сначала я его взяла на работу, чтобы цветок не съела бабушкина кошка. А потом привыкла. Уже давно жила отдельно, но традиция перевозить на новую работу циперус выполнялась неукоснительно.

Цветок на тонких длинных стеблях развесил зонтики листиков. Смотрится хрупко, но очень стойкое растение. Выдержало миллион переездов. И, надеюсь, ещё не раз поменяет вместе со мной офис и работодателя. Хотя ещё у этого надо отработать обещанный год.

А ещё я привезла с собой спортивный трикотажный костюм. Тоже брендовый. В нём было удобно сидеть, сжавшись в комочек на диване. Укутаться пледом в кресле-груше или даже за рабочим столом.

Всё равно меня тут никто не увидит. В мой кабинет никто и никогда не приходит. Только курьер один раз в день. Забрать одни документы и принести другие. И происходит это чаще в то время, когда меня нет на работе.

Форма одежды в договоре не прописана. Значит мой кабинет — мои правила. Вернее, мой спортивный костюм. В который я с удовольствием переоделась и уселась за стол. Получилась сидячая спортсменка.

Если бы проводили чемпионат мира по сидению, я точно бы выиграла. Я могу сидеть вечно. Иногда даже без движения. И пересидеть любого. Особенно после работы. Вот её-то и надо начинать выполнять прямо сейчас. А не хочется. Так всегда. Никто не горит желанием себя мучить. Вот и я не торопилась.

Три сотрудника. Три вопроса, рвущих их души на клочки. С какого начать? С самого лёгкого. И это, разумеется, Миронова. Там ещё ничего нет. Ни человека, ни отношений, ни эмоций. Только предчувствие. Оно не помешает.

Налила себе чая в разноцветную кружку. Положила листок с вопросом перед собой. Вспомнила финансиста. Взрослую улыбающуюся девочку с собранными в низкий хвост волосами. С лёгкой улыбкой и тяжёлой походкой. И задала вопрос.

Рефлекторно задержала дыхание и легко, почти без усилий, скользнула в нечеловеческий холод. Именно это состояние я называла про себя Вечной мерзлотой. Потому что она была беспощадной и существовала всегда. Как сама жизнь. А я навещала её только изредка.

Свет тоже постепенно тускнел. Словно сейчас был не ясный весенний полдень, а вечер поздней осени. Причём накануне дождя или первого снегопада. Но ещё до того, как наступила беспросветная ночь, мои руки пронзила нестерпимая боль в ладонях.

Я стиснула посильнее зубы. Сначала ладони пронзили иглы. Потом они стали захватывать не только кисти. Поползли по рукам вверх опалив их, как жар раскалённого мангала на даче.

Я резко оторвала руки от листа с вопросом и схватила чашку с чаем. В кабинете моментально стало тепло и светло. И на душе тоже. Даже весело. Выйдешь ты, Лена Миронова, замуж. И будет у тебя белое платье и фата, взрослая девочка.

И тут же в ладонь снова кольнуло. Теперь уже холодной иголочкой. А перед глазами встала совсем другая картинка. Ожерелья из тропических цветов на ветру. Океанское побережье. Мелкий белый песок, экзотические птицы, пальмы нескольких сортов.

И Лена Миронова в бежевом лёгком платье. С летящей юбкой и пышными прозрачными рукавами. А в распущенных волнистых волосах белые цветы. Никакой фаты. И белого одеяния невесты тоже не было.

Я это видела так чётко, словно стояла с ней рядом. Различала прожилки в цветах и складки на подоле. Любовалась её солнечной улыбкой. Хотя уже убрала руки от листа с вопросом. Но поймала картинку будущего безо всякого контакта. И это было ужасно!

Я потеряла контроль за отлаженной системой простых вопросов и коротких ответов. Погрузилась в полноценное предвиденье. И оно беспрепятственно жрало мои силы. Чтобы хоть как-то облегчить своё состояние, срочно погасила экран перед глазами.

