Единственный, любимый… чужой!

Лилия Федоровна Болотских, 2023

Ах вот как? Я тебе не нужна? Тогда и ты мне не нужен. Ты стал для меня чужим! И когда ты однажды придешь ко мне, будет поздно. Да-да, поздно. Потому что все главное в моей жизни уже случится. Но память о той несбывшейся любви, которая яркой кометой пересекла мою линию жизни и исчезла, сохранилась в самой глубине моей души. Вместе с горечью. От того, что когда-то я стала третьей лишней. Но бывает еще и так. Полюбив и поверив любимому человеку, попадаешь в капкан, выбраться из которого невозможно. Вы настолько крепко повязаны, что нет сил разорвать эти путы и уйти. И тогда известная фраза – «только смерть разлучит нас» – становится реальностью.

Памяти моей сестры Людмилы посвящается

Часть I. Ты не стал судьбой

— Но в сердце твоём я была ведь?

— Была: блаженный избыток, бесценный излишек.

— И ты меня вытоптал, вытравил, выжег?

— Дотла, дорогая, дотла.

Мария Петровых

Приближался Новый год. Любимый праздник. Не любят его разве что неисправимые пессимисты, которые не верят в то, что следующий год принесет что-то хорошее. Но большинство все-таки верит. Ну, надеется.

Я из оптимистов. И в этом году, как всегда, с удовольствием окунулась в предпраздничную новогоднюю суету. Нарядные ёлки, сверкающие разноцветными огнями улицы — всё это настраивало на ожидание чуда, которое обязательно случится. Ну как оно может не случиться, когда всё вокруг так волшебно!..

И вот он наступил, последний день года. Мы ожидали гостей на нашу зимнюю дачу — обещала приехать подруга с мужем.

С Любой мы познакомились не так давно, отдыхали вместе с мужьями в Ялте и разговорились, загорая на пляже. Оказалось, что нам было о чем поговорить, мы сходились во вкусах, во взглядах… Так и подружились.

Потом переписывались в социальной сети, обменивались фотографиями. Любочка тоже жила в Подмосковье, и мы решили вместе встречать Новый год. Наши дети давно выросли и планировали провести праздник в своих компаниях, ну а что мы-то будем сидеть по домам и скучать?

Ожидая гостей, я развесила разноцветные гирлянды и внутри, и снаружи дома, даже пристроила, где сумела достать, мишуру на большую ель, что растет у нашего крыльца. Время приближалось к обеду, когда раздался звонок.

— Это, наверное, Люба с мужем! — крикнула я Мише и поспешила на улицу, к калитке.

Любаша была у меня в первый раз, и я повела ее на «экскурсию» по дому. Столовая, гостиная… на втором этаже — спальни, «вот эта будет ваша».

— А где же ёлка? — поинтересовался Любин муж Алексей, оглядываясь в гостиной.

Н-да, с ёлкой были проблемы. У меня стояла маленькая искусственная ёлочка, и Миша как-то не озаботился настоящей хвойной красавицей.

— Непорядок, — категорично заявил Алексей, — что за Новый год без живой ёлки? — И предложил Мише съездить на елочный базар, пока тут женщины будут готовить праздничный стол.

А мы и не возражали. Охота вам? Ну, идите. Мы с Любой переглянулись: пусть прогуляются, нам спокойней будет заниматься своими кулинарными делами, к тому же, можно будет поболтать без мужчин о своём, о девичьем…

— Но не факт, что вам удастся быстро найти ёлку — последний день, а точнее, вечер старого года, может быть, ёлочные базары уже закрылись, — заметила я. — Да еще до города доехать надо.

— Ничего, мы постараемся, — заверили наши мужчины, усаживаясь в машину.

Ну, а я отправилась в кладовку за большой коробкой со старыми ёлочными игрушками, которые, вообще-то, давно уже не доставала.

Вынимая из коробки блестящие новогодние игрушки, стеклянные шары, сохранившиеся еще со времен моего детства — сейчас таких уже и не делают, я вдруг обнаружила на дне перевязанную ленточкой стопку писем.

Что это? Я и забыла… Достала, начала перебирать эти письма и наткнулась на красивую новогоднюю открытку: на фоне наряженной ёлки бокал красного вина, рядом лежит роза. Внутри, на развороте, открытка исписана мелким почерком. Это были не новогодние пожелания. Это был… крик души! О том, как он, отправитель, меня любит, как хочет встретиться, обнять, поцеловать и еще много чего… Очень откровенно и трогательно. И в конце — обещание, что следующий Новый год мы обязательно будем встречать вместе. Подпись: Андрей. Дата: 25.12.1983 г.

Андрей… Это сколько же лет прошло?..

Хорошо, что мой муж не любитель копаться в старых коробках. Впрочем, всё это было задолго до него.

Многое позабылось. Но некоторые картины вдруг возникли перед глазами, будто написанные рукой художника. Вот ярко-рыжая осенняя аллея, по которой мы с Андреем идем в институт, под ногами шуршат листья клена, и мы — счастливые-пресчастливые! Эта аллея казалась мне нереально красивой, как и всё, что было вокруг: любовь обостряет чувства, всё кажется ярче… А вот мы шагаем по слякоти московской улицы, моросит противный дождь со снегом, а нам всё равно, ведь впереди — долгожданный вечер вдвоём!..

