Лора и Ветер

Лара Вивальди

Эта история о маленькой девочке из итальянского города Турин. Её зовут Лора и она круглая сирота. Она необыкновенная девочка, потому что её лучший друг – это ветер по имени Непоседа. Он любил играть в прятки и пугать сорванцов-мальчишек. Но однажды она встречает мальчика, который становится её лучшим другом. Они почти всё время проводят вместе. Узнав о том, что Лора дружит с человеком, ветер исчезает. И девочка, несмотря на то, что она маленькая и беззащитная, отправляется на его поиски.

Посвящаю эту книгу своему первому «Расцвету души»

© Лара Вивальди, 2016

© Николь Холмс, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Не помню, как давно это было. Помню только, тогда я была ещё совсем маленькой, когда мой дедушка впервые рассказал мне сказку о Лоре.

Этой маленькой девочке из итальянского города Турин колыбельные пел сам ветер.

Лора была такой маленькой и бледненькой, что казалось, будто она болела всегда. В то время как её рыжие кудри и крохотные коричневые бусинки на щёчках горели здоровьем.

Все любили Лору.

«А почему же её стоит не любить? — спросите вы. — Она ведь была доброй и хорошей, правда?»

Да! Лора была к тому же очень воспитанной и благоразумной девочкой. Даже старый толстый сапожник сеньор Ромен, который любил долгими вечерами без конца ворчать и бормотать что-то странное, постукивая своим маленьким молоточком по кожаной подошве очередной пары сапожек, назвал её когда-то «милой девочкой». И даже подметил, что не найдётся сердца во всём Пьемонте добрее, чем у неё.

Соседкой этого старого ворчуна сеньора Ромена была учительница математики. Её звали сеньорой Финоккио. Видя маленькую босоногую беспризорницу Лору, она каждый раз высовывала свой длинный нос из окна и спрашивала:

— А где, девочка, твои родители?

— В поле, — отвечала Лора.

— А как давно они там?

— С солнцем ушли.

— А вернутся когда?

— С луною вернутся.

Лора не любила лгать. И сеньора Финоккио была единственным человеком, которому Лора лгала. У неё не было ни отца, ни матери, ни бабушки, ни дедушки, ни братьев, ни сестёр. Был только один старый, невесёлый дядя. Но Лора совсем позабыла о нём. Ведь он жил далеко — в Риме, и никогда не приезжал в Турин.

Проснувшись ранним утром, Лора надела на себя длинное серое платье, — похожее на старую тряпку, — и побежала в поле. Там её ждал ветер. Он любил играть в прятки, и утром, как Лора только касалась своими ручками маленьких кустиков лаванды, ветер, тихонько ступая, прятался за высокую башню.

Та самая, старая серая башня с маленьким крестиком на крыше была когда-то звонницей. А дом рядом, где небольшие чёрные окошки и низенькая деревянная дверца были заколочены старыми досками, когда-то стояла церковь.

Крестьянки, работающие на поле, опасались этого места. Многие взрослые побаиваются всяких таких тёмных мест. Даже высокие черноусые мужчины, проходя мимо старой церкви, крестились, и, оглядываясь, уходили прочь. Но дети, ведь, не взрослые! Всё, что родители им делать не велят, становится им интересным. Лора не раз видела, как крестьянские мальчишки из соседнего посёлка приходили сюда, и тянули на себя большую медную дверную ручку, похожую на толстый обруч, пытаясь открыть дверь. А та всё не поддавалась, не поддавалась, всё весела себе неподвижно. Хоть колыхнулась бы!

Вы, наверное, не знаете, но ветрам тоже дают имена, как и нам с вами. Правда, забавно будет услышать, как дует какой-то там Джон или Маргарита, которая сметает всё на своём пути. А делает она это только потому, что Джон не позвал её гулять сегодня утром, вот она и в обиде вырывает целые кустарники и разбрасывает их по соседним посёлкам, чтобы людям потом приходилось убирать их и работать вдвое больше. Имена у ветров совсем другие. Им дают их только тогда, когда старшему ветру в семье будет это угодно.

Друг Лоры был ещё совсем юным. Он только учился правильно подметать пыльные дороги, колыхать морские волны, развивать флаги. Ему доставляло удовольствие хвастаться тем, что он умеет срывать большие листья со старых сухих виноградных лоз. Поверьте мне, это у него получалось очень виртуозно. А сумеете ли вы угадать, как его зовут?.. Могу подсказать: он любил гулять, и ему совсем не нравилось отдыхать или сидеть смирно на одном месте. Догадались?..

Его звали Непоседой. Я не знаю, почему его зовут именно так. У него было столько талантов! Он умел танцевать тарантеллу, играть на голых ветвях молодых деревьев, а главное он знал тысячи сказок и сотни колыбельных. Непоседа любил рассказывать Лоре, что когда он вырастет и станет совсем взрослым, сильным и смелым ветром, он отправится путешествовать по Северу и будет бродить там до тех пор, пока все на свете не будут знать его по имени.

Но чтобы стать большим и сильным, нужно быть ещё и умным. А чтобы быть умным нужно хорошо учиться.

