Яблоня от яблочек

Лидия Луковцева, 2023

Разве можно на старости лет вернуть юность и упущенное когда-то личное счастье? Сбежавшая невеста, а ныне просто уставшая пенсионерка возвращается в родной город, чтобы – пусть не вернуть, а хотя бы попытаться. Вот только мужчину, ради которого она проделала путь через всю страну, через несколько минут после встречи находят мертвым в парке.Седьмая книга серии "Детектив из глубинки" повествует еще о нескольких судьбах жителей провинциального поволжского городка и похождениях пожилой артюховской "детективши" Зои Васильевны. Она помогает подруге-однокашнице разобраться с тайнами личной жизни, а заодно раскрыть серию убийств. И никакого на этот раз золота, всего лишь немного криптовалюты!

Каждому человеку дано свое дело

— Ах, общежитие! Лучшие годы моей жизни! — вроде бы свернула с темы Рая.

— Уж так-таки и лучшие? — засомневалась Зоя.

— Лучшие, — подтвердила Рая. — Самые счастливые. Я жизнь неплохую прожила, мне грех жаловаться. Муж был хороший, любящий, дети заботливые, внуки благополучные. Достаток даже более чем крепкий… ну, это сейчас.

— Но?..

— Но… Ты помнишь Олега Купцова?

— Помню, конечно! Мы все так и остались в непонятках, что тогда между вами произошло. Обе группы собирались на свадьбе гулять! А вы с Олегом молчали, как партизаны.

— Что произошло, то произошло. Не хочу ворошить прошлое. Может, как-нибудь расскажу, когда-нибудь. А если в общих чертах — все как у многих: поначалу гонор с обеих сторон, а чем больше времени уходит, тем труднее переступить через себя и первым сделать шаг навстречу. Думаешь: а почему я?! Все недоразумения с малого начинаются!

— А виноват был все же он?

— Первую половину жизни я винила Олега, потом старалась быть объективной, а в последние годы уже стала ясно понимать, что сама во всем виновата. Два молодых дурака сломали себе жизнь. Думали — впереди еще ого-го сколько!

— Разве сломали? Ты, во всяком случае? Сама говоришь — вполне благополучную жизнь прожила, муж был хороший.

— Благополучную, да. Но… без любви.

— Ну, многие так живут. Муж хороший…

— Заладила! Вот и я так жила. Не знаю, как Олег, а я свою жизнь просуществовала. Не было ни одного дня, чтобы я о нем не вспоминала. Да что там «вспоминала»? Я разве что во сне забывалась, отключалась от его в моей жизни присутствия. Все телодвижения, которые совершала в течение дня, действия какие-то, поступки — все происходило… как бы сказать… как в театре… Как будто я на сцене, изображаю свою жизнь, а он где-то рядом, невидимый в публике, смотрит на меня. Наряды выбирала, прикидывала — понравилось бы ему? И каждый божий день неосознанно ждала: вот сегодня раздастся звонок, и я услышу в трубке его голос. Типа, я тут проездом в вашем городе и совершенно случайно узнал твой адрес, вот, решил встретиться. И я понимаю, что он врет, никакой случайности, он искал меня и нашел! Или — еще лучше: выхожу со двора, а он возле дома или где-нибудь на углу стоит, ждет. И — я приехал за тобой, что мы наделали, не могу без тебя… Но не позвонил и не приехал. За всю жизнь. Даже странно, что я не свихнулась за эти годы ожидания, не заработала манию. Хотя, по большому счету это мания и есть.

— Раечка, — опасливо спросила Зоя, — может, уже чай?

— Не боись, мать, я не от коньяка раскрепостилась и в откровенность кинулась. Просто пришло время моему нарыву лопнуть.

— Боже мой, — воскликнула Зоя с волнением, — а как же ты жила?! А муж? Почему не ушла от него, если уж сдуру поторопилась замуж выскочить? А он-то как терпел такую жизнь?

— «Ушла»! Муж… Вечная моя вина. Был бы он не таким порядочным — каким-нибудь алкашом, жлобом, тираном, было бы легче на это решиться. Он все понимал, хотя я никогда ему ничего не рассказывала и даже имени Олега ни разу не произнесла. Понимал и терпел. Любил. Сначала. А дети? Как я могла уйти? Они его боготворили, мальчишки! Они бы не поняли и не простили. Да и кто бы меня понял? Я не Анна Каренина, чтобы семью рушить и под поезд бросаться. Да и вообще… Потом уже просто инерция, привычка, притертость. Это только в романах от любви чахотку зарабатывают.

