Сойди со мной с ума. Поток мыслеслов (2013—2021)
Хочется написать огромный такой стих – не стих, потоком, про все мысли, что трутся о стенки мозга и ужасным зудом терроризируют мою голову, но, наверное, лучше заткнуться и понять, что нет ничего важнее любви и твоего присутствия в этой жизни.
Оглавление
- 2013
- 2014
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Сойди со мной с ума. Поток мыслеслов (2013—2021) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
2014
Она пишет
Она пишет в своём письме:
Знаешь, мне кажется, стало хуже.
Меня прошлое душит, и всё тревожнее
я смотрю на людей с улыбками на лице.
Качусь в самый низ. Не спастись мне
из лап вынужденных границ.
Смиряюсь с обыденностью
и не трачу свой данный лимит радости
уже много лет.
Яркость красок меркнет у меня в голове,
как тухнет в ночи свеча,
а тот человек, рядом с которым
даже самый черный пейзаж
отражал безграничное звездное небо,
оказался не крепче
хижины, из веток сухого клёна.
Одна спичка и не останется ничего,
кроме черноты на руках опаленных.
Я взрослею с неизмеримой скоростью
и это самое верное доказательство
моей внутренней нищеты.
Защити меня Боже.
От меня же, прошу, защити…
Закрывает конверт,
ставит печать.
Адресат — бесконечное троеточие.
Отпускай на счёт три
Отпускай на счёт три в пустоту.
Лёд и кровь, обжигая
по венам льётся.
Столько нежности
остаётся в нас продолжать цвести,
столько солнца.
Как печать на конвертах,
не вскрытых писем,
выцветает с годами
и делается прочнее,
наша грусть
разовьется с густым туманом,
оставляя капли росы
на сухой от жары траве.
Мы искали друг в друге
похожих людей,
мечтающих о заоблачной высоте,
на прозрачной коже
ночами рисуя карты
и не заметили, как тишину
перебил нарастающим шум
летних гроз
и воздух холодных ветров
вонзил в нас
свирепые грома раскаты.
И синицы, что прятались от ветров
меж твоих и моих ладоней,
устали от несвободы.
Они завтра покинут нас
и отправятся покорять
небесные дали.
Те, до которых мы недолюбили.
Те, до которых все время
не долетали.
Скажи
Скажи, у тебя ещё много сил?
У меня не осталась на нас двоих.
Мы разъедемся ранним утром
и неважно количество слов
искренних или просто глупых.
Отпускать людей —
способность взрослых, умных,
или просто двух детей,
наигравшихся друг с другом.
Я скажу напоследок, что мечтаю о теплой весне.
Знаешь, чтобы дефициту света
пришёл конец,
чтобы вокруг стало больше влюбленных глаз
и в каждых — новый живой рассказ
родился первым ландышем в конце марта.
Плачут те, у кого ещё мало опыта
или те, кого боль пересилила.
Мои слёзы прольются дождём тёплым,
не намочив глаза.
Ты почувствуешь их каким-нибудь странным вечером,
узнав в прохожих черты моего лица.
Мы оба нуждались в большом количестве воздуха,
но нам двоим его не досталось в таком количестве.
Ты сказал напоследок,
что мы будем счастливы,
и у нас будут самые яркие жизни.
Весна многие судьбы вылечит
и цветами свежими
засеет и наши
совсем застывшие души.
Не прощаемся,
просто расходимся искать своё
разное счастье…
Клоун
Ни к чему разговоры
о человеке, живущем за цветными одеждами.
Там те же жизненные кривые,
те же прогнозы неутешительные.
Но каково смеяться всю жизнь,
когда кажется, что от выстрелов
каждая клетка мающейся души
изнывает и просит хоть каплю нежности.
У Клоуна улыбка по контуру прорисована дважды.
Так, кажется, всех обмануть возможно.
Мысли потоком в его разукрашенной голове бьются.
Клоун счастлив, когда люди рядом смеются.
До печали его, что внутри зудит
таким образом не добраться.
Тишина ему нелегко даётся,
когда в один миг все проблемы лавиной катятся
ему не шутится, не поётся.
Помощи попросить боится,
Думает: «Да какое дело им до меня,
улыбающегося уродца.
Пусть лучше повеселятся».
И с мыслями, врагами вечными, один на один
в квадратной комнате остаётся.
Однажды
Клоун в зеркале не узнает свое лицо.
Грим въестся в кожу
и не сойдёт уже до конца,
как ни старайся.
Лживая радость,
придаст серый оттенок его глазам
и тогда ему нечего будет сказать,
придется сознаться:
«Клоун выдохся
и ни разу больше
не улыбнётся…»
Ты просто привыкла
Ты просто привыкла
сама себе заваривать чай
и улыбаться своему отражению,
через желание всё оставить
или забыть.
Просто привыкла спать в тишине
и никого близко не подпускать.