У Непоседы никак не получалось сдувать жёлуди с дуба. Хоть и его деду, старому ветру Геркулесу, стоило лишь аккуратно зацепить ветви своей длинной бородой, как жёлуди уже горами лежали на земле. Поэтому Непоседа печалился всё чаще и чаще, от того что у него совсем ничего не выходит.

Лора, заметив, что ветер снова спрятался за башней, (а он любил прятаться именно за старой звонницей, там ему было хорошо) крикнула:

— Нашла!

— Пс-с-с-с! — отвечал Непоседа. — Я наблюдаю. Видишь, вон там, за тем камнем прячутся два мальчика? Видишь? За во-о-он тем камнем.

— Нет! Камень слишком большой. Я не могу посмотреть через него.

— Почему?.. Ах, да! Ты такая маленькая! Я совсем забыл.

И внезапно ветер подхватил Лору за плечи и приподнял к самим небесам.

— Видишь? — просвистел он.

— Нет! Теперь я уже ничего не вижу! — прокричала Лора, заглушив пронзительный шум, стоящий вокруг.

Длинный подол плаща Непоседы проходил во все щели и норы, его дыхание ударяло в колокол. Всё вокруг загудело, завизжало. Зависнув в тумане пушистых облаков, Лора заметила, как две маленькие фигурки в красных штанишках, какие носят цыганские мальчишки, быстро убежали прочь.

— Ха-ха-ха! — засмеялся ветер. — Видишь! Они бояться меня. Какой же я высокий и страшный! Ха-ха. Они думают, что сумеют убежать? А я вмиг догоню их, подниму их двоих вместе с во-о-он тем камнем и повешу на большой дуб. На самую верхушку дерева. Ха-ха.

— Не нужно!

— Почему не нужно? Видишь! Я могу подняться ещё выше, и ещё выше, и ещё, и ещё! Могу даже достать рукою до солнца! Могу отвинтить его от неба, остудить своим холодом и бросить в озеро…

— Хватит! Не нужно! Не нужно так высоко подниматься, — кричала Лора, размахивая руками, словно пытаясь освободиться от него. — Опусти меня!

И вдруг всё вокруг рассеялось, и снова засветило солнце. Лора уже сидела на зелёном лугу. Вокруг не было ни души, только невысокие кустарники лаванды слегка зашевелились — это ветер уходил прочь. Он от природы был слишком самолюбив, а когда осознавал, что неправ, он обижался и потом исчезал. Сколько бы Лора не старалась его найти, всё было зря.

Где же он был тогда?

Говорят, что ветра живут только один день. Это была неправда. Ветра живут веками, тысячелетиями. Вот, например, деду Непоседы Геркулесу совсем скоро должно исполниться семь тысяч лет. Как же это много! Семь тысяч лет! Наверное ему посчастливилось встретить того самого, настоящего Геркулеса из легенд.

Непоседа даже рассказывал когда-то, как его дед, медленно прогуливаясь в Иудейской пустыне, видел хлев, тот самый хлев, освещённый яркой Звездой, где родился Иисус. Тогда он впервые видел такую яркую Звезду.

— А знаешь, как называется эта Звезда? — спросил как-то Непоседа у Лоры.

— Нет! — ответила девочка.

— Звезда-Мать! Мать всех звёзд во вселенной, которые усыпают наше небо по ночам, — произнёс тогда Непоседа. — Мне дедушка рассказывал, что всего два раза являлась та Звезда на небе: первый раз на восходе, а второй, уже как стемнело. Своим ярким светом она освещала хлев, где находился Младенец с Марией.

Но Лора тогда, очутившись на зелёной лужайке, совсем не думала о звёздах. Она жмурилась от беленьких лучей Солнца, заслоняя ручками свои рыженькие веснушки:

— Солнышко! Солнышко! — произнесла она. — Отчего же ты так сильно светишь? Отчего же ты людей слепишь?

— Так нужно, Лорочка! — с отчаянием вздыхало Солнце. — А если бы я не светило, была бы твоя кожа бронзовой? А твои волосы золотыми? Вот, на Севере люди в точности такие же несчастные, как и вы тут, такие же неблагодарные! Они спрашивают: «Отчего же ты, Солнышко, так плохо светишь? Отчего бедным людям света не подаришь?» Я им отвечаю так: «А если бы я светило ярко, была бы ваша кожа серебряной, такой, как снег? Были бы ваши щёчки так румяны, как роза?»

Лора никогда не видела снега. Только слышала однажды, как люди говорят, что где-то на самих вершинах гор, где живут большие старые тучи, лежит тот самый снег, который похож на блестящую груду серебра. Кто-то называл этот самый снег сокровищем, кто-то «ледяной смертью». Как в сказках!

— Солнце! А правда, что снег прекраснее песков? — спросила Лора вновь.

