Ты моя пара!

Лана Морриган, 2022

У меня есть всё, о чем может мечтать каждая девушка. Красавец-жених, свадебные хлопоты и планы… которым сбыться не суждено. Мой принц оказался чудовищем в человеческой шкуре! Но спасаясь от него бегством, я попадаю в лапы самого настоящего зверя! Новый босс смотрит так, словно хочет меня съесть. Носит бороду, пытаясь скрыть свой возраст и держит в офисе волка, а я… Я забываю как дышать, стоит этому загадочному мужчине оказаться рядом.

Глава 9. Женя

Я невольно стала прислушиваться к телефонным разговорам Геры, задерживаться у дверей кабинета на секунду-другую дольше, чем нужно, интересоваться его делами на работе по приходу домой и понимала, что он лжет. То, что я успевала вычленить из диалогов, никак не вязалось с тем, когда он мне якобы пересказывал свой разговор с кем-то из подчиненных.

С меня словно сняли розовые очки или же с Милосердова слетела его личина, и я видела его настоящего — умелого манипулятора. Лжеца, невероятно обаятельного лжеца. Он виртуозно менял тему, стоило мне заговорить о новой работе, объяснял, как она скажется на моем здоровье. Идиоты-начальники, ненормированные графики, тяжелые условия — все это влияет на психологическое и физическое здоровье женщин. И если я хочу здоровых детей, мне следует поберечься.

Еще недавно подобные слова приняла бы за волнение и тревогу обо мне, но сейчас видела в них лишь давление.

За полгода отношений он сделал все, чтобы я была от него полностью зависима: оставила работу, переехала к нему, сузила круг общения с прежними знакомыми, всячески подталкивал к дружбе с девушками и женами его товарищей и коллег.

Гера не имеет теплых отношений со своими родными, ему чуждо каждую неделю ездить на другой конец города и проводить выходной с моей мамой. Он рассказывал, как ребенком ожидал свою мать с работы, сидя перед часами. Утром мама показывала, где должна находиться маленькая и где большая стрелка, чтобы она вернулась. Взамен общения она дарила дорогие подарки. Герман хвастался, ему завидовали во дворе и школе. А мне его было жаль. Его не любили, замещая теплоту вещами.

Я втайне представляла, как Герман радуется нашему малышу: играет в «ку-ку», подкидывает его в воздух, а я снимаю их на камеру и слушаю заливистый детский смех; кормит нашего малыша; мы ходим вместе гулять по парку, что напротив нашего дома.

А сейчас облегченно смеюсь, зайдя в ванную. Я еще никогда в жизни так не радовалась приходу месячных. Последние три дня провела в ожидании, прислушивалась к ощущениям, постоянно ощупывая живот и трогая грудь.

Я чувствую легкость, тиски тревог разомкнулись на моей голове. Дискомфорт и боль внизу живота уходят на второй план. Теперь я могу себе позволить задуматься об отсрочке свадьбы или ее отмене.

Все время, пока собираюсь к маме, веду мысленный диалог. Ищу оправдания поведению Германа, ставлю себя на его место, примеряя его «шкуру». Неужели последние полгода меня обманывали? Нет, не так. Я хотела обманываться сама.

— Когда вернешься? — уточняет Герман, придерживая меня за локоть.

Я надеваю туфли.

— Точно не знаю, мы хотели сходить в кино. Сегодня повторный релиз «Гладиатора». Мама любит Рассела Кроу. — На самом деле мне жизненно необходимо поговорить с мамой, выслушать ее советы и набраться смелости. — Не раньше восьми.

Герман согласно кивает:

— Приятно провести время, — желает он, наклоняясь и целуя. — А я наконец-то отосплюсь. Ты же не в обиде, что не еду с тобой?

— Нет. Такси ждет, — я демонстрирую экран телефона.

— Будь осторожна, — слышу, нажимая кнопку лифта.

