Порядковый номер подонка

Лариса Соболева, 2009

Жизнь пятерых друзей, бывших одноклассников, к тридцати восьми годам определилась. Кто-то из них поймал свою удачу, разбогател и стал уважаемым человеком, кто-то нет. Как бы там ни было, жизнь идет по накатанной колее, и изменить ее, казалось бы, уже не получится. Но… В один прекрасный момент перед каждым из них встает призрак прошлого, ожившее воспоминание о давнем, совершенном всеми преступлении. Первым не выдерживает Алексей: самоубийство. Следующим погибает Роберт. Оставшиеся понимают: теперь на очереди они… Ранее книга выходила под названием «Оберег от порочной любви»

2

Глеб не просто опоздал, а пришел в разгар веселья, когда гости прилично подвыпили. Сначала появился сноп белых роз, за ним гость, одетый довольно скромно, в светлый пуловер и джинсы — вовсе не для торжества. Только те, кто понимает, отметили: часы на его запястье безумной стоимости, как и дымчатые очки, обувь безупречная, а пуловер куплен не в местном бутике. Что до остальных (непонимающих), то вряд ли их обошла злорадная мысль: «светило» испытывает материальные затруднения, даже на костюмчик не наскреб. Хозяйка застолья подскочила как ужаленная, толкнув мужа:

— Боже мой, кто пожаловал на наш скромный ужин!

Радостные возгласы, поднятые вверх руки хором приветствовали Леденева, ведь добрая треть в этом зале училась с ним в одной школе, некоторые в одном классе.

— Это тебе, — протянул Глеб розы. — Тори, ты меня убила! Изменилась до неузнаваемости.

— Страшненькая стала? — кокетливо улыбнулась она, зная, что оказаться страшненькой, даже если постарается, ей не грозит. По крайней мере, до глубокой старости, а старики все одинаковы.

— Раз в десять прекраснее, — отвесил он щедрый комплимент.

— Почему не в сто? — шутливо надула она губы.

— Отойди, — слегка взял ее за плечи Роберт. — Дай поздороваться. Рад, рад, что ты почтил нас своим присутствием.

— Зачем же так официально? — Леденев его обнял.

— А наш Роб вертится среди глав города, поэтому и дома базарит, словно на совещании, — съязвила Тори.

Ну как у нас водится? Гостя надо накормить до отвала, будто до этого он сидел на хлебе и воде, напоить до лежачего состояния, чем и занялись все, кому не лень. Про именинника забыли, разумеется, закидали Леденева вопросами: где ты, что ты, как ты? Конечно, Глебу пришлось больше работать языком, чем вилкой, не успевал он одному ответить, как его перебивали новым вопросом.

— Дайте человеку поесть! — рявкнул Брасов. Кое-кто захихикал, мол, у кого что болит, тот о том и говорит.

Но в шумной компании и за длинным столом трудно что-либо разобрать, кто-то двинул курить, кто-то танцевать, вышел покурить и Глеб.

— Не узнал? — подошла к нему Наташа со скептической ухмылкой.

Была славная девчушка, тихая, обязательная, скромная, но то, что увидел перед собой Леденев, неприятно поразило. Рановато состарилась, вероятно, скорбные морщины у губ и на лбу создают не совсем верное представление. Стояла она нетвердо, пошатывалась, сигарету подносила ко рту неуверенно.

— Узнал, — сказал Глеб. — Как живешь, Наташка?

— Спасибо, плохо. Я преподаватель, а учительствовать в наше время — дрянное дело, безобразно мало платят. Знаешь, какая самая большая проблема у таких, как я? Ходить на дни рождения к богачам. Выкроить можешь максимум пять сотен, да и то отказав себе во многом, а что на эти деньги купишь? Вот и носишься в поисках оригинального подарка, который потом выбросят за ненадобностью.

«М-да, время меняет людей, и не всегда в лучшую сторону», — с неудовольствием отметил про себя Леденев. Вслух спросил, хотя ему не хотелось продолжать диалог:

— А муж?

