Бёрк. Оборотни сторожевых крепостей

Ли Литвиненко (2024)

Самка? Орка? Не может быть. Она пахнет… восхитительно! Это другой вид, не известный для него. Оборотень сильнее вжал нос в шею пойманной девушки. Бёрк испуганно пискнула. –Тише,– губы Гелиодора коснулись нежной кожи. Клыки заострились и зачесались. Хотелось укусить, оставить метку на шее смеска. Чтоб никто кроме него не смел трогать эту крошку. –Моя! — в друг вспыхнуло в голове. Он понял что не сможет больше отпустить страшилку

6. Житейские будни

— Бёрк! Бёрк! — орал Татимир, стоя у лестницы.

Своей настойчивостью и силой голоса он походил на мартовского кота, сидящего на заборе.

— Да иду я! — зло прошипела Бёрк, от неожиданности запутавшаяся в пододеяльнике.

Это был последний заменённый ею комплект постельного белья. Орчанка выпростала из него ногу и, скрутив в безобразный узел, сунула к остальным. Горка белья выпирала из корзины, словно подошедшая опара.

— Бёрк! — снова заорал у лестницы харчевник.

— Вот же злобный… гном! — сплюнула она на пол. — Ни минуты покоя от него.

Она с трудом подхватила корзину, дно которой было в два обхвата шире неё. Пристроив край к бедру, вышла из последней коморки, сдаваемой посетителям, и пошла по ступеням вниз. Неудобная крутая лестница недовольно заскрипела. Подъем у неё был слишком крутым, а перила шаткими, потому приходилось идти осторожно, ведь обзор загораживала куча белья.

— Бёрк! — Татим скривил лицо в кислой улыбке. — Наконец ты пришла! — А потом, сразу посуровев, рявкнул: — Сколько можно копаться?!

Бёрк, привыкшая к перепадам настроения хозяина гостиницы, в ответ только закатила глаза.

–…Ох, девонька, — погрозил ей пальцем гном. — Сколько раз я говорил тебе не делать так. Ради себя самой — не делай. Иначе однажды твои глазные шары оторвутся от своей оси и выкатятся наружу. Представь, каково тебе будет без глаз-то.

Татимир любил пугать всех страшными предвещаниями. По его словам, нельзя было плевать в огонь — иначе на языке вырастет бородавка. Нельзя начинать есть раньше него — иначе никогда не выйдешь замуж, а если и выйдешь, то за пройдоху или дурака. Полли, к слову, строго соблюдала эту рекомендацию. Нельзя в полнолунную ночь справлять малую нужду под березой — не то при сборе грибов тебя съедят дикие еноты. В детстве Бёрк верила каждому его слову и страшно переживала, нарушив какую-либо «примету». Сейчас же, повзрослев и набравшись ума, она совсем не боялась — поняла, что в большинстве случаев Татим просто выдумывает эти страшилки.

— А я намажу их медом и вставлю обратно, — бойко огрызнулась Бёрк.

Настроение упало. Если хозяин зовет так настойчиво, значит нашел ей новую работенку, за которую наверняка не заплатит.

— Зачем медом? — заинтересовался гном.

— Чтоб держались.

Татимир хмыкнул и потер свою длинную бороду. Она доросла гному до самого пояса и была его гордостью. Спереди он хитро сплел ее в косицу, а на кончике завязал лентой цветом в тон жилетки.

— Тогда у тебя будет желтая пелена перед глазами, и все цветы для тебя будут словно подсолнухи.

— Цветы мне безразличны, переживу. А вот вы…

— Что я? — насторожился Татим.

— Вы, наверное, будете походить для меня на… большого шмеля.

Это был коварный выпад. Удар ниже пояса. Хозяин гостиницы был падок на модные вещи. Большую часть выручки он тратил на одежду и обувь, бессовестно экономя на работниках.

Татимир недовольно крякнул, поняв намек. Сейчас на нем была шелковая жилетка в широкую черно-зеленую полосу. Вещица дорогая, качественная, но с небольшим изъяном: полоски шли горизонтально, расширяя и так могучую фигуру харчевника. Лохматая голова, черные сапоги… А если представить полосы желто-черными, то сходство с насупленным жужалом становилось колоссальным.

— Шмеля?..

Гном расстроился и выглядел потерянно — он понял, что потратился на обновку зря. Жители хутора побаивались Татимира. Все тут вертелось вокруг гостиницы, и попадание в немилость к её хозяину сулило неприятности. Ему льстили и поддакивали. Одна Бёрк вела себя смело и независимо. Только она могла бросать ему честные замечания, когда он перегибал палку с модой.

— Та-ак… — растеряно крякнул гном и покраснел, как вареный рак. — Шмеля, говоришь?

Бёрк спокойно кивнула в ответ. А чего бояться? Он и так собрался нагрузить её какой-то работенкой.

— Зачем звали?

Держать корзину было тяжело, и дочь орка хотела как можно быстрей получить свой дневной ворох дел.

— Белье поменяла? — гном все еще был растерян.

— Поменяла.

— Одежду постояльцам починила?

— Починила и постирала, вечером принесу. Зачем звали-то?

— Звал… звал… — Гном мучительно вспоминал, зачем ему понадобилась девчонка, но мысль о потраченных впустую двух серебряных мешала думать. — Бутылка! — вспомнил он наконец. — За стойкой лопнула бутылка с медовухой. Так что возьми ведро и приберись.

Вообще, это он случайно разбил её, когда зацепился ногой за неровную половицу, но орчанке об этом знать не нужно. Девка до работы и так не особо охоча. Оговаривалась по всякому поводу. Каждый раз приходилось, чуть ли не кулаками, доказывать ей свою правоту.

— Так что возьми ведро и приберись.

— Сейчас?

Бёрк мыла полы каждое утро. Но вчера, зная, что предстоит большая стирка, дождалась ухода последнего посетителя и вымыла всю харчевню с вечера.

— Нет, давай ждать, пока я не растяну бражку по всему полу. Сама потом будешь зудеть, что я грязь развел…

Бёрк обреченно вздохнула.

–…И не говори, что не забочусь о тебе. Я мог бы и промолчать!

Пришлось оставить стирку и тащиться в обеденный зал.

Размер бедствия оказался удручающим. Разбилась ведерная бутыль со старой медовухой. Это был давно скисший прошлогодний остаток. Теперь пол покрывала липкая булькающая масса непонятного цвета. Из-за неё вся комната наполнилась густым запахом самогонной браги. От такого вида Берк расстроилась и громко шваркнула об пол ведро с водой.

— Это как же она разбилась? — заподозрила обман Бёрк.

— Как-как. Обычно. Стояла себе и вдруг бабах! Все сразу растеклось…

— А вы где были?

— Когда?

— Тогда, — прищурила глаза Бёрк.

— Так в окно смотрел. — Гном подошел к широкому подоконнику, заставленному горшками с геранью, и сделал вид, что заинтересован чем-то на улице. — Стою я смотрю в окно и думаю: будет дождь или…

Конец ознакомительного фрагмента.