Желтая машина с шашечками ожидает у подъезда, сажусь в автомобиль и здороваюсь. В течение дороги таксист не старается завести разговор, единожды интересуется, не сделать ли музыку потише. Отвечаю отрицательно и погружаюсь в свои невеселые мысли.

После обеда в субботу дороги оказываются свободными, и я добираюсь чуть раньше, чем договаривались с мамой. Не успеваю расплатиться, на телефоне высвечивается ее фотография:

— Да, мамуль. Минутку, — шепчу водителю, копаясь в поисках карты.

— Женечка, я надеюсь, ты еще не выехала?

— Что случилось?

— Нашей соседке, той милой бабушке, стало плохо. Я сейчас в приемном отделении больницы, собрала вещи и жду, пока кто-нибудь спустится забрать.

— Я тебя подожду, — нащупываю пластик в боковом кармане и протягиваю водителю для оплаты. Мужчина награждает тяжелым взглядом и отрицательно качает головой. — Извините, — замечаю, что протянула скидочную карту магазина косметики.

— Не нужно ждать. Возвращайся домой, проведи вечер с Герой. Мне только что вручили список лекарств, я еще не скоро освобожусь.

Мама уточняет дозировку и количество, коротко прощается и сбрасывает вызов.

— Простите, вы не могли бы отвезти меня обратно. Встреча отменяется, надеюсь, вы еще не приняли другой заказ?

Мужчина безразлично жмет плечами:

— Без проблем.

***

Я вставляю ключ в замочную скважину, немного жду. Сердце бешено стучит. Если у меня возникали сомнения, оставаться или уйти, то, поняв, что не ношу ребенка Германа, я приняла решение.

Я же вру сама себе. У нас нет будущего. Я никогда не смогу его простить. Нужно прекращать искать отговорки. Цепляться за хорошо созданную иллюзию. Два поворота ключа, ставлю сумочку на высокий комод у входа, сбрасываю туфли. Взгляд упирается в женскую обувь. Красные туфли на платформе и высоком каблуке. А что здесь делает Танюша в мое отсутствие?

Я узнаю ответ на свой вопрос в гостиной.

Глухие мужские стоны и влажные причмокивания я слышу, еще не до конца осознавая, что сейчас происходит. Раскинув руки и откинув голову на спинку дивана, с прикрытыми глазами и кривой улыбкой на губах Герман подается вперед бедрами. Вижу Танину спину, сбоку расстегнута молния на платье, а плечи оголены. А я смотрю на раскачивающиеся волнистые волосы в такт движению и благодарю создателя, что не могу видеть всех подробностей.

— Женя?! — Герман распахивает глаза и не верит происходящему — больше я не вижу причин спрашивать мое имя. Он быстро надевает домашние штаны и отталкивает Таню. Она заваливается, сев прямо на пол, поправляет платье. Ее пальцы дрожат, дергает молнию и «прикусывает» себе кожу. Во мне нет ни капли сочувствия, я улыбаюсь ее неудаче.

— Женек, я не знаю, что сказать, — подруга смотрит мне в глаза и двумя пальцами стирает остатки помады с уголков губ.

— А ничего не нужно говорить.

— Если ты думаешь, что я сейчас буду извиняться и оправдываться, ты ошибаешься, — она встает, опираясь рукой на журнальный столик. — За мужиком нужно следить, Женечка. Не оставлять одного, ну и обслуживать так, чтобы он не смотрел по сторонам, — кривая ухмылка портит ее лицо. — На моем месте могла быть другая или уже была.

В одном Герман был прав — Таня мне не подруга и никогда ею не была, просто дешевая подстилка.

— Пошла вон, — выкрикивает Милосердов. На ковер падает пара обуви и дамская лаковая сумочка.

— Скажи спасибо, что открыла тебе глаза, подруга, — мерзко улыбается Таня, собирая вещи. — Как видишь, ты не пуп земли, и одной красивой мордашкой не удержать мужчину — это запомни на будущее.

Что сейчас чувствую? Шок!

