Скиталец. Женский любовный роман

Лариса Николаевна Белова

В больницу навестить старого друга приезжает молодой моряк Костя. И неожиданно встречает девушку неземной красоты. А дальше влюбленных по закону жанра ждут испытания, имя которым ЖИЗНЬ.

© Лариса Николаевна Белова, 2020

ISBN 978-5-0051-5324-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Переносной очаг.

Так сердце странствий, и для тебя

Нет покоя нигде.

Мацуо Басё.

1

Череду серых промозглых дождливых дней, наконец, сменило на недолгий срок «бабье лето». Медсестра Ангелина Василькова, закончив последние процедуры, заполняла кипу учетных журналов. За монотонной работой незаметно подкрался вечер. Но когда до конца её смены в инфекционном отделение оставалось совсем немного, раздался звонок в приёмном покое. Пришлось отложить нудное занятие и спуститься вниз, чтобы открыть дверь. Девушка ожидала увидеть медиков со «скорой помощи», которые только и пользовались в такое достаточно позднее время этой дверью для передачи больных в отделение, только на пороге к её удивлению стоял среднего роста широкоплечий молодой мужчина во флотской форме. За его спиной уже разливался нежными красками закат, обещая хорошую погоду на следующий день. Моряк взял под козырёк, отдавая ей честь и широко улыбаясь, спросил:

— А можно вызвать Кравцова Михаила? Я здесь случайно — проездом, хотел друга навестить, а он вот — в больнице…

Его лицо было скрыто от неё отблеском уходящего солнца, но что — то толкнуло ей в сердце, и она несколько замедлила с ответом, переводя дыхание:

— У нас время посещений пациентов строго определено с 16.00 до 18.00 часов. И никаких личных контактов, — но тут медсестра вспомнила о ком шла речь. Этот больной уже был назначен на выписку, и она могла бы позволить себе сделать некоторое исключение из правил, — Правда, до конца моей смены остался час и, если вы наговоритесь за 20 минут, то я его вам позову.

Моряк неожиданно шагнул ей навстречу, и его лицо оказалось в поле зрения девушки:

— А если нет?

— Вы подставите меня. И мне сделают выговор, — спокойно ответила Аля, намеренно утрируя свои слова, уверенная в том, что такое вряд ли может случиться.

Но, словно, испугавшись её отказа, мужчина поправился:

— Я пошутил. У меня и в мыслях не было подводить такую прелестную девушку.

— Если так, то подождите, сейчас он выйдет.

— Ещё минутку. Можно спросить? А вас, где я могу увидеть ещё раз?

— А это ни к чему. К вашему сведению, я — замужем, и не люблю, когда ко мне пристают с подобными вопросами.

— Хорошо, назовите хотя бы только ваше имя.

— И это совершенно не к чему знать. Так вам звать вашего друга? — девушка старалась вести себя с ним, как можно строже.

— Лена, Наташа, Света… — начал перечислять мужчина. Медсестра отрицательно покачала головой, так и не ответив, поднялась наверх. Она шла и чувствовала внутри себя нарастающее волнение после разговора с незнакомцем. Возможно, что это произошло из — за захватывающего бархатного тембра его голоса, в котором слышалась неподдельная теплота. Подойдя к нужной палате с банальной табличкой «острый гастроэнтерит», Ангелина вызвала больного:

— Кравцов, к вам посетитель пришёл. В вашем распоряжении 20 минут.

— Ах, Ангелина, голубушка! Для вас я управлюсь и за 10 минут. И прилечу назад на крыльях любви к вам.

Медсестра недовольно поморщилась от этих слов и, не желая поддерживать бессмысленный для неё флирт, повернулась и пошла в сторону поста.

— Всё в вас очаровательно, милая Ангелина, но ваш нордический характер убивает всякую надежду на взаимность, — донеслось ей вслед.

