Предчувствие. Сборник рассказов

Лидия Сычева, 2001

Сборник коротких рассказов с плотным письмом и объемными образами. Замысел книги – открыть читателю его самого. Какой он, помимо ежедневной погони за призраком благополучия? Какая начинка в нем под шелухой бездумности, лености и ожесточенности? Чем он дышит в эти, предназначенные ему судьбой, годы? Лаконизм языка позволяет автору в небольшом сборнике собрать почти все приметы современной России.

Злоумышленники

Полдень. Зной. Истерический стук в дверь:

— Настя, Настя, открывайте, выходите!

Настя Назарова, женщина давно пенсионного возраста, спросонья не сразу понимает в чём дело: в страшном сне или в осязаемой яви. Стук не стихает. Настя, осторожно отодвинув занавеску, выглядывает в окошко: на крыльце топочет бабка Лебедева.

— Алексей, — будит Настя мужа, — вставай, бабка, курва, пришла, че ей там надо, спроси.

Супруги, заспанные, со смутной тревогой в душе, двигают засовом, открывают дверь. Бабка, в низко повязанном платке, в заношенном платье, в разных тапочках — черном и фиолетовом, сияет железными зубами. Взор её стальных глаз грозен. Бабка настроена решительно:

— Пошли, Настя, пошли!

— Мы и тут можем побалакать, — слабо сопротивляется Настя. Хозяин безмолвствует, покорно стоит за спиной.

— Пошли-пошли! — нагнетает напряжение бабка. Жесты её размашисты, решительны, на загорелой руке, рядом с запястьем, синеет старая наколка — “Муся”.

Супруги под натиском Лебедевой покидают крыльцо. Алексей плотно прикрывает дверь — от мух и так спасу нет.

Бабка, между тем, тянет Назаровых за ворота, снижает голос до таинственного, свистящего шепота:

— Пошли, шось покажу!

Настя упирается:

— Вот же лавка и тенёк, садитесь тут!

Но бабку с курса не собьешь. За воротами у Назаровых растут яблоня и два сливовых деревца. К одному из них Лебедева тянет супругов. Наконец, цель достигнута. Бабка начальственно хватает Алексея за рукав и спрашивает:

— Оце шо?

— Шо? — беспомощно повторяет Назаров.

— Я спрашиваю, — бабка заговорщицки озирается, — оце шо?

— Где? — глава семьи заходит в тупик. — Дерево. Слива.

— Та не, — бабка пинает ногой в фиолетовом тапке мятый проволочный ящик из-под пивных бутылок, лежащий под сливиной, — я спрашиваю: оце шо?!

— Железяка, — всё ещё ничего не понимая, отвечает Назаров. Настя слушает разговор настороженно, переводя взгляд с одного собеседника на другого.

Бабка горестно трясет головой и даже покачивается из стороны в сторону. Потом останавливает движение тела, впивается взглядом в Назарова и строго пытает:

— А откуда у вас эта железяка?

Хозяин растерянно пожимает плечами. Жена приходит ему на помощь:

— Да мы её и не видали! За ночь, может, собаки натянули! Мы нынче и за двор не выходили, что нам тут делать!

Бабка внезапно меняет тон:

— Правда, правда твоя, Настя! Так вы ничёго не знаете?

Супруги растерянно пожимают плечами. Лебедева рассказывает, торопясь, озираясь и шепча:

— Приехала нынче утром милиция на “козле” и забрала на допрос Веньку (внука), Петьку (сына) и Саньку (мужа). Кажуть: вы сдали много цветных металлов. А откуда они у вас?! Мабуть, ворованные! И увезли, увезли их! А я шла мимо дворов, так у всех железяки валяются. А наших одних забрали. Це ж тюрьма? — спрашивает она Алексея, цепко хватая его за рукав.

— У, оштрафуют и отпустят, — с облегчением успокаивает её Назаров. — Вон, Березовского отпустили и Чубайса, а ваших и подавно.

— Ничего не будет, разберутся, — утешает Лебедеву Настя.

— Да? — бабка радуется. — А я испужалася! Побегу домой, а то куры, та утки, та гуси не кормлены, — и она быстро, как на спортивной ходьбе, перебирая руками и ногами, скрывается за палисадниками.

Настя Назарова всё знает, обо всём имеет мнение. Объясняет мужу:

— Петька, он же на кране работает, грузит электромоторы. Там он их накрал!

Муж дополняет:

— А Венька и Санька потом сидят во дворе медную проволоку с них сматывают.

Супруги, поразмышляв ещё некоторое время о том, как Лебедевы наживают себе добро, уже собираются укрыться во дворе, когда на “Жигулях” подкатывает Алевтина. Дворы их рядом. Алевтина неделю просидела в лесу, на пасеке, и теперь спешит узнать последние новости. Добродушно, снисходительно посмеивается она над бабкиными тревогами. Пчеловодка дородная, в теле, с могучими формами. Говорит, как припечатывает:

— Ото следует им! Не трэба чужого брать!

Соседи, побеседовав ещё некоторое время на темы морали, расходятся.

…Вечером бабка Лебедева снова у Назаровых. Докладывает:

— Все дома: и Венька, и Петька, и Санька. Оштрафовали и отпустили. А Нина (невестка) стала меня ругать: зачем я хожу и рассказываю про це дело. Я кажу: та чи Назаровы пойдут куда, в какое ОГПУ?! Они с двора не выходят. Она: позор який! А я кажу: дитка моя, ты ничёго не знаешь! Вон, Алевтина приехала с пасеки, а ей, Маринка, дочь, звонит: “Мамо, мы сидим в тюрьме с Виталиком, приезжай, нас забери.” “За что?” “Да железную дорогу раскручивали на металлолом.” Вон шо!

Отсмеявшись, Настя Назарова комментирует:

— Ну правильно, поезда ж теперь до нас не ходят, чего ж добру пропадать, ржаветь!

А супруг её дополняет:

— Мишка Горбачев перестройку начал, Борька Ельцин продолжил, а Маринка с Виталиком довершат — пути назад разберут.

Бабка Лебедева потрясена этими выводами:

— Оце у вас головы, оце соображения! Та вы ж академики, прохфессора! Та вас хоть завтра в верхи, в парламент, чи в правительство…