Хаос: путешествие в Элладу

Лариса Сербин, 2023

Стефанос Григориадис, родившийся и проживший двадцать девять лет в Берлине, решает отправиться в Грецию на поиски своей родни, о которой никогда ничего не слышал. Но поездка складывается не так, как он себе представлял.Какие испытания приготовила Стефаносу страна солнца? Удастся ли ему узнать тайну семьи? А может, на греческих островах он найдет не только родственников?

МИКОНОС

Белый остров казался ненастоящим с высоты полета. Стефанос выбрал отель сегмента люкс, чтобы не просыпаться от посторонних звуков. Хотя найти дешевый вариант было трудно: всем известно, что Миконос — место роскоши. Это классика, привлекающая самых богатых людей, как лыжные курорты Швейцарии.

Для Стефаноса деньги не были проблемой. Его сбережения на счету позволяли ему останавливаться в самых дорогих отелях, но Александрос с детства учил его обращаться с деньгами грамотно, не тратить на роскошь и ненужную мишуру. Конечно, их семья никогда ни в чем себе не отказывала. Они жили хорошо — лучше, чем большая часть немцев, но без излишка. Поэтому оплатить отель на Миконосе, где номер на три ночи стоил две тысячи евро, было не так уж и легко.

Номер был просторным, но не слишком. Из окна было видно море: отель находился на горе. На террасе номера стояли небольшой бассейн и джакузи. Стефанос был в восторге от своего решения.

Вечерняя прогулка по острову тоже была прекрасна. Белые домики с синими дверями, балкончиками и крышами выглядели как декорация, и с трудом верилось, что в них кто-то действительно жил. Узкие дорожки, вымощенные серым камнем, то спускались, то снова поднимались, время от времени превращаясь в ступеньки. На деревьях, посаженных вплотную к домам, красовались яркие цветы, что делало город еще более неправдоподобным. Людей было немного, вероятно, потому, что Стефанос шел сам по себе, не по туристической тропе, без особой цели увидеть какую-то достопримечательность. Зато по дороге встречались коты — разных расцветок, презрительно смотрящие свысока, прячущиеся под лестницами, греющиеся на солнце и просто занимающиеся какими-то своими кошачьими делами.

Когда дорожка наконец привела Стефаноса к Маленькой Венеции, он увидел уютный ресторан, столики которого стояли так близко к краю воды, что вода попадала на посетителей. Стефан посчитал большой удачей, что как раз к его приходу освободился столик. Было заметно, что гости этого заведения были туристами, прибывшими сюда на пароме на один день, чтобы посетить самые разрекламированные места. Истинные ценители отдыха приехали на остров совсем с другой целью: они дни и ночи проводили в клубах у моря, где вечеринки не заканчивались.

Стефан заказал себе рыбу на гриле и бутылку белого вина. Почти сразу ему принесли бутылку в ведре со льдом, оливки, оливковое масло и свежий хлеб. Прекрасная погода, вкуснейший микс из четырех видов оливок и хрустящий свежий хлеб, больше похожий на чиабатту, помогли скрасить ожидание: рыбу подали аж через час после того, как он сделал заказ. В какой-то момент мимо него прошло странное существо. Увидев его краем глаза, он сперва подумал, что это был ребенок, но шагал он уж очень медленно. Стефанос обернулся и увидел пеликана! Огромная птица, полтора метра высотой, вышагивала между столиками ресторана, словно был тут завсегдатаем. Гости ресторана моментально вытащили телефоны, чтобы сфотографировать крылатого гостя. Пеликан же спокойно прошел между столов и зашел на кухню. “Что еще удивительного и странного произойдет здесь со мной?” — с усмешкой подумал Стефан.

Вечерело. Григориадис даже не следил за временем. Слишком приятно было проводить этот день так, как он его проводил: без спешки гуляя по улочкам, наслаждаясь видами, поедая вкусную дораду с гриля с чуть подгоревшей корочкой и пробуя вкусные вина.

