Зверь. Мое наваждение

Лана Легкая, 2023

– Любишь подглядывать? – спрашивает Зверь, заставляя меня замереть. – Понравилось? – Я… Шлепки босых ступней. Мужчина всё ещё обнажён, и я отвожу взгляд, шумно втянув воздух. – Вижу, что понравилось, – усмехается, приблизившись почти вплотную. – Ты новенькая? – Простите, – мямлю, забыв о правилах, и выбегаю из комнаты. Я совершила ошибку – случайно увидела сцену в ВИП-комнате. Именно тогда Зверь заметил меня и решил сделать своей. Содержит нецензурную брань.

© Легкая Лана

© ИДДК

Глава 1

Есения

— О боже! — выдохнула я, едва удержав в руках поднос.

Скудный свет желтоватых ламп позволил рассмотреть всё.

Затылок с всклокоченными тёмными волосами, мощную шею, широкую спину, покрытую крупными каплями пота, подтянутые ягодицы…

Мужчина двигался размашисто, удерживая широко разведённые ноги партнёрши. Он вреза́лся в неё так грубо, словно сорвавшийся с цепи оголодавший зверь. Казалось, девушка должна испытывать боль. Но то, что я увидела на лице блондинки, мало походило на муки. Она запрокинула голову и жадно хватала ртом воздух, чуть улыбаясь, что-то выкрикнула.

Мужчине это не понравилось, он накрыл её губы широкой ладонью, склонился и, не останавливаясь ни на секунду, оскалившись, произнёс на ухо одно лишь слово. Девушка покорно кивнула, а зверь продолжил движения бёдрами с большей жестокостью и силой. Он невольно дёрнул головой, отстранился, а мой взгляд опустился к паху мужчины, на его крупный, увитый тёмными венами член.

— Боже, — повторила я и отвела взгляд, но тут же вернула его.

Мужчина подхватил партнёршу, перевернул на живот, ухватил за бёдра и дёрнул на себя.

Девушка повиновалась безвольной куклой — упёрлась локтями в алые простыни и ждала.

Он провёл ладонью по её бедру, смял ягодицы, чуть отстранившись и рассматривая.

«Настоящее извращение!» — запульсировало в моей голове.

Скользнул пальцами по половым губам, раскрыл их и рывком вошёл. Девушка дёрнулась, сморщив носик, но не посмела отстраниться. И зверь начал свои движения, короткие, резкие, яростные, от которых бёдра девушки быстро стали алыми, а я не отводила взгляд и смотрела на порочное зрелище, сглатывая собравшуюся во рту слюну.

Как ей это может нравиться? Он же зверь, не человек. Дикий, жестокий зверь. Я следила за каплей пота, скатывающейся по смуглой коже спины. И, к своему стыду, не вышла, даже не отвела взгляд, а наблюдала за хищными движениями мужчины, ощущая, как низ живота наливается тяжестью.

Сгорая от неловкости, я невольно сжала бёдра, едва сдерживая стон стыда.

«Стыда», — мысленно передразнила себя, чувствуя, каким влажным стало моё бельё.

А зверь двигается резче, жёстче, блондинка кривит красивое лицо, царапает простынь и обессиленно падает. Лежит, широко распахнув глаза. По её щекам катятся слёзы.

Музыка замолкает, и я отчётливо слышу хлопки мужских бёдер о женские. Влажные. Что отдаются пульсацией внизу живота.

Мужское рычание, и такой же рычащий приказ через секунду:

— Приведи себя в порядок.

Я вздрагиваю от голоса, на моём подносе жалобно позвякивает низкий бокал при соприкосновении с белоснежной тарелкой. Только сейчас я замечаю, что тут всё лишь на одну персону. Правильно, игрушкам не нужна пища.

Блондинка проскальзывает мимо меня, прикрываясь простынёй, а я боюсь поднять взгляд на мужчину.

Нужно было уйти! Уйти, как только поняла, что меня тут не ждут! Ольга Сергеевна ведь чётко объяснила мне правила, перед тем как отправить сюда.