Открытка воскресила в моей памяти эту историю и отдельные её моменты: и радостные и печальные, но, как оказалось, не забытые. Они осели в самой глубине моей души. Вместе с горечью несбывшейся любви. Которая яркой кометой пересекла мою линию жизни — и бесследно улетела в бесконечные просторы Вселенной…

Я не заметила, когда за моей спиной появилась Люба. Она тоже разглядывала открытку, потом посмотрела на меня:

— Ничего, что я случайно прочитала?

— Да конечно, это же было так давно…

— Интригующий текст, — Любочка работала преподавателем русского языка и литературы и знала толк в текстах. — А расскажи! Наверное, это интересная история.

Почему бы и нет? Времени у нас много, до вечера далеко, мужчины неизвестно, когда еще вернутся.

— Ну, хорошо, расскажу всё, что помню.

* * *

— Впервые мы встретились с ним на вступительных экзаменах в Институт культуры. Ну как встретились? Просто он прошел мимо меня по широкому институтскому коридору. Незнакомый парень. Светло-русые кудри обрамляли круглое лицо. Выразительные серые глаза. А еще — усы и маленькая бородка. Мне никогда не нравились бородатые, казались какими-то… неопрятными, что ли. Но у него борода была очень аккуратная, курчавая, чуть темнее волос, и нисколько не портила его облик. В общем, парень был симпатичный.

В тот день мы сдавали специальность. Ожидая своей очереди, в полном отупении бродили по коридору и мысленно повторяли программу — каждому из нас предстояло петь и играть на фортепиано перед комиссией. Кто-то пытался распеваться, кто-то искал свободную аудиторию с роялем. Все мысли были только о предстоящем экзамене. Но на этом парне мой взгляд почему-то задержался. И он, кажется, тоже взглянул на меня с интересом.

Не скажу, чтобы он прямо сразу мне понравился. Но почему-то я запомнила его. И еще отметила, что у него был красивый тенор — он вышел на лестничный пролет и что-то там напевал.

Специальность я сдала. Потом были обычные экзамены: история, литература…

Не так давно я окончила музыкальное училище, где на госэкзаменах сдавала примерно то же самое. А нынешней весной мне позвонил бывший староста нашей группы, Серега, и позвал за компанию поступать в институт. Мы были в дружеских отношениях, перезванивались, но я не собиралась, в общем-то, продолжать образование. Профессия у меня была, работа тоже.

Но как раз этой весной я развелась после неудачного брака — муж выпивал, и довольно часто, а однажды, будучи совершенно пьяным, поднял на меня руку. Ударил по лицу. Это был последний день нашей совместной жизни.

Я нисколько не сожалела о разводе — наоборот, у меня будто упала с плеч тяжкая ноша. Муж был крайне ревнив, а выпив, впадал в «алкогольный бред ревности» — есть такой медицинский диагноз. Прожив четыре года в этом аду, я была рада стать свободной. Выйдя после развода из здания суда, я вдохнула свежий весенний воздух, светило яркое солнце, настроение было приподнятое — у меня будто крылья выросли!

И на волне обретенной свободы я решила — буду поступать. Достала старые конспекты, вспомнила свою училищную программу и подала документы в институт. В те годы это было просто. Обучение — бесплатное. Сдал экзамены, получил проходной балл — учись на здоровье. Правда, набрать проходной балл в Институт культуры было очень непросто, конкурс — около десяти человек на место. Ну что ж, постараемся.

Мама меня поддержала — поступай, доченька, а то ты одна у нас в семье без высшего образования. После моего развода мы с мамой жили вместе, и она, естественно, согласилась помочь, взять на себя заботу о моем маленьком сыне, он тогда ходил в детский сад.

Я поступала на очно-заочное отделение, что означало в течение учебного года два месяца плотных занятий — осенняя и весенняя сессии, а между ними периодические, по мере надобности, занятия с педагогами по отдельным предметам, таким как фортепиано, вокал, дирижирование…

Итак, я сдала специальность на «отлично» — а этот экзамен был самым главным — и, вдохновленная удачей, успешно проскочила все остальные испытания, набрав в итоге проходной балл. Но с тем молодым человеком, которого я видела на самом первом экзамене, мы больше не пересекались, видимо, сдавали в разных потоках.

Увидев свои фамилии в списке поступивших, мы с Серегой влились в веселую компанию будущих сокурсников и, предварительно скинувшись и заскочив в магазин, дружно отправились на берег Москвы-реки отмечать свой успех. Погода была чудесная, мы расположились на скамейках у реки, водная гладь сверкала на солнце, которое весело подмигивало нам из облаков на голубом небосводе…

Светло-русого кудрявого паренька с нами не было. Неужели не поступил?

А когда я приехала на первую осеннюю сессию в конце сентября, оказалось, что мы с ним будем учиться в одной группе. Звали его Андрей.

Почти месяц мы, студенты-заочники, должны были ежедневно сидеть на лекциях с утра и до вечера. За это время преподаватели пытались вложить в нас знания, которые студенты-очники получали за весь первый семестр. Поэтому учеба предполагалась довольно напряженная. Прослушав все лекции, в конце месяца мы должны были сдавать экзамены и зачеты.

