Крах и восход

Ли Бардуго, 2014

Столица пала. Дарклинг правит Равкой. Ответственность за судьбу страны ложится на плечи сломленной заклинательницы Солнца, опального следопыта и жалких остатков некогда великой магической армии. Горечь поражения и тягостные мысли о безрадостном будущем подтачивают их силы, но Алина верит в лучшее – ее дух поддерживают поиски неуловимой жар-птицы и надежда, что принц-изгнанник жив.

Глава 3

Двери распахнулись. Я вскинула руки и позволила яркому свету озарить проход. Люди, заполонившие туннель, вскрикнули. Те, кто еще не успел преклониться, пали на колени, и хор молитв захлестнул меня.

— Говорите, — пробормотала я Апрату, окуная молящихся в сияющий солнечный свет. — И хорошенько постарайтесь.

— Сегодня мы столкнулись с великим испытанием, — спешно заявил он. — И наша святая вышла из него сильнее, чем прежде. В это священное место явилась тьма.

— Я все видел! — крикнул один из святых стражей. — По стенам поползли тени…

— Кстати об этом… — пробурчал Мал.

— Позже.

— Но мы их победили, — продолжил Апрат, — и всегда будем побеждать. С помощью веры!

Я шагнула вперед.

— И могущества.

И вновь я позволила свету промчаться по проходу ослепляющим каскадом. Большинство людей никогда не видели, на что я способна. Кто-то рыдал, кто-то выкрикивал мое имя, утопающее среди восклицаний: «Санкта! Санкта!»

Пока я вела Апрата и святую стражу по Белому собору, мой разум лихорадочно работал, перебирая варианты. Владим шел впереди нас, чтобы проконтролировать, что мои указы четко выполняются.

Наконец нам представилась возможность выбраться из этого места. Но что будет, если мы действительно покинем Белый собор? Я брошу свою армию и оставлю их на попечение Апрата. И все же выбора у нас не оставалось. Мне необходимо попасть на поверхность. Мне нужна жар-птица.

Мал отправил Тамару собирать остальных солнечных солдат и искать дополнительное огнестрельное оружие. Мой контроль над святой стражей в лучшем случае можно назвать шатким. Если случится беда, было бы хорошо иметь при себе ружья. Оставалось только надеяться, что на преданность солнечных солдат можно положиться.

Я лично проводила Апрата в его покои, Мал и Толя следовали за нами.

У двери сказала:

— Через час мы вместе проведем службу. Сегодня мы с гришами уйдем, и вы позволите нам взойти наверх.

— Солнечная королева, — прошептал Апрат, — я настоятельно прошу не возвращаться так скоро на поверхность. Положение у Дарклинга очень шаткое. У мальчишки Ланцова по-прежнему есть несколько союзников…

— Я — его союзник.

— Он бросил тебя в Малом дворце.

— Он пытался выжить, священник. Вам ли его не понять.

Николай планировал увезти свою семью и Багру в безопасное место, а потом вернуться к борьбе. Я надеялась, что он преуспел, и слухи о хаосе на северной границе — правда.

— Пусть они ослабят друг друга, а потом посмотрим, куда подует ветер…

— Я обязана Николаю Ланцову гораздо большим.

— Так тобой движет преданность? Или алчность? — не отступал Апрат. — Усилители ждали бесчисленное количество лет, чтобы воссоединиться, а ты не можешь подождать еще пару месяцев?

При мысли об этом я стиснула зубы. Я не знала, что мною движет: жажда отмщения или что-то более возвышенное, потребность в жар-птице или дружба с Николаем. Но, по сути, это не имело значения.

— Это и моя война, — сказала я. — Я не стану прятаться, как ящерица под камнем.

— Умоляю, прислушайся к моим словам. Я всегда служил тебе только верой и правдой.

— Так же как королю? И Дарклингу?

— Я — голос народа. Он не выбирал королями ни Ланцовых, ни Дарклинга. Но он выбрал тебя своей святой и полюбит в качестве королевы.

Эти слова не вызывали во мне ничего, кроме усталости.

Я оглянулась через плечо на Мала с Толей, ожидающих в почтительном отдалении.