Привыкла лишнего не говорить,
внимание не привлекать.
Закрываться дома
и по-всякому мыслями
свою голову донимать.
Девочке, с приступами
неизлечимого одиночества,
сегодня снова хочется
ото всех сбежать.
Есть поезда, но
обстоятельства
продиктуют свои правила.
Своими руками,
совсем не подозревая,
она воздвигнет собственную тюрьму.
Трудно тем,
кто от непривычной близости
рассыпается,
как скульптура песочная
на ветру.
Жизнь — генеральный прогон
спектакля, которому состояться
не суждено.
Вот так у этой «стойкой девочки»
заведено.
Просто привыкла
стрелять в себя и
закрывать рукой рот,
думая, что всё стерпит,
многое переживёт.
Ничего.
Ещё немного, и закричит.
Ещё немного, и, как дикая, заорёт…
Заледенелые глыбы льда
Заледенелые глыбы льда — дома,
горящие окна — не более одного
солнечного блика.
И кругом оголенные провода
разрядами укрощают
зверей мегаполиса.
Мы — индиго.
Нам всё это кажется диким,
Дугой ритм у нашего пульса,
Мы не для этого часового пояса.
Скрывайся.
Они не вычислили
пока ещё
наши светящиеся глаза.
Ну как тебе дышится
Ну как тебе дышится, расскажи?
Как по ночам сдавливает грудь
от подступающих к горлу,
совсем не радостных сказок.
Как своё одиночество травишь ты.
Я своё усмирять уже перестала.
Как засыпается не с родными тебе людьми,
избегая излишние разговоры.
Какие, от такой нарастающей внутренней черноты,
собираешься пить лекарственные растворы.
Мои искренности в этих строках тебе.
Узнаешь и не придашь вида.
Ты становишься огромной, каменной глыбой
с крохотным сердцем, стучащем так далеко внутри.
Оно раньше вмещало столько любви,
но сейчас и вовсе его вырабатывать перестало.
Жизнь во имя своего лишь личного пьедестала —
самая скудная из встречавшихся когда-либо.
Ты бы столько открыл не придуманных островов,
но топчешься на лодке своей сырой,
затерявшейся в сером дыме.
От доброго человека, до зазнавшегося подонка,
Лишь несколько раз запертая душа.
Не дай себе выбрать это неверный шаг.
Ты лучше тело гаснущее отыщи
и пусти в него, хоть крохотный лучик света.
И тогда сердце твоё, закованное когда-то,
застучит, как однажды тем тёплым летом.
И вернутся к тебе все красочные планеты
и родятся новые,
неизведанные миры…
И вот когда
И вот когда ты поймешь, наконец,
что сам сочиняешь реальность свою,
что сам подрезаешь крылья,
растущие за спиной,
ты почувствуешь вдруг, что жив
и что этот красивый мир
с твоим разумом заодно
заставляет тебя дышать.
Посмотри вокруг.
Как же глуп тот,
сидящий внутри, потерянный человек.
Тебе сейчас улыбается лучший друг,
и ты улыбнёшься ему в ответ.
В музыку сольются гудения магистралей,
стук шагов и шепот листьев,
танцующих на ветру.
Всё вокруг твоё лишь умение
замечать в мелочах красоту.
Твоё лишь желание
сильными чувствами пробуждать
заблудившуюся весну.
Детский смех, счастье, искрящееся
из их чистых глаз,
тишина, настигшая тех двоих,
мерзнущих у кафе,
дождь, смывающий пыльный слой
с уличной суеты,
заставляет сближаться людей
и спасать от внутренней наготы
их с головы до пят укутанные тела.
К друг другу проявление искренней доброты
взрастит мир, не знающий нищеты и зла.
И моя вера в это станет ещё сильней,
когда ты, человек, услышишь мои слова.
Помни!
Всё начинается с мира, созданного тобой,
и до главной истины маяк, искрящийся впереди,
отведет тебя нужной тропой.
Посмотри вокруг —
ты не один
и значит ещё живой…
Что поют тебе
Что поют тебе северные ветра,
какой мотив у той одинокой песни?
Твой дом огромная, занесённая снегом, местность,
где по ночам, вместо фонарей, светят звёзды,
и шепчет сказки простывшая тишина.
У полярных медведей белая шкура
и на снегу почти не видна.
Лишь два глаза, цвета застывшей лавы,
выдают его мысли
и вопросы, которые останутся без ответной реплики
навсегда.
Год назад ему встретился человек.
Медведь пытался ему рассказать,
как он — ребенок вечного льда и холода,
скитается по бескрайнему застывшему, ни то городу,
ни то забывшему богом месту.
Как ему одному здесь тесно
и лишь утренняя заря, пропитанная неизвестным,
другим, далеким теплом,
заставляет стучать его сердце чаще
и как невероятное чувство счастья
берет верх над хищным млекопитающим
существом.
Вместо слов дикий рык вылетал из пасти.