— Если видишь на дверной ручке красный флажок — не входи. Иди! Работай. Ты умная девка. Справишься. Не то, что та дура, которая захотела обокрасть нашего клиента, и теперь я осталась без официантки для второго зала.

Пока я слушала, Ольга Сергеевна сняла с меня длинный фартук из грубой ткани и протянула крохотный — белоснежный.

— Переодевайся, что ты рот открыла?

— Но…

Мою попытку что-то сказать грубо прервали:

— Помолчи, Кузьмина, и послушай. Сейчас идёшь в пятую комнату и максимально вежливо обслуживаешь клиента. Как ты это умеешь делать. — Я отрицательно замотала головой. — Идёшь, — произнесла вкрадчиво управляющая. — Девочки второго зала получают в два раза больше за смену. За молчание и расторопность, — привела весомый аргумент. — А тебе, я знаю, нужны деньги.

— Когда я устраивалась… — проблеяла я.

— Ничего не хочу слышать. Взяла заказ и потопала, и не забывай улыбаться.

В тот момент я криво улыбнулась женщине и пошла.

На словах всё было довольно просто. Поздороваться, оставить заказ, поинтересоваться, нужно ли что-то ещё, попрощаться и уйти. Но загвоздка была в том, что название «второй зал» было условным. На самом же деле это были отдельные комнаты, в которых пары проводили время. Именно за этим приезжали в загородный клуб, а не за игрой в карты или гольф.

Я вышла из кухни, прошла по узкому коридору и вышла в фойе. С потолка доносилась мелодичная мелодия. Что-то из классики. Улыбчивый администратор сидел за высокой стойкой и был готов исполнить любую просьбу богатых и пресытившихся клиентов. На кухне я наслушалась рассказов, от которых волосы поднимались на затылке от ужаса и отвращения. Сейчас я старалась не думать о сплетнях.

— Я в пятую, — зачем-то сообщила и получила кивок, указывающий направление. — Спасибо.

По пути к нужной комнате я заметила красные флажки на других дверях и старалась не думать о происходящем за стенами. Все взрослые люди, и осуждать их не за что. Кто-то желает найти себе постоянного партнёра, а кого-то устраивает случайные встречи.

С этой мыслью я подошла к нужной двери, удостоверилась, что флажок повёрнут зелёной стороной, постучала и вошла.

В комнате было темно.

Дала себе несколько секунд привыкнуть к полумраку. Справа подсвечивалась дверь в ванную, а чуть дальше за плотной шторой играла музыка. Что-то тяжёлое, вибрирующее. Теперь понятно, почему мне никто не ответил. Я отодвинула плечом ткань, сделала шаг и замерла.

И стала очевидцем того, что не должна была видеть!

Почему флажок на двери не был красным?! Почему висел зелёный?!

Тяжёлые дыхание, хлопки босых ступней по каменному полу, и я замечаю мощную фигуру справа от себя.

— Ваш заказ, — произношу срывающимся хрипловатым голосом.

Скашиваю взгляд.

Мужчина берёт одну из рассыпанных по столу сигарет, прикуривает, выпускает струйку дыма и со звоном отбрасывает металлическую зажигалку. Он игнорирует меня. Придерживая сигарету уголком губ, стягивает с ещё эрегированного члена презерватив, одним движением делает узел.

— Ну что, понравилось? — поворачивает ко мне голову зверь.

— Я… — Мой язык распухает во рту.

Мужчина усмехается.

— Понравилось, — делает вывод.

Проходит мимо меня, совсем близко, едва не касаясь своим плечом моего. Швыряет презерватив в мусорное ведро.

— Простите. — Я наконец могу полноценно дышать, и у меня получается говорить. — Но на двери был зелёный флажок.

— И что? — уточняет зверь, делает ещё одну затяжку и выдыхает сизый дым, высоко задрав подбородок, открывая мощную шею.

— Но… правилами, — бестолково оправдываюсь.

— Правилами, — повторяет за мной и хмыкает. — В правилах сказано, что персонал должен быть вежлив, услужлив и незаметен, — говорит он холодно.

