Убойная сила

Лев Пучков, 1997

Заплатят все. Все, кто обидел, предал, ушел от правосудия. Потому что функции Правосудия теперь взял на себя отряд в десять человек. Вернее сказать, команда из десяти мужиков, слаженная команда, понимающая друг друга с полувзгляда: бывший полковник ФСБ Шведов, бывший офицер ВВ Иванов, он же Сыч, и восемь не пригодившихся на гражданке специалистов ратного дела, выброшенных из ВС за ненадобностью. В одиночку они ничто, вместе – убойная сила. Книга также выходила под названием «Нештатная ситуация» и «Десять бойцов».

Глава 4

Четверо суток я жил у Кротовского и увлеченно предавался любимым занятиям: активно уничтожал высококачественные продукты, беспробудно спал и читал книги — Вовкина супруга всерьез увлекалась историей и собрала довольно приличную библиотеку, пополняя ее в основном за счет дорогих букинистических подвалов.

Несколько раз Вовка вывозил меня на экскурсии: показывал город вообще и владения кировской бригады в частности. Город оказался достаточно большим: полтора миллиона жителей (если верить статистической отчетности), несколько музеев, два театра и множество промпредприятий, вольготно раскинувшихся на площади 12 тысяч кв. м.

Владения бригады тоже не подкачали: шесть хороших кабаков, рынок, 23 забегаловки, ж/д вокзал и речпорт — есть над чем работать.

По ходу экскурсий Кротовский односложно комментировал наличие того или иного заведения, обозначая степень его принадлежности: «Наш кабак…», «Наш рынок…», «Наш магазин…» — А один раз, когда мы в обеденный перерыв проезжали мимо мединститута и обнаружили целую армию симпатичных студенток в белых халатах, кореш мой кивнул в их сторону и привычно разинул рот — я было подумал, что он сейчас вякнет: «Наши телки», — но Вовка только плотоядно крякнул и, ласково сощурившись, сообщил:

— Приличных ног и грудей у нас — завались. Греби — не хочу… — после чего покровительственно похлопал меня по плечу и пообещал: — Ну ниче, братан, попозже они к тебе штабелями будут падать. Заимеешь хату, тачку… Я вот тоже, — Кротовский опять крякнул и погрустнел, — если б не жена — тогда да, тогда бы я развернулся…

Тут кореш мой несколько кривил душой: если бы не жена, ни хрена бы он не развернулся — наверняка до сей поры ходил бы в «быках». Вовкина жена была дочерью Белого — отсюда и высота положения, статус, так сказать…

Дело, в котором обещал меня проверить бригадир, оказалось весьма заурядным «наездом» на зажравшегося клиента. Необычным был лишь способ осуществления этой затеи.

Суть проблемы заключалась в следующем: некто Гагик Хачапурян, проживающий на территории Кировского района, выкупил участок рядом со своей усадьбой, огородил его забором, который примыкал вплотную к ограждению его двора, и построил на участке просторный домик с прибамбасами в стиле ренессанс. А в домике соорудил весьма приличную харчевню на армянский манер: шашлыки-люляшки, пиво-вино-зелень, восточная музыка и так далее. И вот уже более месяца эта харчевня благополучно функционировала, доставляя радость армянскому люду, в изобилии проживающему в славном русском городе Зеленогорске, повышая уровень холестерина в крови Белого.

Дело в том, что каждый владелец подобного заведения, располагающегося на территории Кировского района, отстегивал бригадиру солидную сумму за «крышу», а Белый, в свою очередь, брал этих владельцев под свое крыло, выставляя в кафе и кабаках «блокпосты»: пару-тройку «быков» при стволах и «Мотороллах», которые следили за порядком. В случае возникновения какой-либо проблемы, с которой «блокпост» разобраться сам был не в состоянии, к указанной точке моментально подлетала «группа быстрого реагирования» — полтора десятка вооруженных лентяев, мучившихся от безделья в усадьбе одного из приближенных бригадира. Система простая и чрезвычайно отлаженная — обе стороны она устраивала во всех отношениях.