Все это время он думал о том, как ему поступить дальше. Ехать через три дня на Крит? А может, ему удастся найти здесь кого-то, кто мог бы ему наконец перевести все письма? Только кого? Как найти грека, который хотел бы этим заняться? Это казалось такой простой задачей, но на самом деле каждый грек, который встречался ему на пути, не выглядел как человек, готовый помочь ему. Ну не просить же об этом официанта. Да и раскрываться перед каждым встречным, рассказывая историю своей семьи, не хотелось. Стефанос был открытым человеком, но не настолько, чтобы рассказывать такие интимные подробности всем подряд. Он вспомнил, как рассказал обо всем той компании друзей в Афинах.

Покончив с ужином, довольный Стефанос раздумывал о том, чем бы заняться дальше. Он совершенно не устал, несмотря на перелет и на то, что он ходил несколько часов. Казалось, что из-за погоды и морского воздуха у него появлялись силы.

Проходя мимо одного из пятизвездочных отелей, Стефан заинтересовался атмосферой в саду. На зеленой лужайке, не свойственной для здешних мест, стояли столы, рядом с которыми беседовали красиво одетые люди. Играла танцевальная музыка. Пальмы, украшенные гирляндами, делали лужайку более праздничной.

— Извините, вы будете заходить? — вдруг спросил чей-то мужской голос за его спиной.

Стефанос очнулся от размышлений и заметил, что стоял в проходе перед забором, где был вход на территорию отеля.

— Да, извините, — ответил он и прошмыгнул внутрь.

— Вы есть в списке? — услышал он и обернулся. Оказалось, спрашивали не его, а мужчину, стоящего сзади.

Стефанос прошел в сад. Атмосфера там была действительно праздничная: девушки были одеты в вечерние платья, а мужчины в костюмы. Григориадису сразу стало неловко за своей внешний вид: белые, немного затоптанные кроссовки, льняные бежевые шорты и льняная белая рубашка. К нему быстро подошел официант, подав фужер шампанского, которое Стефанос тут же выпил.

Это место, которое издалека выглядело как сад, оказалось на самом деле огромной территорией с бассейном, длинным баром и двухэтажным рестораном. Стефанос ходил один, рассматривая гостей мероприятия. Он никак не мог понять, где он оказался, но при этом не мог никого спросить об этом, так как не хотел выдавать, что попал сюда абсолютно случайно.

— Вы уже видели Монику? — говорил женщине в синем обтягивающем платье с увесистым бриллиантовыми колье мужчина, который сильно напоминал кого-то из звезд. Только кого, Стефанос никак не мог вспомнить.

— К сожалению, нет, но жду, когда она появится. Говорят, на ней будет восхитительное прозрачное платье.

— Она всегда выглядит великолепно, — сказал мужчина, немного похрюкивая.

Стефана разрывало от любопытства. О ком шла речь? Кто была та Моника?

— Я на днях смотрела ее новый фильм. Кажется, она похудела еще на пару килограммов для этой роли.

— Мгм-мгм, — протянул в ответ мужчина, словно смакуя еду.

К сожалению, на этом Григориадису пришлось закончить подслушивать чужие разговоры: к нему обратилась девушка с тугим длинным хвостом и уродливо сделанным носиком, который делал ее похожей на эльфа.

— Добрый день, — сказал она, мило улыбаясь, оголяя свои белоснежные зубы, — я Элайза. А вы?

— Стефанос. Стефанос Григориадис, — смущенно ответил он.

Он был раздражен из-за того, что у него не вышло остаться незамеченным в своей одежде, в которой он никак не вписывался в местную тусовку.

— Чем вы занимаетесь, Стефанос? — пропищала девушка.

— Я… — Стефанос задумался. Он не знал, что нужно ответить, поэтому ответил просто как есть: — Я художник.

— Вау! — воскликнула девушка. — И что же вы рисуете? Картины?

— Скорее, иллюстрации, — улыбнулся он.

— Ах, вы мультипликатор?

— Можно сказать и так. — ответил Стефан, не желающий продолжать этот разговор, а уж тем более столько рассказывать о себе. — А вы?

— А я певица.

Стефанос посмотрел на ее ротик с накрашенными красной помадой губами и с ужасом представил, как поет эта девушка с мерзким голосом.

