Свяжи меня в Городе Ангелов

Лиз Лусурье, 2023

Владелец многомиллиардного бизнеса столкнулся с необычными проблемами и нанимает для решения этой загадки довольно странных людей: гениального психопата, который виртуозно манипулирует криминальным миром, и экзотическую красотку, работающую на Якудза. У миллиардера с красоткой завязывается роман, который добавляет проблем к уже имеющимся: его репутация может сильно пострадать в мире успешных, глянцевых людей, если кто-то об этом узнает.Но в конечном итоге эта парочка, которая стоит в иерархии общества где-то внизу, заставляет богатого человека посмотреть на мир шире, выйти за собственные рамки, взглянуть в лицо своим страхам и найти свою любовь..

Глава 2

А может, Джим и прав, она ведь одинокая свободная молодая женщина. Раз Дэвис рекомендует, то, может, действительно стоит рискнуть?

Она едва заметно кивает, и незнакомец поднимается с дивана. Стая чуть ли не виснет на нём, встряхивая копнами чёрных вьющихся волос. Такого Хината ещё не видела. Ей придётся вступить в странный бой за этого мужчину. Итальянская мафия, конечно, по-прежнему контролирует проституцию в этом районе, но чтобы вот так, навязчиво, кружить толпой вокруг клиента, такое она видит впервые. Когда итальянки понимают, что их жертва двинулась в её сторону, они шипят от бешенства как гаргульи. Хината поднимается ему навстречу, потому что уверена: они его порвут на куски, лишь бы ей не отдать. Что-то во всём этом не то… Каждый шаг мужчине даётся с трудом: три юные девушки и две женщины постарше, так сказать «на любой вкус», то и дело попадаются ему на пути, заглядывая в глаза. Хината изящно заправляет за ухо прядь волос, как бы невзначай показывая тату с драконом на запястье своим конкуренткам. Стая тут же начинает пятиться назад, будто они увидели какой-то оберег. Теперь женщины с ненавистью смотрят на Хинату из-за его плеча, а незнакомец даже не замечает её движение за суетой вокруг него. Когда итальянки перестают буквально бросаться ему под ноги, он, наконец, доходит до неё.

— Угостить тебя чем-нибудь? — произносит он напряжённо, всё ещё чувствуя темноглазых гиен у себя за спиной.

Хината отрицательно качает головой. Сейчас для неё это не клуб, а настоящая жаркая саванна с выжженной травой, где каждый сам за себя, и любой из них может стать жертвой: и он, и она. Итальянки не отстанут, хотя уже то, что они отступили — сам факт — это прогресс: два года назад, когда Хината только приехала в США, с Якудза никто не считался. А теперь они поджали хвосты, едва завидев дракона на запястье, и только жалобно скулят на расстоянии, глядя на упущенную добычу. Как бы странно ни звучало, за это она благодарна Дэвису, который сейчас уже вытащил девчонку из очередного коридора и взасос целует под яркими софитами, ни на кого не обращая внимания, словно он единственная звезда в этом зале. Его пиджак, стоящий баснословных денег, вероятно, остался лежать где-то на грязном полу, и поэтому всем теперь видно его тело, которое отчётливо прорисовывается под тонкой тканью рубашки, подсвечиваемое ослепительным светом. Самоуверенности Дэвиса можно только позавидовать, а вот Хинату итальянки нервируют не меньше, чем незнакомца. Надо будет позже разобраться, в чём дело, видно же, что он им для чего—то нужен. Этот мужчина явно очень важная птица. Задумавшись, Хината совершенно забывает, что перед ней стоит тот самый мужчина, и только лёгкое вежливое прикосновение к её запястью возвращает Хинату в мир грохочущей музыки и яркого света.

— Том, — представляется мужчина.

Теперь она может толком его разглядеть: тёмные волосы, голубые серьёзные глаза. Чувствуется в нём какая-то внутренняя сила, уверенность. Хината и сама не понимает, откуда берутся такие выводы: может, выдают осанка или резкие движения, или усталость, которая как пыль лежит на нём, делая серым, словно он не спал несколько дней, но из последних сил всё же держится на ногах. Только зря гиены кружат вокруг него: этот лев не упадёт к их ногам и не станет лёгкой добычей. В отличие от Джима Том довольно высокий. И если с Дэвисом она почти одного роста — около метра семидесяти пяти — то рядом с Томом она кажется себе маленькой, даже на высоких каблуках.