В данном же случае возникла небольшая неувязочка: хитрожопый Гагик, владевший сетью магазинов, расположенных на территории Заводского района, граничащего с Кировским, наотрез отказался платить Белому за «крышу», а в личной беседе с ним нагло заявил (по информации Кротовского): «Дело у меня на земле бригады Соленого — ему и плачу. А здесь — мой двор, мой дом. В своем дворе что хочу, то и творю. Ты-то тут при чем?!»

На резонное замечание Белого по поводу того, что времена ныне лихие и какая-нибудь залетная шпана может ненароком похулиганить в харчевне, Хачапурян высокомерно заметил: меня-де в этом городе каждая собака знает, и потому опасаться мне нечего. Короче, отбрил бригадира.

Итак, харчевня осталась без «крыши» — «быки» Соленого хачапуряновское заведение не стерегли, бригадир Заводского района был не дурак, чтобы залезать на чужую землю.

Естественно, Белый запросто мог бы послать своих ребятишек, чтобы они организовали разгром в харчевне, но в этом случае ему пришлось бы ответить за беспредел: каждого парня из бригады в Кировском районе знали как облупленного, и уже спустя полчаса после «наезда» весь город был бы в курсе, что Белый ни за что ни про что «торцанул» парнишу, который исправно платит не только за «крышу», но и в «общак» — на всякий пожарный. В Зеленогорске, как и в других крупных городах России, существовала крепкая «община», возглавляемая вором Карапетом — своеобразная третья сила, регулирующая систему взаимоотношений между группировками и их клиентами. В общем, положеньице складывалось весьма скверное: наглая армянская рожа творила на земле Белого что ей вздумается, а дать ей ниже пояса представлялось весьма проблематичным…

Моя задача была очень проста: зайти ненароком в харчевню, заказать жратву и между делом залупиться по какому-нибудь незначительному поводу, устроив громкий скандал, который мог иметь два равновероятных исхода. Если мне удастся кого-нибудь там покалечить и разнести вдребезги интерьер, цель будет достигнута: какой-то никому не известный хулиган нашкодил в заведении уважаемого человека. Этого следовало ожидать, у предприятия нет «крыши». А ведь предупреждали! Если же отоварят меня, Белый моментально поднимет шум, поставив в известность всех, кого касается, что Гагиковы людишки — скоты недоразвитые — избили ни за что ни про что полноправного члена кировской бригады, недавно влившегося в коллектив, а потому никому еще не знакомого. А что за такие штуки полагается, наверно, сами прекрасно понимаете… В общем, и так и этак для Белого выходило «очко» — я очень своевременно подвернулся ему под руку.

Второй вариант мне был не в кайф: по простоте душевной я даже предположил, что, если меня в этой харчевне замордуют вусмерть, такой расклад Белого тоже вполне устроит. И бригаде плюс, и хлопот меньше. Однако отступать было поздно.

Белый оказался нехилым стратегом и мастером разработки операций. Накануне вечером хачапуряновским домочадцам позвонили якобы из ГТС и предупредили, что будут чинить их участок. И моментально обрезали кабель. А с раннего утра в кустах на подступах к усадьбе уже стояли четыре тачки с генераторами помех — где они их откопали, я не в курсе — и добросовестно глушили сотовые телефоны, каковые, по предположению Белого, могли оказаться у Гагиковых клиентов и членов семьи.

В 10.00 я, будучи облачен в кудлатый парик неопределенного колера, приклеенный непосредственно к бритому черепу клеем «Уникум», и джинсовый костюм с чужого плеча, беспрепятственно вошел в харчевню и, оценив обстановку, занял столик, расположенный в дальнем углу у стойки бара, который я выбрал по двум причинам. Во-первых, мне совершенно не приглянулся богатый набор кинжалов, висевших на ковре слева от входа. Во-вторых, именно на этом столике красовалась табличка: «ЗАНЯТО». Плюс рядом стоял большой красивый торшер.