— Извините, Элайза, мне нужно отойти, — сказал Стефанос и, улыбнувшись, покинул собеседницу.

Гостей становилось все больше. Стефанос ходил среди людей. Людей, большая часть которых была старше сорока и явно обладала огромными состояниями, гораздо большими, чем владел Стефанос. Он заметил и несколько звезд, некоторые из них были очень известными. В какой-то момент Стефаносу показалось, что там находились только известные люди.

— Вас тоже позвала на это мероприятие Моника? — спросила девушка в черном платье, обтягивающем ее пышную фигуру.

— Да, само собой, она лично позвала меня, — Григориадис в какой-то момент настолько вжился в роль одной из светских персон, что после пятого фужера шампанского сам начал верить в это.

Он уже успел представиться и мультипликатором из известнейшей мультипликационной компании, и художником, продающим картины в своих галереях в Нью-Йорке и Лондоне.

— Так вы знакомы с ней лично? — удивленно вздернула брови девушка.

— Да, но я бы не сказал, что близко. Просто знакомые, — Стефанос вдруг испугался, что сейчас его раскусят, учитывая, что он до сих пор не знал, о какой Монике идет речь и в честь кого была эта вечеринка.

— Жду не дождусь, чтобы поговорить с ней лично! Моника Брукс — моя любовь. — последнюю фразу девушка произнесла очень тихо. — Я даже не поверила, когда получила приглашение от ее агента на ее день рождения. Я отложила все дела и работу, лишь бы приехать на Миконос.

Стефан уже не слушал девушку в красном платье. Он не верил тому, что только что услышал. Моника Брукс? Та самая Моника? Актриса, фильмы с которой он смотрел с детства? Стефанос снова осмотрелся. Неужели все эти люди прямо или косвенно связаны с Моникой Брукс? А может, речь о другой женщине? О какой-то неизвестной ей однофамилице? Или все же речь шла о секс-иконе — женщине, о которой все мечтают? И Стефан, который еще вчера не знал, что окажется на острове Миконос, по чистой случайности попал на ее вечеринку?

Теперь Стефан не знал, как себя вести. С одной стороны, он хотел увидеть своего кумира вживую, рассказать об этом всем своим друзьям в Берлине (хотя вряд ли они бы поверили ему), а с другой — он хотел сбежать отсюда, лишь бы Моника не заметила его грязных белых кроссовок.

Атмосфера вечера поглощала. Стефанос получал колоссальное удовольствие от новых знакомств, с некоторыми из гостей он даже обменивался контактами. Но время шло, а виновницы торжества так и не было. Уже успело стемнеть, включились гирлянды на пальмах.

— Извините, мне нужно отойти, — сказал Стефанос уже пятнадцатому собеседнику и быстро направился искать уборную.

Он пошел к одному из домиков отеля, где должен был быть туалет. Когда Стефан вошел в здание, музыка, которую все это время приходилось перекрикивать, утихла, и даже показалось, что заложило уши. Стефанос осмотрелся. Это был небольшой двухэтажный домик на шесть номеров. В фойе отеля, который освещали лишь торшеры, пахло дороговизной. Таблички светились в полутьме, и Стефанос быстрым шагом направился к нужной двери. Мягкие ковры заглушали звук шагов. Стефанос помыл руки, пригладил торчащие в разные стороны кудри и вышел из уборной.

— Рита! — раздался женский голос со второго этажа.

Был слышен стук каблуков, а это означало, что на втором этаже ковров не было.

— Я повторяю в сотый раз: мне эта вечеринка и даром не нужна! Более того, все эти люди мне и перед смертью не понадобятся!

Стефанос не спешил выходить из домика, он хотел подслушать разговор. Женщина явно разговаривала по телефону, потому что ответы на ее реплики слышно не было. Как только раздались шаги тех же каблуков, Стефанос поспешил к выходу: он хотел остаться незамеченным.

— Эй, ты! — рявкнула ему женщина. — А ну иди сюда!

Стефанос обернулся. По ступенькам спускалась сама Моника Брукс. Та самая Моника, на которой в пятнадцать лет Григориадис хотел жениться, чьи плакаты он вешал на стену. Она была в черном полупрозрачном платье, а идеально прямые волосы, как шелк, падали на плечи. Григориадис растерялся. Он не знал, как себя вести. С позором убежать? Попросить сфотографироваться и сказать, что он ее фанат? Или сделать вид, что ничего необычного не происходит?

