Снег на Рейне

Лариса Кеффель-Наумова (2024)

Действие романа «Снег на Рейне» начинается в семидесятые годы XX века и продолжается в наши дни. В центре повествования — судьба девушки Лилиты, впечатлительной, тонко чувствующей и мечтательной натуры, не лишённой, однако, жизненной стойкости и силы духа. В Лилите течёт русско-эстонская кровь, но её жизнь в Тарту наполнена невыносимыми тяготами, Россия переживает безумие девяностых, и девушка принимает решение эмигрировать в Германию в поисках лучшей участи. Но реальность, как всегда, оказывается гораздо сложнее и шире даже самых смелых о ней представлений. Через образ главной героини, которая преодолевает искушения и совершает духовное восхождение, раскрывается притягательность славянской ментальности: жертвенность, духовная высота мировоззренческих ориентиров человека, вобравшего в себя традиции русской культуры и православия. Эти качества противопоставляются прагматичности, равнодушию и эгоцентризму Запада. «Снег на Рейне» — роман о судьбе нашей современницы, которая, несмотря на все беды и испытания, выпавшие на её долю, остаётся собой.

Глава II. Новая жизнь!

Германия поначалу показалась ей раем, именно той землёй обетованной, о которой грезила она на своём топчанчике в углу в Тарту, горестно слушая, как в соседней комнате громко ругаются отец с матерью.

«У меня всё будет по-другому, — думала Лилька, крепко прижимая к себе своего единственного друга, медвежонка. — У меня будет красивый, умный, добрый муж, чудесные дети, просторная столовая, большой стол с крахмальной скатертью, уютный дом и много друзей! Мы будем путешествовать, путешествовать. Я увижу весь мир…»

С этими мыслями она благополучно засыпала. Медведь был грязно-розового цвета. Когда мать однажды попыталась постирать его, Лилька не смогла заснуть и, прокравшись, схватила ещё не высохшего медведя. Так с мокрым и уснула.

Лилита попала, как ей сначала показалось, именно в такую идеальную семью: дом, двое детей-близнецов, мальчик и девочка, хозяева — воспитанные, образованные немцы. Муж — работник банка, жена — врач в глазной клинике. Хозяйские дети были довольно противные, но послушные. У обоих были густые белые волосы и водянистые холодные голубые глаза. Лилита на удивление быстро научилась справляться с детьми. Родители давали близнецам задание, дети делали уроки, Лилька проверяла ошибки. Близнецы пытались её подловить, но Лилька важно брала орфографический словарь или учебник грамматики и показывала, тыкала носом. Киндеры недовольно сопели, потому что Лилька всегда оказывалась права. Не зря же в школе по немецкому у неё было «отлично». Один Бог знает, почему ей легко давался этот гортанный, малосимпатичный и трудный в произношении язык… Дети зауважали Лильку, стали слушаться её беспрекословно и ходили за ней, как хвостики. Дети — жестокие существа. Впрочем, это лишь маленькая модель взрослого мира. В них ещё видно то, что потом, во взрослом состоянии, уходит внутрь. Уважают только сильного, умного. Уважают только того, перед кем отступают, кто одерживает вверх. Кто доказал своё право на место под солнцем.

Со временем что-то в этой новой благостной обстановке стало её напрягать. Какие-то смутные подозрения тяготили её, она постоянно наталкивалась на нечто непонятное, что пока ещё не проявлялось, но будто витало во всей атмосфере дома и странном поведении его хозяев, — лёгкую недосказанность, то, как они замолкали, прерывая при её появлении оживлённый диалог. Их отношение к ней как к няне детей ничем особо не отличалось от общепринятого в немецком обществе отношения к такого рода персоналу — такое же строгое, но доброжелательно-ровное, вежливое. Немного странной ей показалась кирха, в которую семья ходила по воскресеньям. И в этом, на первый взгляд, тоже не было ничего необычного.

Лилька была православная. Мать окрестила, отцу было всё равно. У матери был знакомый священник. Такого имени — Лилита или хотя бы Лилия — в святцах не оказалось, поэтому при крещении ей дали имя Лия. Власть это всё не приветствовала, поэтому священник согласился провести обряд дома.

Мать как-то сказала Лильке:

— У тебя ангел на правом плече…

— Где? — пыталась увидеть, своротив голову на сторону, маленькая Лилита.

— Да вот же он! — мать улыбалась, целуя дочкино плечико. — Ты всё ему говори, обо всём проси — он поможет.