— Хината, — представляется она в ответ.

Он обхватывает её ладонь и прижимает к своим губам. И снова манжета отъезжает, обнажая знакомые ранки на его запястье. И до неё доходит, Джим недаром натаскивал её так долго: Том специально показывает ей стёртую кожу — это немой вопрос, и он ждёт ответа на него. Она ещё раз смотрит на Дэвиса, которому всё равно: где и с кем отрываться — сейчас в его руках тает очередная «Барби», яркая и блестящая юбка которой уже бесстыже задрана рукой Джима до пояса. Дэвис ловит её взгляд, подмигивает, показывая на пальцах, что всё «ОК». Затем он подносит пальцы к губам, словно что-то глотает, и, решив, что и так подсказал ей достаточно, впивается в шею своей очередной жертвы как вампир, оставляя красно-лиловый засос. Эту пантомиму со стороны Дэвиса, как обычно, следует разгадать, а ей в голову, как назло, абсолютно ничего не приходит. Ей понятно лишь одно: Том опасности не представляет. Что ж, Хината решает довериться чутью Джима — ничего плохого с ней не случится. Дэвис дал бы ей знать, если бы это было не так: пока она фаворитка этого царька. И «да, она в курсе, на что намекает незнакомец», так почему бы, действительно, не повеселиться впервые за долгое время. Тем более что Том ей нравится: Хинате вообще нравятся сильные мужчины, даже такие сломленные, как этот.

— Уйдём отсюда, — она подхватывает Тома под руку, физически ощущая, какое он испытывает облегчение от этих простых слов.

Секунду спустя они идут сквозь строй итальянок, полных ненависти, а голую спину Хинаты до самого выхода прожигают их злобные взгляды. Хината садится на переднее сидение, рядом с Томом. Итальянки почти забыты, а спину приятно холодит натуральная кожа сидения. Чёрный автомобиль марки Aston Martin стремительно рассекает душный ночной воздух пустого шоссе. Том ведёт машину сам, хотя Хинате кажется, что у него есть водитель: и он как начальник обычно сидит на заднем сиденье и смотрит в ноутбук, подписывая по дороге срочные бумаги. Она усмехается про себя, невольно думая о том, что Том не зря выбрал эту марку машины: сейчас, создавая тайну вокруг себя, он выглядит совсем как Джеймс Бонд. Пальцы, добела сжимающие руль, выдают сильное волнение водителя, при этом он крайне сосредоточенно смотрит на дорогу: будто ничего важнее в жизни нет, чем эта полоса асфальта. Никакого флирта, заигрываний — натянут, как струна. Хината молча, не спрашивая разрешения, скидывает босоножки и забрасывает свои длинные ноги на приборную панель. Платье предсказуемо съезжает по гладкой коже, открывая взору то, что было скрыто. Том бросает быстрый взгляд на тонкую полоску трусиков на её бедре — та, кажется, сейчас просто чёрной чертой на золотистой загорелой коже — и вжимает педаль газа в пол до отказа.

В молчании они доезжают до особняка за городом.

Современная вилла в стиле хай-тек встречает их тишиной. Тому удивительным образом идёт этот строгий дом серого цвета с чёткими линиями, будто отражающий его суть. Даже сквозь бетон чувствуется жёсткий металлический каркас, на котором держатся наружные панели. Серый цвет стен лишь слегка смягчает тёплая желтоватая подсветка. Во дворе поблёскивает прозрачной синей водой бассейн. Почему-то Хината уверена, что Том им не пользуется: трудно представить его резвящимся в воде — а вот она бы сейчас не отказалась нырнуть в эту прохладную воду.