— Вы в это верите? — спросила я священника. Вопрос преследовал меня с тех пор, как я впервые услышала, что он основал культ. — Вы действительно считаете меня святой?

— Не важно, во что я верю, — ответил он. — Этого-то ты никогда и не понимала. Ты знаешь, что во Фьерде начали строить для тебя алтари? Во Фьерде, где гришей сжигают на кострах! Между страхом и почитанием существует очень тонкая грань, Алина Старкова. Я могу ее передвинуть. Этот дар я тебе и предлагаю.

— Он мне не нужен.

— Но ты его получишь. Люди сражаются за Равку, потому что король им приказывает, потому что их жалованье не дает умереть с голоду их семьям, потому что у них нет выбора. За тебя же будут сражаться потому, что для них ты — спасение. Ради тебя будут голодать, отдадут свою жизнь и жизни своих детей. Они бесстрашно пойдут на войну и умрут с радостью. Нет более великой силы, чем вера, и не будет более великой армии, чем та, которой она движет.

— Вера не защитила ваших солдат от ничегой. Фанатизм тут не поможет.

— Ты видишь только войну, а я вижу будущий мир. Вера не знает границ или национальностей. Любовь к тебе пустила корни во Фьерде. За ней последуют Шухан и Керчия. Наши люди пойдут дальше и будут проповедовать слово твое, не только в Равке, но и во всем мире. Это — наш путь к умиротворению, Санкта-Алина. Через тебя.

— Цена слишком высока.

— Война — плата за перемены.

— И платят ее обычные люди, такие же простолюдины, как я. Но не такие, как вы.

— Мы…

Я подняла руку, чтобы он замолчал. Подумала о том, как Дарклинг уничтожил целый город, о том, как брат Николая, Василий, приказал снизить призывной возраст. Апрат утверждал, что говорит от имени народа, но он ничем не отличался от остальных.

— Берегите их, священник, — эту паству, эту армию. Кормите их. Не уродуйте лица детям и не давайте им оружия. Об остальном позабочусь я.

— Санкта-Алина…

Я открыла дверь в его комнату.

— Скоро мы вместе помолимся. Но мне кажется, что вам не помешает начать пораньше.

* * *

Мы с Малом заперли Апрата в комнате и приставили Толю охранять его — с четкими указаниями проследить, чтобы дверь не открывали и никто не прерывал молитвы священника.

Я подозревала, что скоро Апрат вернет святую стражу и, возможно, даже Владима под свой контроль. Но мы нуждались всего лишь в небольшой форе. Ему повезло, что я не посадила его во влажный угол в архиве.

Когда мы наконец дошли до моей комнаты, я обнаружила, что тесное белое помещение заполнено гришами, а Владим ждет у двери. Моя спальня была чуть ли не самой большой в Белом соборе, но двенадцать человек все равно помещались в ней с трудом. Все выглядели не так уж и плохо. Губа Нади опухла, а Максим обрабатывал порез над глазом Стигга. Мы впервые смогли собраться под землей, и было что-то утешающее в созерцании гришей, столпившихся вместе и разместившихся на скудной мебели.

Но Мал, похоже, был не согласен.

— С тем же успехом мы можем путешествовать с бродячими артистами, — проворчал он себе под нос.

— Что, черт возьми, происходит? — спросил Сергей, как только я отпустила Владима. — Я спокойно сидел в лазарете с Максимом, как вдруг меня затолкали в клетку! — Он шагал взад-вперед. Его кожа блестела от пота, под глазами пролегли темные круги.

— Успокойся, — сказала Тамара. — Ты уже не за решеткой.

— Велика разница. Мы все равно заперты. А этот ублюдок просто ищет возможность избавиться от нас.

— Если хочешь выйти из пещер, то у тебя появился такой шанс, — сказала я. — Мы уходим. Сегодня.

— Как? — спросил Стигг.

Вместо того чтобы ответить, я позволила яркому солнечному свету на секунду вспыхнуть на моей ладони — в доказательство, что во мне снова загорелась сила, — даже несмотря на то, что этот небольшой жест требовал больше усилий, чем могло показаться.

Комната наполнилась свистом и ликующими криками.

— Да-да, — сказала Зоя. — Заклинательница Солнца снова может заклинать. Всего-то потребовалась пара смертей и небольшой взрыв.

