Ангелу не больно…

Лилия Волкова, 2023

Каждому из нас предначертано сколько времени мы будем находиться «здесь». Наш организм уже запрограммирован на определённую судьбу. Смерти нет. Есть переход в другую мерность. После перехода душа человека попадает в другой мир. Тонкий мир. Наш мир, в котором мы живём – телесный, физический. Тот мир другой – бестелесный, мир энергий. И если мы не видим, то это не значит, что его нет. Перейдя грань бытия, «человек» вдруг обнаруживает, что живёт. Мой ангел, моя дочь своим уходом доказала, что жизнь после смерти продолжается. И если тот мир реален, как и мир, в котором мы живём, значит и есть связь между этими двумя мирами. Способов связи много. Как оказалось, наши ушедшие близкие ждут, когда же наконец с ними свяжутся. Чтобы рассказать, что они там живут, как и мы живём здесь. И чтобы мы так не страдали, не оплакивали их. Как выяснилось, наше пребывание на Земле имеет определённые цели…

Непредвиденное

«Произошло нечто непредвиденное, выходящее за рамки моего понимания. Погибла моя дочь. Мой Ангел. Своим уходом она доказала, что жизнь после смерти продолжается. Только в каком-то другом измерении, пока не понятном мне. Много фактов, это подтверждающих, что стало неожиданностью для меня самой. Я многое не понимаю, но сейчас знаю точно: умирает тело, а Душа продолжает жить в каком-то невидимом нашему глазу мире. Большинству из нас это не понять. Когда-нибудь я напишу об этом книгу».

Эти строчки я нашла в своей записной книжке. Спустя полгода. Но даже не помню, когда написала. Я вообще первые месяцы после произошедшего плохо помню. Какими-то обрывками. Голубые ели на Троекуровском кладбище. Рефрижератор. Пробки. Пекло. Похороны. Поминки. Это был какой-то страшный сон. Но увы… Не сон. Это была явь. Жуткая. Чудовищная.

Моё сознание долго не могло смириться с тем, что у меня нет больше дочери. И внучки. Это — страшные слова. Слова, которые однажды я услышала в трубке: «Кати больше нет».

Не — е — е — т!

Абсолютно все слова, которые потом кто-либо произносил, для меня сливались в это холодное, душераздирающее, пустое «нет». Понимаете, «нет ЕЁ»! Точка.

Уход самых дорогих для нас людей — это трагедия, которую очень тяжело пережить. Я — сильная. Многое выстояла в этой жизни. Но горе может сломать любого человека, даже самого сильного. Хотя сильный человек в Душе часто слабый и ранимый. Только умело скрывает это. Иначе — задавят. Но сейчас не об этом.

И вот теперь эта слабость и ранимость вместе с этим коротким, но ёмким «нет» вырвались наружу. Я стала другой. Как и мир стал для меня другим. Чужим и бесцветным.

«Держись! Ты — сильная». От этих слов я ещё больше рыдала и, казалось, теряла силы, которые ещё оставались. В таком случае лучше вообще ничего не говорить скорбящему. Просто обнять человека и помолчать. Это действует лучше слов. Потому что в этот тяжёлый момент все слова утешения теряют смысл. Ты просто не слышишь их. И где взять эти силы убитому горем человеку?

Мне казалось, что больше никто так не страдает и не страдал, что никто не понимает меня. Мама моя ушла рано. Я осталась одна. Из родственников никого больше нет. Я долго и мучительно переживала её уход. Считала, что это и есть то самое страшное, что может случиться в жизни. Как оказалось, есть вещи пострашнее…

Помните мультик про ёжика и медвежонка «Если меня нет»? Однажды дочь сказала: «Мам, не дай Бог с тобой что случится, я жить не буду без тебя». А как теперь мне жить без неё? — этот вопрос не давал мне покоя. Я была в отчаянии. Было такое ощущение, что я — дерево, которому обрубили все ветви. В одночасье всё просто рухнуло. Пустота… Ноль…

Вроде, ходишь, делаешь какие-то дела, отвечаешь на какие-то вопросы. Но…Тебя теперь тоже больше НЕТ.