Не разобрать в нем мольбу о помощи
и, спугнув надежду, бежал со всей мощью
медвежьим воем, тревожив замерзшие берега.
В северно-ледовитом оставил свою печаль,
проплыв сто шесть километров.
И снова в одиночестве
слушает песни ветра
и светит ему далекая северная луна…
Той, которая не я
И вот ты сидишь и куришь
в неизвестном тебе кафе,
сбежав с очередного весёлого вечера
и удивляешься тому, что никто
не бьёт тебя по руке,
когда третью сигарету тушишь,
что никто не запрещает
сейчас запивать свои мысли виски.
Тебе вообще уже всё равно, что пить,
лишь бы просто немного тяжести
сорвать со своих плечей поникших,
и позволить просто, по-человечески,
выспаться и сны свои красочные не смотреть.
Ты растёшь и становишься неизвестным видом
человека, вечно уставшего и раздражительного.
Грызешь себя словами и рифмами периодически,
по ночам.
Ты читаешь тексты свои тем,
кому кажется, что
в их мире и так слишком много жести,
чтобы твоё нытьё искреннее выслушивать
и свои сожаления отдавать взамен.
Они тебе, конечно, похлопают,
поддавшись стадному чувству.
Но тебе от этого ещё больше
хочется собрать свои вещи
и, хлопнув дверью, уйти туда,
где твоя зависимость от одиночества,
как последнего наркомана,
накроет и покалечит за передоз.
И я знаю, что никто не обязан меня спасать.
да и не пытаются.
Так хочется стать нормальной девушкой,
чтобы умница, да красавица,
но что-то, как-то не выходит.
по-нормальному не получается.
Машины катятся,
Люди торопятся по домам,
А я пишу этот текст,
забывая про время и мир,
который живет вон там
за моим аквариумным стеклом.
И пусть мне все постоянно врут,
про любовь до гроба
и помощь, как только почувствуют,
что иду ко дну.
Я тоже тогда совру, сказав, что
все эти строчки
не про меня
одну.
Поговори со мной
Поговори со мной,
ветер полей пустынных,
свободой дай подышать хоть миг.
Меня душит бетон и камень
и в этой искусственной раме смертной
у меня не получается просто жить.
Ты не станешь, ветер, покорным,
ручным псом на цепи,
приученным к послушанию.
Ты видел такие дали,
до которых не долететь
и не доползти.
Норвежских фьордов краски,
кавказских гор высота и стать,
сливаются в сводку гонимых тобой
событий за сотни веков и лет.
Мне нужно мечтать о спасении перестать
и быть благодарной данному в этот миг.
Но я твержу тебе «Ветер,
мне нечего здесь терять,
забери меня вот такую.
Я приму обет».
И буду с тобой молчать.
Пока смерть нас не разлучит.
Я отчаялась в очередной раз
и песня ветра во мне звучит…
Ты бывал в Рейкьявике
Ты бывал в Рейкьявике?
Я гуляла вчера по нему во сне.
Атлантический океан
гладил его берега
и из окон домов с цветными крышами
летел яркий желанный свет,
который грел тело так,
как греет лоскутного одеяла пух.
Все мысли ушли от меня
и песню вслух, слов у которой нет,
я пела глаза закрыв.
Не поверишь, я встретила там тебя.
Ты стоял и щурился на закат.
Сигарета дымилась в твоей руке
и этот взгляд, полный мыслей,
свободных от жизненной суеты,
растворялся в моей груди.
И сердце билось, как у дикого зверя,
на волю, сбежавшего из тюрьмы.
Мне хотелось тебя обнять,
рассказать сотню историй,
живущих в моей голове,
но я молча смотрела, как ветер
подбрасывает со лба волос прядь
и садиться пепел на краешек твоего пальто.
«Мне никто не нужен, кроме тебя… никто» —
шептала тихо и любовалась издалека.
Сон унес меня в те края,
где не существовало ни времени, ни запрета.
А его бесконечная сигарета
все тлела и тлела, пуская дым по его руке.
Когда волны перестанут разговаривать бурями,
корабли найдут свои причалы и нужные города.
Но пока
я вынуждена разрушенные дома моего острова
выстраивать заново,
после очередного удара большой воды.
Мои слова, однажды достигнут нужного адреса
и тогда мои заблудшие корабли
определят части света.
И на рассвете
отправятся в путешествие
искать те нужные берега,
но уже не его земли.
Утро
Утро с холодным ветром
приходит голое и немое.
Мы раздетые, всеми доводами сытые,
продолжаем нести как бремя
свою свободу.
Все забуду.
Придет день, и я всё забуду.
Дорогой мой, тебя я буду
умолять на коленях вернуться ко мне в субботу.
Ты не вздумай запомнить сюда дорогу.
Без лишних движений
сохраняй направление правильного пути.
Отчаянно, не живое,
как ранение ножевое
сквозь пережитое, не жалея,
разорвет меня изнутри.