Они входят внутрь, опять же не говоря ни единого слова друг другу. Дом выглядит совершенно нежилым: нет тех мелочей, которые люди обычно забывают в разных местах в повседневной суете. Скорее всего, он даже куплен на чужое имя и служит лишь для утех хозяина — делает по привычке вывод Хината. Пока они идут к спальне, она замечает на стене картину. Абстрактная мешанина на холсте, на взгляд Хинаты, говорит о том, что в жизни хозяина дома, как и в голове, всё не так уж и хорошо.

В спальне Том включает только настольную лампу, которая едва разгоняет тьму, оставляя сумрак таится по углам. Заметно, что ему не слишком комфортно с незнакомкой, будто он всё ещё решает: стоит или нет открываться перед ней полностью, хотя уже и привёз её в свой дом.

Чуть помедлив, Том идёт к бару, давая себе ещё время на раздумья:

— Что будешь пить, Хината? — задаёт он стандартно-вежливый вопрос, включая подсветку в небольшом шкафчике с винами, который стоит в углу.

Пока Хината рассматривает весьма неплохую коллекцию старых вин, Том успевает налить себе и сделать пару больших глотков Шато Шеваль Блан тысяча девятьсот девяностого года, пытаясь таким образом заглушить сомнения и принять, наконец, решение.

— То же самое, но восемьдесят второго года, — говорит Хината, указывая острым ноготком на бутылку. Та настолько чёрная, что кажется самой тьмой: словно в ней скрываются полчища демонов, и стоит только вытащить пробку, как они вырвутся наружу.

— Отличный выбор! — положительно оценивает её знания в этом вопросе Том: его радует, что девушка попалась со вкусом.

Бэрер привычными, отточенными до автоматизма движениями открывает бутылку и… ничего, предсказуемо, не происходит: никаких демонов в бутылке, конечно же, нет — лишь вино из неё льётся, извиваясь бордовой лентой.

Том протягивает ей бокал. Его рука при этом заметно подрагивает, и из-за этого вино покачивается внутри, оставаясь на хрустальных стенках лёгкой дымкой и переливаясь темно-рубиновым блеском. Том продолжает:

— Начнём сначала.

Он прав: среди гиен знакомство начинать не стоило, а сейчас самое время. Лёгкая улыбка трогает его губы, щеки после выпитого слегка розовеют. Хината неспешно берёт из его рук бокал, подносит к лицу и делает глубокий вдох. Терпкий аромат с доминирующими нотками ежевики, отголосками тёмной вишни, лёгкими нотами табачного листа, ванили и специй наполняет её лёгкие и кружит голову. Большую часть жизни она прожила в Англии, где и научилась ценить дорогие вина и роскошь. Хината делает очень маленький глоток, позволяя каплям напитка постепенно раскрывать свой вкус у неё на языке. От удовольствия Хината прикрывает глаза, но в полной мере насладиться вином Том ей не даёт.

— Ты ведь уже всё поняла? — спрашивает он, в его взгляде, как и прежде, таится тревога.

Впрочем, сам прояснять ситуацию он тоже не собирается: то ли чтобы не сказать лишнего, то ли проверяет даму на сообразительность. Хорошо хоть, он не видит в ней очередную «Барби». В нём всё ещё борются желание получить не совсем обычный секс и врождённая осторожность. Хината, с лёгким сожалением отставив бокал с рубиновой жидкостью, оглядывается, пытаясь считать информацию с окружающих её вещей. Те, по большей части, безликие дорогие безделушки. Мебель же в тёплых бежевых тонах говорит лишь о том, что Том любит уют. Огромная кровать в центре комнаты, занимающая большую часть пространства, опять же указывает только на то, для чего ему нужен этот дом.

Молчание длится не больше секунды, и Хината начинает говорить:

— Ты Томас Бэрер — миллиардер, единственный наследник Эриха Бэрера, владельца фармацевтической империи «Селжен». Не хочешь, чтобы отец или журналисты узнали о твоих пристрастиях, поэтому встречаешься здесь с любовницами. Хотя нет… ты встречался здесь всё время лишь с одной… и наверняка она даже работает в твоей конторе, и подписала бумагу о неразглашении, — уточняет со смешком Хината, сделав этот вывод из нервного поведения Тома. Она теперь удивляется тому факту, как Том решился привезти незнакомую женщину в этот дом, не дав ей прежде подписать все бумаги.