— Добрый вечер, Моника, — улыбнулся Стефанос, который не слышал, что говорил.

— Ты кто такой? Я же сказала, чтобы никто из персонала не заходил сюда.

— Ох, извиняюсь, я вовсе не персонал. Я ваш гость, Стефанос Григориадис. Получил приглашение от вашего агента пару дней назад… — Стефанос сам не понимал, как он так успел сочинить легенду, но Моника, слушающая это все с презрением, прервала его на середине предложения.

— Стефанос Григодис?

— Григориадис, — поправил он женщину и тут же пожалел об этом, так как та недовольно поджала губы.

— Ты грек? — ее тон изменился после того, как она узнала, что Стефан не работает тут.

— Да, грек, — коротко ответил Стефан, решив, что нет смысла рассказывать ей всю свою историю.

— Так странно, не помню, чтобы Стив отправлял приглашение какому-то греку, — она говорила спокойно, с придыханием.

— Да, но я грек лишь по отцу, по матери я немец. Я мультипликатор и художник, — Стефанос был в таком стрессе, что казалось, что он вот-вот упадет в обморок, но в то же время у него отлично получалось не выдавать свои эмоции.

— Поняла, — она закрыла глаза и замолчала.

Во время разговора Стефанос заметил, что актриса была то ли в состоянии опьянения, то ли еще чего похуже…. Это можно было заметить по тому, как она дергалась и смотрела сквозь Стефаноса своими стеклянными глазами.

— Моника, все в порядке? — спросил Стефанос, глядя на женщину, которая уже пять минут стояла, словно остолбенев, с закрытыми глазами.

— Да! Пошли! — закричала она и, подхватив его под руку, вышла на улицу.

Они вместе шли по темной тропинке между пальм к площади у бассейна, где играла музыка и развлекались гости.

— Веди себя спокойно и ничего никому не говори, — шепотом сказала Моника.

Стефанос был в ступоре: он в любом случае ничего бы не говорил. Его язык словно прилип к небу, а губы склеились, и все, что он мог делать, — это улыбаться. Все гости разом обернулись и начали хлопать, поздравляя звезду с днем рождения. Моника всех поблагодарила поцелуями в щеку. Все это время она держала руку Стефаноса, впиваясь в локоть своими длинными красными ногтями.

— А это мой хороший друг Стефан. — говорила она, представляя своего напарника. — Мы отдыхаем на острове вместе.

Стефанос выпил еще пару фужеров шампанского и уже сам начал радостно приветствовать поцелуями гостей, повторяя за Моникой.

— Мне вы сказали, что не знакомы с ней близко, — прошептала девушка, которой еще час назад Стефан рассказывал абсолютно другую легенду.

В ответ он лишь пожал плечами. Ему нравилось внимание, оно опьяняло еще больше, чем вино и шампанское. Григориадис был уверен, что все происходящее с ним сон, который когда-нибудь закончится. “Лишь бы не проснуться раньше времени”, — думал он.

Он знал, что Моника им пользуется для своих целей, но пока она обнимала его за талию, об этом не было желания даже думать. Стефан был готов даже на оскорбления с ее стороны, лишь бы провести с ней хоть немного времени.

Казалось, что безумный карнавал событий никогда не закончится. Все больше и больше новых людей, желающих поздравить Брукс с пятидесятилетием. Женщина, которая не выглядела на свой возраст благодаря косметологам и хирургам, пила фужер за фужером. В какой-то момент она начала держать равновесие только благодаря рядом стоящему Стефану.

Вечеринка длилась до поздней ночи. Стефанос даже не посмотрел на часы, когда Моника, все так же держа его за руку, направилась в тот домик, где они встретились. Она довела его до номера, сразу же побежала к кровати и плюхнулась туда прямо в одежде и туфлях.

— Пожалуй, я пойду, — сказал Стефан, не зная, как ему нужно было себя вести.