Язык прилип к небу, а в душе смерч из гнева, обиды и жалости к себе.

Я невероятно жалкая! На глазах жених изменил с моей лучшей подругой, но не получается подобрать нужных слов. Даже примитивные оскорбления не срываются с моих губ.

— Закрой рот и вали отсюда, — Герман грубо хватает Таню за предплечье и тащит к выходу.

— Я босиком, — визгливо огрызается она.

— Заткнись, иначе пожалеешь.

Оглушающий хлопок двери, от которого я вздрагиваю. Герман молча проходит мимо меня. Достает бутылку с алкоголем и щедро наливает в бокал.

— Я приму душ, и мы поговорим, — осушает емкость, с грохотом возвращает бутылку на место.

Наконец я отмираю. Не знаю почему, но не плачу. У меня трясутся пальцы рук, подкашиваются колени, я дышу на полвздоха, а слез нет.

Шум льющейся воды за дверью. Надеюсь, что успею собрать свои вещи и уйти до того, как Герман выйдет из ванной. Не хочу разговаривать. Не вижу смысла. У измены не может быть оправдания, и она служит доказательством: мое решение уйти верно.

Я захожу в гардеробную, а в ней нет моих вещей. Все, что висит на вешалках и аккуратно разложено по полкам, подарено Милосердовым.

— Что ты ищешь?

Капли воды разбиваются о пол, падая с мужских волос.

— Собираю вещи. Но, как оказалось, моих вещей здесь нет.

Я не хочу встречаться с Германом взглядом.

Мне не дают выйти из спальни, перехватывая и прижимая к стене телом.

Моя одежда моментально промокает.

— Это не конец, — шепчет мужчина и гладит меня по волосам. — Женя, посмотри мне в глаза. Слышишь! Не конец!

— Ты ошибаешься, — я решаюсь взглянуть. В светлых глазах ни капли раскаяния, а затягивающая темнота злости.

— Ты не уйдешь. Нельзя взять и разрушить отношения из-за какой-то шалашовки, — Милосердов чуть отстраняется и смотрит на мой живот. — Наш ребенок! Я не отпущу вас.

— Нет никакого ребенка, Гер. И я рада, что так сложилось.

Господи, зачем я это сказала?!

Вспышка гнева захлестывает мужчину. Один сильный толчок — и мой затылок обжигает боль.

— Не смей так говорить, — цедит он сквозь зубы, удерживая за шею. На меня попадает слюна. Со стоном я стараюсь отвернуться, но мой подбородок фиксируют. — Ты родишь мне детей, Женя. Будешь улыбаться, встречая после работы, и никогда, слышишь, никогда не заговоришь в подобном тоне. Я понятно объясняю?

На мое отрицательное мычание получаю хлесткий удар по лицу.

Десятки «почему» крутятся в моей голове…

Почему все это происходит со мной? Почему я не смогла увидеть гниль в душе любимого человека? Почему искала ему оправдания?

— Я тебя люблю, ты это понимаешь? — он стирает кровь, набежавшую в уголке моих губ.

— Это не любовь, Гер. Любимому человеку не причиняют боль.

Мужские пальцы впиваются в предплечья, оставляя синяки. Мужчина рычит, сжимая все сильнее и сильнее.

— Не любовь, — шепчу, утопая в потемневших глазах.

— Ты не права, — кричит он, отшвыривая меня. Ноги подворачиваются, и я ударяюсь об угол кровати, выставляю руку, чтобы смягчить толчок. Тишина. Комната заполнена моим тяжелым дыханием. — Ты не права, — повторяет уверенно, подходит ко мне и протягивает ладонь. — Поднимайся, нужно приложить лед к губе. Вставай! — моих сил хватает на то, чтобы отрицательно покачать головой и сжаться в комок. — Хорошо, я сам принесу лед.

Герман выходит из спальни, а я верчу головой в поисках телефона.

В висках пульсирует до темных звездочек перед глазами.

Он не в себе!

Герман меня не отпустит!