Дальше Хината рассуждает про себя: «Интересно: что случилось с его постоянной любовницей? Ему точно стоило больших усилий явиться в ночной клуб. Очевидно же, что он не завсегдатай таких заведений. Даже одежда на нём совершенно неподходящая. А у Дэвиса реально отменный нюх на чужие проблемы».

— Где она теперь? — задаёт Хината свой «вопрос на миллион». Ей всё меньше нравится эта ситуация. Она даже знает, какой её ждёт ответ.

— Пропала. Наверное, бросила меня, — Том пытается удержать лицо, но это ему плохо удаётся, и он недовольно кривится.

Конечно, Бэреру — миллиардеру, да и просто красивому мужчине — такое сложно пережить. Но у Хинаты другие мысли. Пляски итальянок вокруг Тома и исчезновение его любовницы — эти события точно связаны между собой. На него уже расставила сети итальянская мафия, но из-за неё Бэрер в них не попал. Хината чувствует неприятный холодок: скорее всего то, что она перешла дорогу итальянкам, ей ещё аукнется.

Её взгляд задерживается на открытом футляре со скрипкой — инструмент явно дорогой, и куплен не для игры — для вложения денег. В этот дом, очевидно, попал случайно и должен был покинуть его при первой возможности. Мысли Хинаты уходят от загадки, и она продолжает, раз уж пришла с ним сюда, то поворачивать назад всё равно поздно:

— На скрипке не играешь, — Хината проводит пальчиком по тёплому коричневому дереву, чувствуя подушечками пальцев едва ощутимый слой пыли. — Но слушать любишь.

Она бросает взгляд на программку с выступления Нью—Йоркского филармонического оркестра — старейшего симфонического оркестра США.

Потом разворачивается к столику возле кровати и, увидев книгу, с едва заметной иронией продолжает:

— Засыпаешь под Канта.

— Ты всё это узнала по вещам в комнате, даже мою фамилию? — удивляется восхищённо Том.

— Нет. Вспомнила твоё фото в газете, пока ехали в машине, — Хината решает не приписывать себе лишнего, но кое о чём разумно умалчивает: на мысль её навёл Дэвис своей пантомимой, в которой он что-то глотал — теперь-то Хината знает, что он намекал на таблетку, а дальше она должна была сделать вывод, что имеет дело с владельцем фармацевтической империи.

Том оценивает её искренность и, улыбнувшись, говорит:

— Теперь ты понимаешь, почему я не хочу огласки — я слишком публичная личность и акции моей компании слишком зависят от моего имиджа — и, всё ещё скрывая свои желания, продолжает. — Ты уже догадалась, что мне нужно?

Хината кивает. Нет, сама она не считает это чем-то необычным. Но если эта история всплывёт, то репутация Тома точно пострадает. А Том ей нравится: элегантный, красивый, умный. Но она хорошо понимает, что второго раза не будет. Они разойдутся ещё сегодня, чтобы не встретиться никогда. Он, скорее всего, будет и дальше искать ту, с которой ему удобнее: попытается вернуть прежнюю любовницу, если найдёт. А то, что здесь произойдёт, Том не захочет в будущем даже вспоминать. Он подобрал случайную девушку в клубе от безысходности: не лучшие воспоминания для него.

То, что Тома уже ведёт от желания и количества выпитого, Хината замечает сразу. Его слишком обтягивающие брюки ничего не скрывают. Но она не торопится, давая ему проявить хоть каплю инициативы, да и просто хочет слегка помучить изголодавшегося по сексу Тома.

Она берёт бокал, отворачивается к окну и смотрит на тёмный сад. Настойчивые руки разворачивают её, а длинные тонкие пальцы быстро спускают с плеч бретельки платья. Кисти Тома по-прежнему едва заметно подрагивают, но уже от возбуждения и нетерпения. Хината позволяет Тому снять с себя платье, которое он аккуратно вешает на стул — это притом, что сам уже возбуждён, скорее всего, до боли. Педантичность — точно его второе имя, если не первое.

