Затмение в созвездии близнецов

Лариса Джейкман

Две сестры, две судьбы, две жизни. Стечение обстоятельств вовлекает сестер-близнецов, Людмилу и Анастасию, в водоворот печальных событий. И нежная, хрупкая Мила неожиданно дает сто очков вперед своей отчаянной сестре в опасной авантюре. Но между ними стоит мужественный, безумно любящий одну из них Дмитрий, мужчина, который не переступил недозволенную черту и сумел сохранить спокойствие семьи в период опасного затмения взаимоотношений участников этой драмы.

Глава 6

Дмитрий проснулся от легкого прикосновения и подскочил на кровати, как испуганный.

— Ты чего? Что случилось? Пора уже? — спрашивал он не менее испуганную Настю, которая разбудила его, как он и просил, в час ночи.

Она, ни слова не говоря, включила ночник, и Дмитрий заметил, что Настя уже одета и готова идти, куда он скажет.

— Черт, извини, я что-то совсем… так крепко уснул. Сейчас я, — сказал Дмитрий и проворно вскочил с постели.

Оделся он быстро, умылся холодной водой, чтобы согнать остатки сна, и они тихонечко вышли в коридор.

— Пойдем, я выведу тебя через ресторан, а сам пойду выпишусь из номера. Я не хочу, чтобы мы тут мелькали вдвоем.

В ресторане еще играла музыка и было довольно много посетителей. Официант, уставший и злой, сказал им, что они больше не обслуживают, на что Дмитрий только пожал плечами и повел Настю через зал к другому выходу. Они без труда вышли на улицу и остались практически незамеченными.

— Так, ты жди меня здесь, не высовывайся. Я подъеду на машине вон к тому углу, тогда быстро беги туда и сумку мою не забудь, поняла? — спросил Дмитрий, и Настя кивнула в ответ.

Ждать ей пришлось довольно долго, не менее часа. Она замерзла и очень волновалась, боялась, что что-нибудь случится, и Дмитрий не приедет за ней. Что тогда делать? Но он наконец подъехал на старенькой «Ниве», Настя быстро запрыгнула внутрь, дрожа, как осиновый лист, и они сорвались с места.

— Слушай меня внимательно, — сказал ей Дмитрий, — времени у нас критически мало. Думай быстро, во что мы завернем твоего приятеля. Ничего пушистого, тяжелого и шуршащего. Идеальный вариант — тонкое большое одеяло.

— Штора подойдет? У меня есть в запасе огромная темно-синяя штора. Не шелковая, что-то типа гобелена.

— Подойдет, хорошо соображаешь. Если ты ее быстро найдешь, конечно. Дальше, подумай сразу, где у тебя ключ от его квартиры, потому что у него в кармане его может и не быть.

— Да это я знаю. Он на одной связке с моими ключами.

— Отлично! Дальше, деньги, документы — все должно быть найдено быстро и без проволочек. Шмоток никаких не бери, все остается здесь. И последнее, ты должна будешь быстро написать ему записку такого содержания: «Марат, я уехала. Меня не жди до четверга. Позвоню тебе послезавтра, в среду. Пока, Настя»

— Поняла, это как бы я уехала на день раньше случившегося, то есть, меня здесь не было, да?

— Не голова, а электронный соображатель, быстро и точно. Итак, четыре вещи: штора, ключ от его квартиры, деньги и документы, записка. Все это на твоей совести, я занимаюсь Маратом. Веревка есть?

— В ванной натянута, — быстро ответила Настя.

Они подъехали к дому. Окна Настиной квартиры зловеще темнели, хотя в это время свет горел только в двух-трех окнах, и то не в ее подъезде. Машину оставили в дальней части двора, ее в темноте было практически не видно. Тихо поднялись на четвертый этаж и вошли в квартиру.

Настя достала штору из шифоньера и протянула Дмитрию, тот ушел с ней в ванную, а она быстро стала выполнять два оставшихся задания. Деньги и документы засунула в имевшийся у нее дипломат, и написала записку. Дмитрий позвал ее минут через десять и сказал, что все готово, надо уходить.

— Дима, а как мы его потащим? Он же, наверное, тяжелый? — спросила Настя, дрожа мелкой дрожью и не попадая зуб на зуб.

— Помоги мне взвалить его на плечо, как ковер.

Они стали пытаться взгромоздить окоченевшее тело Марата Дмитрию на плечо, что оказалось совсем нелегким делом.

Устрашающий темно-синий тюк норовил все время грохнуться на пол при малейшей попытке определить его у Дмитрия на плече. Наконец им удалось с ним справиться, и они вышли из зловещей квартиры, которую Настя, скорее всего, покидала навсегда.

Тело Марата загрузили в машину на заднее сидение, кое-как захлопнув при этом дверцу, и быстро выехали со двора.

— Ты знаешь, куда ехать? — спросила Настя.

— Знаю, я был у него один раз. Это за кинотеатром, налево и прямо. Скажешь только, где остановиться. Там несколько многоэтажек, все одинаковые.