И не важно,
что окажется страшно
вдруг очнутся худой и нищей,
вдруг никому не нужной,
вдруг с огромной дырой внутри.
Посмотри на меня!
Последний раз, я прошу тебя, посмотри!
Всё, что горело светом во тьме
забирай, собирайся и уходи.
Нет больше сил во мне
Да храни тебя
Господи…
Что расскажут тебе
Что расскажут тебе
эти улицы и вокзалы,
коты, разбежавшиеся по парам,
как только весна пригрела
их розовые носы.
У меня для тебя есть новые повести
песни и иллюстрации.
Я их тщательно выбирала
из сотни событий
за все эти годы
и пережитые мной часы.
Как только небо горело светом
и наполняло весь мир воздухом,
красивым и необъятным,
я уже знала, какого цвета слова
добавить в рассказ, что бы тебе
стало понятно
и так же как мне тепло.
Когда все улицы замело,
я твердила о жарком лете
и неважно, что минус тридцать
и не важно, что в школу не ходят дети.
Важно, что ты простужен,
но улыбнешься, когда вечером
я про жаркую Африку тебе стих прочту.
Важно, что когда будет очень грустно,
ты вспомнишь про ту доброту,
которую я незаметно тебе дарю,
и дождь осенний вдруг новым мифом
о тихой грусти развеется на ветру…
Ты кури, кури свои сигареты
я пока о звездах тебе спою…
Что мы знаем о счастье
Что мы знаем о счастье?
Не больше, чем ветер знает о тех,
чьи дома ломаются
под сильным его порывом.
Пытаемся жить по правилам,
сильные чувства, скрывая за
нашими телами окаменелыми.
Такими жесткими,
что даже лучами солнечными
кажется их не пробить и не обогреть.
До пропасти остаются
считанные секунды.
Ты чувствуешь вкус и цвет неба,
в которое непременно сейчас взлетишь,
но падаешь,
падаешь, и во мгле растворяются
твои демоны,
которые танцевали в тебе эйфорией
и ты снова потерян и снова один,
остаешься со своей вымышленной свободой.
Друг мой, крылья не вырастают вмиг
их по перышку нужно месяцы собирать
и от холода, от дождя
бережно охранять,
преодолевая штормы,
войны и, забытые в темноте, вагоны.
Склеивать и сшивать
разбитое и порванное,
чтобы однажды тем двоим шагнуть
и над этим огромным городом
полететь.
Друг я верю, что мы научимся
так летать…
Весенний снег
Весенний снег
на асфальтах рассыплется
и не даст опомниться от зимы.
Нам покажется, что время пошло назад,
никого не предупредив.
Мы в невесомости
и не досягаемости для всех тех,
кто не верит в таинственность темноты
и свободу ветра.
Когда ответы на все вопросы
придут, ни слова не обронив,
нас окутает тишина
в свое лоскутное одеяло.
И станет мало этого мира,
мало каждого времени года,
каждого дня.
Меня душит клетка, тебя — вина.
Тоску разделим на две половины
и каждый, проблемами одержимый
выдохнет тяжесть.
И наполнится кислородом
наша общая израненная душа.
И станет для нас приютом
далекое море с прекрасным,
выдуманным закатом,
в котором мы будем тонуть
никуда не спеша…
И пройдёт
И пройдёт около пяти лет
и пять раз снег накроет
и растворит в чистоте этот город.
Я вдруг вспомню, что кто-то
когда-то мне был очень дорог,
но от имени в памяти
не останется и следа.
Я спокойна, женственна и умна,
бросаться чувствами перестала,
в банальных простых вещах освоилась
и оставила
все стихи, песни, гитару
в тех годах, где казалось, что океаны
ждут только нас
и дождутся нас.
У меня на коленях сын засыпает,
рукой крохотной сжимая мою ладонь.
Моё сердце стучит теперь для него
и я люблю его одного так,
как только может любить мать,
только ещё сильней.
Я храню его сон теперь,
как крохотного котенка,
от ветра оберегая.
Глаза его море напоминают,
в котором когда-то тонули мои мечты.
И как нельзя выйти сухим из воды,
так нельзя того, кого сильно любил
забыть, в прошлое ощущения запирая.
Сын улыбается во сне,
и вся печаль укладывается во мне,
как пепел от утреннего пожара
укладывается на сырой земле.
Да. Пройдет около пяти лет
и пять раз осенние листья
засыпят асфальты, лавочки,
оставленные в депо, старые поезда.
Я вдруг вспомню, что где-то
когда-то сияли мои глаза
и ничего не значили ни месяцы,
ни минуты,
ни километры…
Есть скорость такая
Есть скорость такая, что не вздохнуть,
а есть смирение и покой.
Кто со мной и в тот и в этот
разряд временной.
Привет! Я чувствую, ты родной.
От здравомыслия до безумия один шаг
и всё, что случается, необратимо.