Том медленно опускается перед ней на одно колено, будто собирается делать предложение, прихватывает чёрные кружевные трусики зубами, и легко тянет их вниз. Хината опирается одной рукой на его плечо, скидывая их окончательно. Том слегка толкает её, чтобы она мягко упала в кресло позади, и тут же подползает сам, устраиваясь между развратно разведённых бёдер. Большие пальцы Тома легко гладят бугорок Венеры, спускаясь всё ниже, и раскрывают её как бутон розы, обнажая влажный клитор. Том, дразня, осторожно касается его горячим языком, будто пробуя, и Хинату прошивает молния. Желание ощутить Тома в себе начинает набирать силу, пульсируя внизу живота. Её тёмный взгляд скользит по плечам Тома, и он тут же улавливает её настроение. Его пальцы, указательный и средний, легко проскальзывают во влажную щёлку, и Хината тут же подаётся вперёд с тихим стоном, насаживаясь на них. Толчки его руки быстрые и хаотичные отдаются волнами возбуждения во всём теле. В какой-то момент Хинате кажется, что она потеряет сознание, когда Том находит нужное положение, заветную точку G, и уже раз за разом проходится по чувствительному месту. На этих умелых длинных пальцах невозможно долго продержаться, хотя Хината и рассчитывала. Но будто этого мало: Том ещё и языком творит с её клитором что-то невообразимое. Тело Хинаты отнюдь не железное, как выдержка Тома, поэтому, как бы ей не хотелось растянуть удовольствие, она не может этого вынести. По нервам проходит сладкая дрожь, и она замирает, чувствуя, как нега расползается по коже тёплой волной.

Мозги постепенно включаются в работу. Ей и без слов ясно, что это — аванс, и он хотел быстро её завести, поэтому старался и торопился. Пора вывести секс с Томом на новый уровень.

Том в ожидании сидит на полу у её ног, и, едва касаясь губами, целует внутреннюю часть бёдер. Его член чуть ли не рвёт ширинку, но он ждёт от неё ответных действий. Хината мягко проводит по его волосам рукой, а потом жёстко сжимает их в кулак, рывком отдёргивая его голову в сторону, отрывая от себя. На его лице появляется чуть смазанная болью самодовольная улыбка: наконец-то всё идёт, как он хочет. Хината разжимает кулак и резко, без предупреждения, отталкивает Тома ногой настолько сильно, что тот падает спиной на пол. Она неторопливо встаёт и подходит к нему. В полумраке обнажённая Хината кажется силуэтом чёрной гибкой кошки с острыми когтями.

— Где? — Хината склоняется над ним, слегка надавливая коленом на твёрдый возбуждённый член любовника, а острые ногти проходятся по гладковыбритой щеке, оставляя на ней тонкие красные полосы.

У Тома вырывается невольный стон: голубые глаза подёргиваются поволокой и становятся совсем пьяными и шальными. Он машет неверной рукой в сторону прикроватной тумбочки. Хината плавно поднимается и почти лениво идёт в сторону кровати. Мгновение спустя на постель летят презервативы, брошенные ею в раздражении: они мешают добраться до нужной вещи — джутовой верёвки, которая, свернувшись змеёй в темноте, ждёт подходящего момента, чтобы опутать собой жертву. За спиной Хината слышит шорох одежды, звяканье пряжки ремня: Том стремительно раздевается. Она берёт верёвку обеими руками и поворачивается к нему. Его взгляд скользит по её небольшой груди, по плавной линии бёдер. Сама она тоже бесстыдно и откровенно рассматривает голого любовника: Том немного худощав, но вполне хорошо сложен. Мышцы рельефно выделяются на теле.

Том садится на край кровати. Его возбуждённый член почти касается живота, истекая смазкой. Хината пристраивается к нему на колени и, чуть держась за его плечи, дразнит, едва не насаживаясь на его стоящий член. Но Том легко подхватывает её под ягодицы и не даёт. Он ждёт свой десерт — без этого секс для него не будет полноценным.