— Вы что-то подорвали? — жалобно протянул Хэршоу. — Без меня?

Он стоял у стены рядом со Стиггом. Двое инфернов были удивительно разными: более не похожих друг на друга людей трудно найти. Стигг был низеньким, коренастым и с почти белыми волосами. Выглядел он таким же плотным и твердым, как молитвенная свеча. Хэршоу же был высоким и долговязым, с волосами рыжее, чем у Жени, почти кроваво-красного цвета. Каким-то образом в недра Белого собора пробралась костлявая рыжая кошка и прониклась к Хэршоу симпатией. Она следовала за ним повсюду, мелькала между его ног или сидела у него на плече.

— И все-таки, откуда вы взяли взрывчатый порошок? — спросила я, садясь рядом с Надей и ее братом на край кровати.

— Я изготовил его, пока якобы делал мазь, — объяснил Давид. — Как и сказал Апрат.

— Прямо под носом у святой стражи?

— Не то чтобы они разбираются в Малой науке.

— Ну, раз тебя поймали, значит, кто-то да разбирается.

— Не совсем, — встрял Мал. Он встал у двери вместе с Тамарой, и каждый из них присматривал за коридором.

— Давид знал о нашей встрече в котельной, — сказала Женя, — и угадал насчет дымохода.

Юноша нахмурился.

— Я не гадаю.

— Но порошок было невозможно вынести из архива, когда стражи постоянно нас обыскивают.

Тамара ухмыльнулась.

— Поэтому мы сделали так, что Апрат лично его принес.

Я изумленно уставилась на них.

— Вы специально попались?

— Как оказалось, самый быстрый способ назначить встречу — быть арестованными, — сказала Зоя.

— Вы хоть понимаете, как вы рисковали?

— Вини Оретцева, — Зоя шмыгнула носом. — Это его представление о гениальном плане.

— Но он же сработал, — возразила Женя.

Мал пожал плечом.

— Как Сергей и сказал, Апрат ждал возможности вывести нас из игры. Я решил ее предоставить.

— Единственное, чего мы не знали, это когда ты появишься в котельной, — сказала Надя. — Когда ты ушла из архива, Давид сделал вид, что забыл что-то у себя в комнате, и прошел мимо тренировочного зала, чтобы подать нам сигнал. Мы знали, что Апрат поверит Толе с Тамарой, так что они слегка нас помяли…

— Не слегка, — вставил Мал.

— А потом заявили, будто раскрыли коварный план с участием нескольких злокозненных гришей и одного очень легковерного следопыта.

Мал с насмешкой отсалютовал.

— Я боялась, что он настоит на том, чтобы отправить всех в камеры, — сказала Тамара. — Поэтому мы сказали, что ты в большой опасности, и нам нужно немедля бежать в котельную.

Надя улыбнулась.

— А потом просто надеялись, что кухня на нас не обрушится.

Давид нахмурился пуще прежнего.

— Это был контролируемый взрыв. Вероятность того, что структура пещеры выдержит, была значительно выше среднего.

— Ах, выше среднего, — протянула Женя. — Что ж ты сразу не сказал?

— Сказал, только что.

— А как же те тени на стене? — спросила Зоя. — Кто это сделал?

Я напряглась, не зная, что ответить.

— Я, — сказал Мал. — Мы подстроили их, чтобы отвлечь внимание.

Сергей зашагал по комнате, хрустя костяшками пальцев.

— Вам стоило рассказать нам об этом плане. Мы заслуживали предупреждения.

— Могли бы хоть дать мне что-нибудь подорвать, — добавил Хэршоу.

Зоя жеманно пожала плечами.

— Мне так жаль, что вы чувствуете себя отвергнутыми. И не важно, что за нами пристально следили и лишь чудом не рассекретили. Нам определенно нужно было поставить под угрозу всю операцию, чтобы пощадить ваши чувства.

Я прочистила горло.

— Меньше чем через час я проведу службу с Апратом. Мы уйдем сразу после этого, и мне нужно знать, кто со мной.