Что впереди — сложно понять,
но необходимо
себя по дороге не растерять,
и не раздать все до единого
на дешёвые увеселения
для пустых, давно разучившихся
чистый воздух вдыхать,
и в зеркале себя узнавать.
Если бы каждый поэт
жил без горечи в чае,
музыкант — без отстаивания
права звучать,
творец — без страшных потерь и поисков
бесконечными, прокуренными ночами,
мы бы так и не научились чувствовать
и чувствами отвечать.
Для кого-то потолок и четыре стены есть дом,
для кого-то всего лишь ночлег
без дождя и ветра.
Тот, кто знает, что счастье не в количестве
твоего гардероба и нового кабриолета,
тот действительно умеет
мечту от прихоти отличать.
Меня всегда учили молчать и слышать,
идти и верить,
любить и правду свою искать.
И если вам угодно меня сломать
я согнусь, но расправлю крылья,
как только найду свой путь.
Я стану настолько сильной,
что никакому, даже самому властному
человеческому виду
меня будет не достать
и на мою свободу не посягнуть.
Эти слова обжигают нервы мои,
превращая запутанное в стальное,
непонятное-в конкретное и простое,
ставя на каждом этапе жизни сургучную печать.
Пусть летит вся пережитая печаль.
Я готова с чистого листа
новое письмо начать.
И не жаль
ничуть.
А мы любим завоёвывать
А мы любим завоёвывать,
не спасать.
Отпускать, когда хочется
быть покорным.
Любим любить не тех,
целовать не тех
и трубить, размножая ложь,
в горны, выдувая ее как медь.
Мы любим себя душить,
запирая в рамки.
Одобряя комплексы, предрассудки.
Мы совсем разучились жить
каждый шаг по инструкции
с однотипной серой,
пустой коробки…
Ты смеёшься надо мной
Ты смеёшься надо мной,
считая такую простуду мнимой,
и заставляешь жизнь мирную
превратить в существование
с внутренней давящей пустотой.
Отправляешь мысли мои
на неведомую ту землю,
угрожающе руки сворачивая за спиной.
Никаких останься или постой,
никаких упреков и оскорблений.
Всё бесценное умещается в одной
из серых коробок,
сотни из которых еженедельно,
без проверки содержимого,
попадают в мусорное ведро.
Скрывая лицо своё
за обыденностью и чужой тенью,
заставляю время лететь быстрее,
чтоб догорела спичка
и совсем расхотелось пичкать
свой организм сигаретами и вином.
Я уже ногами чувствую дно
и совсем не боюсь стычки
между сильными чувствами и умом.
P.S.
Когда человек не имеет права
на произнесенное слово вслух,
он пишет стих,
благоразумие превращая в страх.
И не понятый текст,
как в окно вылетевший букет цветов,
рождает новый повод
перестать понимать других
и тратиться, доказывая, что прав.
Оказывается проще
забыть сто глав,
посвященных искренности своих чувств
и черствостью обрасти,
запирая страницы
на самое дно своей
задохнувшейся ненависти…
От чужого лица
На что моё море тебе, ответь?
Рыбы в нёём рвут плавниками сети
и как ни старались ни те, ни эти
не смогли спокойствие подарить.
На что тебе небо моё? Смотри.
Там, как у всех
сменяет луна солнце.
И капли дождя при ударе
разлетаются, как куски стеклянного блюдца,
в ярости разбитого об асфальт.
На что тебе мысли мои? Оставь.
Не отличить в них честность от
предрассудков
и не хватает мне отведенных суток,
чтоб научиться с ними спокойно жить.
Я умею существовать,
запираясь в стальные рамки,
разбивая окна — не оставлять за собой осколков.
И если сталь моя для тебя стала
мягче и тоньше шелка,
мне нечего возразить.
На что тебе я, ответь?
Ты молчишь, закрывая глаза ладонью.
И не будет слёз, когда тихо, тенью
я уйду, оставив тебя взрослеть.
И вся жизнь — полигон
И вся жизнь — полигон в эпицентре
военных действий.
Правила таковы:
оказаться умней и выносливее всех,
отрывая себе лучший кусок
данной на всех земли,
подорвать доверие минами,
заглушающими мольбы народа.
Пешками для игры
снова станет их
вымышленная свобода слова.
И вмиг поделится мир
на врага и бога,
и сорвутся танки,
приверженники закона,
родную землю вспахивать
и травить.
И покуда есть в мире сила,
не поддающаяся ни ложным
новостным сводкам,
ни жалким, сверху летящим,
угрожающим перепалкам,
мы будем держаться за руки
и за право без пуль,
летящих в простой народ, жить,
до конца стоять, закрывая спинами,
свой родной город,
хилый его порог, обнося забором
из честных, людских тревог.
Я прошу тебя, Господи
Я прошу тебя, Господи,
мне слов столько в голову
не клади,
не справляется мой рассудок
с таким накатом.