Чуть ли не с первых же дней между мной и Андреем вспыхнул роман. «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!» Вот когда я постигла истинный смысл этих булгаковских строк.

Любовь захватила нас как-то сразу и необратимо. Я буквально млела и таяла, оказавшись рядом с Андреем. Он тоже старался держаться поближе ко мне, бросал в мою сторону выразительные взгляды. Нас неудержимо тянуло друг к другу. После лекций из института выходили вместе, ехали вместе на автобусе, и только в метро наши пути расходились. Так прошла первая неделя. Ну, а потом…

Тут надо рассказать о том, где я жила во время сессии. Тем, кто приезжал учиться издалека, из других областей и даже республик, приходилось снимать комнату рядом с институтом — общежитие было занято студентами-очниками. Для местных жителей это была стабильная статья доходов, они шли навстречу студентам, чтобы иметь эту статью, и брали недорого.

Я жила в Подмосковье, на дорогу в институт уходило больше двух часов в один конец. Многовато, учитывая, что ездить надо было каждый день. Нет, конечно, многие так и ездили. Но мне повезло — в Москве жила моя сестра Людмила.

Она была для меня больше чем сестра — она была настоящим другом и наперсницей. В детстве разница между нами в четыре с половиной года была ощутима, но повзрослев, мы стали очень близки. И секретов между нами не было.

Сестра жила одна с маленькой дочкой в трехкомнатной квартире — счастливо разведясь с мужем почти одновременно со мной и по той же причине. Увы, ни мне, ни ей не повезло с первым браком. И мы обе нисколько не сожалели о разводе.

Сестра выделила мне отдельную комнату с кроватью, столом и стульями, чтобы я могла спокойно заниматься. Ха!..

А где же жил мой возлюбленный? Тут всё было одновременно и просто, и сложно. Вообще-то, постигать науки, повышать свой уровень музыканта, артиста, он приехал из Твери. Но в Подмосковье в просторной квартире проживали его родители. Вот у них он и остановился на время сессии. Правда, жил там только первую неделю. Потому что у меня была отдельная комната! И сестра, которая всё-всё понимала.

К концу месяца стало ясно, что нам с Андреем «не жить друг без друга».

На лекциях мы сидели рядом, на вокале пели дуэтом. К экзаменам готовились вместе — в моей отдельной комнате. Что это была за подготовка, можно представить…

— Мне ничего в голову не лезет, когда ты рядом, — говорил Андрей.

Поэтому иногда нам все-таки приходилось расставаться на денек перед очередным экзаменом, чтобы хоть что-то выучить. Ну и по выходным я ездила домой, к маме и сыну, по которым, конечно же, скучала.

Как ни странно, экзамены во время первой сессии, несмотря ни на что, мы всё же сдали.

Мой любимый был умен, красив и талантлив, внимателен, нежен и заботлив. Казалось, лучше него нет никого на свете! Он имел лишь один недостаток — был женат.

Мне пришлось выслушать печальную историю о женитьбе «по залету» — девица поймала его, когда он приезжал на побывку из армии (его призвали после окончания музыкального училища), причем была старше на восемь лет. Видимо, рассчитывала вскочить в последний вагон. У нее получилось.

В то время Андрей с родителями проживал в Твери. Придя из армии и обнаружив свою случайную партнершу с младенцем на руках — как она заверила, его сыном, — женился и ушел жить к жене, ребенку и теще. Позже отец Андрея, военный, получил квартиру в Подмосковье, и родители переехали туда. Андрей с семьёй остался в Твери.

Оттуда и приехал поступать в институт, имея хорошую базу для проживания у родителей в подмосковном городке, недалеко от института.

Я не совсем понимала — почему он жил в Твери, когда можно было переехать в Подмосковье, к родителям? Но не услышала на этот вопрос внятного ответа. Он что-то говорил о том, что там работа, семья… Звучало не очень убедительно. Ну кто не хочет жить поближе к столице, тем более, когда есть реальная возможность перевезти туда семью? Думаю, и его родители были бы не против, да и с работой тогда было гораздо проще…

Много позже я нашла для себя ответ на вопрос, почему он не переехал. Он не хотел переезжать с семьёй. Наверное, подспудно уже тогда понимал, что эта семья — не навсегда…

Ну, а пока дела обстояли так: жена и ребенок остались в Твери, где Андрей жил и работал, а на время сессии он обретался у родителей. Ясно, что в этот период располагал собой, как хотел, — а хотел он быть со мной. Мы почти не расставались.

* * *

— Хочешь, я сейчас громко крикну, что я тебя люблю?

Мы шли по Арбату, был конец октября, под ногами хлюпала жидкая грязь, с неба сыпало мокрым снегом, который, не долетая до земли, превращался в дождь, а мы чувствовали себя абсолютно счастливыми! Люди вокруг спешили по своим делам, и им не было до нас никакого дела. А нам до них.

— Ну, давай, — согласилась я. Он крикнул. Как и следовало ожидать, на прохожих это не произвело никакого впечатления. А мне в голову закралась мысль: лучше бы он крикнул это своей жене. Ну, что любит меня. Тогда я впервые ощутила укол ревности. Вот сессия закончится, он вернется к ней, и… Мне было тягостно думать об этом. Но ведь и вправду вернется.