— Развелась. Так давно, что забыла, была ли замужем. Сожительствую с нашим Лешкой Семеренко. Иногда. Он тоже из породы неудачников, а подавал большие надежды. Все мы подавали…

— Хотелось бы с ним увидеться, ты передай…

— Да он здесь.

— Неужели? Я не заметил.

— А тебе не положено замечать, планеты ходят вокруг светила, а не светило за планетами бегает.

Ух, как выручила Тори, появившись среди курильщиков.

— Что вы так долго? Глеб, тебя заждались.

Ненавязчивая бестактность, явно оскорбившая Наташку. Что ей стоило из вежливости сказать: вас заждались? Неужели Тори не знает, что относиться нужно одинаково чутко ко всем гостям, раз приглашены? Конечно, знает, но за этой, казалось бы, ничего не значащей фразой открылось истинное отношение к подруге детства. Это уловил Глеб, ему, но не ей, почему-то стало неловко. Что-то невнятно буркнув, Наташа зашла в ресторан, а Тори задержала Леденева. Она была не в состоянии сдержать восхищения:

— Какой ты стал… солидный — не подходит, солидные мужчины обязательно с животами и лысиной, как Юрка Брасов. Нет, ты основательный, уверенный. А черты остались острыми, как у мальчишки.

— Наташка неважно выглядит, взвинченная какая-то.

— Злая. Не обращай внимания, она не в духе. Лешка успел накачаться, не получив на это ее разрешения.

— Они живут вместе?

— Встречаются урывками. Ты женат?

— Жених. Скоро сорок лет, а все в женихах хожу.

— Ммм… так ты завидный жених. Признайся, женщины тебя атакуют со всех сторон?

— Не сказал бы.

— Скромничаешь. Да, а как мама?

— Бодрячком. Ехать лечиться отказывается, не хочет отца бросать даже на день, думает, он погибнет без нее.

— Неразумно. Что делать будешь?

— Попробую уговорить. Черт, как раз выдалось время, которое могу посвятить маме, а она ни в какую!

— Ну, идем, идем. Давай встретимся в непринужденной обстановке, а то неудобно перед людьми, позовем всех наших и…

— Юность вспомним?

Тори задумалась лишь на секунду, но и этого хватило, чтоб догадаться: не горит она желанием путешествовать в прошлое, что и подтвердилось.

— Разве нам не о чем поговорить? Я настоящее люблю, а что там за спиной, то ушло безвозвратно.

— Ладно, встретимся. Неделю я еще буду здесь.

Расклеился Лешка. Он вообще последнее время странноватый — будто витает в им же придуманной галактике, которая не состыковывается со средой обитания. И вид у него утомленный, и глаза загнанного зверька — непонятно, что его так угнетает. Обеспокоенный Брасов подсел к нему со своей рюмкой. Реакции нет, застыл, как мамонт в вечной мерзлоте. Налив в его рюмку водки (другие напитки друг не признает), Брасов протянул ему — не видит.

— Леха, — слегка толкнул его Брасов.

— А?

Глаза пустые или, точнее будет сказать, отсутствующие. Что-то творится с Лешкой, наверное, проблемы на работе — они, проклятые, гнут людей, но делиться он не любит, все в себе держит.

— Выпьем? — второй раз протянул рюмку Брасов. — Или ты уже под завязку?

— Да нет… — нехотя взял он рюмку, посмотрел в нее. — За что пьем?

— За Роба, сегодня его день.

Лешка одним глотком выпил водку, к закуске не притронулся. Поглядел на друга. Брасов аккуратно взял двумя пальцами кусок салями, пожевал, наконец, нашел, о чем спросить:

— Как живешь? Давненько не виделись.

— Нормально, — вяло заерзал Лешка.

Не надо быть особо наблюдательным, чтобы заметить в телодвижениях внутренний конфликт и услышать в слове «нормально» безнадежную неудовлетворенность.