— Вот и прекрасно. Не будет повода для разочарования. И я бы на вашем месте поторопилась — вас друг ждёт, — добавила она через плечо и в ответ услышала, как собеседник, спохватившись, кинулся вниз по лестнице, сломя голову. Усмехнувшись, Аля вернулась к прерванной работе, но перед глазами, как назло, всё ещё маячил образ моряка: его карие глаза, смотревшие на неё с подкупающей добротой. Вызванное его появление чувство было необычно, от него что — то сладко и жарко пело внутри неё, и путались мысли. «Очнись, глупышка», — одёрнула она себя, — «О чём ты думаешь? Дома — муж, сын. Сынок мой, звёздочка моя!» При одном только воспоминании о крохе — сыне у неё на лице появилась задумчивая улыбка. А вот с мужем у них отношения были далеко не простыми, и Аля до сих пор не могла понять, как она согласилась на это безумие под названием «брак». «Ради ребёнка, у него должен быть отец», — настойчиво, словно муха, зудела ей в уши мать, желая только одного, лишь бы поскорее сбыть с рук беременную дочь. Подруги в голос пели, что лучшего жениха ей не найти: на столе его семьи было многое в эпоху продуктового дефицита, недоступное другим. Только своё сердце она не спросила о том, как ей поступить. «Это моя ошибка, мне и терпеть», — грустно раздумывала Аля. На улице уже совсем стемнело, заморосил дождик — пришлось открывать зонтик и шлёпать по лужам в туфлях. Дома она застала мужа, сидящего перед телевизором, а малыш в это время сам по себе копошился на ковре и пытался сложить башенку, которая постоянно разваливалась. Увидев мать, он обрадовано вскрикнул и бросился в её объятья, окончательно разрушив по пути своё шаткое строение.

— Ма, ма, кофетку мне плинесла? — лепетал Тёмка, вертясь у неё на руках.

— Да, солнышко моё! Как же я могу оставить такого сладкого мальчика без конфетки? Держи, это от зайчика! — целуя поочерёдно его пухлые щёчки.

Посмотрев снова на сына, Аля вдруг заметила ссадину над губой и следы высохших слёз на щеках:

— Солнышко, а где ты так ушибся?

Малыш, обняв её за шею и дыша жарко в ухо, прошептал:

— У меня ножки не из того места ластут, и плохо плыгают по ступенькам в автобусе.

— Кто тебе сказал эту глупость? У тебя замечательные ножки и растут правильно — только ты ещё сам маленький, поэтому не всё получается сразу.

— Зато ты с ним сюсюкаешь, как с девчонкой. Кто из него вырастет? — подал, наконец, голос Александр, ещё удобнее устраиваясь в кресле.

— Думай, что говоришь ребёнку. Это ты виноват, что он разбил губу?

— Как всегда ищешь виновного…

— Я не виню — я знаю, как ты не терпим к чужим слабостям, но только перед тобой всего лишь маленький мальчик, только ребёнок. А ребёнка надо ещё и просто любить… Вообще, ты больше не ходи за Артёмом в садик, я сама буду забирать его.

— Твоё дело. Завелась с полуоборота, было бы от чего, — равнодушно пожал плечами муж. И Аля лишь махнула на него рукой.

Вечер так и прошёл — каждый из них занимался своим делом: Аля готовила ужин, заодно успевая узнать новости от сына о его проделках в садике. Саша так и продолжал смотреть телевизор, пока до него не дошли ароматные запахи из кухни, тогда он и соизволил заглянуть к ним:

— Мужику дадут в этом доме пожрать?

— Пожлать, — повторил вслед за ним Тёмка, хихикая.

— Сыночек, нельзя так говорить — это некрасивое слово.

— А папа так говолит.

— Папа шутит, а ты не повторяй, пожалуйста.

— И тебя не тошнит от этого сюсюканий? — снова завёл Саша.

Аля, игнорируя его замечание, молча, накрывала на стол, но зато сын решил вступиться за неё:

— Моя мама самая класивая и умная, а ты всё влемя неплавильно говолишь.