Мы почти не говорили о будущем. Как-то само собой подразумевалось, что мы будем вместе. Когда-нибудь. Однажды на мой вопрос — когда? — Андрей ответил:

— Надо подождать, пока подрастет мой сын. Понимаешь, он совсем еще маленький, ему три годика, и я очень его люблю. Ну как он без меня?

Да, в этом плане я была в куда более выигрышном положении. Мой-то сын будет со мной при любом раскладе. Мне казалось, что я как бы встаю между Андреем и его ребенком. Из-за меня он будет вынужден с ним расстаться! В этом плане я чувствовала себя как-то некомфортно… Поэтому молча согласилась.

А пока… Пока мы наслаждались тем, что можем быть рядом.

Вот сейчас приедем ко мне… Кстати, сестра сегодня вечером собиралась идти в гости вместе с дочкой и обещала вернуться попозже. Предстоял чудесный вечер наедине. Мы купим хорошего вина, что-нибудь закусить и отметим… что? Окончание сессии? Экзамены позади, это можно было бы и отметить. Но впереди — расставание. Послезавтра он уезжает, поэтому завтрашний вечер проведет с родителями. Значит, сегодняшний вечер будет прощальным.

Мы устроились на диване, я сервировала журнальный столик. Андрей налил в бокалы вино.

— Андрюш, а ты помнишь, когда мы впервые с тобой увиделись?

— Конечно. На экзамене по специальности. Ты шла навстречу по коридору. Я сразу обратил на тебя внимание.

— Почему?

— Ну… ты была самая красивая!

— Для тебя что, внешняя красота важнее всего?

— Да нет, конечно. Но я тебя заметил именно поэтому. Ну, а потом узнал, что ты еще и умница. Хотя бы потому, что тоже поступила. А конкурс-то был немаленький.

— Да, конкурс был…

— Ну что, за успешную сдачу первой сессии? — улыбнулся Андрей и поднял бокал. А на меня накатило.

— За разлуку, — я едва сдерживала слезы.

— Ну что ты, милая! Вот смотри, у меня в ноябре будет несколько индивидуальных занятий, я приеду дня на три-четыре. Мы обязательно увидимся!

— А потом ты снова уедешь.

— После Нового года, зимой, у меня будут еще занятия.

— А Новый год? Может быть, приедешь к родителям?..

— Не получится. Но я тебе обещаю — следующий Новый год мы будем встречать вместе.

…Мы лежали, обнявшись, на разложенном диване. Его борода пахла модным в то время одеколоном «Саша» — я обожала этот запах! И — то загоралась от любви и задыхалась от счастья, что Андрей рядом со мной, то испытывала невыносимую душевную боль от предстоящего расставания… Эта гремучая смесь обостряла чувства, мы любили друг друга, как в последний раз! Андрей в любви был неутомим. Старенький диван не выдержал накала страстей, и у него подломилась одна ножка. Я подложила стопку книг.

Сестра потом долго веселилась по этому поводу.

— Да ладно, — успокаивала она меня, — диван старый, все равно пора его заменить.

* * *

Как я дожила до нашей встречи в ноябре, знает только Бог да моя сестрёнка — моя лучшая подруга.

После сессии и, соответственно, расставания с Андреем, хоть и временного, я впала в глубокую депрессию.

Андрей там, в Твери, со своей женой. Уезжая, он даже и не подумал наврать мне, что они давно с ней чужие и живут вместе только из-за ребенка — как обычно врут мужчины своим любовницам. Нет, он был честен. Но уверял, что любит только меня, а с женой просто… ну, как бы выполняет супружеский долг, безо всяких чувств.

Мне от этого было не легче. Я впадала в отчаяние, когда представляла его за выполнением «супружеского долга»!

У меня абсолютно пропал аппетит. Раньше я за собой такого никогда не замечала. Просто не хотелось ничего есть, совсем. Мама уговаривала меня хоть что-то позавтракать, и я делала вид, что ела, опасаясь ее напугать. Обедала на работе, там, понятно, никто за мной особенно не наблюдал. А я могла только пожевать сухой черный хлеб и запить чаем. Когда приезжала к сестре, она специально для меня сушила сухарики, ими я и была сыта. Люда пыталась «подлечить» меня настойкой на зверобое, которую делала сама, — бесполезно. Да и не люблю я крепкие напитки.

— Ах ты, бедная моя трубадурочка, посмотри, как исхудала фигурочка! — цитировала сестра песенку из известного мультфильма, жалостливо глядя на меня. Но ничем не могла помочь. А я действительно похудела…

Конечно, мы переписывались. Тогда еще не было компьютеров и электронной почты. Мы писали друг другу обычные бумажные письма. Он — на мой домашний адрес, а я… я отправляла свои послания в Тверь «до востребования», Андрей получал их непосредственно в почтовом отделении. Хотя свой домашний адрес от меня почему-то не скрывал.

Но зачем же все-таки дал свой адрес?.. Только спустя годы, в свете последующих событий, я могу предположить: наверное, он допускал, что я все-таки воспользуюсь возможностью дать знать его жене о нашей связи. И тогда ему не придется начинать неприятный разговор, все покатится само собой… Хотел избежать тяжких объяснений, хотя бы частично переложить это на меня? Может быть… Но тогда я об этом не задумывалась.