— Прошу прощения, — выдавливаю я из себя и суетливо подхожу к низкому столу. Оставляю поднос, выпрямляюсь, разворачиваюсь и едва не сталкиваюсь с мужчиной.

Он в шаге от меня.

— Прошу прощения, — повторяю я.

Мужчина всё ещё обнажён.

Я не могу опустить взгляд и не могу смотреть ему в глаза, сосредотачиваясь на выступающем кадыке, покрытом однодневной тёмной щетиной.

— Разрешите пройти, — прошу я.

— Так почему ты не ушла? — Длинные пальцы подцепляют бейджик на моей груди, и зверь читает: — Есения? Ты новенькая?

— Я из первого зала, — отвечаю тихо. — Вы, наверное, меня не замечали, когда ужинали в ресторане.

— А ты, значит, меня помнишь? — Сжимает в пальцах блестящий металлический прямоугольник с чёрными буквами на нём.

— Видела несколько раз, — признаюсь я.

— Ясно. — Мужчина выпускает бейджик из рук, случайно царапая большим пальцем ставший твёрдым сосок.

Я вздрагиваю и на долю секунды прикрываю глаза, ощущая, как жаркая волна опаляет низ живота.

— Принести что-то ещё? — выговариваю, наконец поднимая взгляд.

Он смотрит на меня. В его почти чёрных глазах плещется звериная ярость. Подносит почти выкуренную сигарету к губам, молчит.

Я краем взгляда улавливаю движение. Блондинка вернулась из ванной, прошла неслышно в комнату и покорно села на край кровати.

— Свободна, — наконец отпускает меня.

Я не менее покорно, чем блондинка, киваю и торопливо обхожу мужчину. Поспешно покидаю ВИП-комнату, закрываю бесшумно дверь и на несколько секунд прижимаюсь к ней спиной, чтобы перевести дыхание.

Я бегу в кухню, чтобы с уверенностью сказать Ольге Сергеевне, что ноги моей больше не будет во втором зале. И пусть она ищет другую, кто хочет заработать. Я просто не могу. Это… это слишком для меня.

— Ольга Сергеевна, — привлекаю внимание управляющей, как только она входит в помещение.

— Что, Кузьмина?

— Ольга Сергеевна. — Я подхожу к ней и говорю вполголоса: — Верните меня в первый зал. Второй… мне не подходит.

О том, что случилось в ВИП-комнате, не упоминаю. Клиент всегда будет прав, будь на двери даже три зелёных флажка, а я с лёгкостью могу лишиться места. Чего мне делать категорически нельзя.

Управляющая не отрывается от экрана мобильного телефона.

— Сегодня ты точно работаешь там. Ещё вопросы? — Она поднимает на меня взгляд.

Я держусь за блестящий поднос, как за спасательный круг.

— Но у… меня мало опыта. — Я делаю шаг навстречу женщине и буквально шепчу: — Вот Ирина уже работала с ВИП-клиентами.

Ольга Сергеевна выразительно цыкает.

— Девочки, а кто сегодня в пятой? Кто так напугал нашу Кузьмину?

Я тут же слышу ехидное хихиканье.

В клубе строгая иерархия между обслуживающим персоналом первого и второго залов. И не нужно говорить, кто считает себя выше других…

— Кузьмина прошла боевое крещение Зверем, — пропевает Алиса.

Зверь… Какая точная характеристика. Мужчина действительно мало напоминал человека. Дикий, опасный зверь. Чего только стоит его тяжёлый взгляд. Глаза — тёмные омуты, не обещающие ничего хорошего.

— Скворцова, я уже предупреждала. Даже в подсобке мы называем клиентов по имени, — замечает ледяным тоном управляющая. — Так кто в пятой?

Алиса работает с ВИП-клиентами уже третий год. А это значит, что она знакома лично с самыми богатыми и влиятельными людьми города. В большинстве своём — мужчинами.

— Марк Борисович Зверев.

— Ясно. — Женщина хмыкает и кивком указывает на коридор. — Кузьмина, я понимаю, чего ты испугалась. — Она нетерпеливо подхватывает меня под локоть и тянет за собой. — Марк Борисович не любит закрывать двери, — смеётся. — Поверь, если бы он был недоволен обслуживанием, то я бы уже об этом знала.