— Стой! — крикнула она. — Ты хочешь, чтобы все увидели, что ты уходишь?

— Мне остаться тут? — аккуратно спросил он.

— Угу, — промычала Моника.

Стефанос снял обувь и лег на край кровати. Чем дальше все это заходило, тем меньше верилось во все происходящее.

— Извини, — сказала женщина, уткнувшись лицом в подушку, — мне просто нужен кто-то, кто был бы моим партнером сегодня. Ты когда-нибудь был в прессе?

— Я? Нет.

— Так вот, завтра о нас напишут везде, из всех щелей будут кричать, что ты мой новый ухажер. Никому ничего не рассказывай. На любой вопрос просто отмалчивайся. Не давай никаких комментариев.

— Понял.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать девять.

— Черт, — Моника тяжело выдохнула.

Уже через минуту раздался храп с ее стороны. Стефан выключил свет и уже через мгновение погрузился в сон на другом конце кровати. Это был бесконечный день, который наконец-то закончился. Такое безумное количество событий произошло за столь короткий период, что в голове все не укладывалось.

Утром Стефан проснулся оттого, что Моника бегала по номеру и запихивала вещи в чемодан.

— Вставай, мы через час выплываем на яхте.

— Что? — Стефан, который еще не до конца проснулся и не осознал, что все произошедшее было правдой, сел на кровать.

У него сильно болела спина: сон был настолько крепким, что он не ворочался и даже не перевернулся, а может, наоборот, даже во сне на подсознании он настолько не знал как себя вести рядом с Брукс, что боялся лишний раз пошевелиться.

— Мои друзья позвали нас на яхту. Надеюсь, ты не возражаешь?

Стефан сквозь слипшиеся ресницы посмотрел на собеседницу, которая выглядела свежо. На ней было белое льняное платье, большая соломенная шляпа и круглые темные очки. Григориадис не понимал, зачем она так ходила по номеру. Зачем она сначала надела очки и шляпу, а только потом начала собирать вещи? Тем не менее она выглядела очаровательно. До сих пор не верилось, что звезда мирового масштаба сейчас ходит перед ним в своем номере.

— У меня даже нет с собой вещей. Все осталось в моем отеле, — сказал Стефан, глядя на небольшую текстильную сумку, в которой были лишь его письма, документы, солнцезащитные очки и бутылка воды.

— За это не переживай, Стив уже привез тебе вещи. — она показала пальцем на кучку вещей, аккуратно сложенных на кресле возле кофейного столика. — Все только и пишут о твоих кроссовках.

Стефанос подошел к креслу. Там лежали поло, светлые шорты с ремнем, трое плавок и дорогие мокасины. Все эти вещи выглядели так, будто принадлежали сорокалетнему богачу, отдыхающему в выходные на яхте.

Стефанос снова посмотрел на Монику. На самом деле ради нее он был готов ходить и голым. А что скажут его друзья, когда узнают, что он провел пару дней с самой красивой женщиной на свете!

— Ладно. — начала Моника и подошла к Стефаносу, глядя ему прямо в глаза. — Я понимаю, что перегибаю палку, но… сделай вид, что ты плохо говоришь по-английски. Я всем скажу, что ты грек и говоришь только по-немецки. Ты говорил, ты художник?

— Можно сказать и так.

— Отлично, так всем и скажем. И если ты проболтаешься…

— Поверьте мне, я буду нем как рыба.

Моника удовлетворенно улыбнулась. Стефан находился в состоянии какой-то безумной эйфории. Он смотрел на женщину, которая казалась нереальной.

Когда он привел себя в порядок и переоделся, они вместе спустились вниз. У бунгало уже стоял черный автомобиль, дверь которого держал крупный мужчина в черном костюме и очках. Выглядел он сурово. Они сели в машину. В салоне было прохладно.

— Вот, — сказала она, протянув свой телефон с открытой в ней статьей.

“Моника Брукс и ее мальчик” — гласил заголовок. Григориадис пробежался по тексту глазами. Там говорилось о том, что Моника наконец вышла в люди не одна после тяжелого разрыва и ее партнером оказался мальчик, который только-только окончил школу. Стефан понимал, что это преувеличение, но все равно его это задело. Еще там говорилось, что он даже не научился одеваться, а его кроссовки — это худшее, что могло случиться.