«Самое тяжёлое во всех несчастьях — это необходимость жить дальше»

Юрий Нагибин

Жизнь для меня остановилась. Так казалось. Потому что я видела, что на самом деле жизнь как обычно кипела. И мне тяжело было слышать, видеть эту как ни в чём не бывало продолжающуюся жизнь вокруг. Шумную и беззаботную: на детской площадке по-прежнему щебетала детвора, у подъезда на скамеечке гоготали подростки, и, спрятавшись от палящего солнца, неторопливо шли по тенёчку под деревьями разморённые жарой прохожие.

Хотелось кричать: «Лю-ди-и-и-и! Вы что, ничего не понимаете?» Но миру было абсолютно все равно, что на моих родных двух человечков вдруг стало меньше. Это даже раздражало. Мне не хватало тишины. Хотелось «нежить»: закрыться дома и никуда не выходить. Хотя я понимала: жить надо ради сына. И понимаю теперь эту Божью милость и благодарю Бога: в сорок лет рождение второго ребёнка, спустя двадцать лет после рождения первого. Одна я, наверно, не справилась бы с такой невосполнимой потерей сразу двоих моих Ангелочков.

Жить и выходить из дома приходилось. На автопилоте. Ночью ты плачешь. А днём надеваешь очки и выходишь на улицу. Душа разрывается от боли, но ты делаешь вид, что ничего не произошло. На автопилоте ходила на работу. Из-за того, что слёзы постоянно текли ручьём, ходила в тёмных очках не только на улице, но и в помещении. В работе было чуточку легче. Это хоть как-то, пусть на какое-то время вытаскивало меня из болота горя и отчаяния, в котором я тонула. Благо сотрудники с пониманием отнеслись к моему горю: никто ничего не спрашивал. А дома… Дома можно было сойти с ума. Сыну-подростку тяжело было смотреть на постоянно рыдающую мать, и он целыми днями пропадал на улице с друзьями.

«Ходи в храм. Легче будет», — советовали мне.

Я ходила в храм и… рыдала там.

«Время лечит, — говорили мне. — Подожди».

Подождать? Чего? Ты просто шаг за шагом, день за днём выживаешь — привыкаешь жить с этой временами просто непереносимой болью.

Я потихоньку угасала. Мне было всё равно, как я выгляжу. Несколько дней ходила непричёсанная. Потом взяла ножницы и отрезала свалявшуюся косу. Я боялась людей. Этих бесцеремонных вопросов типа: «Как ты?». Даже обходила стороной идущих навстречу знакомых. Кто-то стал советовать мне обратиться к психиатру. Так и хотелось сказать: «Люди, как-нибудь без ваших советов обойдусь. Спасибо. Утешили».

Я хорошо понимала, что известная фраза «спасение утопающих — дело рук самих утопающих» — это как раз про меня. Прекрасно осознавала, что никто не сможет мне помочь. Только я сама. Вспомнилась фраза ушедшего за грань бытия Михаила Задорнова: «Если тебе когда-нибудь захочется увидеть того единственного человека, который может прийти к тебе на помощь в любую минуту, подойди к зеркалу».

Сначала я запретила себе плакать. Не всегда получалось. Какое-то время держусь, потом срываюсь и ору. До бессилия. Известно, что это очень плохо для усопшего. Боже, никак не приму это слово «усопшая». Какое это странное слово для меня. Моя дочь жива! Только живёт в каком-то невидимом никому мире. Живёт! Пусть не сразу, но осознание этого факта со временем благоприятно сказывалось на моём состоянии. Тем более это была не просто мысль, мои предположения. Это была правда для меня. Правда в том, что после ухода дочери стали происходить странные вещи. Реальные настолько, что факт присутствия дочери был очевиден. Наверно, многие замечали подобное.

Когда дочь ушла, в квартире странным образом появилась огромная бабочка. Необычная. Было лето, и все окна защищала москитная сетка. Я просто взяла бабочку в руки (она даже не пыталась улететь) и выпустила в окно. Но тогда я ещё не знала о «том» мире. О фантомах. О похожей бабочке рассказала и Катина крёстная. Хотя живём в разных городах.