Её тонкие руки порхают вокруг тела любовника, оплетая верёвкой, затягивая узлы, сплетая их в причудливые узоры. Едва Хината наклоняется, чтобы поцеловать какой-нибудь участок обнажённой кожи, как на нём тут же «расцветает» очередной узел, надавливая на какие-то сенсорные точки, о которых Том и не подозревал. Жёсткая верёвка проходится по чувствительным соскам, и Том коротко выдыхает через нос, чтобы не вскрикнуть. «Выдержка — это прекрасно, — думает Хината, улыбаясь про себя. — Но совсем скоро ты будешь кричать, как раненая чайка». Она со знанием дела фиксирует его на кровати, полностью забирая себе контроль над ситуацией. Том прикрывает глаза, пытаясь выровнять дыхание и расслабиться: последнее, чего бы он хотел — чтобы для него всё закончилось слишком быстро.

Хината наклоняется, закидывая длинные волосы за спину, и берёт в рот член Тома. Она мягко пропускает его в горло почти до основания, дразня мужчину. Том всё ещё сопротивляется, внутренне не желая полностью отпустить себя, и только шипит сквозь стиснутые зубы. Он чуть дёргается, потому что ему важно направлять Хинату — но не он сейчас главный: ему предстоит полностью подчиниться ей. Она прикрывает глаза и с характерным звуком выпускает изо рта его блестящий от слюны член. Лицо Тома искажает недовольная гримаса: Хината ощущает всей кожей — он жаждет сейчас её крови, как голодный вампир. Будь его воля в наказание за то, что Хината остановилась: она бы уже давно бездыханно лежала на жёлтом паркете этой комнаты. При этом Том не говорит ни слова, молча продолжая удерживать контроль над собой. Но Хината не спешит: гладит опутанное верёвками стройное тело, исследуя его, проходится острыми ногтями по чувствительным местам. Бэрер лишь вздрагивает под её длинными пальцами, мечется под ней: то подаётся назад, пытаясь уйти от слишком сильных ощущений, то вперёд — желая усилить их. Его разум тоже мечется, как и он сам, застрявший в путах контроля над собой и другими. Кажется, что его не удержит даже верёвка, что она вот-вот лопнет под напором его желания вырваться. Но Хинату не волнуют такие мелочи: она получает свою порцию удовольствия. Том связан надёжно, ей не о чем переживать. Разорвав упаковку презерватива, Хината легко раскатывает его по члену Тома губами. Она чувствует исходящий от него жар, и как Тома собственное желание сжигает изнутри, видит, как голубые глаза светятся ожиданием, а грудь от рваного, загнанного дыхания уже ходит ходуном. Она мягко насаживается на его член, полностью впуская его в себя, и замирает, позволяя приятным ощущениям так же заполнить её тело. И тут же слышит, как Том скребёт в нетерпении короткими ногтями по простыне. Это всё, что он сейчас может сделать. Она слегка приподнимается над ним и с силой опускается вниз. Тягучее мгновение тишины и, наконец, с его губ срывается почти болезненный стон. Хината наклоняется и легко целует любовника в губы. Его возбуждённая плоть выскальзывает из неё, и она ловит его удивлённый взгляд: Том этого не ожидал. А для неё — это поцелуй победы, она смогла разомкнуть эти плотно сжатые губы и освободить горло сурового бизнесмена.

Теперь можно и воспользоваться его членом по назначению. Хината седлает мужчину, как необузданного мустанга, для равновесия чуть придерживаясь за верёвки. И «скачки» начинаются. Комнату заполняет запах секса. Стоны слетают с губ, перемежаясь с криками и звуками прерывистого тяжёлого дыхания. Член Тома раз за разом врывается в неё, заставляя её тело вздрагивать от новой порции удовольствия. Ей хочется сильнее, быстрее, глубже… Темп становится совсем диким и хаотичным. Том не выдерживает первым и с громким криком кончает: его обмякший член выскальзывает из тела Хинаты, и она испытывает разочарование, словно её обманули. Бэрер лежит, закрыв глаза. Ощущения, как бурные волны океана, захлестнули его, и он пытается прийти в себя. Хината молча встает, берёт из тумбочки маленький ножик и разрезает верёвку в нескольких местах, отчего весь сложный узор мгновенно рассыпается.