— Есть хоть какой-нибудь шанс, что ты расскажешь нам, где третий усилитель? — поинтересовалась Зоя. Пока только я, близнецы и Мал знали, где мы надеялись обнаружить жар-птицу. «И Николай», — напомнила я себе. Николай тоже знает — если он еще жив.

Мал покачал головой.

— Чем меньше вы знаете, тем безопаснее.

— Значит, вы даже не скажете, куда мы направимся? — недовольно спросил Сергей.

— Не совсем. Мы попытаемся связаться с Николаем Ланцовым.

— Думаю, нам нужно искать его в Раевости, — сказала Тамара.

— В речных городах? — удивилась я. — Почему?

— У Штурмхонда были контрабандные пути по всей Равке. Возможно, Николай использует их, чтобы ввозить оружие в страну. — Кому знать, как не Тамаре. Они с Толей были доверенными членами команды Штурмхонда. — Если слухи — правда, и он обосновался где-то на севере, тогда есть большая вероятность, что точка высадки неподалеку от Раевости активна.

— Много домыслов и мало фактов, — заметил Хэршоу.

Мал кивнул.

— Верно. Но это наша лучшая зацепка.

— А если это тупик? — спросил Сергей.

— Мы разделимся, — ответил Мал. — Найдем вам убежище, чтобы залечь на дно, а потом я поведу группу на поиски жар-птицы.

— Вы вольны остаться здесь, — сказала я остальным. — Я знаю, что паломники не особо дружелюбны к гришам, но после сегодняшнего дня, уверена, их отношение изменится. Но если нас поймают наверху…

— Дарклинг не очень добр к предателям, — тихо закончила Женя.

Все смущенно заерзали, но я заставила себя встретиться с ней взглядом.

— Да, не очень.

— На мне он уже отыгрался, — ответила она. — Я иду с вами.

Зоя разгладила складку на рукаве кафтана.

— Без тебя мы пойдем быстрее.

— Не волнуйся, я поспею, — парировала Женя.

— Уж постарайся, — сказал Мал. — Мы вступим на территорию, кишащую ополченцами, не говоря уж об опричниках Дарклинга. Ты довольно узнаваема. Как и Толя, раз уж на то пошло.

Губы Тамары дрогнули в улыбке.

— Хочешь лично ему заявить, что он не может пойти?

Мал призадумался.

— Может, нам удастся замаскировать его под очень крупное дерево.

Адрик так быстро подскочил на ноги, что чуть не столкнул меня с кровати.

— Увидимся через час, — объявил он, словно бросая вызов любому, кто пожелает поспорить. Когда мальчик вышел из комнаты, Надя пожала плечами. Адрик ненамного моложе нас, но, быть может, из-за того, что он младший брат Нади, он всегда искал способ проявить себя.

— Ну, я тоже пойду с вами, — сказала Зоя. — Здешняя сырость не идет на пользу моим волосам.

Хэршоу встал и отошел от стены.

— Я бы предпочел остаться, — сказал он, зевая. — Но Накошка требует, чтобы мы пошли. — Он водрузил животное себе на плечо одной рукой.

— Ты когда-нибудь дашь ей нормальное имя? — поинтересовалась Зоя.

— Я и дал.

— «Накошка» — это не имя. Это просто «кошка» на каэльском.

— Но ей подходит, не так ли?

Девушка закатила глаза и протанцевала за дверь. За ней последовали Хэршоу и Стигг, который вежливо поклонился и сказал:

— Я буду готов.

Остальные тоже разошлись. Я подозревала, что Давид предпочел бы остаться в уединении в Белом соборе, окружив себя записями Морозова. Но он наш единственный фабрикатор, и если нам все же удастся обнаружить жар-птицу, то потребуется его помощь, чтобы изготовить вторую окову. Надя выглядела обрадованной, что предстоит идти с братом, но на выходе ухмыльнулась Тамаре. Я догадывалась, что Максим выберет остаться в лазарете, и не ошиблась. Может, у меня получится уговорить Владима и других святых стражей подать пример пилигримам и извлечь выгоду из целительских умений Максима.

Единственным, кто меня удивил, был Сергей. Хоть в Белом соборе было убого, сыро и скучно, тут также было относительно безопасно. Как бы Сергей ни стремился вырваться из хватки Апрата, я сомневалась, что он захочет рисковать с нами на поверхности. Но он просто коротко кивнул и сказал: «Я буду там». Возможно, нам всем отчаянно хотелось увидеть голубое небо и снова почувствовать себя свободными, несмотря на все опасности.