Говорят, не дают человеку пути,
который бы он не смог пройти,
но остаться бы невредимой,
прошагав хоть полпути
этой эстафеты.
Нет ничего
страшнее ночной тишины
и стучащих часов, рвущих её на такты,
и никто не спасет тебя
от твоих учащающихся припадков.
И дрожат руки,
дописывать последние строки
этих текстов жалких.
Хочется просто уснуть
и проснуться без капли
души внутри.
Калейдоскоп
Есть сотни мирских чудес.
Сотни безумных идей и красивых слов.
Взгляды влюблённых людей,
счастье сытых бездомных псов,
неразгаданные секреты,
облака, похожие на зверей,
возвращение птиц на лето.
И есть плотный занавес,
который откроет тебе все это,
как только ты осознаешь,
что твоё представление
началось.
Очнись!
Благоразумие — всего лишь страх,
удав на шее твоих дорог.
И расстояние — миф,
и всегда ты прав,
когда чувствуешь, что порог
далеко ещё не финал,
а новый отправной пункт,
новый старт.
Вот когда будешь до жути стар,
и отведенное время на смену ночи и дня
сократится на шестьдесят минут,
вдруг поймешь, что не просто так
этот стук колес в ночных поездах,
запах морских тревог,
теплота родных рук,
лучший друг,
главный враг —
всё это было не просто так!
А пока ты молод и глуп
и свою не понятую печаль
как зерно зарываешь в землю,
наблюдая за всем вокруг
не переходя порог.
И бинокль
обернется в калейдоскоп,
когда мощные корни дерева
смогут разбить асфальт.
Есть сотни мирских чудес.
Любое из них
выбирай!
Что будет с тобой
Что будет с тобой, когда темнота
перекроет все выходы
и для вдоха
не окажется достаточно сил.
Любая физическая боль
не может равняться с этой,
не из разряда невыносимой,
гораздо глубже,
гораздо серьезнее той.
Наша тоска прорастает внутрь,
образуя дыры,
делая жизнь пустой.
Мы найдемся, когда в этой вселенной
не окажется места,
где в эту боль
погружаешься с головой.
Я вижу, как ты устал
и слышу твой дикий вой…
Я с тобой.
Там, где дом мой
Я пришла к вам с севера,
спокойствие променяв
на бетонный строй
безымянных створок.
Все вокруг шумят,
глотая поток бессмысленных разговоров.
Не слыша себя самих,
доказывают чего стоят,
продавая себя за бесценок.
Там, где дом мой,
не существует долларов и копеек,
время не имеет прав.
Греют только теплые свитера, чай
и родные руки.
Тишина смешивается с пылью
и укладывается, где книги
заполняют её собой.
Там, где дом мой,
океан обнимает небо
и не видно конца и края.
Каждый может любить,
имея на это право
и ничего не просить взамен.
Там, где дом мой,
есть место каждому одиночке.
Я спасу их, слушая, понимая.
Каждого любя и каждого отпуская,
не допуская непродуманных перемен.
Здесь весна меня душит светом,
впиваясь в горло неизбежным
антициклоном,
резким выплеском эндорфина
и бесконечным прозрачным днем.
В старый дом мой
ты, наконец, заглянешь
и обнимешь и не обманешь
и останешься до утра,
холода переждать вдвоём.
Когда огонь горит
Когда огонь горит, замирает взгляд.
Твой сигаретный дым только костер смешит.
Ты не спеши уходить и не возвращаться.
Ветер катится вдоль твоего лица
и ложится на плечи утренняя прохлада.
Всё, что заставляло
по-настоящему чувствовать,
останется в памяти навсегда.
Жизненных сценариев череда
создает альбом
из туманных, выцветших фотографий.
Я напишу однажды, как запах моря
напоминает мне про тебя
и как лунный свет отражает в большой воде
мне знакомый профиль
и как самый красивый сон
заканчивается катастрофой,
если главный герой
не справляется с высотой.
Небо над нами венчает лето с осенью.
Деревья с проседью засыпают землю листвой.
Ты щуришься на рассвет,
а я смотрю на тебя с неизбежностью,
как на исчезающий
вид земной.
Среди дыма
Среди дыма и мимолетных глупостей,
перешагивая пропасти, придет ночь.
Заглушая речи и песни пьяные,
окутает и тихонько коснется век,
успокаивая все вокруг.
Мы встретим ее, взявшись за руки
тепло наших мающихся душ храня.
Мне не страшно,
я слышу твоё дыхание.
Подожди.
Ещё немного и пробудит небо
спасительная утренняя заря…
Отвыкать
Отвыкать
и снова свободу в себе нести,
как камень, упавший на
сутулые, тонкие плечи.
Нас уже ничего не лечит.
Топим космос мыслями
и с отвесных скал
слушаем океанские,
бессвязные речи.