— Но я…

— Послушай, — управляющая ведёт меня по коридору. — У нас строгие правила не только для персонала, но и для клиентов. Хорошую официантку найти намного сложнее, чем хорошую проститутку. Если ты сама не захочешь встретиться с кем-то из постоянных, я настаивать не буду. Поэтому девочки из второго работают годами. Двойная оплата плюс чаевые.

— Я это знаю…

Мои боязливые попытки отказать Ольга Сергеевна пресекает двумя вопросами:

— Как брат? Ему ещё требуются операции? Запомни, Кузьмина, иногда гордости и воспитанию нужно наступить на горло. Ты меня поняла?

— Поняла, — отвечаю я, сбавляя шаг.

— Вот и отлично, — бросает через плечо управляющая и возвращается к переписке. — В выходные второй точно за тобой, а в будние девочки справятся и вдвоём.

Упоминание о брате сделало своё дело. Совсем скоро Егорке потребуется новая операция. А после — длительный период восстановления. Чем больше я сейчас смогу отложить наличных, тем больше сумею провести с ним времени, поддержать и помочь.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Иногда нужно наступить себе на гордость… Кроме меня больше никто не поможет брату. И только от меня зависит его будущее. Станет его жизнь полноценной или же так и останется в четырёх стенах квартиры.

— Ну что застыла, Кузьмина? — Я ощущаю лёгкий толчок в плечо. — Работай. — Плавно раскачивая бёдрами, Алиса идёт в сторону фойе. На её подносе бутылка дорогого шампанского, три фужера и фрукты. — Или ты думаешь, нам денежки за просто так достаются? И улыбайся, Кузьмина, улыбайся.

Я игнорирую выпад. Но в одном Алиса права: нужно работать.

Больше я не влетала в комнаты, обязательно спрашивала разрешения, мило улыбалась клиентам, не глазела по сторонам и интересовалась, нужно ли им что-то ещё. Всё по правилам клуба.

* * *

Смена закончилась в шесть, и уже в семь тридцать я дома.

— Еся, это ты?!

— Конечно я. — Устало опускаюсь на пуф у входной двери и со вздохом облегчения снимаю чёрные туфли-лодочки. — А кого ты ожидал? Свою подружку?

Знаю, что сейчас Егорка раскраснеется и станет мило оправдываться.

— Еся! — кричит он из своей комнаты. Определяю по звукам: поднимается со стула, берёт костыли и идёт ко мне. — Мне не нравятся девчонки, — заявляет он серьёзно. — Рано мне ещё о них думать.

Брат выходит в коридор. Я улыбаюсь.

— Ну ладно, — протягиваю я и трясу купюрами в воздухе. — Смотри.

— Ого! — восклицает Егорка. — Откуда столько? Ты кого-то ограбила?

— Заработала! — Я протягиваю деньги брату и, пока он удивлённо смотрит, снимаю лёгкое пальто. — Отдай. — Забираю деньги и целую брата в щёку. — Не буду загадывать, но мы сможем позволить себе скромную поездку на море. Хочешь? — Я убираю деньги в сумочку.

— Спрашиваешь? Конечно.

— Тогда держи крестики. — Я сложила пальцы, подавая брату пример. — Позавтракаем?

— Ага. Я буду бутерброды.

Я ставлю чайник, мою руки и накрываю на стол. Егор помогает намазать хлеб маслом.

— Знаешь, я потом поем, — заявляет он внезапно. — Что-то живот разболелся.

— Я надеюсь, ты вечером ел, перед тем как пить таблетки? Сколько раз я просила…

— Ел, ел, — отзывается Егор. — Честное слово.

И тут я понимаю причину, по которой брат уходит из кухни. Пришёл Женя. За что Егор так его невзлюбил, я до сих пор не могу понять. И сколько бы ни объясняла, что одна не выкарабкалась бы после гибели родителей, Егор огрызался, тут же сбегал в свою комнату и выходил с уходом моего парня.