Когда все ушли, Мал вздохнул.

— Что ж, попытаться стоило.

— Все эти разговоры об ополченцах, — меня вдруг осенило. — Ты пытался запугать их.

— Двенадцать — это слишком много. Такая большая группа замедлит нас в туннелях, а на поверхности увеличит риск. Как только появится возможность, нужно будет разделиться. Я ни за что не поведу дюжину гришей в южные горы.

— Хорошо, — кивнула я. — Если, конечно, нам удастся найти им убежище.

— Нелегкая задача, но мы справимся, — он направился к двери. — Я вернусь через полчаса, чтобы отвести тебя в главную пещеру.

— Мал, — позвала я, — почему ты встрял между мной и святыми стражами?

Он пожал плечами.

— Они не первые, кого я убил. И не последние.

— Ты не дал мне использовать разрез на них.

Он не смотрел на меня, когда ответил:

— Однажды ты станешь королевой, Алина. Чем меньше крови на твоих руках, тем лучше.

Слово «королева» так легко сорвалось с его уст.

— Похоже, ты не сомневаешься, что мы найдем Николая.

— Я уверен, что мы найдем жар-птицу.

— Мне нужна армия. Жар-птицы может оказаться недостаточно, — я потерла глаза. — Не факт, что Николай вообще в Равке.

— Отчеты с севера…

— Могут быть ложью, распространяемой Дарклингом. «Принц Воздуха» вполне может быть мифом, придуманным для того, чтобы выманить нас из укрытия. Есть вероятность, что Николай не выбрался из Большого дворца. — Мне было больно это произносить, но я заставила себя выдавить следующие слова: — Возможно, он мертв.

— Ты в это веришь?

— Не знаю.

— Если кто и мог оттуда сбежать, то это Николай.

Слишком умный лис. С тех пор, как он скинул свое обличье Штурмхонда, именно таким я его и видела — всегда что-то замышляет, всегда затевает интриги. Но Николай не предугадал предательства своего брата. Не предвидел прихода Дарклинга.

— Ладно, — сказала я, стыдясь дрожи в голосе. — Ты не спросил меня о тенях.

— А должен?

Я не могла устоять. Может, мне хотелось увидеть его реакцию. Я сжала кулаки, и из углов полились тени.

Мал проследил за их передвижением. Чего я от него ожидала? Страха? Злости?

— А что-то большее ты можешь делать с их помощью? — поинтересовался он.

— Нет. Это просто остатки того, что я сделала в часовне.

— Имеешь в виду то, как ты спасла наши жизни?

Я отпустила тени и сжала переносицу пальцами, пытаясь бороться с приступом головокружения.

— Имею в виду скверну. Это ненастоящая сила. Просто карнавальный фокус.

— Это то, что ты взяла от него, — ответил Мал. Вряд ли мне послышалось неудовольствие в его голосе. — Я никому не расскажу, но не стоит скрывать эту силу от остальных.

Об этом можно побеспокоиться позже.

— Что, если Николай и его люди не в Раевости?

— Думаешь, я могу выследить огромную мифическую птицу, но не смогу найти горластого принца?

— Принца, которому удавалось месяцами скрываться от Дарклинга.

Мал окинул меня изучающим взглядом.

— Алина, ты знаешь, как мне удался тот выстрел? В котельной?

— Если ты сейчас скажешь, что ты просто очень хорош, я сниму ботинок и побью тебя.

— Что ж, я действительно очень хорош, — он слабо улыбнулся. — Но я попросил Давида спрятать жука в мешочек.

— Зачем?

— Чтобы было легче прицелиться. Мне всего-то понадобилось выследить его.

Мои брови подскочили вверх.

— Вот это и вправду впечатляющий фокус.

Мал пожал плечами.

— Единственный в моем арсенале. Если Николай жив, мы его найдем. — Он замолчал, а потом добавил: — Я больше не подведу тебя. — Мал повернулся к двери, но прежде чем ее закрыть, сказал: — Попытайся отдохнуть. Если понадоблюсь, я буду снаружи.