Вольготно расположившись в плетеном кресле, я принялся томным взором изучать подробности обстановки, постукивая ногтями по пустому пузатому графинчику из столового набора.

Из-за раннего времени посетителей было раз, два и обчелся. Трое армяшек в углу под ковром с кинжалами о чем-то оживленно спорили, эмоционально размахивая руками в перстнях. Двое солидных дядек сидели у входа и ожидали заказ. За стойкой торчал молодой горбоносый парниша с трехдневной щетиной и читал «СПИД-инфо». При входе, слева от харчевни, я приметил двух брюнетов в несвежих фартуках, которые возились с мангалом. Итого на данном этапе восемь рыл, причем все без исключения — «носороги». Так кировская братва дразнит армяшек.

— Эй, эй, ну-ка, пересядь! — Горбоносый парниша, отложив наконец журнал, невежливо потыкал в мою сторону пальцем. — Этот столик для особых гостей.

— Да ну на фуй — ну кто к вам в такую рань припрется! — миролюбиво разулыбался я, придурковато подмигивая парнише и похлопывая ладонями по полированной поверхности стола. — Пересаживаться, в натуре — облом. Мне тут в кайф, мальчик, я здесь похаваю!

Парниша на миг смешался и зыркнул в сторону посетителей — те не замедлили подключиться.

— Э! Че — непонятно?! — откинувшись на спинку кресла, простер ко мне короткопалую руку весьма кучерявый толстяк с греческим профилем — один из троицы под ковром. — Тебе же сказали — пересядь! Че — глупый, что ли?!

— Мне тут в кайф! — упрямо повторил я, разводя обиженно руками. — Где хочу, там и сижу — демократия. И я не глупый — не гони по себе!

Наверно, толстяк когда-то баловался борьбой — судя по фигуре, и, вне всякого сомнения, почитал себя весьма достойным джигитом. Я же, в его представлении, скорее всего выглядел ходячим недоразумением: этакий худющий, плохо прикинутый, патлатый русак, ненароком забравшийся в армянское логово. Разразившись коротким ехидным смешком, толстяк похлопал себя по ляжкам и обратился к аудитории: — Нет, вы видали, а?! Он сюда пришел и еще чего-то вякает! Он еще рот свой разевает!

— Давай пересядь, — угрюмо посоветовал один из тех, что сидели у входа, — здоровый мрачный дядька с короткой прической. — Или лучше вообще вали отсюда, пока не началось. Тут таких не обслуживают — не заметил, что ли?

— А вот хрен тебе! — огрызнулся я и возмущенно выступил: — Чем я хуже вас, ап?! Почему вас обслуживают, а меня — нет? Руки, ноги, голова — все, как у всех, я вам, бля, не инопланетян какой! Я не понял — вы че, думаете, тут вам филиал Еревана, да?! Вы на российской земле — не хера командовать!!!

Толстяк, успокаивающе махнув на привставшего с места мрачного здоровяка, скрипуче выбрался из кресла и, приблизившись разлапистой походкой, ухватил меня за шиворот, извлекая из-за стола.

— А ну — пшшел! Пшшел отсюда, скотина! — злобно пробормотал он, разворачивая меня лицом ко входу. — Давай, давай — пока тебе тут сраку не порвали!

— Ооааа!!! — заорал я, цепляясь за стол и дергаясь, как паралитик. — Русских бьют!! «Носороги» беспредельничают! Геноцид, бляааа!!!

— Да никто тебя не бьет, чмо ходячее! — нервно вскрикнул толстяк. — Руки об тебя марать западло! — И, отступив на шаг, смачно пнул меня по заднице.

Получив пинок, я по инерции проскочил пару метров вперед, под смех почтенной публики, затем ретировался на исходное положение и внезапно резко лягнул толстяка ногой в пах. Бывший борец пронзительно взвизгнул, сложился пополам и плавно осел на пол, скорчив предсмертную гримасу.

— Ну вот! Вы все видали — он первый начал! — смиренно заявил я, отступая к массивному из резной древесины торшеру, и сокрушенно покачал головой: — Ну и порядки тут у вас! Человек похавать пришел — а его поджопниками угощают! Моим корешам это не понравилось бы!