— Не знаю, что и сказать! Есть ведь еще и физиология…

— Да и не нужно. Что тут можно сказать? Физиология, да. Это было самое трудное. Поначалу ночей ждала, как гильотины. Потом свыклась. Даже начала что-то чувствовать.

— А он?

— Он в конце концов сам сделал попытку разрубить этот узел. Устал, надоело. Нашлась там одна — молодая и понимающая. Ушел. Это он уже в бизнесе был. Там вокруг них много вьется молодых и понимающих.

— Вернулся?

— Вернулся. Ты ведь, помню, стихи пописывала? Не пишешь? — вроде как опять съехала с темы Рая.

— Ну, когда это было! Какие стихи в мои годы? — засмущалась Зоя Васильевна. — Ну… так, иногда. Да ты ведь тоже баловалась?

— А кто у нас на филфаке не баловался? Сплошь графоманы. Но в поэты, насколько мне известно, никто так и не вышел. Я тоже уже давно не пописываю, но сейчас прочитаю тебе свое тогдашнее. Чтоб тебе понятно было, а мне меньше слов тратить.

Всю жизнь ждала тебя. Жила

Надеждою на нашу встречу.

Себе самой противореча,

Благоразумие гнала.

Все знаю — годы, расстоянья,

Иные нравы, речь, пейзажи,

Ты о моем существованьи

Не вспоминаешь, может, даже,

Ведь ни звонка и ни записки…

Наверно, прав ты: рвать — так рвать!

Но нам, в кругу родных и близких,

Век одиноко доживать.

Не знаю, что со мною станется —

Живу, как все, в душе надеясь…

С годами люди, вроде б, старятся,

А я как будто молодею.

— Райка! Ты моя дорогая!…

— Да все нормально, и все уже в прошлом, — она помолчала. — Я ведь, если честно, второго-то сына родила, чтобы успокоиться, наконец. Муж радовался — все налаживается!

— Успокоилась?

— Вроде. Перемололось. Да не смотри ты на меня с таким соболезнованием! Ну, так сложилось! Когда муж через несколько лет заболел, его молодая, любящая и понимающая очень скоро от него ушла. Он развод не оформлял, ей, стало быть, ничего не светило, зачем ей эта обуза за просто так? Он вернулся, а я приняла. Мне, не поверишь, не в тягость было за ним ухаживать, когда окончательно слег. Памперсы, пролежни, уколы, обтирания… Я свою вину искупала, причем не по принуждению, не через силу. Хотя было, конечно, тяжело. Даже нежность к нему почувствовала. Какой-то извращенный вид любви, да? Муж это понимал. Мы хорошо простились.

— А в Артюховск-то ты что же… уж не к Купцову ли приехала?

— Видишь ли, какая странность. При таком моем полупомешательстве… При том, что присутствие Олега рядом было постоянным, почти… осязаемым… ни разу за все эти годы он мне не приснился. Ни разу, прикинь? Вот вроде мы должны встретиться, но что-то постоянно мешает. А примерно год назад — вдруг приснился. Я старая, такая как сейчас, а он — тот, прежний: молодой, кареглазый, веселый. Смеется, гитара в руках, поет и подмигивает мне. Проснулась оттого, что не то скулю, не то подвываю, а не от ощущения счастья, как должно быть от приятного сна. И подумала: к чему приснился, не умер ли? И весь день — под этим грузом. И на следующий день — тоска непонятная. И постепенно мысль созрела: ехать в Артюховск, он же здешний, может, и не уехал никуда. Или из наших кого-то найду, авось, кто-нибудь что-то про него знает. Прямо загорелась этой идеей. Если умер, хоть на могилу схожу, выплачусь, прощения попрошу. А вдруг он жив, но одинок и болен? Или вообще — в интернате для престарелых…

— И что тогда?

— Там видно будет. Может, заберу с собой, буду ухаживать или выхаживать, мне не привыкать. Или здесь останусь на ПМЖ. Будем с тобой дружить, или, еще лучше, найдем и тебе юношу, будем дружить семьями.

— Лучше домами. А твоя семья?