По ночам, особенно в первые дни, были слышны звуки из кухни. Даже сын говорил: «Мам, там Катя гремит кастрюлями».

Часто в квартире появлялся родной запах: как шлейф — будто дочь мимо прошла. Я даже оглядывалась.

Иногда было ощущение, будто кто-то обнимает меня сзади. Вздрогну, оглянусь — нет никого. И опять — всё тот же родной запах.

Часто чувствовала стойкий холодок на щеке. Ощущение, как будто приложили кусочек льда.

Иногда на кухне вода вдруг начинала бить фонтаном — кто-то включил кран. А в квартире, кроме меня, нет никого. Бегу, чтобы закрыть кран.

Свет, техника вдруг сами включались-выключались. Поначалу думала, с розеткой какая-то неисправность. Можно продолжать бесконечно. Дошло до того, что я попросила дочь однажды: «Катюш, если ты со мной, дай знак». После моих слов в коридоре свет выключился-включился. И так — три раза. Совпадение?

Это невероятно, но дочь помогает мне находить потерянные вещи. Когда я обращаюсь к ней после безуспешного поиска, например: «Катюш, помоги мне найти ключи», то тут же какая-то неведомая сила ведёт меня к месту, где они лежат. Хотя до этого я весь дом переверну, пока ищу. И именно в этом месте не было ключей. Они появились там каким-то странным образом.

Ещё заметила, что дочь вызывает мне лифт. Я заранее отхожу в сторону, чтобы пропустить людей, которые должны выйти из спускающегося электронного лифта. Двери открываются, но там нет никого. А я-то лифт не вызывала. Когда захожу в лифт, двери закрываются, но потом опять открываются, как будто кто-то помешал.

Ещё один случай. Я была очень далеко от дома и вызвала такси. Все знают, что адрес конечного пункта и у пассажира в программе на телефоне, и на навигаторе у водителя один и тот же. Я ехала в машине, погружённая в свои мрачные мысли и в окно не смотрела. В какой-то момент, на полпути, я подняла глаза и увидела башни Москва-Сити. Поняла, что мы едем в другую сторону. Спрашиваю у водителя: «А куда мы едем?».

«На Троекуровское кладбище, — уверенно отвечает он. — Навигатор так показывает».

Говорю: «Какое кладбище ночью? Мне домой надо. Адрес ведь сразу согласовали. И у меня стоит в программе «Микрорайон, 32».

«Ну да. И у меня был «Микрорайон», — отвечает водитель. — ничего не понимаю. Странно. Сейчас на навигаторе — «Троекуровское кладбище». Произошло что-то невероятное. О Троекуровском кладбище, где тело дочери находилось на судмедэкспертизе, только я знала. В памяти вызовов с телефона ранее нет информации о кладбище. На такси мы туда не ездили. Кто мог поменять адрес на навигаторе у водителя? Выходит, что только дочь каким-то образом смогла это сделать и этим дать мне очередной знак, что она рядом.

В храме я рассказала батюшке о том, что происходит. «Ваша дочь рядом с вами. Никто не знает, как долго это будет продолжаться», — услышала я в ответ. Потому что, как он мне объяснил, у дочери по каким-то причинам до сих пор очень сильная земная привязка. «Надо молиться за её Душу. За её покой», — посоветовал батюшка.

Забегая наперёд, скажу о том, о чём я узнала позже: Душа человека не меняется с переходом в другое измерение. Родственные узы сохраняются. Душа всё помнит и знает, что она сделала или не сделала при жизни на Земле. И если Душа сохраняет земную привязку и желает помочь кому-то из близких, ей дают на это время — столько, сколько нужно.

О земной привязке дочери хочу рассказать отдельно. Смерть была внезапная. Преждевременная. Да ещё моя безутешность и многие её незаконченные дела на Земле, наверно, не дают дочери оставить этот мир. Надо сказать, что при жизни у нас была очень тесная связь. В какой-то момент, когда Катюша повзрослела, граница мать-дочь стёрлась. Мы стали подругами. У нас не было никаких секретов. Я знала абсолютно обо всём, что происходило в жизни моей Красавы. Никаких тайн. Мы всегда вместе решали появившиеся какие-то житейские проблемы.