— Заткнись, шкет. Смотрите, заступник нашёлся.

Но встретив пристальный взгляд Ангелины, он замолчал сам. Ему всегда было не по себе от её глаз, как будто выворачивающих его наизнанку. На работе, когда они обсуждали своих женщин, дружки советовали проучить её, чтобы знала кто в доме хозяин, но разговоры оставались разговорами. Непостижимый взгляд этих глаз фиалкового цвета пресекал всякое желание что — либо доказывать, даже руку поднять на неё он не решался, хотя прежним своим подружкам раздавал оплеухи, если те слишком уж доставали его. Внутренне он чувствовал, что она неровня ему, злился от этого, но и изменить ничего не мог — внешне большой и сильный Сашка пасовал перед молчаливой твёрдостью хрупкой Али. Рождение совместного ребёнка никак не повлияло на их отношения: он их не сблизил, а даже и отдалил совсем, кроме всего прочего способы воспитания сына у них были тоже разными. Ангелина знала об их несовместимости, поначалу пытаясь найти какой — то компромисс, о любви ли тут была речь. Однако вскоре оставила всякие попытки наладить отношения, не встретив ответного стремления мужа, решила жить просто рядом, не подпуская его близко к себе. И Сашка всё больше стал пропадать в компании своих друзей, таких же беспутных, как и он сам, словно и не был семейным человеком. Даже маленький Тёмка уже начинал понимать, что в их семье нет любви и душевности, но твёрдо знал, что его дорогая мамочка всегда и во всём права и, конечно, самая лучшая в мире.

В следующую смену, ночную, Ангелина взяла Тёмку с собой, чем удивила многих своих пациентов, которые не могли поверить, что у такой молодой девочки есть уже ребёнок.

— Не с кем было оставить, — объяснила она своей напарнице, пожилой женщине, несемейной по грустному стечению обстоятельств, но обожающей маленьких детей.

— Ничего. Постели ему в процедурном кабинете. Сейчас уколы поставим и пойдём чай пить. Да? — спросила она у Тёмки.

— Да, — важно согласился тот, выставив прежде условие, — только с кофетками.

Елизавета Леонидовна рассмеялась и пошла на свой пост. Аля тоже пошла, держа за ручку сына, к себе на рабочее место. Около одной из палат стоял Кравцов:

— Здравствуйте, Ангелина. А это, что у вас за чудо? Новый подопечный?

— Это не подопечный, а мой сын.

— Значит, вы говорили правду? Есть и муж, и сын.

Она взглянула на него с холодным удивлением:

— А собственно, что тут особенного? Сомневаться в моей честности я вам повода не давала — я действительно никогда не вру.

И они прошли мимо него к кабинету. Аля посадила Артёмку на кушетку, дала книжку с многочисленными и красочными картинками, наказав не мешать ей, пока она будет работать.

— А говолить с тобой можно?

— Можно, можно, зайчик мой.

И малыш занялся своим делом, изредка прерываясь, чтобы что — то спросить у мамы.

Быстро и споро переделав необходимые по назначению процедуры больным, а после, измерив вечернюю температуру, Ангелина освободилась и пошла вместе с Тёмкой на кухню, где их уже ждала Елизавета Леонидовна. Напоив сынишку чаем и поговорив с напарницей, Аля уложила Тёмку спать и закончила оставшуюся работу. Рано утром Аля разбудила его и, одев, отвела в детский сад, затем вернулась назад доделать незаконченные процедуры, благо начальство смотрело на это сквозь пальцы, да и коллега пообещала подстраховать в случае крайней необходимости. Сдав смену, она вышла из своего отделения, предвкушая, как отдохнёт дома одна. Неожиданно сзади послышались шаги и к ней обратились:

— Здравствуйте!

Аля оглянулась, перед ней стоял тот самый незнакомец, приходивший накануне проведать своего друга, в руках у него были большие белые хризантемы.