Я стояла, не двигаясь, какое-то время. Хотелось сказать, что он не подвел меня, но это не совсем правда. Я врала ему о видениях, которые меня преследовали. Он оттолкнул меня, когда я нуждалась в нем больше всего. Может, мы оба требовали друг от друга слишком многого. Справедливо или нет, но я чувствовала, будто Мал повернулся ко мне спиной, и часть меня злилась на него за это.

Я осмотрела опустевшую комнату. Я смутилась, когда обнаружила в ней так много людей разом. Что я знала о каждом из них? Хэршоу и Стигг на пару лет старше остальных — гриши, которые прибыли в Малый дворец после того, как услышали о возвращении заклинательницы Солнца. Мне они почти незнакомы. Близнецы верили, что я одарена божественной силой. Зоя следовала за мной без особого желания. Сергей был сам не свой, и я знала, что он наверняка винит меня в смерти Марии. Надя, вероятно, тоже. Она скорбит тихо, но они были лучшими подругами.

И Мал. Полагаю, можно сказать, что мы пришли к согласию, но далось оно нелегко. Или же мы просто смирились с моим будущим, в котором наши дороги неминуемо разойдутся. «Однажды ты станешь королевой, Алина».

Я понимала, что нужно хотя бы попытаться подремать пару минут, но моя голова отказывалась отключаться. Тело пульсировало от силы и требовало продолжения.

Я глянула на дверь, жалея, что она не запирается. Хотелось кое-что испробовать. Я уже предпринимала такие попытки несколько раз, но все заканчивалось только головной болью. Это опасно, даже глупо, но теперь, когда моя сила вернулась, я хотела попробовать еще раз.

Я сняла обувь и улеглась на узкой кровати. Закрыла глаза, почувствовала ошейник на горле, чешую на запястье, присутствие могущества внутри себя, четкое, как биение сердца. Ощутила рану на плече, темные бугры шрамов, оставленных ничегоями Дарклинга. Они усилили связь между нами, подарили ему доступ к моему разуму, как ошейник — к моей силе. В часовне я воспользовалась этой связью против него и чуть не уничтожила нас обоих в процессе. Испытывать ее сейчас было бы глупо. И все же я чувствовала искушение. Если Дарклинг владел такой силой, почему я не могу? Это даст возможность выведать кое-что, понять, как работает связь между нами.

«Ничего не выйдет, — заверила я себя. — Попробуй, потерпи неудачу и вздремни наконец».

Я успокоила дыхание, позволила силе курсировать по мне. Подумала о Дарклинге, о тенях, которыми теперь повелевала мановением пальца, об ошейнике, который он на меня надел, об окове, которая окончательно отдалила меня от любого другого гриша и направила на этот путь.

Ничего не произошло. Я лежала на спине на кровати в Белом соборе. И никуда не переместилась. Кроме меня, в комнате больше никого не было. Я уставилась во влажный потолок. Тем лучше. В Малом дворце изоляция чуть меня не уничтожила, но все потому, что я жаждала чего-то другого, чувства принадлежности, за которым гналась всю жизнь. Это желание похоронено в руинах часовни. Теперь я мыслю категориями союзничества, а не симпатии — кто и что сделает меня достаточно сильной для этой битвы.

Сегодня я подумывала об убийстве Апрата; выжгла свое клеймо на плоти Владима. Я убеждала себя, что это было необходимостью, но девушка, которой я была, никогда бы не задумалась о подобном. Я ненавидела Дарклинга за то, что он сделал с Багрой и Женей, но так ли уж мы различаемся? Останется ли разница между нами, когда на моем запястье окажется третий усилитель?

«Может, и нет», — признала я, и с этим осознанием пришел легчайший трепет — вибрация связи между нами, ответное эхо с другого конца невидимых уз.

Она взывала ко мне через ошейник на горле и укус на плече, усиленная оковой на руке — связь, налаженная скверной и темной отравой в моей крови. «Ты взывала ко мне, и я ответил». Я почувствовала, как меня тянет вверх, прочь из тела, быстрее к нему. Возможно, то же чувствовал Мал, когда выслеживал свою цель — отдаленное притяжение к кому-то другому, присутствие, которое требовало внимания, даже если его не увидишь и не коснешься.