— Семья нынешнего моего отсутствия и не заметит, а если и заметят — спокойно переживут. Ну а если привезу себе дедушку — думаю, снисходительно отнесутся: блажит бабуля, ну да пусть развлекается, все не одна, нам же легче. Ведь, если честно, они обитают каждый в своей жизни, параллельно моей, как и твои, наверно. Прекрасно обходятся без меня! Я родственница чисто номинальная, обо мне вспоминают в дни рождения, в Новый год, на восьмое Марта.

— В день Матери и Пожилого человека, — дополнила Зоя.

— А вот это не всегда. Заняты очень, да и не считают это за праздник. Столько их развелось, праздников этих! Если сама не дам о себе знать: как вы, мол, там, живы-здоровы? Да я и не обижаюсь, ну, современная жизнь такая. Я ведь тоже дама самостоятельная и еще шустрая, как видишь. В хоре ветеранов пою-пляшу, во как! А корыстного интереса, на предмет наследства, у них не будет, они у меня люди небедные.

— Да, наверно, эта дистанция между родителями и детьми — нормальная ситуация по нашему времени. Все живут отдельно. А Олег что же, больше в твоей жизни ни разу так и не появился? После разрыва?

— Однажды появился. Как раз в тот момент, когда мы с Игорем заявление в сельсовет подали. Он приехал за мной, хотели в селе по-быстрому расписаться и уехать, ему на судно надо было торопиться. Тогда Олег и возник. Встретил меня возле школы, хи-хи, ха-ха, как будто только вчера расстались, спрашивает, не выскочила ли замуж. Я этак снисходительно, мол, — не пропала без тебя: на днях выскочу. Он мне: а, ну что ж, желаю счастья. Повернулся и пошел. Уехал в тот же день.

— А ты?!

— А я на ватных ногах к себе домой побрела.

— Райка, да ты же сама во всем виновата! Ты на ватных ногах, а он-то, он на каких уходил? Неужели ты в тот момент ничего не поняла? Он же просто в ступор впал! Он же за тобой приехал. Тебе бежать за ним надо было, вцепиться и не отпускать!

— Мудрая ты какая — со стороны да задним числом! Легко тебе рассуждать. Надо было. На меня в тот момент заторможенность какая-то навалилась. Ступор. И опять же — самолюбие: не звал, не уговаривал… Просто взял и ушел. А потом, как же Игорь? Ему позор от людей, что невеста сбежала. Это же село! Воспитание еще мне нашептывало, вбитая в нас родителями порядочность. И такая длинная жизнь впереди была! Много всего еще должно было состояться!

— Ах, какая же ты дура! «Не уговаривал» он ее!

— Не буду спорить.

— А теперь, значит, надумала в ту же реку еще раз вступить. Несбывшееся воплотить. Это оно тебе покоя не дает! Твоя неосуществленная мечта и твое самолюбие грызут тебя подспудно. Еще неизвестно, какую бы жизнь вы с Олегом прожили, если бы у вас все сложилось. Может, разбежались бы через полгода.

— Может! Давай без психоанализа. Я хочу с ним увидеться, и точка! В этой жизни, а не в той, если она вообще есть, — категорично заявила Раиса Георгиевна.

— Хочет она! Авантюристка. Ну, а если Купцов жив, но счастливо женат, отец и дед? А ты в чужую семью влезешь, покой нарушишь?

— Если счастливо женат, какой же я покой нарушу? Так, вспомним прекрасную молодость! Но… не может он быть счастлив! Я чувствую. Это все не просто так! У меня сейчас такая… как бы сказать… сердечная вибрация. Мы с ним на одной волне.

— Вибрация у нее, — проворчала Зоя Васильевна. Ну, а если он, наоборот, в какого-нибудь маргинала превратился? В жизни ведь всякое случается. Бомж там или алкаш конченый? Твоя вибрация тебе ничего не подсказывает? Раз вы на одной волне.

Рая задумалась на мгновение.

— Бомжа отмою и в социум верну, он все же интеллигентный человек, хоть и бывший. А алкаша… — заколебалась она, — не знаю. Нет, тут я, наверно, пас. Бывших алкоголиков, как мы знаем, не бывает. Не потяну, на знакомых насмотрелась, хоть мужем я в этом плане и избалована. Я не настолько героическая героиня.

— А вот я, между прочим, знакома с одной героической героиней, которая алкоголика бывшим сделала, — задумчиво промолвила Зоя.

— И что, счастливо живут?

