Женька и миллион забот

Лариса Ворошилова, 2011

Все знают, что у каждого человека есть свой ангел-хранитель. Но вот встретиться с ним лицом к лицу, да к тому же еще и вляпаться в приключения с его помощью – это уже совсем другое дело. А вот Женька Костырина – художница по профессии и растяпа по натуре – на собственном опыте узнала, что такое настоящая забота такого вот ангела. Ей и в голову не приходило, что все ее неприятности – дело его пушистых рук. Почему пушистых? А почему бы и нет? В конце концов, кто сказал, что ангел обязательно должен быть блондинистым красавчиком с белоснежными крылышками и ангельским характером? Ангел ангелу рознь. И благодеяния тоже бывают разные. Сначала Женьку увольняют с работы, срывается поездка в Америку, исчезает жених ее лучшей подруги… И только находчивость самой Женьки, да помощь ее друзей позволяют с честью решать проблемы. Но что ни делается, как говорится, все к лучшему. И исход всех приключений лишь подтверждает поговорку: не было бы счастья, да несчастье помогло… Вот такие они, эти ангелы-хранители…

Глава 7, которая приводит Женьку в гости

— Кто там? — поинтересовался из-за двери раздраженный женский голос. — Попрошайкам не подаю!

— Мы не попрошайки! — в отчаянии выкрикнула Ниночка, — Мы Гену ищем.

За соседней дверью кто-то интенсивно завозился, явно подсматривали. Женька повернулась и показала глазку язык. Возня повторилась.

— А чего от Геночки надо? — требовательно вопрошал недовольный голос из-за двери.

— Понимаете… он ушел, и я его найти не могу… на работе его нет… — стала объяснять Ниночка, прижимая руки к груди.

— Ясное дело, нет, — с ядовитым сарказмом отозвался голос из-за толстой двери. — Праздник все-таки.

— Я вам вчера звонила… а вы…

— А, так ты та самая прошмондовка, которая проходу не дает моему сыночку? — голос и вовсе озлился.

Ниночка стрельнула отчаянным взглядом в сторону Женьки и вжала голову в плечи. Весь ее испуганный вид говорил: давай уберемся отсюда побыстрее! Но Женька доводам рассудка не вняла. Её словно черт за язык тянул.

— Послушайте, может, вы все-таки откроете? А то не слишком удобно через дверь разговаривать.

Молчание.

— Вы меня слышите? — Женька постучала кулачком по косяку двери.

— Я сейчас милицию вызову! — залязгали замки.

Ниночка вцепилась в Женькин локоть и повисла на нем, как сочная груша на ветке:

— Женечка, давай уйдем! Ну, ее, в самом деле! Я ее боюсь!

— Ну, теперь хоть понятно, чего это твой Геночка так тебя оберегал и прятал подальше от мамочкиных глаз, — посочувствовала художница.

— Уйдем, а?

Но в этот момент дверь распахнулась. На пороге стояла маленькая, тщедушная женщина в длинном, засаленном розовом халате в синеватых разводах. Когда-то разводы были цветами, теперь они с трудом угадывались на блеклом фоне. Темные крашеные волосы с проседью были неряшливо пришпилены на макушке в растрепанную гулю. Тощая, цыплячья шея вытянулась, высокие скулы пылали боевым румянцем, запавшие карие глаза азартно блестели. Хозяйка дома, широко расставив ноги, загородила проем, словно на суверенитет ее квартиры покушались агрессоры в касках.

— Ты, что ли, стучишь? — она уперлась взглядом в Женьку, поскольку Ниночка трусливо пряталась за ее спиной. — Иди, по башке себе постучи! Проваливай отсюда! А то вот я сейчас швабру возьму, да как отхожу…

— А вы не кричите! — Женька дернула подбородком, наступая на тетку. Она и сама не ожидала от себя подобной прыти, но ее уже несло. — Мы не вас ищем, а Гену. А если его здесь нет, так и скажите. И нечего ругаться!