Подъехали к дому Марата минут через пятнадцать и остановились, ошарашенные увиденным: у него в окне горел свет.

— Твою мать! Это еще что за идиотизм? Ты чего-нибудь понимаешь? — выругался Дмитрий, а Настя быстро-быстро закачала головой.

— Нет, я не знаю, кто там. Дима, что делать? Куда его девать теперь?

— Куда-куда… придется здесь оставлять, в машине и сматываться. На вокзал и первым поездом в первое попавшееся направление.

— А деньги? У него ведь там не меньше двадцати тысяч долларов. Я это точно знаю! А может, и больше.

— Ну так что теперь? Поднимись и попроси разрешения их забрать. Кто там сейчас, он тебе откроет и поможет.

— Шутишь? Ты все шутишь, а я… а у меня… — Настя почти плакала.

— Так, прекрати свою дурацкую истерику и пошли отсюда. Представляешь, если машина уже в розыске, и нас в ней застукают?

Настя выскочила из машины, как укушенная.

— Так-то лучше. Пошли быстро отсюда.

— Постой, а штора? Меня же по ней узнают. У меня такие же на окнах висят.

— Тьфу ты, черт! — опять выругался Дмитрий и кинулся к машине разворачивать Марата. Справиться с этим ему было довольно трудно, но все же минут через пять он захлопнул дверцу и быстрым шагом подошел к Насте со шторой и веревкой подмышкой и со своей дорожной сумкой на плече.

— Пошли, — сказал он, и они почти бегом побежали в сторону вокзала.

Им повезло, примерно через сорок минут отправлялся проходящий поезд на Астрахань, и Дмитрий выкупил в кассе два билета в общий вагон, переплатив за них втридорога.

— Что ты собираешься делать со шторой? — спросила Настя.

У нее при виде этой темно-синей материи начинались чуть ли не судороги.

— Пойду вон бомжу отдам. Мерзнет, бедняга, — сказал Дмитрий и направился к одинокому полуспящему мужичку, который притулился между газетным киоском и грязным обшарпанным углом вокзального здания.

Настю чуть не стошнило, когда она увидела издалека, как обрадовавшийся дядька стал укутываться ее шторой, в которую всего полчаса назад был завернут окоченевший покойник.

* * *

— Дима, а ты был когда-нибудь в Астрахани? — спросила Настя, когда они уже ехали в общем вагоне, пропахшем пивом, мочой и несвежей пищей.

— Нет, а что?

— Да так, ничего. Интересно все-таки, куда только судьба не забрасывает человека.

— Ну нас-то с тобой, положим, не судьба сюда забросила, а случай. Это разные вещи. И в Астрахань я не поеду, я выйду раньше. А ты как хочешь. Я лично в Москву еду, а тебе и впрямь лучше в Астрахань. В провинции у тебя будет меньше проблем.

Настя испугалась. Ей, конечно, не впервой перебираться с места на место, но она никогда не оставалась одна. Всегда с ней был Марат. А сейчас она даже представить себе не могла, куда пойдет в чужом городе и как будет устраиваться.

— Дима, ты что? Не бросай меня. Хочешь я тебе кое-что скажу?

— Нет, не хочу. Я сыт по горло, больше ничего знать не желаю. С тобой я расстанусь. Больше я тебе не помощник. Извини.

Дмитрий посмотрел на притихшую Настю. В эту минуту она жалкая, растерянная и поникшая чем-то напомнила ему Милу, всегда такую беззащитную и кроткую. У Насти в эту минуту было то же выражение глаз, те же поджатые губы, и даже сомкнутые вместе руки она точно так же, как Мила, прижала к груди.

«Вот это сходство, ничего себе!» — подумал тронутый до глубины души Дмитрий и слегка приобнял девушку. Она вдруг прижалась к нему всем телом и быстро-быстро заговорила прямо в самое ухо:

— Димочка, любимый мой, хороший. Спасибо тебе за все, ты такой добрый, такой сильный, такой красивый. Ты у меня единственный, я пригожусь тебе, я верная, я умею хорошо драться и защищаться, я буду делать все, что прикажешь, только не бросай меня…

Дмитрий опешил. В нем смешались два чувства, первое — это глубокая усталость от проблем, связанных с Настей, и второе — чувство жалости и неспособности оставить Настю одну. Ее голос, ее слова, ее тон — все напоминало ему Милу в данную минуту, и он в порыве этого чувства крепче обнял ее и прижал к себе.

— Господи, Мила, ну что мне с тобой делать? — непроизвольно произнес он и сам испугался.

Настя слегка отпрянула от него и внимательно, сквозь слезы посмотрела ему прямо в глаза.

— Что?! Что ты сказал? Как ты меня назвал? — возмущенным шепотом спросила она.

