Её измена

Лила Каттен, 2023

В моей жизни долгое время был единственный мужчина. Во всем… И сейчас это изменится.Потому что дверь ванной открывается и ко мне входит он.Я не прикрываю обнаженное тело, которое он видит за прозрачным стеклом душевой. Я не отворачиваюсь, когда наши глаза сталкиваются, как только он, просканировав меня, останавливается на лице. И я не отворачиваюсь, когда он начинает расстегивать рубашку и избавляется от нее.Мы оцениваем друг друга. Решаем…Я по-прежнему молча наблюдаю за каждым его шагом, пока он не оказывается в миллиметре от меня.– Лида… – проносится шепот по оголенным нервам, и я его целую… сама… делая первый шаг к МОЕЙ измене.

Глава 6

Пришлось взять себя в руки. Умыться. Макияж был безнадежно испорчен, и о нем я думать не хотела сейчас.

Арина молчала. Я видела ее короткие метания и вздохи, как когда человек хочет сказать что-то, но она этого не делала, дав возможность прийти в себя.

Уселась на место, в котором начала свою исповедь и думала, с чего продолжить. Все слилось в еду картинку, у которой не было конца и края.

— Слушай, — все же решилась она. — Почему ты… Почему ты с ним не поговорила? Не знаю, не высказала хотя бы все, что говорила мне эти сорок минут.

— Думаешь, не говорила? Знаешь, наши ссоры раньше напоминали разговоры на повышенных тонах. Мы цивилизованно обсуждали какие-то мелочи. Все, что не нравилось. Понимали друг друга и старались исправить. Было пару раз чуть больше, чем разговоры. Когда на эмоциях срывались и орали, но редко. С рождением Лерки покричать стало невозможным. Мы перешли на злобные перешептывания. Да и те были редкими. Казалось, у нас просто не было времени на ссоры. Мы будто копили все и переносили, типа «Знаешь, сегодня мне бы хотелось поссориться, ты свободен после работы». Частенько мы приходили к общему знаменателю, но также скоро забывали установки и делали сброс настроек. Потом пошли проблемы со здоровьем дочери, и я… В какой-то степени я зациклилась. Я боялась за нее так сильно. Но это же нормально, переживать за собственного ребенка, который не может даже показать, где болит и как сильно чешется щечка, на которой огромное мокрое пятно с аллергией бугрится, разве нет? Как я могла думать о чем-то другом, когда она плакала горько и долго, а я держала ее маленькие ладошки, чтобы она не чесалась, — от воспоминаний тех мгновений на глазах снова выступили слезы. Я не могла смотреть без слез на мою девочку. — Я тогда… Я выматывалась и днем, и ночью, а он фыркал и бубнел по утрам, как не выспался. Я злилась. До ужаса злилась и проглатывала эту злость, пока не взорвется снова, у меня не было сил на проклятые ссоры. Но видя его равнодушие раз за разом, день за днем, я перенимала от него эти эмоции, и они становились уже моими.

Я снова замолчала, потому что пережитое встало стеной воспоминаний.

— Я боюсь всех этих скандалов. У меня начинается паника, — вдруг призналась, хотя до этого ни разу не говорила кому-то о своей фобии, если ее можно считать таковой. — Мои родители, когда я была маленькой… Они так часто ссорились. Я засыпала, они кричали и били посуду. Просыпалась, они продолжали. Я бежала в детский сад, а после, в школу спасаясь. Я не могла выносить эти крики. Иногда я совала в уши салфетки бумажные, чтобы не слышать их так громко. Однажды засунула так глубоко, что не могла вытащить сама. Поэтому все эти «разборки» с мужем становились пыткой. Ужасной, пугающей пыткой. Проще было молчать, до того, как станет уже невозможным терпеть.

Сейчас отвечая на вопросы, я знала, что один-единственный останется без ответа. Потому что я не знала его.

Почему я оставалась с ним все это время? Как три года показались моментом переполненным боли? А я оставалась в этом и варилась день за днем.

Любовь?

Неужели она была так слепа, эта любовь? Или, может, дело в том, что я сама виновата? Или в этом ее смысл, быть с ним несмотря ни на что?

Ведь счастье тоже было. Я не могу сказать, и это было бы ложью, что каждый день я ревела и спала с тяжелым бременем на сердце. Периодически Влад перевоплощался. Казалось, что все перерастает и мы возвращаемся. Те Лида и Влад, которые сходили с ума друг от друга. Мы страстно занимались сексом, стоило Лере уснуть. Мы снова любили как раньше, а потом все переключалось обратно.