Молитве научила: «Ангел мой! Хранитель мой! Храни моё тело, крепи моё сердце! Аминь». Мать водила Лильку в храм настолько часто, насколько получалось. А иногда они уходили и долго гуляли по городу, чтобы не видеть, как дома беснуется пьяный отец. Почти всегда после долгих блужданий ноги их приводили в церковь. Иногда они попадались на глаза матушке Наталье, и она их приглашала в дом. Священник, отец Николай, утешал и успокаивал маму, а девочка играла во всякие незнакомые увлекательные игры с добрыми детишками священника, которые сильно отличались от других детей с её улицы. А иногда старший мальчик, Артемий, читал притихшим малышам сказки. Лилька всегда ждала, когда будет счастливый конец, и тогда вскакивала и от избытка чувств подпрыгивала и хлопала в ладоши. Принцесса вышла замуж за принца! Ура-а-а! Но однажды она услышала сказку, которая повергла её в рыдания. Это была сказка о стойком оловянном солдатике. Она долго не могла забыть эту историю, плакала и горевала о погибшей в огне танцовщице и бедном одноногом солдатике. Мать утешала впечатлительную девочку, а сама думала о том, что, должно быть, нелегко её дочурке будет, когда та вырастет, смириться с мыслью, что принцев-то в действительности почти нет, а те, что есть, со временем превращаются из красавцев в настоящих чудовищ. Вот именно в этой последовательности.

— Мам! Но ведь это только сказка? У меня так никогда не будет? Так жалко! Солдатик ведь так любил танцовщицу!

— Нет, конечно, — мать гладила её по головке. — У тебя будет всё хорошо. Ты встретишь прекрасного принца, и вы будете жить долго и счастливо.

* * *

Хотя Лилька и была крещена по православному обычаю, но в Тарту иной раз, гуляя по городу, заходила в католический собор во время службы. Однако эта церковь, куда она ходила с немцами, была какая-то непонятная. На церковь-то не похожа. Какое-то шоу! Современное. Несколько агрессивное даже. Здание, в котором она располагалась, — с огромным залом, как концертным. Священник вроде как и не священник вовсе. Фатоватый, с приглаженными блестящими волосами, с ослепительной улыбкой, в чёрном «с искоркой», несколько обуженном костюме, с чересчур живыми для священника глазами, смотрящими из-под постоянно приподнятых от радостного возбуждения бровей. В процессе своей проповеди он всё выкрикивал и выкрикивал какие-то (судя по всему, знакомые всем присутствующим в зале) изречения, потому что все хлопали, повторяли вслед за ним, воздевая руки в едином порыве, как бы подхватывая пущенную в них с возвышения энергию.

Когда Лилька как-то раз осталась одна в доме и обходила комнаты, то увидела, заглянув в спальню к хозяйке, странный крест.

«Необычный… Не похож на католический», — удивилась тогда она.

На кресте, в перекрестье, располагался ещё один крест, поменьше.

«Роза ветров какая-то!» — насторожённо подумала Лилька, начиная догадываться.

Повсюду она натыкалась на непонятные, загадочные символы — два треугольника, соединённые латинской буквой S. У себя в комнате через недолгое время она обнаружила книжки «Дорога к счастью» и «Дианетика». Их автором был какой-то Л. Рон Хаббард. Лилька заинтересованно по вечерам стала листать их, пытаясь разобраться, но так ничего и не поняла: сайентология — это наука или всё-таки религия? Автор горячо и убеждённо утверждал, что это и то и другое. На Лильку всё это произвело впечатление чего-то фантасмагорического. Надо было в этом разобраться.

Под книжку легко было засыпать. Лилька, за день набегавшись с детьми по теннисам и плаваниям, бесчисленным детским университетам и французским академиям, где они что-то учили, слушали чьи-то доклады, играли в шахматы, лепили, рисовали, делали оригами и бог знает ещё что, с непривычки уставала. Но и всего этого её подопечным казалось мало, и шустрая Кирстен пыталась ещё успеть «подолбить» на электрическом пианино, а второй близнец, не менее гиперактивный Торстен, так же рьяно и самозабвенно фальшивя, играл на дудке. Можно было оглохнуть от всей этой какофонии! К ночи она совсем выматывалась и почти без сил добиралась до койки.

Лилька была рада переключиться и почитать что-то отвлечённое — как она думала, фантастическое. Листая книжку о странной религии, из введения она узнала, что означал этот непонятный крест в спальне хозяйки, фрау Нойманн. Оказалось, что восемь оконечностей креста («сайентологический крест представляет собой дважды перечёркнутый по центру восьмиконечный крест») символизировали «восемь динамик», или восемь степеней выживания, имеющихся у каждого человека, в том числе стремление к выживанию в качестве духовного существа, а также стремление к выживанию в качестве божественной сущности. Хаббард описывает выживание как удаление от смерти и приближение к бессмертию.

Смысл этих восьми динамик, как поняла Лилька, сводился к стремлению человека к выживанию. Индивидуально. Группами. За счёт части человечества. Хоть птицами, хоть рыбами, хоть гадами морскими. Всеми возможными способами. Пройдя все эти ступени опыта и самосовершенствования духа, человек, как утверждал автор, превращается в высокодуховное существо, и перед ним, как красная дорожка, простирается сама вечность, то есть бесконечность. Под это дело подводилась база, диалектика.

«Первая динамика — это стремление к выживанию самого себя. Вторая динамика — это стремление к выживанию посредством секса и семьи, воспитание детей. Третья динамика — это стремление к выживанию в качестве группы. Четвёртая динамика — это стремление к выживанию посредством всего человечества и к выживанию как части всего человечества. Пятая динамика — это стремление к выживанию посредством форм жизни, таких как животные, птицы, насекомые, рыбы и растения. Шестая динамика — это стремление к выживанию посредством физической вселенной, которая состоит из материи, энергии, пространства и времени. Седьмая динамика — это стремление к выживанию в качестве духовных существ или в качестве духа. Восьмая динамика — это стремление к выживанию посредством Верховного существа или посредством Бесконечности».