— С работой нелады? — не сдавался Брасов. — Слушай, нерешаемых ситуаций не бывает. Хочешь, возьму к себе? Дело для старого друга всегда найдется.

— Спасибо, с работой у меня порядок, недавно оклад повысили. Налей-ка. — Опустошив рюмку, Лешка и на этот раз не закусил. Плохой признак. Вдруг спросил: — Помнишь фильм «Солярис»?

— Нет…

— Да помнишь, помнишь, — возразил Лешка, будто он лучше знает, что и когда смотрел Юрка. — Мы вместе с Робом у Тори смотрели по видаку, он еще прикалывался. Ну, Тарковский снял, режиссер знаменитый… Там клубы океана в иллюминаторы станции долго и нудно показывали… Девку на орбиту запустил герой…

— А, помню. Я ни хрена не понял, еле высидел.

— Вот и я тогда не понял. А суть, Юрка, в том, что океан не где-то там в космосе, он здесь, он в нас, мы в него прячем себя. Что-то в этом роде говорит один из персонажей, но я дурак был, не услышал. А теперь добавлю: нам кажется, что мы себя надежно прячем, а на самом деле мы боимся океана и того, что он хранит. Но однажды — рано или поздно это случится с каждым — он забурлит и покажет нам, кто мы есть.

Плохо дело: Лешка заговаривается. Нет, правда, ему психушка светит в ближайшем времени, если не принять мер по спасению. Брасов, искренне уважая друга, не мог не протянуть руку помощи. Он обнял его за плечи, с бодренькой интонацией внушал:

— Брось самокопанием заниматься, Леха. Жизнь стоит того, чтоб не грустить, а пользоваться ее благами. Тебе пора прибегнуть к верному средству реанимации — переменам. Короче, в понедельник приезжай ко мне в офис с документами, оформим тебя управляющим одним из складов, для начала будешь получать на порядок больше.

— А смысл?

— Считаешь, в деньгах нет смысла? — рассмеялся Брасов, однако получилось невесело. — Смысл в их количестве и в том, что они нам дают. Купишь своей Наташке духи «Шанель», авось подобреет. Машину, наконец, купишь…

— Ты не понял, Юрка. Смысла нет ни в чем, если эту самую жизнь начал с дерьма.

— Так, — ударил по краю стола ладонью Брасов, — возражения не принимаются. В понедельник у меня поговорим о смысле, а также о жизни и ее виражах. Придешь? Я спрашиваю, придешь?

Неожиданно Лешка рассмеялся, взялся за шею Брасова — насколько позволили пальцы, притянул и прикоснулся лбом к его лбу.

— А вот возьму и приду, что будешь делать?

— Я слов на ветер не бросаю, — заверил Брасов. — Ну, чего ты муру водишь, Леха? Взрослый мужик, а распустил сопли. У тебя есть друзья, я, например, приходи ко мне, не пожалеешь.

— Точно! — Он действительно оживился, а не притворялся. — Мне не хватает перемен, а для начала, ты прав, надо поменять место работы, себя…

— Себя не надо! — поднял указательный палец Брасов. — Это опасно.

— Ладно, себя не буду. Значит, в понедельник?

— Мне свои люди нужны, а не чужаки, которые норовят облапошить. Хочется доверять, Леха, но доверие вещь коварная, обходится дорого. Да мы с тобой горы свернем, ты только присмотрись, освойся и… К нам Глеб идет. Короче, в понедельник часам к одиннадцати я весь к твоим услугам.

— Забито. Спасибо, Юрка, без тебя я бы не узнал, чего мне не хватает, теперь знаю: перемен.

Леденев поставил стул между ними, сел, положив руки обоим на плечи, улыбаясь, протяжно произнес:

— Лешка, не признал я тебя. Из-за бороды! Но тебе идет, импозантности и мужественности придает. Юрку издалека видно: это он, а не кто-то другой…

— Намекаешь, я толстый, поэтому бросаюсь в глаза? — надулся Брасов.