— Да нет, там трагедия случилась. Они недолго прожили. Этого мужа, Гарика, убили.

— А жена? Героическая героиня?

— Лида после замуж вышла. Кстати, за капитана, который расследовал убийство.

— Тоже мне, трагедия! — фыркнула Рая. — Может, трагедия была бы потом, когда он развязал бы да по новой пить начал?

— Да я и сама об этом часто думала. Кто ж про это знает? А Лида — человек долга.

— А с этим капитаном что же?

— Живут вполне счастливо. Вот как судьба решила.

— Вот и вся любовь!

— Не вся. Вадиму тогда уезжать надо было, переводили в областной город. До этого он Лиду не торопил. Так вот, перед отъездом Лида к Гарику на могилу сходила. Вернулась измученная, какая-то… притихшая, но вроде как успокоившаяся. И дала Вадиму согласие. Говорит, Гарик благословил, знак подал.

— Ничего себе! А какой знак? Расскажешь?

— Какой знак — не знаю, она не говорила. Если узнаю, то расскажу. И даже познакомлю вас. Замечательные люди! Мы с ними уже много лет дружим, как говорится, не один пуд соли съели. Они мне здорово помогали.

— В чем?

— Да так… в разных-всяких делах. Потом как-нибудь расскажу, при случае. Ты мне лучше вот что скажи, как ты собираешься искать своего Купцова? Может, он и не в Артюховске вовсе? Я вот о нем ничего не знаю, ни разу не слышала, хоть и городок наш небольшой. Да, честно говоря, и не вспоминала о нем за все эти годы.

— А я его уже нашла!

— Как? Где?

— Кто ищет, тот найдет, — усмехнулась Райка. — В наше время для этого существует интернет.

— Но про меня, допустим, ты сведений в интернете не найдешь!

— Про тебя, может, и нет, если ты никогда не учреждала индивидуально-частное предприятие, а потом не судилась с партнерами. Или не занимала призовые места в областных шахматных турнирах.

— То есть он — персона грата?

— Ну, не то, чтобы уж такая грата…

— Но ведь адрес его в интернете засветился?

— Ты понимаешь, какая странность… Как-то все одно к одному. Я раньше по разным сайтам его в друзьях искала, но он нигде не засветился. Ну не может такого быть, у него же технические мозги, он просто обязан владеть компьютером. В наше-то время, когда даже гуманитарные бабки его освоили!

— Да может, он просто под каким-нибудь ником зарегистрирован.

— Скорее всего. А после этого сна просто взяла и погуглила — и нате! Как раньше не догадалась, сама удивляюсь. Когда-то он еще с двумя партнерами фирму учредили, да видно, не пошло у них. Через год с небольшим в суде уставной капитал делили, вот и засветились. А потом, опять совершенно случайно, попадается мне на одном сайте артюховский шахматный клуб. Я — туда, по наитию. Ты же помнишь, Олег разряд по шахматам имел. А там — турнирные таблицы, список игроков, результаты турниров… Но самое интересное — я сразу адрес не записала, а потом засомневалась, не перепутала ли номер дома с номером квартиры, и полезла перепроверить. А адреса-то и нет!

— Ну как то есть нет, если был?

— А вот так! Нет, как не бывало. Может, их администрацию за публикацию персональных данных наказали, откуда мне знать? Убрали адрес, а остальные данные остались. Я заопасалась, что у меня начинает ехать крыша. Позвонила в Артюховск знакомым — есть у вас такая улица? Есть. Ну скажи, что не знак судьбы?

— Действительно, чудеса! — вынуждена была признать Зоя, и даже холодок пробежал у нее по спине.

— Именно что! Знак! Знаешь такую улицу — Белякова?

— Слышала. Имени местного революционного деятеля и участника гражданской войны. Но где находится, смутно представляю. Где-то в Октябрьском районе.

— Такси, надеюсь, в вашем городе бегают?

— Ну, если ты ко мне на такси приехала…

— Так что завтра мы с тобой, не откладывая дела в долгий ящик, отправимся по адресу улица Белякова, дом номер сорок один, квартира восемь.

— МЫ с тобой?

— Зайка, — произнесла Раиса Георгиевна Собко с прерывистым вздохом, — ну к кому ж я еще могла обратиться за помощью в этой деликатной ситуации? Кому это рассказать в Артюховске, с кем поделиться, кроме тебя? Мало того, что мы все учились вместе, в одной общаге жили, так вы с ним еще и в одном городе живете. Мы же с тобой четыре года в одной комнате! — напомнила с пафосом.