Андрей был для меня абсолютным идеалом. А чтобы я поверила в серьезность его намерений, однажды он даже пригласил меня в гости — к родителям. Но об этом позже.

Я считала дни до нашей встречи в ноябре. Наконец он сообщил конкретную дату, когда приедет. Мы созвонились и условились, в котором часу встретимся на вокзале, чтобы поехать в мой подмосковный город. Я договорилась с тётушкой, у которой была свободная квартира (сама она жила в Москве у мужа), что она даст нам приют на пару дней. Показывать Андрея маме и сыну я была все-таки не готова. Не помню уже, почему мы тогда не остановились у сестры. А может быть, мне просто хотелось, чтобы он побывал в моем городе — и на улицах, родных для меня с детства, остались его следы…

И настал этот день. Я прибыла на вокзал заранее — вдруг Андрей приедет пораньше? Для меня, всегда и везде опаздывавшей, это было подвигом. Стоя на перроне, я напряженно вглядывалась в толпу, выходящую из подземного перехода. Мне и верилось, и не верилось, что вот сейчас я увижу Его! Наверху, под крышей вокзала, большие часы отсчитывали минуты до нашей встречи.

Ноябрь — это уже почти зима, было довольно холодно, подморозило. Но я не чувствовала холода — меня грела мысль о скорой встрече с любимым. Так прошли первые полчаса. Но я пока не волновалась. Мало ли что могло случиться, когда человек едет издалека. Тут трудно точно рассчитать время.

Я заранее оправдывала его за опоздание и решила, что дождусь, несмотря ни на что.

На часах неустанно бегала секундная стрелка, секунды складывались в минуты… Вот прошло еще пятнадцать минут… и еще полчаса… Одна за другой уходили электрички, на которых мы могли бы уехать. Билеты я уже купила. Переступая с ноги на ногу, я представляла, как он сейчас выйдет из перехода, и я окажусь в его объятьях!..

Начали мерзнуть руки. Я будто застыла в ожидании… Меня обтекала со всех сторон вокзальная суета, а я ничего вокруг не замечала — взгляд был прикован к переходу. И не заметила, как прошло уже больше часа от назначенного времени. Периодически звучали сообщения об отправлении очередной электрички. Нет, он не может не приехать! Нет! Я не уйду. Дождусь.

Конечно, будь тогда мобильные телефоны, всё было бы проще. Но их еще не было. Стояли только стационарные, в квартирах и офисах, да телефоны-автоматы на улицах.

Я продрогла настолько, что не чувствовала ни рук, ни ног. Просто стояла на месте, потому что двигаться уже не могла — казалось, я вся заледенела. Полтора часа я стою на перроне. И не ухожу. Чего я жду? Андрей уже не приедет. Это ясно. Но я упрямо продолжала стоять.

И почти не заметила, когда около меня кто-то остановился. Подняла голову. Он. Взял меня за руки.

Я не в состоянии была вымолвить ни слова, всё происходило как во сне.

— Ты меня дождалась! Я уже думал, что не дождешься! Поезд опоздал, а потом мне нужно было еще заехать к родителям…

Он еще что-то говорил, а я почти ничего не понимала. Как будто мое сознание тоже заледенело. Мы двинулись в сторону электрички, зашли в теплый вагон. Сели. Он взял мои руки и стал отогревать их своим дыханием.

Наконец я смогла разлепить губы:

— Не знаю, почему я не ушла…

Он нежно обнял меня, прижал к себе — такому теплому и родному. Я стала понемногу согреваться. Всю дорогу мы сидели, обнявшись, он что-то тихо говорил мне, а я положила голову ему на плечо и ни о чем не думала, постепенно оттаивая.

Впереди было два счастливых дня. Целиком наших.

Но все хорошее заканчивается. За светлой полосой приходит темная.

Близились новогодние праздники. Мне позвонил из Риги Николай, звал к себе. А я не могла даже представить, что буду встречать Новый год с кем-то другим. Мне было тошно от одной мысли об этом!

— А кто это — Николай? — удивилась Люба. — Это еще одна история?

— Ну да, только совсем небольшая. Расскажу о ней чуть попозже.

А те новогодние праздники, встреча 1985-го года, прошли для меня в тоске и печали. Правда, мы с сестрой затесались в какую-то компанию малознакомых для меня людей, ее коллег по работе. Людмила уговорила меня приехать, чтобы я не грустила одна. Но я все равно чувствовала себя одинокой на этом празднике жизни и скучала… Однако потом обнаружилось, что в квартире стояло пианино — и мы с сестрой спели. У нас был слаженный и отработанный годами дуэт, мы всегда с успехом «давали концерты» и на домашних праздниках, и в гостях… Конечно, успех и здесь был неизбежен. Нас просили спеть еще и еще… Потом, когда все начали расходиться по домам, двое молодых людей вызвались нас проводить. Люда взглянула на меня — я пожала плечами. Мы с сестрой были очень похожи, нас считали красавицами, и эта «красота в квадрате» никогда не оставалась незамеченной в любой компании. И уж особенно — после нашего вокального дуэта.