Секунду назад я парила во мраке с закрытыми глазами, а теперь стояла в ярко освещенной комнате. Все вокруг меня было нечетким, но я все равно мгновенно узнала место: тронный зал в Большом дворце. Люди разговаривали. Казалось, будто они находятся под водой. Я слышала шум, но не слова.

Я сразу поняла, когда Дарклинг увидел меня. Он приобрел резкость, хотя комната вокруг него оставалась мутным, размытым пятном.

Его самообладание было настолько велико, что никто рядом и не заметил бы мимолетного изумления на его идеальном лице. Но я увидела, как округлились серые глаза, как напряглась грудь от замершего вдоха. Его пальцы впились в подлокотники кресла… нет, трона. Затем он расслабился, кивая человеку перед собой, который что-то говорил.

Я ждала и наблюдала. Дарклинг сражался за этот трон, вынес сотни лет битвы и подневольной жизни, чтобы завладеть им. Нужно признать, они хорошо смотрелись вместе. Какая-то жалкая часть меня надеялась, что я обнаружу его ослабшим, что его волосы цвета воронова крыла поседеют, как мои. Но какой бы урон я ни нанесла ему в ту ночь в часовне, он оправился быстрее меня.

Когда бормотание просителя затихло, Дарклинг встал. Трон поблек на заднем фоне, и я поняла, что четче всего видно то, что рядом с Дарклингом, словно он призма, через которую я смотрела на мир.

— Я приму это к сведению, — ответил он таким знакомым, холодным, как граненое стекло, голосом. — А теперь оставьте меня. — Бесцеремонно взмахнул рукой. — Вы все.

Обменялись ли недоуменными взглядами его подхалимы или просто удалились с поклоном? Я не знала. Дарклинг уже спускался по ступенькам, нацелив взгляд на меня. Мое сердце сжалось, а в голове раздалось одно ясное слово: «беги». С моей стороны было безумием пойти на такое, пытаться найти его. Но я стояла на месте и нашу связь не нарушала.

Кто-то подошел к нему, и, оказавшись всего в нескольких сантиметрах от Дарклинга, стал более четким — красный кафтан гришей, незнакомое лицо. Я даже могла расслышать его слова:

–… вопрос подписей для…

Но Дарклинг его прервал.

— Позже, — резко сказал он, и корпориал спешно ретировался.

Зал обезлюдел и наступила тишина, и все это время Дарклинг не сводил с меня глаз. Он зашагал по паркетному полу. С каждым его шагом полированные половицы становились четкими, а затем снова размывались.

У меня появилось странное ощущение — вот я лежу в кровати в Белом соборе, а вот стою в тронном зале, в теплом квадрате солнечного света.

Он остановился передо мной, изучил мое лицо. Что он там увидел? В видениях Дарклинг являлся мне без шрамов. Видел ли он меня здоровой и невредимой, с каштановыми волосами и блестящими глазами? Или же видел маленькую серую мышку, бледную и потрепанную после битвы в часовне, ослабевшую от жизни под землей?

— Кто бы мог подумать, что ты окажешься такой способной ученицей. — В его голосе слышалось искреннее восхищение, он казался чуть ли не удивленным. К своему ужасу, я осознала, что жалкая сиротская часть меня радуется его похвале. — Почему ты вдруг пришла ко мне сейчас? — поинтересовался он. — Тебе потребовалось так много времени, чтобы прийти в себя после нашей небольшой стычки?

Если это была небольшая стычка, то нам действительно конец. «Нет», — сказала я себе. Он намеренно выбрал это слово, чтобы запугать меня.

Я проигнорировала вопрос и ответила:

— Я не ожидала комплиментов.

— Нет?

— Я похоронила тебя под грудой щебня.

— А если скажу, что уважаю твою безжалостность?

— Вряд ли я тебе поверю.

Его губ коснулась легчайшая улыбка.

— Способная ученица, — повторил он. — Зачем тратить на тебя мою злость, если вся вина лежит на мне? Нужно было предвидеть очередное твое предательство, очередную безумную попытку ухватиться за свой детский идеал. Но, похоже, когда дело касается тебя, я становлюсь жертвой собственных желаний. — Его лицо ожесточилось. — Зачем ты пришла, Алина?