— Да ты как со мной разговариваешь, соплячка! — брызнув слюной, взвизгнула тощая, выпучивая глаза. Она решительно шагнула вперед, как видно, не желая спускать обидчице. — Мало мне ученичков в школе, всю душу вымотали, так еще и эта… — женщина звучно постучала себя тощим кулаком по впалой груди, звук получился такой, будто пару раз встряхнули мешком с сухими костями. — Умные все стали! — продолжала неистовствовать худышка. — Выучили вас на нашу голову! Чего сюда приперлись? Геночку вам подавай? — она злобно сощурилась, выставив перед собой кукиш. — А это видели?

Женька уже была не рада, что вообще сюда приперлась. И фиг бы с ним, с этим Геночкой. Куда он, к черту денется? Хотя, не удивительно, что с такой мамашей он и в самом деле может на себя руки наложить.

— Валерианочки выпейте, — брякнула Женька, благоразумно давая задний ход. Ниночка за спиной всхлипывала в платочек и тоже пятилась, пока не уперлась пятой точкой в перила лестничной клетки.

— А ну, вон отсюда! — учительница начальных классов со злости затопала тощими ногами в растоптанных шлепанцах. — Вон, я сказала!

В этот момент дверь напротив открылась и из нее высунулась мужская щетинистая голова:

— Слушайте, вы меня, конечно, извините, но не могли бы вы кричать потише, — достаточно вежливо попросил парень в линялых джинсах. — Я работаю, а вы тут…

— Сегодня выходной! — тут же переключилась на него Геночкина матушка. — Моя квартира, что хочу, то и делаю! У нас свобода слова! А вы идите к себе и стучите на своем этом, как его… компьютере! Писака несчастный! Знаем мы, чего вы там пишите! Мерзости всякие! Сталина на вас нет! Развелось вас тут, как собак нерезаных…

Парень открыл было рот, чтобы возмутиться, но тут его взгляд остановился на Женькином лице:

— Вы? — изумленно выдохнул потревоженный «писака».

— Ага, — кивнула не менее озадаченная Женька.

— Что? — не поняла Ниночка, высовываясь из-за подружкиного плеча.

— А, так вы друг друга знаете! — уперла руки в бока подозрительная учительница. — Так тут у вас настоящий заговор.

Писатель, как был в одних джинсах, сделал шаг вперед, посильнее распахивая дверь. Сквозняк сыграл злую шутку. Хлоп! Дверь за спиной учительницы русского языка и литературы с грохотом захлопнулась. С секунду стояла гробовая тишина, а затем хилая интеллигентка разразилась таким потоком отборных ругательств, что Женьке захотелось исчезнуть куда подальше, а Ниночку внезапно потянуло в туалет.

— Не зайдете? — приглашающе улыбнулся вчерашний знакомый.

Он еще договорить не успел, а Ниночка рванула в спасительную квартиру с такой скоростью, будто за ней гналась стая волков. Женька же стояла и напряженно соображала — так ли уж это прилично, принимать приглашение малознакомого парня. Но ее никто не спрашивал, просто схватили за рукав джинсовой куртки и втянули внутрь. Дверь за спиной захлопнулась, отрезав вопли на лестнице. Ну и крикливая же эта мадам! Впрочем, чему удивляться? Это у нее профессиональное. Поди, перекричи тридцать глоток в классе.

— Как же вы тут оказались? А чего с этой склочницей схлестнулись? Как нога? Болит? Не болит? Прошла? Надо же!

Женька лишь успевала молча трясти головой в такт его словам.

— Кофе? Чай? Водочки? Шампанского? Ликера? — парень уже отбирал у Женьки ее сумку, с улыбкой заглядывая в глаза.

— А туалет у вас тут есть? — пискнула Ниночка.