— Не расстраивайся, — сказала Моника, — есть и другие статьи.

Она открыла уже другой сайт, где было написано: “Небрежность и девственность, или Что привлекло Монику Брукс в юном греке”.

— Вчера я даже не заметила, что ты настолько молод. Я была немного… не в себе. Меня так все выбило из колеи. Я только закончила съемки в фильме, а мой пиар-агент уже устраивает эту глупую вечеринку.

Они ехали вдоль берега по узкой извилистой дороге, где с трудом помещалась одна машина. Стефан посмотрел на Монику. Ее колено нервно дергалось. Она то и дело поправляла прядь за ухом, которую не нужно было поправлять.

— Вы прекрасно выглядите, Моника, — сказал он.

— Благодарю, — улыбнулась она и поцеловала его в щеку.

Они остановились около порта, где были припаркованы яхты самых разных размеров. Держась за руки, они прошли по пирсу к большой белой стильной яхте. Стефанос успел прикинуть, сколько стоит такая яхта. Там уже стоял мужчина в кепке и две молодые девушки. Подойдя ближе, Стефан смог узнать знакомого ему актера, Томаса Рича, бывшего мужа Моники. Девушек в белых купальниках, которые прикасались к Томасу, он видел впервые.

— Доброе утро, дорогой! — крикнула Брукс.

Они обменялись поцелуями с Ричем.

— Это мой партнер Стефанос, — представила она Григориадиса.

— Очень приятно познакомиться, — сказал Том, протягивая руку.

— И я, — ответил нарочно коротко и с ошибкой Стефанос, пожав ему руку.

— Вы давно знакомы с Моникой?

— Извини, дорогой, но не нужно утруждать Стефа своими занудными вопросами. Он плохо говорит по-английски, — встряла в разговор Брукс.

— И на каком языке вы общаетесь? — спросил Том, когда они прошли чуть дальше на борт яхты.

— На языке любви, — дерзко ответила она.

Стефанос с интересом осматривал яхту. Белая, блестящая, с просторными каютами, которые внутри не выглядели как каюты яхты, просторный борт. Внутри стоял капитан — невысокий грек в темных очках с короткими черными волосами и золотистой кожей. Там же был повар, француз лет пятидесяти, и молодая девушка, национальность которой Стефанос так и не узнал, но точно знал, что звали ее Клара — смуглая, с длинными черными волосами, собранными в тугой хвост. В общем, команда собралась немаленькая, что только усложняло задачу держать язык за зубами.

Как только они расположились в своих каютах, время ускорилось, словно кто-то на видеопроигрывателе нажал перемотку. Это было безумное время. Оказалось, что на борту яхты было столько бутылок дорогущего шампанского, что им всем хватило его на все время плавания. Стефан не знал, сколько именно они там пробыли. Он не брал телефон в руки, не смотрел на часы, пил шампанское утром и днем, а вечером они переходили на текилу или виски. Целыми днями он целовался с Моникой, но только пока они находились на борту — в основном тогда, когда рядом проплывала чужая яхта или корабль. По ночам Моника оставалась с Томом, а Стефанос проводил время с его подругами.

Дни перетекали в ночи, Стефанос начал наслаждаться тем, что ему ни с кем не нужно поддерживать диалог, и даже забыл, с какой целью он приехал в Грецию. Единственное, чего ему хотелось, — чтобы это время не заканчивалось. Они останавливались в портах разных островов, но Стефан даже не узнавал ни у кого, что это были за острова. Он просто шел за всеми, держа Монику под руку, и наслаждался тем, как люди вокруг — от обычных зевак до профессиональных папарацци — фотографируют их, чтобы выложить это в сеть или написать об этом статью. Стефану это нравилось. Он целовал Монику у всех на глазах. Ночные клубы ночью, отдых на яхте днем. Все по кругу. Но поездка все же не была бессмысленной: Стефан обзавелся новыми знакомствами. Например, в один из вечеров, когда они уже пятый час торчали в казино на одном из островов. Тогда Моника проиграла огромную сумму денег. Он впервые видел ее такой подавленной и в то же время возбужденной. Томас в какой-то момент начал ее успокаивать и убеждать, что, продолжив играть, она сделает только хуже.