Тело ещё полыхает от возбуждения, но ей хочется поскорее уйти: она совершила глупость, поддавшись на провокацию Дэвиса. Хината сидит на краю кровати и смотрит, как Том открывает глаза и освобождается от верёвок.

— Иди сюда, — хрипло зовёт её Том, но ей не хочется к нему приближаться. И тогда он, преодолевая её сопротивление, притягивает её к себе.

— Я хочу закончить, — шепчет он ей на ухо. — Давай же. Я подержу тебя.

Хината понимает, о чём он. Она подползает к лицу Тома, нависает над ним, позволяя продолжить свои ласки. Язык Тома снова касается клитора: дразня и играя с ним. Он поддерживает её под ягодицы, пока молодая женщина красиво не выгибается в оргазме, держась обеими руками об изголовье кровати.

— Повторим? — спрашивает Том, едва отголоски оргазма в их телах чуть стихают.

Она отрицательно качает головой — ей, впрочем, как и ему, нужна передышка. Хината понимает Тома: следующий такой раз у него будет нескоро: найдёт он прежнюю любовницу или нет это ещё вопрос. Логично, что он хочет выжать всё, и даже чуть больше, из этого короткого момента.

Хината встаёт и, накинув на себя простынь, молча выходит на маленький балкон. Вдалеке отчётливо видится город: шумный, полный ночной жизни. Здесь же царит тишина.

Том обнажённым следует на ней, растирая чуть затёкшие руки. Он подходит к Хинате сзади и целует в шею. В этом поцелуе только нетерпение и желание, но Хинате этого мало.

Ей нестерпимо хочется, чтобы сейчас там стоял другой человек: более знакомый, более родной. Одноразовый секс всё же не для неё, сколько бы ни настаивал Джим, что ей надо развлекаться и жить полной жизнью.

Рука Тома тем временем уже пробирается под простыню и легко поглаживает ей живот, периодически невесомо спускаясь ниже медленно и тягуче лаская клитор. Хината, наконец, расслабляется, прикрывает глаза и полностью отдаётся этим ощущениям. Том разворачивает её к себе и требовательно целует. Несколько коротких кусачих поцелуев перерастают в один — глубокий. Так, не отрываясь друг от друга, они добираются до кровати и мягко падают на неё.

Хината отворачивается от очередной ласки и, её взгляд упирается в скрипку, которая, кажется, излучает в полумраке коричневый мягкий свет. Удивительный инструмент, кажется, впитал в себя музыку веков и ещё хранит тепло рук гениальных музыкантов. Не успевая даже осознать, что её мысли уже превращаются в слова, она произносит:

— Хочу эту скрипку.

Том с удивлением и непониманием смотрит на неё.

— Ты хоть знаешь, сколько она стоит? — в вопросе Тома на самом деле нет вопроса. Он внимательно вглядывается ей в глаза и неожиданно соглашается:

— Забирай! — и сразу тянется за очередным поцелуем, и у Хинаты возникает ощущение, что он оплачивает этой скрипкой секс с ней.

— Не надо, — брезгливо морщится она.

Хината ловко выворачивается из объятий Тома, и тут же у ворот начинает сигналить машина. Этот звук в тишине ночи кажется особенно громким. Том с недоумением смотрит на неё, словно подозревая в чём-то.

— Машина приехала за мной, — поясняет Хината, хотя это тоже звучит не слишком хорошо: словно у Тома вышло оплаченное время. Вечер точно не удался.

Джим позаботился о ней и есть повод уйти из этого дома. Она торопливо одевается. Как назло, ремешки босоножек скользят в руках, и Хината не может попасть в нужные дырочки — с ней такое бывает. За рулём автомобиля, который уже въехал во двор, сейчас точно Феттель. А Ричард Феттель не должен ждать. Ричард — водитель, помощник, киллер, любимый питбуль, да и, бог ещё знает, кто для Джима Дэвиса. Иногда Хинате кажется, что даже Джим робеет перед своим молчаливым подчинённым, а уж она-то точно. Тем более что, знакомство с этим человеком произошло ни при самых лучших обстоятельствах.