Ох, не нравится мне это всё! Не нравится! Начинать в компании с таких тяжёлых личных вопросов морально невыносимо. Но и в этот раз был шанс, хотя бы свести всё это к формату простых ответов: да или нет. А тут прорвались картинки будущего, океан и Миронова с цветами в волосах. Аж заледенело всё внутри. Давно я так не срывалась. Думала, что контролирую себя. Работаю только в режиме да-нет. И тут такой прокол!

Голова кружилась. Перед глазами расплывались радужные круги. А внутри, словно осколок зеркала Снежной королевы застыл холод. Я пила горячий чай и не могла согреться. Сильно потратилась. Надо бы полежать, отдохнуть. Хотя бы до конца дня. Но не получится. Новое место, новый работодатель. Надо давать результат.

Кое-как растёрла пальцы. Походила по кабинету. Налила ещё чая. Пока пила следующую кружку почувствовала себя лучше. Значит надо продолжать. На этот раз выбрала вопрос Слонова. Ребёнок в семье. Сложный момент. Особенно для мужчины. И жена вторая. Так! Надо отбросить рассуждения и ответить на вопрос.

Опустила пальцы на лист с вопросом, как на клавиши рояля. С размаха. И чётко продиктовала себе слова, написанные Слоновым. На этот раз безрезультатно. Снова повторила вопрос про ребёнка. И снова ничего. И так раз 5, наверное.

Я уже решила сделать перерыв. Потянула руки вверх и тут их обдало кипятком. Свет померк, а меня пронзил холод вечной мерзлоты. Он словно пронизывал меня насквозь от макушки до пяток. Нанизывал на ледяной столб. А руки продолжали вариться в кипящем масле.

Боль была невыносимой. Я не кричала только потому, что перехватило горло. Это было так неожиданно, что я растерялась. Билась пытаясь сбросить с себя ледяную удавку. Старалась прекратить контакт с листом бумаги. И не могла!

Перед глазами проплывали яркие картинки. Сначала Слонов прижимал к себе тоненькую девушку с пушистыми волосами ниже лопаток. Утирал ей слёзы. А мимо по коридору ходили люди в медицинской одежде.

Потом он трясущимися руками брал тугой свёрток с розовым бантом на ступеньках какого-то белоснежного здания с колоннами. Кружевной уголок скрывал лицо малышки. А сияющую спутницу не скрывал. Только на этой картинке её волосы были короче. И она стала ещё пушистее.

Я изо всех сил пыталась выбраться из водоворота чужой судьбы. Вырваться из ледяного кокона, в который погрузилась со своими горящими руками уже полностью. Вдохнуть полной грудью.

Изо всех сил навалилась вперёд и смогла оттолкнуть вопрос Слонова от себя. Хотя в последний момент меня успело окатить ледяным потоком следующей картины жизни его семьи.

В коротеньком отрывке я увидела маленькую девочку около трёх лет. Она встала на нижнюю ось детской коляски, чтобы заглянуть внутрь. Коляска накренилась и упала бы на бок, придавив ребёнка. Но Слонов предотвратил катастрофу.

Он подхватил девочку и что-то ей грозно высказывал, пока не прибежала его пушистая спутница. Теперь у неё была короткая стрижка, делавшая её похожей на одуванчик.

Когда изображение погасло, я рухнула лицом на свои руки, почти потеряв сознание. Меня била дрожь. Слёзы лились ручьём. Но даже вытереть их не было сил.

Сколько времени я так пролежала на столе — не знаю. Но когда пришла в себя стучала зубами от холода. Дотянулась до вопросов Мироновой и Слонова. Взяла красный маркер и написала на них «да».

А потом укуталась в плед вместе с кружкой чая и долго отогревалась. Съёжилась на диване в комочек. Уставилась в одну точку. Кажется, что даже не моргала.