— Почему вы не играете? — вдруг спросила девушка у Стефана, который в одиночестве наслаждался самым дорогим виски за блестящей барной стойкой.

— В таких играх я всегда проигравший, — ответил Стефан, позабыв об обещании ни с кем не вести разговор, и повернулся на стуле к девушке.

Рыжие длинные волосы, кожа, покрытая веснушками, голубая рубашка, больше похожая на мужскую, расстегнутая так, что можно было рассмотреть ее небольшую грудь.

— Зои, — сказала она и протянула руку.

— Стефанос, — ответил он на рукопожатие и сразу ощутил холод ее руки.

— Вы здесь надолго? — любопытно спросила она, пересаживаясь на барный стул рядом с Григориадисом.

— На один вечер. Я здесь с Моникой Брукс, мы вместе отдыхаем на яхте.

— Оу, — не ожидая такого ответа, произнесла Зои, — вы ее партнер?

Стефанос смутился. Ему не хотелось обманывать девушку, но втягивать ее в их авантюру ему хотелось еще меньше. Он оглянулся и посмотрел, как Томас успокаивал пьяную, ничего не понимающую Монику, которая теперь из-за своей истерики уже не так уж и привлекала Стефана.

— Нет, не партнер. Мы просто вместе отдыхаем, — ответил Стефанос и решил резко перевести тему разговора: — А вы что здесь делаете?

— На самом деле, — начала с улыбкой она — я владелица нескольких галерей в Лондоне. Здесь я встречаюсь с людьми, с которыми планирую проекты на следующий год.

— Вот это совпадение! — ответил Стефанос. — А я как раз художник!

— Забавно! — еще более воодушевленно ответила девушка. — Где вы представляете свои работы?

— Я проводил пару выставок, — соврал Стефан, в тот же момент пожалев об этом.

“Ну не рассказывать же ей, что последнюю картину на холсте я написал три года назад”, — подумал он.

— Но в основном это были небольшие выставки в Берлине, — он заметил, что после этой фразы Зои сразу потеряла интерес, — и Париже.

— И что же вы пишете? — спросила она.

“Вот я и попал, — подумал он.

— Сейчас я здесь, чтобы создать целую историю о Греции. Я хочу прожить каждый момент в этом месте, чтобы потом показать это в своих картинах, — Стефанос сам удивился своим словам. Он даже не думал об этом, а сейчас произносит все так, словно это давно было в его планах.

— Должно быть, вас ждет много работы, — ответила Зои, вскинув брови, и отпила из стакана розовый коктейль, который пару секунд назад поставил перед ней худощавый, болезненного вида официант.

— Ох, работы будет действительно немало, — произнес он, прикидывая, сколько времени ему потребовалось бы, чтобы нарисовать хотя бы тридцать картин.

— Я бы с радостью посмотрела на ваши работы. — сказала девушка, протягивая свою визитку. — Позвоните мне, когда будете готовы показать что-то.

Стефанос кивнул, засовывая небольшую белую карточку в задний карман брюк.

“А я буду рад вам их показать, — подумал он про себя, — если они когда-то появятся”.

— Вы работаете с художниками определенного уровня? Достигших идеала?

— Достигших идеала? Это как? — удивилась девушка.

— Ну, в искусстве к этому приходят с годами… — не зная ответа на свой же вопрос, произнес Стефан.

— Я вчера была на одной экскурсии, гид рассказывала миф и сказала, что только боги достигают идеала. Я много думала об этом и хочу сказать, что я согласна. Нам никогда не достичь его. Как бы мы ни старались, — девушка снова сделала глоток.

— То есть, по-вашему, не нужно даже стараться? — улыбнулся Стефан, жестом показывая официанту, что нужно долить виски.

— Конечно же нет! Стараться нужно.

— Но ведь мы все равно не достигнем желаемого. Есть ли в этом смысл в таком случае?