Она смотрела на меня с грустью и жалостью. Но вряд ли я этого хотела. Сейчас мне просто нужна была подруга.

— Я поняла, — она сжала мою руку. — Рассказывай дальше. Начальник начал за тобой ухаживать?

— Все было напористо.

Я помню, когда дорогой шоколад сменился тем самым, первым букетом цветов. Это стало переломным моментом. До этого я догадалась, что сладости не просто презент от шефа. Что это некие знаки внимания. С цветами все стало прозрачно.

— Вы не можете дарить мне цветы, Лев Викторович, — я вошла к нему с шикарным букетом, который мне оставили на столе, и была намерена вернуть его отправителю.

Он тогда посмотрел на меня заигрывая, излучая шарм, но еще с неким непониманием. Я потерялась от таких явных провокаций. Он знал, что я замужем, что у меня есть ребенок. Зачем все это?

«Неужели приняв ту, самую первую шоколадку я дала «зеленый свет»», — подумала в тот момент, прежде чем он ответил.

— Почему я не могу подарить цветы, красивой женщине? Почему я не имею на это право?

— Потому что это замужняя женщина. К тому же вы ставите ее в неловкое положение, как ассистентку, нарушая корпоративную этику. Вот почему, вы не можете дарить этой красивой женщине цветы.

— Что ж, — он встал со своего места и направился в мою сторону, но не пересекал ту самую невидимую границу. — Тогда я, пожалуй, буду очень аккуратен.

Когда он остановился за моей спиной, мне следовало развернуться, но я стояла и могла лишь дышать ароматом, исходившим от цветов.

— В конце концов, ты можешь просто поставить их на стол и украсить ими свое рабочее место, а не нести домой. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за небольшого презента.

И я ушла. А новые цветы стали появляться на моем столе каждое утро. В итоге приемная становилась похожа на оранжерею.

Мне нужно было это прекратить, но я сделала обратное. Наутро следующего дня, когда я одевалась на работу, я не просто стояла перед зеркалом. Я желала быть красивой.

И все же в тот самый момент в моей голове не было мысли, чтобы изменить Владу. Этот флирт оставался лишь флиртом. А потом наступил день рождения Льва.

«Я вошла в кабинет с утра и впервые за длительное время, на столе не было цветов. Странно, ведь я так сильно сопротивлялась знакам внимания, но привыкла к ним, что мое удивление на их отсутствие, в итоге удивило саму меня.

О празднике я помнила, но так закрутилась, что не заметила, как он наступил.

Я, как обычно, в тот день сварила кофе, поставила его на белое блюдце, в котором уже лежала серебряная ложечка. Поставила на небольшой поднос с печеньем и пошла ко Льву в кабинет. Он был там, я знала и слышала.

Стоило мне войти, как я ощутила эту особую атмосферу. Она была другой. В чем-то дикой. Даже воздух казался другим.

Сделала шаг, и мужчина тут же оказался за моей спиной.

Слишком близко. Впервые.

— Ты пришла меня поздравить, не так ли?

От испуга я даже не поняла, о чем он говорит.

Сердце грохотало так, что мне казался этот стук громким, отскакивающим от стен кабинета.

— Я принесла ваш кофе, — с трудом ответила и руки задрожали, потому что на мою талию легли его горячие ладони.

— Мой подарок, ежедневный утренний кофе? — он играл, а я ощущала себя той самой мышью, в руках опасного и ловкого кота.

— Это моя работа, а не подарок, — ответила ему резко и подошла к столу, на который опустила поднос с громким стуком, отчего коричневая жидкость заполнила блюдце.

Развернулась с намерением уйти, но он остановил, притянув меня к себе лицом, жестко перехватив.

— Ах… — вырвалось от неожиданности, и его глаза сверкнули опасной искрой.

— Но я буду думать иначе, — его руки стали двигаться по моим бокам, медленно исследуя изгиб талии, а затем резко сжали ее и впечатали в мужское тело.

Я уперлась ладонями в его грудь. Лев высокий мужчина и я запрокинула голову, чтобы посмотреть в его дьявольские глаза. Но когда я это сделала, он налетел на мои губы с жестким поцелуем.

Я не ответила на него. Лишь укусила за губу и отпрянула, насколько он мне позволил, а после замахнулась и ударила его по щеке.

— Ты дарил мне шоколад и цветы месяц, решив, что я как шлюха потом лягу под тебя на день рождения? Иди к черту, — развернулась и вышла, оставив его в недоумении с отпечатком моей руки на щеке посреди дурацкого кабинета.