— Егор, я принесу чай тебе в комнату. Хорошо?

— Ага, — отзывается он. — Спасибо.

— Привет, пацан.

— Меня зовут Егор.

— Да что ж такое, — шепчу себе под нос, но не одёргиваю брата. Переходный возраст.

— Что с ним опять? — недовольно интересуется Женя. Он садится на место Егора, берёт бутерброд, кривится. — А ничего посущественнее нет?

— Я только пришла со смены.

— А что так поздно? — Женя нехотя поднимается со стула и заглядывает в холодильник. — Ресторан же работает до часа.

— Ты только не ругайся…

— Не понял, — хмуро смотрит он на меня. — Ты что, работала в том блядовнике?! — спрашивает он зло и довольно громко.

— Тише! — прошу я, заливаясь краской. — Там нормальные условия…

— Ну конечно! — Он громко хлопает дверкой холодильника. — Нормальное место, куда мужики приходят потрахаться. Ты серьёзно?!

— Жень, иногда нужно наступить на горло своей гордости, — цитирую Ольгу Сергеевну. Парень замолкает. — Там отлично платят. Нас никто не трогает. Поверь, в первом зале я получала больше пошлых комплиментов за смену, чем сегодня во втором. Я в душ и отдыхать. Ещё одна смена сегодня.

Говорю, а у самой руки подрагивают. Сейчас я отчасти понимаю Егора — и у меня пропал аппетит.

— Стой!

Женя перехватывает мою руку.

— Что ты делаешь? — вскрикиваю я, проливая горячий чай на пальцы. — Совсем с ума сошёл?

— Блин, не подумал. — Лишь на мгновение парень чувствует за собой вину. — Не задерживайся у пацана, мы ещё не договорили.

Я коротко киваю и вхожу в комнату брата.

— Твой завтрак, — ставлю тарелку с бутербродами и чашку с чаем на стол. — Чем занимаешься? — Быстро застилаю постель и присаживаюсь.

— Да ничем особенным, — отвечает брат. — Всё как обычно. Домашка, а только потом игры.

— Всё правильно. Так и нужно планировать свой день, — хвалю я мальчишку. — Когда я отдохну, пойдём гулять?

Наверное, я поступаю неправильно, что не отпускаю Егора гулять одного. Со дня аварии меня не отпускает страх, что с братом что-то случится, а меня не будет рядом.

— Договорились.

— Вот и отлично. Я отсыпаться, — треплю братишке волосы.

— Эй, ну хватит этих твоих нежностей. — Он поправляет наушники и поворачивается к монитору. — Всё, я учусь. Иди уже.

— Не засиживайся только, — прошу и выхожу из комнаты.

Раньше это была общая комната, где мы смотрели телевизор, но после аварии мне пришлось занять крохотную комнатку брата, а его переселить сюда. Здесь можно перемещаться без опасения что-то свалить или упасть самому.

За дверью меня ждёт Женя, и не успеваю я выйти, как он кладёт мне в руку телефон.

— На.

— Кто-то звонил? — спрашиваю я.

— Нет. Это ты сейчас позвонишь и предупредишь, что больше не выйдешь на работу.

— Я этого не сделаю.

— Ещё как сделаешь!

Женя не даёт мне пройти, загораживает собой узкий коридор.

— Не сделаю. Это мой единственный источник дохода. Я нигде больше не получу таких денег с неоконченным образованием. А мне нельзя терять заработок. Егора тут же заберут, — я говорю тихо, поглядывая на закрытую дверь, надеясь, что брат нас не услышат.

— Ему платят пособие.

— Его не хватает на нужные лекарства, и часть я откладываю на реабилитацию. А ещё нам надо есть и платить за квартиру. И у меня должно быть официальное место работы, только с этим условием мне позволили взять опеку над братом. Я в душ.

Я кладу телефон на тумбу и обхожу парня.

Стоит мне зайти в ванную, как слышу громкий хлопок входной двери.

Я вздрагиваю.