— Колоритный, — подправил Леденев. — Не комплексуй, хорошего человека должно быть много. Ребята, расскажите, как вы, чем занимаетесь?

— О боже, боже! — усмехнулся Лешка. — Одни и те же вопросы при встречах. У нас, Глеб, либо продают что-нибудь, либо служат тем, кто продает. Юрка вон процветает, а я так… серединка на половинку.

— Ты же киносетью заведовал.

— Пф, хватился! Кинотеатры пустили с молотка местные власти, бабки поделили, я организовал собственное дело и успешно прогорел…

— Не по своей вине, — вставил Брасов. — Подставили его…

Не договорив, он состроил недовольную мину: к ним подплыла его жена Зинуля:

— Глеб, столько слышала о вас, мой Юрик все уши прожужжал, я мечтала познакомиться. Меня зовут Зинаида.

— Очень приятно, — привстал Леденев и поцеловал даме руку.

— Вы же физик… — Без приглашения втесавшись в мужскую компанию, она потеснила мужа, сев на его стул. — Скажите, это все враки про нанотехнологии?

Брасов, стоя за ее спиной, закатил глаза к потолку, вызвав смешок у друзей. Юркины мысли легко читались: его жена дура, однако интересующаяся новейшими технологиями!

— Отнюдь, — сказал Леденев.

— А что это такое? — с умным видом спросила она. — Сколько ни читала статей, никак понять не могу. В чем смысл этих нано?

— Зинуля, — наклонился к ней муж, — сейчас не совсем удобное время для научных дискуссий. С Глебом у нас будет отдельная встреча, он тебе все разъяснит.

Только она хотела сообщить мужу, что прерывать чужой разговор нехорошо, как ей помешала Тори с бокалом, привлекая всеобщее внимание:

— Господа, минуточку внимания! Хочу сказать тост. (Все зашикали, некоторые поспешили за стол). У всех налито? У меня тост. Роберт, тридцать восемь — это расцвет для мужчины. Есть и знания, и опыт, впереди целая жизнь и масса возможностей. Желаю тебе, чтобы эти возможности не исчерпались, а мы, твоя семья, всегда поддержим тебя, потому что любим. За тебя, дорогой!

— Друзья мои, — подскочил Роберт. — Хочу в ответ сказать, что без своей жены я был бы ничем. Тори — самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал, мудрая и добрейшая. Она украшает мою жизнь. Я пью за нее!

Роберт чмокнул жену в щечку, дружно соединились бокалы и рюмки, улыбки засияли на лицах, а Леденев произнес:

— Им можно позавидовать.

— Можно, — согласился Брасов и совсем тихо добавил: — Но не нужно.

Празднование подходило к концу. Леденев устал от приставаний, его ведь тянули в разные стороны, хорошо еще, не все гости оказались знакомыми. Он первым и распрощался, его вышли проводить несколько человек, Тори напомнила:

— Ты обещал посвятить один вечер нам.

— Помню. Позвоню.

— Я предлагаю у нас встретиться, — зачастила Зина. — Можно и заночевать, если засидимся, у нас дом огромный…

— Наш тоже не маленький, — заметила Тори.

— А я приглашу официантов и поваров, — рисовалась Зинуля, мол, мы с Юриком настоящие буржуа.

К ресторану почти бесшумно подкатила крутая иномарка. За рулем сидела молодая женщина. Леденев заторопился:

— Дамы, потом решим, где и когда, а сейчас извините. Наташка, выше нос. Пока?

Глядя вслед автомобилю, Роберт присвистнул:

— Видели, какая леди его возит?

— И какая же? — фыркнула Тори.

— Сверхсовершенство.

— Что ты там успел рассмотреть?

— Мордашку с восточной примесью и верхнюю часть. Остальное дорисовать нетрудно.

— Ну, все, все, пошли, — загоняла приятелей Тори. — Там еще торт и кофе с чаем. Жаль, Глеб не попробует…

М-да, уж кто вызвал зависть, так это Леденев.