Ребята проводили нас до метро, но дать им свой телефон мы категорически отказались. Меня вообще никто не интересовал, да и Люду тоже.

Удивительно, но все знаковые жизненные события происходили у нас с сестрой почти одновременно и с похожими последствиями. После развода мы обе недолго были «в поиске», но, увы, обе влюбились в женатых…

Да-да, у моей сестры как раз в то же время случился роман с одним художником-оформителем из нашего города. И она тоже встречала Новый год без него. Но все-таки у нее ситуация была более обнадеживающая — он никуда далеко не уезжал, и они могли встречаться в любое время. Евгений — так звали художника — работал при городском Доме культуры и часто засиживался допоздна в своей просторной мастерской, иногда и оставался там ночевать, обустроив себе спаленку, и не очень-то беспокоился по поводу своей жены: видимо, она привыкла к его свободному времяпрепровождению, что уж он ей говорил, не знаю… Людмила приезжала к нему, да и он был частым гостем у нее в Москве.

Тем не менее сестра, так же, как и я, страдала от того, что не могла стать единственной для своего возлюбленного. Одной из любимых ее песен был очень популярный в то время шлягер «Миллион алых роз», который начинался словами: «Жил был художник один…» Это была их с Женей «отрядная песня», он часто дарил ей алые розы… Но с женой, похоже, он разводиться не спешил.

Свою сердечную тоску сестра изливала в стихах, которые рождались у нее в этот период под знаком несчастливой любви. Стихи были хорошие, в духе Марины Цветаевой. И я всем сердцем воспринимала их, они были как будто и про меня тоже.

* * *

С Андреем мы продолжали переписываться. Его письма были очень нежны и откровенны, а новогоднее поздравление оказалось просто неподражаемым — я не расставалась с исписанной аккуратным мелким почерком открыткой, и у меня сладко сжималось сердце, когда я в сотый раз перечитывала ее — он перечислял все места, в которые хочет меня поцеловать… Бокал вина, изображенный на открытке, он обещал выпить вместе со мной на следующий Новый год, который мы, конечно же, будем встречать вместе.

Эта открытка и письма, приходившие довольно часто, помогли мне дожить до следующей сессии. Потому что зимой мы больше не встретились — что-то у Андрея не сложилось с индивидуальными занятиями.

Наконец пришла весна, а с ней и очередная сессия. Я, как обычно, написала на работе заявление на учебный отпуск — директор детского дома, где я работала музыкальным руководителем, всегда отпускал без вопросов: учись, повышай квалификацию!

И вот я снова в институте. Первая пара. Вторая… Где же Андрей?.. Приехав после занятий к сестре, я чуть не плакала. Хотя почему — чуть? Едва вышла из метро — и разрыдалась… Дома Люда меня утешала:

— Вот увидишь, завтра он появится!

И — да, на следующий день он появился. Сказал, что не смог приехать вовремя, потому что не отпускали с работы. Андрей работал художественным руководителем в Доме культуры, и у них было какое-то мероприятие, которое он обязательно должен был провести лично.

Увидев его в аудитории, я была на седьмом небе от счастья!

На лекциях мы, как всегда, сидели рядом. Вся группа уже знала про нас. Впрочем, мы были не одни такие, одновременно с нами сложилась еще одна пара, правда, они были на равных — он женат, она замужем. На лекциях, так же, как и мы, сидели вместе. Где проводили время после занятий — не знаю, но полагаю, у них тоже особых проблем не было: Лана — москвичка, а Юра — с юга России, снимал здесь комнату. Одногруппники уже привыкли к двум нашим парам, относились с пониманием и на студенческие вечеринки — а как же без них? — всегда звали нас вместе.

На одной из вечеринок я разговорилась с Ланой и обмолвилась, что мы подруги по несчастью.

— Почему по несчастью? — удивилась она. — Я вполне счастлива.

Дальше тему она развивать не стала. Вот и понимай, как хочешь… Может быть, и мне надо проще к этому относиться? Ну, развлеклись во время учебы, отдохнули — и хорошо.

Но я так не могла. Ну не могла, и всё!..

На этой сессии у нас с Андреем всё было, как и в прошлый раз. Мы снова были неразлучны. У сестры стояло пианино, и мы иногда устраивали репетиции. Садились около инструмента и пели вместе свои вокальные партии. Мне больше нравилось, когда он пел, а я ему аккомпанировала. Как же я любила его голос!..

Однако меня уже всерьез начала грызть ревность. Я снова попыталась выяснить отношения. На вопрос, сколько мы еще будем ждать, услышала тот же ответ про сына.

Но, в конце концов, я ведь тоже могу родить ему сына! Он будет похож на него. Боже, какое это счастье — иметь ребенка, похожего на него!..

Со временем я начала понимать, что эти разговоры становятся ему неприятны.

— Ну почему ты не можешь просто радоваться жизни? Мы вместе, все замечательно! Надо немного подождать, — убеждал Андрей.

Да, у него все было замечательно и всё его устраивало. В институте — беззаветно преданная возлюбленная, дома — жена. Поди, плохо!

А для меня месяцы между сессиями были мучительны. Если бы умела отвлекаться, не думать о нем, завести, в конце концов, кого-то другого! Но я любила только его, и никто другой был не нужен. Хотя варианты имелись.