Чем больше она нервничает, тем меньше шансов застегнуть злосчастные босоножки. Том, который уже успевает одеться к этому моменту, замечает её состояние. Он наклоняется, останавливает её руку и застёгивает сам. Она ему благодарна, но некогда выражать эту самую благодарность. Хината коротко кивает:

— Спасибо.

А потом стремительно идёт по коридору к выходу, даже не замечая, что Том идёт за ней.

На улице возле машины её ждёт невозмутимый Ричард, опираясь спиной о тёплый металл. Впервые за всё время их знакомства она рада видеть Феттеля, который увезёт её отсюда.

Чёрный «Мерседес-бенц», занимающий первую позицию в рейтинге самых дорогих автомобилей, кажется, сейчас вросшим в асфальт, сливаясь с ним плавными линиями. А с машиной сливается и сам Ричард. Они выглядят как единая композиция. В чёрной рубашке и такого же цвета брюках он кажется продолжением идеальной угольно-чёрной машины, а волосы цвета воронова крыла усиливают это сходство. Только жёсткий профиль, начерченный прямыми линиями, по-военному чёткая полоска короткой стрижки и идеально ровная осанка отличают его от плавных линий автомобиля. Создаётся стойкое ощущение, что Джим купил Феттеля, как комплектующее, вместе с машиной, и тот прилагался к ней, как неотъемлемая важная деталь.

Хината уже делает шаг к автомобилю, но Том ловит её за руку останавливая. Краем глаза она тут же замечает, как едва уловимо напрягается Ричард. Но Том лишь протягивает её скрипку.

— Ты назвала цену.

— Я сказала «не надо», — повторяет Хината, удивляясь его настойчивости.

— Сделка есть сделка, и я заплачу, — жёстко повторяет Том и вручает ей фактически пятнадцать миллионов долларов в футляре. — Теперь я ничего тебе не должен. Я всегда плачу по счетам

Сейчас Хината видит перед собой совсем другого человека: не того нервного, неуверенного мужчину, которого она встретила пару часов назад в ночном клубе, а того, кого видят тысячи подчинённых, конкуренты и партнёры по бизнесу каждый день. Сжатые в узкую полоску губы, холодные голубые глаза — идеальная маска. Хината, возможно, даже поверила бы, что это его истинное лицо, если бы ещё совсем недавно не видела его совсем другим.

Она снова разворачивается, чтобы уйти — на это раз Том её не трогает: ему не хочется нарваться на реакцию «бойцовского пса» Джима Дэвиса, поэтому только произносит ей в спину:

— Кто был с тобой в клубе?

О! Джим, видимо, произвёл неизгладимое впечатление и на Тома. Мимо такого, как Дэвис сложно пройти и не запомнить: слишком уж он яркий, как во внешности, так и в поведении.

— Какое тебе дело? — спрашивает Хитана. Она считает, что Том не имеет права задавать такие вопросы, но снисходит до ответа. — Он тот, кто умеет решать чужие проблемы.

Том только сейчас замечает татуировку на её запястье и до него доходит, какого типа проблемы решает сопровождавший её в клубе мужчина.

— Передай: завтра ему в три часа дня позвонят и сообщат время, в которое я хочу видеть его у себя в офисе, — неожиданно произносит Том. В его голосе звучит уверенность, которая забавляет Хинату. Если Том считает, что мир крутится вокруг него, то он глубоко ошибается, во вселенной Дэвиса мир вращается вокруг Дэвиса, и только он решает, с кем он будет общаться, и в какое время.

Хинате остаётся только усмехаться. Том так самонадеян и в том, что сможет найти Джима, даже не зная его имени. Но что поражает её ещё больше, так это то, что он уверен — тот будет с ним разговаривать. И вот здесь Хината бы посомневалась. Потому что заплатить Джиму «за внимание к проблеме» желающих много, а Дэвис один: и деньги не всякого страждущего он берёт.

Хината подходит к машине, Ричард открывает дверь со стороны водителя и ныряет в глубину «Мерседеса» и, кажется, будто он растворяется в темноте салона.

Она открывает переднюю дверь и небрежно кидает скрипку на заднее сидение через спинку, а затем садится сама.