Обиделся и ушёл…

Меня бьёт нервная дрожь. Трясущимися руками настраиваю воду погорячее и шагаю под струи. Просто стою. Минуту. Две. Три. Не знаю, сколько я провела времени без движения, но адреналин перестаёт бушевать в моей крови, и наваливается усталость. Несколько движений мылом по телу. Насухо вытираюсь полотенцем, заматываю волосы, накидываю на тело халат, иду в свою комнату и падаю на кровать. Я точно пожалею о том, что легла с мокрой головой. Но как же мне лень её сушить.

Не успев заснуть, я слышу скрип двери, шаги и голос Жени:

— Есь. Ну не притворяйся, что ты спишь.

— Я не сплю, — отвечаю, не открывая глаз.

— Смотри, что я тебе принёс.

Я поворачиваю голову и приподнимаю отяжелевшие веки. Женя держит в руках упаковку моего любимого печенья. Слоёные сердечки, посыпанные сахаром. Значит, сходил в магазин, расположенный на первом этаже нашего дома.

— Сердечки, видишь. Это я типа люблю тебя.

Я невольно улыбаюсь формулировке сказанных слов.

— Спасибо, — благодарю и поднимаюсь с постели. Спать в халате и с полотенцем на голове неудобно.

— Тебе сделать чай, малыш?

— Нет, — отвечаю я.

Слышу за спиной шаги сразу же, как скидываю халат и беру с полочки футболку.

— Не одевайся, пожалуйста, — просит Женя. — Давай не будем ругаться.

Мужские руки ложатся мне на грудь, мнут полушария и болезненно сжимают соски.

— Больно, Жень, — стараюсь я отстраниться.

— Тсс, — шепчет мне на ухо Женя. — Ты такая красивая. — Его ладони спускаются ниже, гладят живот, бёдра.

— Я очень устала, — веду плечом.

— Знаешь, что все мужики в автосервисе завидуют мне? — спрашивает и прижимается ко мне всем телом. — Ты охренительная просто. Не удивлюсь, если они дрочат на тебя, когда ты ко мне заглядываешь.

— Не говори так, — прошу и пытаюсь вывернуться из объятий. — Это мерзко.

Женя чуть толкает меня.

— Упрись руками, малыш. Упрись в шкаф. — Он не даёт мне уйти. Гладит меня по пояснице, спускается по внутренней стороне бедра. — Давай, расставь ноги, — касается меня между ног и разочарованно произносит: — Хоть раз мы сделаем это без смазки?..

— Жень, ну хватит! — дёргаюсь я. — Егор за стеной.

Парень не слышит меня, одной рукой стаскивает с бёдер спортивные штаны, а второй гладит, теребит плоть, трёт. Я терплю. Я свыклась с тем, что не могу испытывать удовольствие от секса. Никогда не могла.

— Он всегда за стеной. И пацан уже взрослый, понимает, что мы здесь не в куклы с тобой играем.

Я облегчённо выдыхаю, когда Женя убирает руку, но лишь на несколько секунд. Он достаёт из тумбы презерватив, вскрывает упаковку, раскатывает его на члене.

— Чёрт, смазка почти кончилась. — Выдавливает прозрачные капли себе на пальцы и растирает их по моим складочкам. — Ну! — машет головой, чтобы я повернулась спиной.

Я выполняю просьбу.

— М-м-м, — тихо выдыхаю, когда ощущаю давление между ног.

— Тебе будет хорошо, малыш.

Я прикусываю губу и считаю толчки.

Один.

Два.

Три.

Четыре.

Пять.

Шесть.

Семь.

— Да, детка, — хрипит парень в ухо, бьётся всем телом об меня.

Восемь.

Девять.

— Чёрт. Как же хорошо… — Он тяжело дышит, несколько секунд упирается лбом мне в затылок, отстраняется. — Ты спать будешь? — спрашивает.

— Буду, — отвечаю я и наконец надеваю футболку, что всё это время сжимала в руке.

Шелест одежды за спиной.

— Ок. А мне разбор подогнали. Я пошёл. — Женя целует шею. — Пока.

— Пока, — повторяю не поворачиваясь.

Дверь закрывается, и я быстрым движением стираю слюну, оставшуюся на шее после поцелуя.