* * *

— Ну вот, Любаш, теперь дошла очередь и до Николая. Был у меня такой знакомый, еще до института.

…Летом, когда я сдавала вступительные экзамены, по дороге из института познакомилась с мужчиной, который выглядел довольно солидно и постарше меня — как потом выяснилось, на тринадцать лет.

Я ехала в метро, он всё время посматривал в мою сторону, а когда я выходила из вагона, вышел следом. Слово за слово, мы разговорились. Я рассказала, что еду с экзамена, поступаю в вуз. В целом он произвел на меня положительное впечатление — внимательный, обходительный. Договорились встретиться, когда я сдам последний экзамен, я дала ему свой домашний телефон.

И мы встретились. Погуляли по Москве. Оказалось, что он из Риги, хотя по национальности русский, сюда приехал к родственникам, в отпуск.

Через несколько встреч Николай пригласил меня в гости к своим родным, они жили где-то в ближнем Подмосковье. И я таки съездила туда с ним. Люди оказались приветливые, прекрасно встретили нас, радушно угощали.

А когда настало время Николаю уезжать, он позвал меня к себе в Ригу, погостить. Это было довольно неожиданно…

Я была в отпуске до конца лета и подумала — в конце концов, почему бы и нет? Что в этом плохого? Мы люди взрослые, я свободна, он тоже. Конечно, я еще не представляла, куда вырулят наши отношения, но очень уж манила меня Прибалтика, было интересно побывать в Риге!

В те годы прибалтийские республики считались почти что Западом, хоть они и входили в состав СССР. У нас, в России, бытовало мнение, что всё там лучше, чем у нас, — начиная с одежды, продуктов, и заканчивая индустрией развлечений. Из Прибалтики все привозили модные вещи, нахваливали тамошние кафе, а уж если кому довелось попасть в варьете!..

В общем, я согласилась. Николай сам достал мне билет на самолет, и через неделю я к нему полетела.

Эти десять дней в Риге прошли очень насыщенно. Где я только ни побывала! В выходные вместе с Николаем мы даже съездили в Юрмалу, на побережье. Балтийское море оказалось неожиданно мелким: идешь, идешь, и всё по колено. Я так и не дошла до глубины, на которой можно было бы поплавать.

А в будни, когда он уходил на работу, оставлял мне достаточно денег, чтобы я, как говорится, ни в чем себе не отказывала. Я и не отказывала. Мне хватало не только пообедать в кафе или ресторане, но и купить всё, что понравится. Щедрость моего поклонника не знала границ! Конечно, я, будучи человеком достаточно скромным, не разбрасывала деньги направо-налево, да и вообще по жизни привыкла жить экономно. Николай даже укорял меня в том, что я тратила не всё, что он давал…

Ходила я не только по магазинам. Гуляла по историческим местам, посетила органный концерт в Домском соборе. Вечерами мы вместе ходили в кино, в ресторан. Вот только, жаль, в варьете не успели попасть.

Гуляя по рижским улицам, я нисколько не чувствовала своей ущербности от того, что говорила по-русски, во всяком случае, не заметила никакой неприязни со стороны латышей — общаясь со мной, они спокойно переходили на русский. Хотя уже тогда существовало мнение, что россиян там не очень-то жалуют.

Побывали мы в гостях у Колиной сестры, в очень приличной латвийской семье — его сестра была замужем за латышом. Там меня тоже приняли доброжелательно.

Стало понятно — у Николая серьезные намерения, а поход к сестре — нечто вроде смотрин. Вскоре это подтвердилось.

Он вырос в обеспеченной и солидной семье. Но родителей уже не было в живых. Мы жили в его большой квартире в старинном доме, оставшейся ему от родителей, среди практически антикварной мебели, ели и пили чай из дорогих сервизов, чуть ли не раритетных. Ну и, понятно, спали на одной широкой кровати. Было бы смешно строить из себя недотрогу при таких-то обстоятельствах. Впрочем, секс с хозяином квартиры не слишком напрягал меня. Николай действовал быстро и без фантазии. Не сказать, чтобы я была набалована какими-то постельными изысками, но иногда хотелось все же некоего разнообразия. Однако в данном случае ситуация меня устраивала: быстренько выполнив свой «долг», я засыпала, утомленная дневными впечатлениями.

Мне было абсолютно понятно, что у меня нет к Николаю того, что называется любовью. Да, я чувствовала признательность, относилась к нему с уважением и ценила доброе к себе отношение. Но не более того.

А незадолго до моего отъезда у нас произошел знаменательный разговор.

— Ты понравилась моей сестре, — сказал Николай. — Но она считает, что ты слишком молода для меня.

— Ну, разница в возрасте у нас не критичная.

— Ты выглядишь намного моложе своих лет. Рядом со мной — чуть ли не как дочка.

— Не забывай, что у меня уже подрастает сын.

(Я знала, что выгляжу моложе своих лет. Однажды произошел парадоксальный случай. Я пришла в детский садик за сыном, и воспитательница встретила меня возгласом:

— Ой, опять вы пришли!

— А кто вам нужен? — удивилась я.

— Мама, я хотела с ней поговорить…

— А я кто, по-вашему?

— Сестра, наверное?..)