Новоиспеченный хозяин тут же повлек несчастную гостью в соответствующее заведение, на ходу отдавая указания оторопевшей Женьке:

— Вы проходите в комнату… там вам удобней будет… я сейчас…

Женька скинула туфли и вошла в маленькую комнатку, которая, как оказалось, выполняла роль кабинета, спальни и гостиной одновременно. Ну что ж, это только в современных сериалах у всех главных героев апартаменты не хуже американских, а сами герои — крутые пиплы, рангом не ниже, чем генеральные менеджеры… или как их там еще… ну, одним словом, оч-чень крутые! И денег у них — не меряно. В жизни все гораздо проще и плоше. Новый знакомый… как его там? Дмитрий, что ли? Жил так себе — ничего особенного. Старенькая однокомнатная квартира с облезлыми обоями. Маленький платяной шкафчик притулился в самом углу, диван, компьютерный столик… Девятнадцатидюймовый плоский экран невольно приковал Женькино внимание на несколько секунд. В компьютерах она мало чего понимала, но судя по монитору, да и системному блоку, весело перемигивающемуся на передней панели разноцветными огоньками, уж на это хозяин квартиры денег не жалел.

Прямо на стене, поверх обойных аляповатых цветов, кто-то фломастером накарябал: «Если хочешь поработать, ляг, поспи, и все пройдет!» Женька хмыкнула, по достоинству оценив чувство юмора хозяина квартиры. Прямо на зеркале тоже красовалась надпись, сделанная почему-то губной помадой ярко-бардового цвета: «Крепись, создатель, я с тобой!» Почерки не совпадали. И если первое изречение еще как-то можно было понять, второе вообще не вписывались ни в какое понимание.

Почти за шкафом, в самом углу виднелась дверь, то ли в другую комнату, то ли в кладовку. Все. Больше рассматривать особо было нечего, разве только полки с книгами. Не так уж и много, но вот верхняя была уставлена сплошь изданиями Дмитрия Сулихина. Женька улыбнулась. Приятно думать, что кому-то еще, кроме нее самой, нравятся его романы.

Она машинально подошла к зеркалу, да так и застыла, приподняв руку к голове: на диване развалилась дородная деваха рубенсовских габаритов. Белесый толстый животик свешивался на покрывало, сама мадам лежала, чуть присогнув одну ногу, белая пухлая коленка смотрела в потолок, в руках у девки красовался бокал с чем-то красным, очень похожим на вино. Деваха была совершенно голая и совершенно бесстыдная, потому что, поймав на себе посторонний взгляд, она нисколько не смутилась, а в свою очередь уставилась на Женьку наглым пьяным взглядом.

— Ну, и чего таращишься? — пьяно поинтересовалась деваха. — Что, музы никогда не видела?

Женька резко обернулась к дивану лицом. Никого. Она снова уставилась в зеркало. Деваха исчезла вместе с бокалом вина. Бедная художница так и застыла на месте, от ужаса вытаращив глаза. Ну ладно, Кирюшка. С ним еще как-то можно мириться, но голые бабы… Это уже совсем никуда не годится. Она ущипнула себя за руку. Щипок получился весьма чувствительный.

— Ну, как я, ловко придумал?

— Ой! — Женька подпрыгнула на месте, хватаясь за сердце.

Прямо на спинке дивана примостился ее шерстистый знакомый, развалившись вольготно, как барин в собственной спальне.

— Это твоих рук дело? — зашипела на него Женька, тыча пальцем в зеркало.

Кирюшка бросил взгляд поверх ее плеча в сторону зеркала и только лапкой махнул:

— Ах, это! Да ну, что ты. Это же муза. Наглая, стервозная муза, зажралась, понимаешь… ну ничего, возьмусь я за нее, — в тоне ангела-хранителя не было и тени насмешки. — Я из нее человека сделаю… то есть не человека, то есть музу, только это… — Кирюшка озадаченно почесал пушистый затылок, подбирая подходящие слова.

— Так она мне не привиделась? Она настоящая?

— Она-то? — переспросил Кирюшка. — Еще какая настоящая, скажу я тебе. Раньше работала — будь здоров, а потом, как хозяину удача повалила, так работу забросила, обнаглела совсем. Некому, понимаешь, ее на путь истинный наставить…

Конец ознакомительного фрагмента.