Я честно ответила:

— Хотела тебя увидеть.

На его лице мельком отразилось удивление, но затем оно вновь лишилось эмоций.

— На этом помосте два трона. Ты могла бы видеть меня в любой момент, когда пожелаешь.

— Предлагаешь мне корону? После того, как я пыталась тебя убить?

Он пожал плечами.

— Скорее всего я бы поступил так же.

— Сомневаюсь.

— Не для того, чтобы спасти эту разношерстную команду из изменников и фанатиков, нет. Но я понимаю твое желание быть свободной.

— И все равно пытался сделать меня рабыней.

— Я нашел усилители Морозова для тебя, Алина, чтобы мы правили как равные.

— Ты пытался забрать мою силу себе.

— После того, как ты сбежала. После того, как ты выбрала… — он замолчал и снова пожал плечами. — Со временем мы бы стали править на равных.

Я почувствовала это притяжение, тоску напуганной девочки. Даже теперь, после всего, что он сделал, мне хотелось верить Дарклингу, найти способ простить его. Мне хотелось, чтобы Николай был жив. Хотелось доверять другим гришам. Хотелось верить хоть во что-то, чтобы не идти навстречу будущему в одиночку. «Проблема вожделения в том, что оно делает нас слабыми». Прежде чем я успела обдумать свой поступок, у меня вырвался смешок.

— Мы были бы на равных до того дня, как я осмелилась бы не согласиться с тобой, до того момента, как я поставила бы под сомнение твои суждения или начала перечить приказам. Тогда ты разделался бы со мной так же, как с Женей и своей матерью, как пытался разделаться с Малом.

Дарклинг прислонился к окну, и позолоченная рама приобрела четкость.

— Думаешь, со следопытом будет как-то иначе? Или со щенком Ланцовым?

— Да, — просто ответила я.

— Потому что ты будешь сильной в этой паре?

— Потому что они лучше тебя.

— Ты могла бы сделать меня лучше.

— А ты мог бы сделать меня монстром.

— Никогда не понимал твою привязанность к отказникам. Это потому, что ты долгое время считала себя одной из них?

— Однажды я и к тебе питала привязанность. — Он резко поднял голову. Эти слова стали для него неожиданностью. Святые, до чего же приятно! — Почему ты не навещал меня? — полюбопытствовала я. — Все эти долгие месяцы?

Дарклинг молчал.

— В Малом дворце не проходило и дня, чтобы ты не приходил ко мне, — продолжила я. — Чтобы я не видела тебя в каком-то темном углу. Я думала, что схожу с ума.

— Вот и хорошо.

— По-моему, ты боишься.

— Должно быть, эта мысль очень тебя утешает.

— Я думаю, что ты боишься нашей связи. — Меня она не пугала. Больше нет. Я медленно шагнула вперед. Дарклинг напрягся, но не отпрянул.

— Я древний, Алина. Я знаю о силе то, о чем ты даже не догадываешься.

— Но дело не в силе, не так ли? — тихо произнесла я, вспоминая, как он играл со мной, когда я только прибыла во дворец — даже раньше, с первых секунд нашего знакомства. Я была одинокой девочкой, отчаянно жаждущей внимания. Должно быть, стала для него небольшим развлечением.

Сделала еще один шаг. Дарклинг замер. Теперь наши тела почти соприкасались. Я коснулась ладонью его щеки. На сей раз вспышку замешательства на его лице было невозможно не заметить. Он словно оцепенел, и только его грудь равномерно поднималась и опускалась. Затем, будто смирившись, он закрыл глаза. Между бровями пролегла морщинка.

— Это правда, — ласково сказала я. — Ты сильнее, мудрее, твой опыт бесконечен. — Затем подалась вперед и прошептала так, чтобы мои губы касались его ушной раковины: — Но я способная ученица.

Серые глаза Дарклинга распахнулись. Я успела увидеть в них кратчайшую вспышку ярости, прежде чем нарушила связь.

Меня бросило в сторону, обратно в Белый собор, а Дарклинг остался ни с чем — одно только воспоминание о свете.