О! Пошло движение! Мрачный здоровяк и его сосед — тоже неслабый дядечка — синхронно вскочили, опрокидывая легкие кресла, и стремительно направились ко мне, лавируя меж столов. Горбоносый парниша вышел из-за стойки бара и в нерешительности застыл на проходе, слегка разинув рот. Двое на заднем плане — соседи сложившегося толстяка — тоже встали и начали не спеша подтягиваться к месту событий.

— Ну вот — опять! — тоскливо вскричал я, притворно заламывая руки и горестно мотая башкой. — Пришел пожрать, а «носороги», бляди такие, не дают!!! Вы че, в натуре — совсем офуели?!

Хрясть!!! — это мрачный здоровяк, неосмотрительно нарушивший дистанцию безопасного удаления, схлопотал креслом по черепу. Череп оказался на удивление крепким, а потому с чрезвычайной легкостью пробил камышовую спинку и намертво застрял в ней.

Не выпуская ножек кресла из рук, я на всякий случай пнул здоровяка в пах и, мотанув его пару раз в стороны, как из пращи зарядил этим сооружением в соседа мрачного — тож неслабого дядечку. Получилось очень даже неслабо: дядечка совместно с приятелем смели три столика и совсем немягко приземлились на уставленный цветочными горшками подоконник, под аккомпанемент болезненных криков и смачного звона выдавленной витрины. От приложенного усилия я не удержался и всей массой плюхнулся на скрючившегося неподалеку толстяка, который уже слегка оклемался и пытался самостоятельно встать.

— Во бля!!! Развелось вас тут — русскому человеку упасть негде!!! — возбужденно заорал я, коленом отдавливая промежность завизжавшему вновь толстяку, и, вскочив, бросился разукомплектовывать торшер — как раз самое время.

Двое на дальних подступах сноровисто посрывали с ковра кинжалы и направились ко мне, подогревая себя воинственными криками. С улицы в харчевню влетела еще пара «носорогов» — те, что возились во дворе с мангалом. Они оказались при тесаках, с ходу оценили обстановку и также двинулись на приступ. Довершал картину горбоносый парниша у стойки бара: метнувшись туда-обратно, он вооружился двумя литровыми бутылками «Кремлевской», нетерпеливо подпрыгнул и остался на месте, оглядываясь на подступающие основные силы — не решился возглавить атаку…

Ну, что еще? Хрясть! Баммм! Трах-тарарах-та-тах!!! Как оказалось, хороший торшер в умелых руках по силе разрушительного воздействия эквивалентен крупнокалиберному пулемету. Спустя три минуты на харчевню было жалко смотреть: я уничтожил два холодильника, телевизор с видаком, расчленил музыкальный центр и вообще разнес вдребезги все, что поддавалось ударному воздействию, включая четыре оставшиеся витрины и люстры. Все «носороги» остались живы: я специально обошел их и пощупал у каждого пульс, а тем двоим, что вывалили витрину, пришлось добавить по кумполам — крепкие оказались дядечки.

К концу представления возле харчевни образовалась публика: три толстенные горбоносые тетки разных возрастов, в цветных халатах, шерстяных полосатых гольфах и повязанных на пояс пуховых платках, и целая куча кучерявых черноглазых ребятишек.

Вся эта массовка истошно визжала и хаотичными скачками перемещалась возле входа — наподобие вечно голодных павианов, находящихся в питомнике.

Показав публике козу, я отошел на безопасное расстояние и, перекрикивая гвалт, сделал заявление:

— Мне тут у вас понравилось! У нас в Лупандерово таких кабаков нет! Давайте — приберитесь тут, порядок наведите — на следующей неделе я с корешами опять подкачу! — после чего беспрепятственно вышел за ворота, дико гикнул на любопытствующих прохожих, столпившихся неподалеку, и галопом припустил к автобусной остановке, где меня очень скоро подобрал подскочивший на «Мазде» Кротовский…