— А ваше желаемое — идеал? — девушка была возбуждена. — Разве вы считаете, что, однажды написав картину, вы сможете сказать, что она идеальна и больше не к чему стремиться?

— Возможно, вы правы. — признал свое поражение Стефан. — Вероятно, мы всю жизнь стремимся к идеалу, зная, что никогда его не достигнем. Но, приближаясь к нему, мы становимся ближе и к богам.

— Именно, — девушка была рада, что в этом разговоре она одержала победу, — ведь иначе наша жизнь будет сизифовым трудом.

— Сизифовым трудом? — переспросил Стефан.

— Да, — девушка загордилась, что знает то, чего не знает ее собеседник, — сизифов труд — это бессмысленность существования. Тяжелый труд, не приносящий каких-либо результатов. Тоже услышала от гида на экскурсии.

— В таком случае стремление к идеалу и есть сизифов труд, — снова начал спор Стефан, — ведь если мы так и не достигнем его.

— Как бы не так! — девушка залилась румянцем от их разговора. — Ведь Сизиф должен был вечность таскать в гору камень, который потом скатывался вниз, и ему приходилось начинать все сначала. А вы, достигая какой-то точки в своем мастерстве, никогда не вернетесь к исходной. И речь не только об искусстве.

— Вы такая умная, — сказал Стефан, заметив, как Томас ведет Монику к выходу.

— Ах, это не так, — рассмеялась девушка, — мне просто повезло с гидом.

— Зои, простите, — в спешке сказал Стефан, понимая, что ему тоже придется последовать за Моникой, — но я должен идти. Я вам обязательно позвоню.

— Прощайте, Стефанос, — улыбнулась девушка, провожая его взглядом.

Они вернулись на яхту, где Моника, закрывшись в своей комнате, делала то, что никому нельзя было видеть. Это происходило несколько раз в день. Она закрывалась в своей каюте, а через несколько минут выходила оттуда с блестящими глазами. Они были пустыми. Пустыми и грустными. Но Стефану нравилось наблюдать за этим, знать то, что не знает никто больше. Ему доставляло удовольствие быть частью этой яхты, ощущая себя чем-то большим, чем просто Стефанос Григориадис. Но еще большее удовольствие он получал от того, что он мог быть свидетелем хитрой схемы Моники со своим бывшим мужем. Почему они так поступали, его не волновало, но ему нравилось, что происходило что-то странное.

По подсчетам Стефана, прошло около недели. В маленькой гостиной зазвонил телефон. Сначала он хотел сделать вид, что ничего не происходит, и проигнорировать звонок, но потом, присмотревшись к телефону, лежащему на столе, понял, что звонили ему. Это была Клавдия.

— Да, мам, — заговорил он.

— У тебя все хорошо, дорогой? — спросила мама своим, как обычно, спокойным голосом.

— Да, все хорошо, как ты? — ответил он и заметил, как в гостиную вошла Клара.

— Я звоню, потому что ты мне ничего не сообщаешь. Как продвигаются поиски?

— Пока никак, — Стефан посмотрел в окно на загорающую на шезлонге Монику.

— Мне звонили твои друзья. Говорят, не могут с тобой связаться.

— Да, извини, я здесь познакомился с ребятами и совсем забыл о телефоне.

— Хорошо, я рада, что все в порядке.

— Я тоже, — Стефанос был рад тому, как вела себя его мама.

Она была очень мудрой женщиной и никогда не задавала лишних вопросов. Хотя, может, ей было просто неинтересно, чем он занимался. Сын в порядке — и отлично. Так или иначе, Григориадис был доволен их коротким разговором. Он знал, что у его друзей, очевидно, было много вопросов. Об этом абсолютно точно знала и Инга, что ему доставляло еще большее удовольствие. Этот разговор словно замедлил происходящее.

— Ты говоришь по-немецки? — спросила Клара по-немецки. Она зашла в гостиную, чтобы собрать разбросанный мусор.

— Не знал, что ты тоже говоришь по-немецки, — удивился Стефан.

— Я училась в университете в Мюнхене, поэтому считаю, что говорю сносно. — девушка действительно хорошо говорила по-немецки и почти не делала ошибок. — А ты?

Конец ознакомительного фрагмента.