Помню, однажды мы сидели в автобусе и оживлённо беседовали. На нас пристально смотрел сидящий напротив мужчина и улыбался. Когда выходили из автобуса, за нами следом вышел и тот мужчина. Он сказал: «Девочки, на вас смотреть было одно удовольствие. Видно, что вы — мать и дочь. Как вы дружны! Я к своим домой даже идти не хочу. Грызутся с утра до вечера как кошка с собакой. Неужели так вот, как у вас, бывает?»

«Как видите, бывает!» — улыбнулась в ответ своей лучезарной улыбкой Катюша.

«Спасибо за комплимент. Очень приятно», — добавила я.

Катюша обняла меня и чмокнула в щёчку:

— Люблю тебя, мамуль.

— Я тебя тоже.

Мужчина расплылся в улыбке. Покачал головой. И пошёл к своим.

Вообще даже со стороны мы выглядели как подруги. Был случай, когда меня спросили: «А где эта женщина в белой куртке?»

Я ответила где. И добавила: «Вообще-то эта женщина — моя дочь».

Это вызвало удивление. Последовал вопрос: «И во сколько ж ты её родила? В пять лет, что ли?».

«Нет, — с гордостью ответила я. — В двадцать».

После ухода дочери стали происходить удивительные вещи не только со мной.

У Катюши была близкая подруга Н. И она тоже очень тяжело переживала эту утрату. Однажды Н. позвонила и рассказала, что произошло невероятное. У её маленького сына был день рождения. А я, не зная об этом, отправила Н. перевод. Благо сейчас можно всё сделать онлайн. Почему именно в тот день, ни днём раньше, ни днём позже, я решила это сделать — ответить сложно. Получив деньги, Н. позвонила мне и сказала: «Представляете, у сыночка день рождения. И я хотела купить ему связку шаров. Но у меня не было денег. И тут — перевод от вас. Просто фантастика! Это вашими руками был сделан подарок моему сыночку от Кати. Она ведь тоже очень любила шарики».

«Ну да, это правда. Любила, — с грустью ответила я. — Очень рада. Поздравляю вас!»

Дальше — больше. Оказалось, что вечером на день рождения внука пришла бабушка. С подсолнухами. Раньше она никогда не приходила с цветами. А тут — именно подсолнухи. Любимые цветы Кати. Тоже совпадение?

За всем этим стоит нЕчто, о чём мы не знаем.

«Только когда те, кого мы любили, уходят от нас в иной мир, этот неведомый мир занимает главное место в наших мыслях»

Ромен Роллан

Когда у нас всё хорошо, об «этом», самом страшном, стараемся не думать. Ведь все мы подсознательно боимся… у-ф-ф-ф… смерти. Люди избегают слова «смерть». Не только я, но и большинство людей не знали и не пытались узнать о жизни после «перехода». Когда-то я боялась даже… икон. Потому что у меня иконы ассоциировались со смертью. Я даже не знала о том, что все Святые — это жившие в прошлом люди. Каюсь. Да-да, вот настолько я была безграмотна в духовном плане. В храм начала ходить, когда повзрослела, на Пасху. И то потому, что так было принято. Моя покойная матушка всегда говорила, что в церковь ходить не обязательно. Храм в первую очередь должен быть в душе. Что жить надо по-Божески — с добром в душе и не делать людям подлостей. Помню, однажды спросила: «Мам, а Бог есть?».

«Да кто его видел?» — задумавшись, вопросом на вопрос ответила матушка. Потом добавила: «Кто верит, кто — нет. Но зло наказуемо. Что-то есть «там».

Поводом для поиска истины — что всё-таки происходит с человеком после ухода — послужили вопросы одного человека, который живёт в США: «Как «там» Катя? Ты связывалась с ней?»

Я была в недоумении. Не помню, что пробурчала в ответ, но узнать, что «там», и найти ответы на все свои вопросы — стало целью моего дальнейшего существования. Именно — существования на тот момент. Не жизни.

Мне пришлось перелопатить достаточно литературы, чтобы узнать и понять произошедшее. Более того, я сама начала проводить исследования.

Хочу рассказать о том, о чём узнала не без удивления сама. Итак… Что «там»?