Я тебя встречу,
будучи в сне моем
и расскажу, о чем плачут
потухшие свечи
за моим окном.
Там, далеко
Там, далеко, Антарктида теряет льды,
люди людей,
но от этого не страдает экосистема.
Белым медведям
снятся самые нежные снежные сны.
У людей покалывает в груди
от покрытых пылью воспоминаний.
Приезжай,
я покажу тебе мир северными,
полными ярких звезд, глазами
и вся грусть останется
позади.
Злость
Злость вселенского беспредела
взрывается в нас время от времени.
Ты на этот раз не уцелела.
Слишком много внутреннего тратила,
слишком сильно тебя задело.
Потерпи, потерпи, не иди на крайние меры.
Задави в себе эти потенциалы.
Отпусти, танцуй и дыши,
пока есть возможность,
пока время безжалостно
не утратит свою реальность.
Обнимай тех, кто дорог,
целуй любимых.
Ты жива
и обязана быть счастливой.
Мне посчастливилось
Мне посчастливилось осмелеть,
первоначально душу разоблачив
перед сотней слушателей.
Взрастить и сберечь чистоту в себе
не поддельную.
Я не просила ни жалости, ни любви,
ни прочих красивых глупостей.
Мне посчастливилось быть сильней
ярости, гнева, похоти.
Я не из тех, кто
выполняла капризные прихоти.
Я та, что
словами впиваясь в душу твою
хотела тебя спасти.
Всё, что ломало меня,
со скрежетом вырывалось рифмами.
Всё, что болело в тебе,
горело во мне пожарами,
ревело ветрами и взрывалось
атомными ракетами.
И не посмеют винить меня,
топить сочувствием и советами.
Я вижу очень тяжелый путь
с письмами безответными,
с мыслями недопонятыми,
со страшными войнами и
потоками мыслей и чувств
накатами непрерывными.
Слышишь?
Я не боюсь и тебе не советую.
И пусть, когда все закончится,
мне расскажут, как твоё проклятое,
болезненное одиночество
проиграло, уступая
искренности души.
Когда пришёл дождь
Когда пришёл дождь,
вдруг перестали руки
теребить краешек пиджака.
Эти сбитые ритмы,
знакомые с детства звуки,
сгладили все обиды
и растворили в необъятности неба
недосказанные слова.
И глаза закрылись от нежности,
и спокойствие сменило штормы,
как оттенок меняют серые облака.
Мой милый друг,
я знаю, ты, как и дождь прибыл издалека
спасти меня от холодных вьюг.
В твоих глазах
скрываются города,
в одном из которых я обрела приют.
И когда его у меня отберут,
мне придется искать ночлег
у других лачуг.
И когда, через много лет, дождь
снова ко мне постучит,
я смогу среди шума
звук движения стрелок
твоих часов различить.
И в этот миг все вокруг
перестанет существовать…
Что расстояние
Что расстояние
для крылатых?
Что красота закатов
для мечтателей и
сирот влюбленных?
Моя повесть
в твоих мыслях, скрытых
от глаз посторонних,
рисует словами
снежные берега.
Что для отчаявшегося вера?
Что для запертого свобода?
И какого числа,
какого времени года
ты появишься на пороге,
зажимая между ладоней
северные ветра?
Что станет, когда все запреты
окажутся хрупкой ширмой,
а тяга силой неудержимой
током пробьет
случайные прикосновения и слова?
И мы, страшно живые,
просветимся до утра,
храня миг счастья неуловимый.
Что станет с нами потом,
будет уже не важно.
Всё покажется странным и невозможным.
И позже все отступающие вопросы
растворит в себе
хрупкая тишина…
Я не буду кричать
Я не буду кричать о твоей ничтожности,
о обманчивой красоте и искренности.
Спасибо за то, что позволил вырасти.
Мне остается перешагивать через пропасти
а тебе упасть,
и ползти,
ползти,
ползти…
Сойди со мной с ума
Сойди со мной с ума.
Всё вокруг не имеет смысла.
Эти странные цифры,
летящие мимо числа
запирают в абстрактный ящик
наши мысли и действия,
разноцветным битым стеклом
обрамляя нервы и тихие голоса.
Я твержу тебе:
Мы не из этой местности.
Им нужны телескопы,
чтобы поверить в красоту
неба звездного,
нам — лишь закрыть глаза.
Для таких, как мы,
небо горит закатами
и морские волны у берега
сглаживают пески.
Ожидать тоски
и мириться с ее ударами,
задевая сильными чувствами,
осознавая, как мы близки.
Посмотри!
Всё вокруг не прекращает движение.
Минуты превращаются в нужный час.
Мы опаздываем, но ярко светим,
а мир сходит с ума
и без нас…
Кроны деревьев
Кроны деревьев трескаются,
ветру стойкость свою подчинив.
Грохот машинных трасс
сменяется шепотом трав и листьев.
Я лечусь.