— Скажи, — обратился ко мне Николай после небольшой паузы, — а ты хотела бы выйти за меня замуж и переехать вместе с сыном в Ригу?

Я задумалась. На самом деле, это было бы неплохим вариантом. Глядя со стороны — просто идеальным. Рига — почти заграница. Муж — обеспеченный и порядочный человек. Не хватало одного — настоящих чувств с моей стороны. Но многим на моем месте достаточно было бы и того, что есть. Один любит, другой позволяет себя любить — классика отношений. Может, на этом и остановиться? А любовь, возможно, придет со временем. Как говорят, стерпится — слюбится…

Но что-то мне мешало. А вдруг я полюблю кого-то по-настоящему? Сердцу-то не прикажешь, особенно если оно свободно. Испорчу жизнь и себе, и Николаю. Поэтому я ответила:

— Дай мне время разобраться в себе. Я пока не могу ничего сказать…

На том мы и расстались. Договорились созваниваться.

Ну, а наступивший сентябрь, а с ним и первая сессия, внесли свои роковые коррективы. Я никогда не умела играть на два фронта, поэтому честно рассказала Николаю по телефону о том, что полюбила однокурсника.

А он ответил:

— Я буду ждать. Может быть, ты ошибаешься и со временем это поймешь.

…И вот она, моя любовь, настоящая. Я точно знала, что не ошибаюсь.

* * *

Закончилась весенняя сессия, и снова — расставание с любимым. Мы договорились, что Андрей сделает все возможное, чтобы приехать летом пару раз.

Получилось всего однажды. Мы провели вместе два дня в Москве, жили у моей сестры. И встреча эта завершилась довольно бурно, мы почти поссорились. Но рассориться насовсем не было сил ни у него, ни у меня, нас по-прежнему неимоверно тянуло друг к другу. Однако мне всё больше не нравилась ситуация, я всё чаще заводила разговор о том, что так не могу, роль любовницы не для меня.

Второй курс запомнился мне, помимо никак не угасавших — по крайней мере, с моей стороны — чувств массой страданий. Ко мне стало приходить понимание, что воссоединение в ближайшие годы нам не светит. Сердце отказывалось в это верить, а разум гнул своё — вместе нам не быть…

Но однажды во время осенней сессии Андрей вдруг предложил съездить в гости к его родителям. Это было неожиданно и выглядело обнадеживающе.

Он представил меня как сокурсницу, что, собственно, было правдой. Зачем сокурсница приехала к нему, женатому человеку, в гости? Не знаю, как он объяснил это родителям. Но встретили меня радушно. Мы пообедали, потом с его мамой смотрели альбомы с фотографиями. Был там и его маленький сын, правда, на папу совсем не похожий… Вечером Андрей проводил меня до метро, и я уехала домой. В непонятном настроении. Что это было? Смотрины? Может быть, он поделился с родителями какими-то своими планами?.. В конце концов, у них ведь наверняка возникали вопросы: где он пропадает, когда не ночует дома?

Вот он им меня и показал. До сих пор не понимаю — в свете последующих событий — что это было?.. Но тогда меня это поездка как-то вдохновила.

В остальном во время осенней сессии всё было вроде бы, как и раньше. Однако к концу экзаменов что-то изменилось. Я порой видела в глазах Андрея досаду, он слушал мои излияния как-то неохотно, старался перевести разговор на другую тему…

Учеба шла ни шатко, ни валко, но зачеты и экзамены я кое-как сдала. У него успехи были хуже.

Однажды мы возвращались с очередной студенческой вечеринки по поводу окончания сессии. Ехали в метро. И во время какого-то длинного перехода на другую ветку я вдруг потеряла Андрея из виду. Вот он шел впереди, я с девчонками слегка отстала, и вот — его уже не видно. Куда он делся? Я была в недоумении… Мы не планировали провести эту ночь вместе — ему надо было к родителям, но попрощаться-то со мной нужно? Просто сказать «до свидания». Случайность?.. Сначала я подумала, что да. Ну, потерялись в метро, в такой толпе это не удивительно. Но потом меня начали обуревать сомнения… Он ведь так и уехал, не попрощавшись.

Тем не менее, всепоглощающая любовь отступать никак не хотела — я по-прежнему не мыслила жизни без Андрея, продолжала ему писать. Ответы приходили все реже… Следующий Новый год мы опять встречали порознь. А потом он вообще перестал отвечать на мои письма.

Я не понимала, что происходит. Точнее, не хотела понимать. Находила для него разные оправдания. Мало ли что там случилось? Может быть, он заболел. Или какое-то несчастье в семье. Пройдет немного времени, и всё разъяснится.

На весеннюю сессию Андрей не приехал.

Выяснилось, что он ушел в академический отпуск.

Я не знаю, что было тому причиной — заваленная предыдущая сессия или невозможность расстаться со мной иным способом? Позже, размышляя об этом, я поняла, что расстаться, оставаясь в одной студенческой группе, у нас не получилось бы… А ситуация зашла в тупик, и он это, видимо, хорошо понимал. Причиной всех наших конфликтов была я, поскольку не могла смириться с положением любовницы.

Но я верила в то, что он, несомненно, тоже меня любил. Ну ведь любил же!

Конец ознакомительного фрагмента.