Пока всё это напоминало какую-то новую игру, правила которой Лильке было интересно узнать. Не зря же в школе она была отличницей!

Символом сайентологии были два треугольника, соединённые латинской буквой S. Каждая из вершин треугольников что-то обозначала: «Общение», «Знание», «Контроль», «Ответственность»… Латинская же S, которой треугольники были скреплены, означала слово Scientology. Как утверждал сам основатель, оно было им создано путём слияния двух слов: латинского scio, которое означает «знание», и греческого logos, которое означает «слово». Проще говоря, соединение во внешнюю форму полученного знания внутренней мысли — для её выражения и сообщения вовне.

Постигающим теорию рекомендовалось постоянно увеличивать с помощью предлагаемых практик своё знание жизни, а также чувство ответственности за неё и контроль над нею.

«Вообще-то, всё достаточно логично! Ну и что здесь нового?» — подумала озадаченно Лилита.

Действительно, все мы, ещё с рождения, постепенно узнаём, что такое хорошо и что такое плохо. Все мы увеличиваем знание жизни, растём, набираемся опыта, совершаем намеренно или по неведению ошибки, учимся признавать их и больше не повторять — и тогда приходит взрослое, осознанное чувство ответственности за свои поступки.

В одной статье, уже много позже, Лилька прочитала, что в сайентологии есть система верований в то, что люди — бессмертные «тэтаны»^[3] с вечной судьбой в Бесконечности, и религиозные практики, в ходе которых тэтанов освобождают от тяжёлых воспоминаний — «инграмм»^[4] (что более или менее соответствует иудаистскому и христианскому представлению о грехе). По всей Америке созданы многочисленные клубы по изучению дианетики, в которых многоступенчатая система «курсов совершенствования личности» предполагала многолетнее продвижение «совершенствующейся души» от нулевого уровня до сто десятого.

Постепенно вчитываясь в текст, Лилька поняла, что изначально дианетика задумывалась как некая «новая психотерапия» и вовсе не предполагалось, что она заложит основание для религии. Сайентология берёт начало из дианетики — принципов и методов, которые Хаббард изложил в книге «Дианетика: современная наука душевного здоровья», выпущенной в 1950 году. В книге излагалась теория Хаббарда о причинах нерационального поведения и психосоматических заболеваний, а также предлагались различные методы детоксикации, очищения организма от радиации, к которым относятся приём биологически активной добавки — ниацина^[5] (который, по мнению Хаббарда, способствует выводу из организма токсинов), сауна, бег трусцой и «терапия» (так называемый одитинг^[6]). Всё это для того, чтобы избавиться от вероятных проблем психологического и психосоматического порядка.

А уже позже наука, как вначале позиционировал дианетику сам Хаббард, превратилась в религию. Доктрина сайентологии впитала в себя некоторые стороны ведийского учения, буддизма, иудаизма, гностицизма, даосизма, учений древнегреческих мыслителей. В ней в очень малой степени проглядывают и элементы христианства, в большей — философии Фридриха Ницше и психоанализа Зигмунда Фрейда, «Тайной доктрины» Блаватской и «Живой этики» Рериха. В основу сайентологии легло представление о том, что духовная сущность человека способна отделяться от тела и проживать жизнь за жизнью в разных телах. О Боге говорится как о «восьмой динамике» и бесконечности, охватывающей «всеобщность всего».

Таким образом, представления сайентологов близки к представлениям восточных религий, но почти не имеют точек соприкосновения с христианством. Философия сайентологии отражает индивидуалистическое западное сознание, во главе угла которого лежит совершенствование своего эго и в котором размыто, отсутствует понятие Бога как такового. Карающего и милующего. Прощающего. Понимающего. Живого. Человек, в сущности, приравнивается к Богу.

Христианство же приводит людей к пониманию, что они грешны, что спасение может быть достигнуто только через принятие Христа как Спасителя, что важно совершенствование души. Грех должен быть не переработан и забыт, а преодолён путём покаяния. И работа души необходима не для нескончаемой череды следующих жизней, а для спасения и жизни вечной.

Работодатели Лилиты оказались сайентологами.

Примечания

3

Тэтан (англ. thetan) — сайентологический псевдонаучный термин, подразумевающий непосредственно личность, духовное существо. Согласно данной концепции, тэтан — не разум и не тело, а тот, кто осознаёт, что он осознаёт, то есть индивидуальность…

4

Инграммы (сайентологический термин) — тяжёлые воспоминания прошлых жизней, составляющие реактивного ума, которые мешают человеку совершенствоваться.

5

Ниацин — один из восьми витаминов группы В, важных для всего нашего организма.

6

О́дитинг (англ. auditing — «проверяющий»; от лат. audire — «слушать») — важнейшая практика в сайентологии, представляет собой общение один на один клиента (преклира) с сайентологическим консультантом (о́дитором).