— То есть ты все продумала и изначально включила меня в свою авантюру действующим лицом?

— Ты же должна понимать, что не все так легко и просто, как я живописую? Я же там вполне могу в обморок хлопнуться от потрясения, как увижу его, если не похуже чего. Годков-то мне уже немало набежало, сердце, давление, то-сё, — заканючила Райка. — Должен же быть рядом надежный человек, который поддержит меня и морально, и физически в непредвиденных обстоятельствах. Нашатырь под нос сунет. Может даже скорую вызовет, если потребуется. А вдруг там, в самом деле, жена?

— Скорее всего! И что-то мне подсказывает, если таковая имеется, диалог с ней должна буду вести я? То есть, тебе нужна группа поддержки, но огонь на себя должна вызывать эта самая группа, то бишь я?

— Умница!

— Вот, значит, какую роль ты мне отвела…

— Ну, Заинька…

— Что ж, — вздохнула Зоя Васильевна, — муниципальная чиновница Раиса Георгиевна Собко стала достойной преемницей комсомольского и студенческого лидера Раи Афанасьевой. Руководить массами и направлять — это у тебя в крови! Манипуляторша! Кукловод!

— Ага! — радостно подтвердила Раиса Георгиевна, нутром почуявшая, что ее врожденный и благоприобретенный дар убеждения не подвел. — Ну, не бурчи! Чего ты разбушевалась? Тебя же не на смерть посылают. Вдвоем-то, всяко, не так страшно!

— Ладно, — без единой капли энтузиазма согласилась Зоя, — долг гостеприимства, чего уж там!

После, курсируя с грязными тарелками на кухню к мойке, Зоя Васильевна недовольно бурчала себе под нос:

— Тоже мне, комиссарша в пыльном шлеме, в кожаной тужурке! Приперлась через полвека свою безумную мечту осуществлять! И при этом загребать жар чужими руками! В лучших традициях чиновничьего племени! «Вот как ты думаешь, что такое старость?», — передразнила она гостью мерзким голосом. — Чужих мужиков отбивать, если по-простому!

Впрочем, честно говоря, особой злости она не испытывала. С одной стороны, старческая бабья глупость и блажь. С другой стороны — достойны уважения подобные порывы, свидетельствующие о сбереженной душевной молодости. С третьей — не может не вызвать восхищения и сочувствия чувство, пронесенное через всю долгую жизнь. Любовь!..

Все же Зоя Васильевна была женщиной. И потом, с Раей она, как говорится, была давно знакома, а с предполагаемой женой Купцова не знакома совсем. Она была субстанцией нереально-туманной.

А радостная Раиса Георгиевна, скинувшая с плеч груз объяснения-признания, соскабливая объедки и складывая в стопку грязные тарелки, негромко напевала:

Ругают ведьмою меня последнею,

Ругают старою меня каргой,

А я не старая, совсем не старая,

Я просто с детства была такой!

— И что это за ода в свою честь? — съехидничала Зоя.

— Это песенка ведьмы из фильма «Старая-старая сказка», — охотно пояснила Рая. — Зайка, кстати, — решила она подольститься, — а у твоих великих нет никаких высказываний на предмет моей ситуации? Мне бы прецедент какой-никакой, чтобы было морально легче, чтобы можно было опереться на исторический пример. Думаешь, мне легко? Поройся там в закромах своей блестящей памяти.

— Не подлаживайся! Историю, как известно, творят и простые люди тоже. Вот как ты сейчас. Глядишь, и войдешь в историю. Раба любви!

— Или попаду. Влипну в какую-нибудь историю.

— И это вполне вероятно, — вздохнула Зоя Васильевна, — но ты хоть по делу влипнешь, а я-то за что?

Все же она порылась в закромах. Более-менее подходящим было высказывание Эзопа. Не совсем по теме, конечно, но Зоя Васильевна не хотела ударить лицом в грязь, у нее тоже имелось самолюбие. «Каждому человеку дано свое дело, и каждому делу свое время», — с кислым видом процитировала она.

— Годится, — с удовлетворением кивнула Рая, — видишь, каждому делу свое время. Вот и пришло время мне действовать. До этого я же не трепыхалась, согласись?