— Вы к другу? Я уже сейчас ухожу, но зайдите в отделение — вам его пригласят, до обхода врача ещё целый час. Его сегодня, как раз выписывают…

— Нет, сегодня я к вам, — он протянул ей цветы, — и это собственно тоже для вас.

Девушка покачала головой, не взяв их:

— Нет, я не приму от вас цветы.

— Почему? Они вам не нравятся?

— Напротив, это мои любимые цветы, но не хочется ничего объяснять — мне пора домой — я устала после ночной смены.

Она повернулась и зашагала прочь от него. Мужчина пошёл рядом, вертя свой злосчастный букет в руках.

— Я не хотел вас обидеть.

— Вы не обидели, — сказала она грустно, — муж не поймёт их появления, а я не хочу лишних объяснений. Вон видите пару? — показала она рукой в сторону роддома, находившегося неподалёку от Алиной больницы, — подарите лучше им цветы, у людей сегодня радость — ребёнок родился.

Моряк послушался её: подошёл, подарил цветы, поздравив молодых и счастливых родителей с рождением ребёнка, чем весьма их удивил и порадовал. Затем догнал Ангелину и решительно сказал:

— Как бы я хотел оказаться на их месте, только встречать вас… Можно я вас провожу, хотя бы немного, — она, молча, кивнула в ответ, — Ангелина, я не могу долго находиться в вашем городе, но не хочу уехать, так и не сказав вам, что я люблю вас, люблю с первого взгляда.

Девушка остановилась вдруг, слушая о чём, он ей говорил, серьёзно и пристально посмотрев ему в глаза, спросила:

— Зачем вам всё это? Вы уже знаете, как меня зовут, а я не знаю вашего имени. Но дело даже не в этом — я замужем. И у меня есть сын.

— Можно я отвечу на все вопросы сразу? Зовут меня Костя, Константин Смольник. О вашем семейном статусе меня уже просветили. Если вы ответите мне взаимностью — мы поженимся, и ваш сын будет моим… — выпалил Костя на одном дыхании.

— Как у вас всё просто! Вы видите меня всего второй раз в жизни! Абсолютно не знаете меня. Может вы сумасшедший? — девушка пыталась вывести его из равновесия сарказмом.

— Сумасшедший! Да, я сошёл с ума от любви к вам, Аля, Ангел мой…

— Прошу вас, не ходите за мной, не провожайте, — Аля, быстро высказав всё, что было у неё на душе, побежала от него прочь. Сердце билось где — то в горле, в ушах стоял звон от потрясения — Ангелине, первый раз в жизни признались в любви так серьёзно, несмотря на свою природную красоту, она по — настоящему никогда не осознавала свою силу власти над мужчинами. Осеннее утреннее солнце слепило глаза, но тепла уже не давало, а встречный прохладный ветерок остужал её разгорячённые щёки. «Господи, что я делаю? Я даже слушать не должна была всего этого бреда». А в ушах победным гимном звучали его слова: «Я Вас люблю, люблю с первого взгляда». Ядовитой змеёй, как ей казалось, вползало в сердце запретное чувство, будоражило кровь признание совершенно незнакомого человека. И в ней созрела решимость изменить свою жизнь, во чтобы — то не стало. А подходящий момент для подобного разговора не замедлил себя ждать, в тот же вечер Сашка опять позволил себе какую — то очередную грубость по отношению к ней и ребёнку, которой она впоследствии даже и вспомнить не смогла. Молча, как всегда, Аля достала чемодан и стала собирать свои вещи и сына. Муж недоуменно наблюдал за этими сборами:

— Что ты делаешь?

— Ухожу от тебя.

— Уходи, но тогда сын останется со мной.

— А ты попробуй — отними.

Но Тёма, только услышав о том, что его могут разлучить с матерью, закатил такой крик, что его отец тут же отказался от своих притязаний на него. Аля впервые за всё время их совместной жизни открыто рассмеялась, увидев испуг в его глазах:

— До встречи в суде, Саша.