Мне казалось, что прошло минут 20. Но взглянув на часы, я увидела неутешительные 17:31. Рабочий день подходил к концу. Значит, как бы ни было тяжело, надо доделывать запланированное на сегодня. А там самый сложный вопрос Чернова. И это было тяжело.

Сегодня вместо обычных консультаций с закрытыми вопросами я заглядывала в будущее по полной программе. Потратила кучу сил. И даже не знала, сумею ли их быстро восстановить. И это в первый рабочий день! Ну, почему?

И теперь, когда я устала, как после разгрузки вагона чугуна надо ответить на последний вопрос. Самый сложный. Жизнь или смерть? Да или нет? Это всегда больно. А уж сегодня после полного двойного погружения в вечную мерзлоту, и подавно. Но — надо!

Я встала с дивана. К столу шла шатаясь. Сил уже совсем не было. Посмотрела на кресло и поняла, что не хочу туда садиться. Подхватила распечатки Чернова. Посмотрела вокруг и пошла к креслу-груше.

Взбила его, как перину. Придвинула к стене. Устроилась в положении полулёжа. В ушах звенело от усталости. В таком состоянии опасно работать. Очень. И надо тоже очень. Поэтому я постаралась полностью расслабиться. Решила что спрошу, быстро получу однозначный ответ и закончу. Ксерокопии положила на колени. Приготовилась.

Настроилась, прижала ладони к распечаткам. Чётко произнесла про себя вопрос Чёрнова. И спустя секунду провалилась в вечную мерзлоту. Тьма окружала меня со всех сторон. В ней не было ни единого просвета.

Нечеловеческий холод заполнил каждую клеточку тела. Руки словно примёрзли к ксерокопиям документов. Я больше не погружалась в вечную мерзлоту. Я стала ею. Утонула в омуте безысходности.

И на его ледяной поверхности проносились картинки жизни Чернова. Сначала он медленно шёл с очень бледной, почти прозрачной женщиной в разноцветном спортивном костюме и забавной шапочке. Что-то шептал ей на ухо. Бережно придерживал за локоть. Смахивал жёлтые листья с плеча.

Потом она лежала на какой-то странной кровати с поджатыми к груди коленями. В голубой, под цвет глаз бандане. А он читал ей книгу. Иногда останавливался и они оба смеялись.

На следующей картинке он стоял рядом с огромным портретом улыбающейся красавицы. В ней с трудом можно было узнать спутницу Чернова. В зал вбежали две девочки и со слезами кинулись в его объятия.

Одна картинка сменялась другой, а я никак не могла оторвать руки от документов. Ноги свело судорогой, и они согнулись, прижав руки вместе с бумагами к груди.

Я оказалась в западне собственного тела. Теперь разорвать контакт с бумагами не было никакой возможности. Сначала я испугалась, а потом смирилась, поняв, что буду смотреть этот фильм бесконечно. Пока не погаснет свет.

Стала просто ждать, когда потеряю сознание. Это автоматически выталкивало меня из вечной мерзлоты. Перед этим вычерпывая мои силы до дна. Опустошая, как ловцы жемчуга раковины. И это должно было стать спасением.

Боль была нестерпимой. Она не давала вдохнуть и терзала каждую клеточку тела. Вымораживала неземным холодом. Я ждала потери сознания, как освобождения от мучений.

Когда Чернов оказался вместе с девочками на краю запорошенной снегом могилы меня уже трясло крупной дрожью без остановки. Суставы ломило, как после обморожения. Теперь я могла потерять сознание и от бессилия, и от боли. От чего быстрее?

Но узнать этого мне не удалось. Моё тело дёрнулось вверх. Из рук выпали ксерокопии документов. Контакт с ними был прерван. Но вместо того, чтобы вернуться в реальность, я потеряла сознание. Видимо силы закончились окончательно. Черноту Вечной мерзлоты сменила темнота спасительного беспамятства. Это стало долгожданным освобождением. Наконец-то.