— Ох! Лорочка, — застонало жалобно Солнце, — я и само не знаю. Когда я хожу далеко от Севера, большие чёрные тучи не дают мне и одним глазком взглянуть на землю. Я то и вижу, что их длинные пушистые бороды. Кажется, эти старые ворчуны не уйдут оттуда никогда! А у меня нет времени ждать, мне нужно идти на Запад, а опаздывать Солнцу непростительно. А вот, Лорочка, когда близко, возле самого Севера гуляю, снег и вовсе исчезает. Одна вода повсюду, да странные большие жёлтые кучи, которые зовутся сугробами.

— Сугробами?

— Сугробами! Ах, как же мне жаль тебя, Лорочка! Тебе не суждено путешествовать. Помимо снега есть столько всего на свете! Вот, пустыня например. Пустыни я могу видеть постоянно. И никакие длиннобородые тучи мне не мешают весь день смотреть на пески. Только уж больно это скучно. Ни души в этих пустынях. Я совсем одно там. Редко-редко когда пройдёт какой-то старый странник ветер. Ох уж эти ветры! Какие же они хохотуны и задаваки. Стареют они быстро. А потом, в старости начинают с тучами бородами меряться. Всё небо тогда их драками затягивается. А неприятно только мне. А людям, и вовсе, противно…

— Постой, постой. Солнышко, постой! — кричала Лора ему вдогонку. — Но, как же мне увидеть этот снег?

— Фр-р! — фыркнуло Солнце. — Я же говорю, спроси у старого ветра. Он уж точно знает. Говорят, он видел даже ту самую Звезду. Ты, правда, хочешь этого, увидеть снег?

Лорочка кивнула головой и широко улыбнулась. Солнце улыбнулось ей в ответ и укрылось пушистенькой беленькой тучкой.

— Постой! — крикнула Лора, махая руками. — Солнце! Солнце! А как же я найду этого старого ветра. Я даже не знаю, где он живёт.

— Ты чего кричишь, девочка! — раздалось у Лоры за спиной.

Девочка резко обернулась. Это был мальчик. Его кожа, почему-то была белой, как хлопок, а волосы — чёрными, как зимняя ночь. У мальчика были большие, красивые-прекрасивые голубые глаза. Они так были похожи на море. А вместо драной льняной рубашечки и старых брюк с заплатками, как у остальных детишек в округе, на нём были голубая рубашка, коротенькие штанишки, чистенькие белые чулки и совершенно новые деревянные башмачки с острыми носочками.

— C кем ты разговариваешь? — спросил он.

Лора никому не рассказывала, что дружит с ветром и умеет разговаривать с Солнцем. Когда-то давно, когда она ещё была совсем маленькой, она рассказала обо всём деревенским девчонкам. Те потом долго смеялись над ней. Лора не любила вспоминать об этом, и поэтому просто сказала:

— Ни с кем.

Мальчик улыбнулся.

— Красиво здесь! Какой большой луг.

— А у тебя красивые башмачки, — печально произнесла Лора, рассматривая, как солнечный лучик пляшет на носу у деревянного башмачка.

— Мой папа купил их в Голландии, — ответил мальчик. — Они называются кломпы.

— Голландия?! — удивилась Лора. — Где это?

— Это на Севере.

— Правда?! — обрадовалась Лора. — На том самом Севере, где можно встретить настоящий снег? Ведь там тоже есть снег?

— Наверное, — задумчиво произнёс мальчик, почёсывая лоб. — Я не знаю. Мы там были летом. А летом там нет снега. Я спрошу отца… Нет, нет! Постой, — воскликнул он, быстро щёлкнув пальцами. — Я вспомнил. Мы жили совсем недолго в Винтерсвейке. Мы жили там летом. Но люди говорят, что там очень даже холодно зимой…

— Какие красивые слова ты говоришь, — заметила Лора.

Мальчик удивился.

— Какие слова? Винтерсвейк?.. Это по-голландски значит «зимний край». А по-английски, кажется, «зимнее пробуждение».

— Ты знаешь чужие языки! — воскликнула в изумлении девочка. — А я вот, только итальянский.

— Когда ты вырастешь, можешь стать путешественницей. И тогда…

— Нет, не смогу, — разочаровано ответила Лора. — Потому что, когда я уеду из Турина, я почувствую тоску. Я стану скучать по этому месту и тут же вернусь обратно. Но я так хочу увидеть снег!

— Ха-ха! — улыбнулся мальчик. — Другие девочки, с которыми я познакомился здесь вчера, хотят только сладостей и кукол. А ты просто хочешь увидеть снег?.. Мне кажется, снег можно увидеть в горных вершинах, где бушуют холодные ветры.

— Нет, — посмеялась девочка. — Они там совсем не бушуют. Это такая игра. Они вместе играют в салки. А старые ветры и ветры-малыши, которые желают подремать, живут у подножья.

Мальчик сначала нахмурил свои тоненькие чёрные брови, а потом просто улыбнулся.

— Мне нужно идти, — сказал он, повернувшись к Лоре спиной. — Я не сказал маме, куда я ушёл. Она будет волноваться.

— Постой! — воскликнула Лора. — Как тебя зовут?

— Нильс! — ответил мальчик.

«Нильс! — подумала Лора. — Какие красивые слова он говорит.»