Причины моих катастроф
растворяются,
и пустота заполняется
тихой природной песней.
Твоя печаль рушится на меня
теплым сильнейшим ливнем,
громко стуча по крышам,
перебивая спокойный сон.
Ты заполняешь все мои мысли
и желание просто быть рядом,
просто быть рядом с тобой
упрощает всё.
И где солнечные лучи,
проникая сквозь ветки хвойные
от хандры и сырости,
пробуждают в почве весну,
оживает вера моя,
сокращая порывы гнева,
заставляя радоваться
каждому новому дню.
Где бы ты ни был,
чувствуй, я совсем рядом,
крыльям твоим,
выросшим за спиной,
высоту потерять
не даю…
Солнце неумолимо тянуло
Солнце неумолимо тянуло
найти покой на другой стороне земли,
закатами распрощавшись с нами.
Они остаются одни, с завязанными глазами,
делиться теплом, что хранили
так глубоко внутри.
— Расскажи, что случилось с тобой,
Пока я вычислял тебя из толпы.
— Знаешь, на Аляске месяцами ждут корабли
с продовольствием и вещами,
что идут сквозь холодные льды и бури
и, как бы не обещали,
сбиваются с правильного пути и
теряются в океане.
Я ждала тебя все эти годы,
зажимая кулак в кармане,
а теперь смотри,
теряю свои печали
и кулак разжимаю,
касаясь твоей руки.
Знаешь, морские чайки кричат о свободе,
которая льется у них в крови,
заставляя меряться высотой
с непослушными облаками.
Этими птицами я жила,
доходя до края
и, срываясь вниз,
не хотела себя спасти.
А сейчас я не знаю другого рая,
кроме как чувствовать этих птиц,
приложив руку к твоей груди.
Знаешь, одни любить обещали,
но не смогли,
другие равнодушием заставляли
потерять себя и идти ко дну.
Я думала, что погибну,
Ведь этой боли выдали слишком много
лишь на меня одну.
Знаешь..
— Знаю.
Скоро утро подарит с рассветом
новую жизнь.
Я тебя туда за руку отведу.
Ночь уступает
и шторы колышет ветер.
И утро, желанным гостем,
входит в их душную комнату…
Всё на Zero
Всё на Zero.
Начинай игру,
отдавая себя без остатка.
По телу пульс колотит,
как у степного волка
и не оправдан риск.
Пора принять,
от трусости мало толку.
Всё на Zero.
И не отнять
болезненного азарта,
делать большие ставки
на собственную,
слишком короткую
жизнь.
Где-то между тем
Где-то между тем, что нельзя понять
и тем, чему невозможно сопротивляться,
скрываясь от глаз посторонних,
рождается мир, который,
каждый раз, с наступлением тишины,
вынужден погибать.
И в этот короткий миг, лёд,
что столько лет застывал на ладонях,
не давая возможности руку сжать,
начинает медленно таять и исчезать.
Обманутые грубой нежностью,
окутанные близостью,
отрешенные от реальности,
продолжают глупцы в океане немом тонуть.
И если бы было счастье,
за которое не пришлось бы душой платить,
не осталось бы этого мира,
живущего между тем, что нельзя понять
и тем, о чем страшно
даже шепотом говорить.
И не жаль всю себя отдать,
только бы чувствовать,
что способна ещё любить…
Всё имеет свой срок
Всё имеет свой срок.
И как бы не был к нам Бог жесток,
всё равно умнее.
Чтобы был до конца
усвоен еще один важный урок,
переболев эйфорией,
окунись с головой в овраг.
Посиди, подумай, порассуждай
и пойми, что не просто так
нас граничит время.
Всё проходит, мой друг,
как заканчивается срок годности
у дешевых вин,
как осыпается на пол
старая штукатурка.
Просто тепло
перестает быть необходимым
и от рук, что уже не греют,
становится мало толку.
Говорить — «не судьба» или
«просто чужие люди» —
я не стану, в этой графе пусть
остается прочерк.
Кстати, я ведь и не успела
увидеть твой настоящий почерк.
Сколько времени нам осталось
до этих трех злополучных последних точек?
Сколько слов недосказанных, гневных строчек.
Да, мой мальчик,
наверное, и не стоило пытаться спасать
таких вот девочек-одиночек.
Слишком много в них заморочек.
Всё имеет свой срок.
Не вини меня, просто я снова чувствую,
как пропадает дно у меня из под ног
и ничто не лечит.
Замыкай свой круг
Замыкай свой круг.
Твой недуг зарастает
серыми водами,
новыми рассветами,
да потоками новостными.
Сложные мысли устали
от поиска сути
и со временем сделались
слишком простыми.
У меня затекли от веревок руки
и глаза от ветров простыли.
И тело не отрывается от постели.
Я было поверила, что отпустило,
а на деле…
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- 2013
- 2014
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Сойди со мной с ума. Поток мыслеслов (2013—2021) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