Воцарилась минута молчания. Оба в какой-то тупой растерянности смотрели друг на друга и что-то соображали. Вокруг сидели люди, полудремавшие пассажиры, кто-то и вовсе не спал, а таращился в окно на проплывавшие мимо выжженные солнцем степи. Но тут все, как один уставились на них.

— Пойдем, выйдем в тамбур, — сказал Дмитрий и взял Настю за руку.

Она послушно подчинилась и направилась за ним. В тамбуре было прохладно и воняло дымом дешевых папирос. Кто-то совсем недавно покинул это место, и сизый дым еще витал под потолком.

— Так, еще раз и по-хорошему, — проговорила Настя. — Как ты меня назвал?

— Ну ты же слышала. Ну оговорился я, прости. Не будешь же ты мне сцену ревности устраивать, я надеюсь, — упорно защищался Дмитрий.

— Сцену ревности не буду. Но я хочу знать, откуда ты знаешь Милу, и что все это значит!

Дмитрий сразу понял, в чем дело. Настя, оказывается, знала про свою сестру и даже знала, как ее теперь зовут. Он понял, что влип основательно.

— А ты ее откуда знаешь? — не сдавался он.

— Насколько мне известно, так зовут мою родную сестру, с которой мы, якобы, похожи, как две капли воды. Я воспитывалась у тетки, она рассказала мне все. Я знаю про Милу и видела ее фотографии. А ты кто? Уж не братец ли ее сводный?

Настя говорила въедливо и зло, прищурив глаза и держа Дмитрия за грудки. Он вырвался из ее цепких рук и сказал, тоже твердо и зло:

— Во-первых, почему такой менторский тон, а во-вторых, успокойся.

Честно говоря, он не знал, что ответить Насте. В глубине души он уже готов был расстаться с ней навсегда, он понял, что его затее не суждено стать реальностью. Но он проговорился, и Настя раскусила его. Придется объясняться. Дмитрий смотрел на девушку взглядом, полным тоски и обреченности. Ему было жаль ее, а она ждала.

— Ты интриган, — вдруг сказала она. — Плетешь за моей спиной какую-то интригу. Я хочу знать правду. Ты Людкин брат?

— А почему ты фамильярничаешь? Я, к твоему сведению, не знаю никакой Людки. И пожалуйста, Настя, избавь меня от объяснений. Вышло недоразумение, поверь мне. Чистой воды заблуждение. Ты тут не виновата. Давай расстанемся по-хорошему. Я все-таки помог тебе выпутаться из беды, считай это компенсацией за случившееся недоразумение.

— Хорошо. Пусть будет по-твоему. Но я все равно рано или поздно узнаю все. Ты приехал в Маржуйск не случайно, и отыскал меня не случайно. Значит, тебе чего-то было нужно. Или моей сестрице разлюбезной. Скажешь нет? — Настя все еще говорила возмущенным тоном и видно было, что она не хотела сдаваться.

— Нет, ничего мне было не нужно. Ты прекрасно знаешь, как мы познакомились. Ты сама ко мне подошла, не так ли?

— Ой, перестань! Я подошла потому, что меня Марат попросил с тобой поближе познакомиться, а ты, значит, попросил Марата подослать меня к тебе. Вот и все! Круг замкнулся. Не дури мне голову.

Дмитрий не хотел продолжать разговор. Он смотрел на Настю, кое-как одетую, кое-как причесанную, плохо накрашенную и хотел только одного, как можно скорее избавиться от нее.

— Все. Извини, Настя, но нам больше не о чем говорить. Давай попрощаемся, я выхожу на следующей станции, а ты дуй дальше. Деньги у тебя есть, не пропадешь. Не вздумай возвращаться в Маржуйск. Там тебя ждет либо тюрьма, либо могила. Послушайся моего совета.

Настя криво усмехнулась, грубо и вульгарно сплюнула на пол и сказала:

— Да пошел ты со своими советами! Ты меня слушать не хотел, а я тебе все же скажу. У Марата в хате спрятаны деньги, и только я одна знаю, где они. Одна! Их никто никогда там не найдет, даже если с семи собаками искать будут. Насчет двадцати тысяч я пошутила. Их там в десять… в сто раз больше. И я их достану!

— Доставай. Желаю удачи. Жаль только не узнаю, где могилка твоя будет, а то бы цветочков занес когда.

— Ладно. С тобой, я вижу, каши не сваришь. Катись на все четыре стороны, но я не прощаюсь. Я найду тебя.

Дмитрию стало не по себе. Меньше всего он хотел, чтобы Настя рано или поздно объявилась и влезла в их семью. Но в глубине души он в это не верил.

— Найдешь? Ну что ж, посмотрим. Только запомни, я никогда и ни в чем больше не смогу оказать тебе содействия.

С этими словами Дмитрий повернулся и вышел из тамбура, где он основательно продрог и пропах табаком. Он покинул Настю на ближайшей станции, вышел на перрон и быстро зашагал в сторону вокзала. Он ни разу не обернулся, но ему показалось, что до его слуха донеслись слова: «Увидимся, Дима…»