Старший брат моего жениха

Лина Манило, 2019

Он всего лишь старший брат моего жениха. Человек, которого я не видела никогда, которого не знаю. День нашего знакомства должен был стать началом новой жизни, наполненной счастьем. Но что-то пошло не так, и сейчас он требует от меня невозможного, обвиняя в том, к чему я не имею никакого отношения. Содержит нецензурную брань.

Глава 9

Руслан.

Кира хохочет, как полоумная, а я снова смотрю в экран телефона. Похоже, я скоро настолько хорошо выучу данные этой Виолетты, что в самом глубоком маразме не забуду.

Действительно, двадцать три года.

— Когда у тебя День рождения? — спрашиваю, а прекратившая заливаться хохотом Кира легко вскакивает с пола.

— Семнадцатого июля. Двадцать исполнится. А у этой… — широкий жест рукой, словно весь мир хочет объять. — У неё первого декабря. И года разные.

Разозлившись, бросаю телефон через всю комнату, и он мягко приземляется на диван. Всё, надоел весь этот пиздец.

Приехал, называется, с невестой брата познакомиться.

— Но я всё ещё не понял, почему вы так похожи. Плевать на паспорт, на даты эти. Внешность!

Но я не жду от Киры ответа. Мне нужно остаться одному, нужно подумать. Машинально отмечаю, что Егор застрял в магазине и что-то не торопится обратно. Но у меня не осталось сил о нём беспокоиться сейчас. Артём прав: Егор не маленький, хватит его опекать.

Направляюсь в кухню, и чем дальше я от Киры, тем легче мне становится. Открываю холодильник, а все его полки буквально ломятся от еды: салаты, колбасы, сыр, какие-то соленья, которых в этот доме отродясь не было, кастрюлька с гуляшом, котлеты — и это лишь то, до чего дотягиваюсь взглядом, а в недрах ещё дохрена разного. Продуктов в разной степени готовности так много, что я невольно усмехаюсь. Это точно не Егора шедевры — мой брательник яичницу пожарить не может без риска спалить к чёртовой бабушке половину района. И не заказанное из ресторана. Значит, Кира. Это же сколько она часов угрохала на вот это всё?

Честно, почему-то думал, что современным девам в девятнадцать лет интереснее клубы и вечеринки, а не рецепты борща и выпекание пирогов. Пока сидели за столом, и она метала на мою тарелку одно блюдо за другим, было не до осознания масштабов её кулинарного подвига — вообще ни о чём путном думать не мог, а сейчас оценил и, чёрт его, восхищён.

Мой желудок всё ещё полон, но пить хочется. Потому достаю пластиковую бутылку, на которой жирным маркером выведено витиеватое:"Клюквенный морс". М-м-м, витамины. Откручиваю ярко-голубую крышку, но пить не тороплюсь. Мало ли. С подозрением принюхиваюсь, но пахнет, как в детстве — ягодами и первыми морозами.

Ладно, риск — дело благородное. Вряд ли меня способен уложить на лопатки чёртов морс. Потому делаю глоток и… не могу остановиться. Вкусно же, мать его, вкусно!

— Жажда замучила? — слышу за спиной и чуть было не захлёбываюсь от неожиданности. Кашляю, утираю слёзы, но никто не спешит хлопать меня по спине, помогая.

— Вкусный морс, — говорю, когда меня отпускает, и убираю бутылку в холодильник.

А Кира стоит в дверях, переминаясь с ноги на ногу, и смотрит куда угодно, только не на меня. Она будто бы здесь и одновременно где-то далеко.

— Егор трубку не берёт, — заявляет, игнорируя мой комплимент напитку. — Я пять раз ему звонила.

Сжимаю пальцами виски, закрываю глаза, а мозг лихорадочно обрабатывает информацию. Егор поехал в магазин, но должен был уже давно вернуться. И уж точно не игнорировать звонки своей невесты.

— Может, он за рулём? — выдаю самую безопасную версию, но Кира отметает её взмахом руки.

— Нет, он всегда с гарнитурой. Даже за рулём отвечает. — В голосе искреннее волнение, но на меня всё-таки старается не смотреть. — Егор говорил, что это вы его к этому приучили.

Сам не понимаю почему, но меня жутко бесит её учтивое выканье. Словно мне лет двести, честное слово.

— Разберёмся.

Хлопаю себя по карманам, но вспоминаю, что бросил мобильный на диван. Однако Кира стоит в дверном проёме и, чтобы вернуться в гостиную, придётся подойти к ней совсем близко. А я же пообещал себе, что буду держаться от неё подальше. Ладно, не самая большая проблема сейчас.

Один шаг, второй, и аромат диких цветов уже щекочет ноздри. Интересно, это у неё мыло какое-то или парфюм? Гель для душа?

Так, стоп! Вот об этом вообще думать не рекомендуется — не моя забота, чем она там пахнет.

— Позволишь? — спрашиваю, когда между нами остаётся не больше пары десятков сантиметров.

Она вскидывает на меня взгляд, словно только заметила, что не одна здесь находится. У неё глаза тёмно-зелёные, почти коричневые, но изумрудные прожилки на радужке делают её малахитовой.

Тьфу, зараза!

— В каком клубе вы видели ту девушку? — вдруг спрашивает, твёрдо глядя мне в глаза, а я опираюсь плечом на дверной косяк и складываю руки на груди. От греха подальше. — Мне нужно знать.

— Зачем? Я сам во всём разберусь.

Добавил бы “без сопливых”, но мы не в детском саду. Хотя сейчас Кира с этим трогательным румянцем на щеках и твёрдой решимостью во взгляде и похожа больше всего на упёртого ребёнка. Даже губу нижнюю закусывает, брови хмурит. Разве что ногой не топает.

— Я всё равно выясню. Буду ходить по всем клубам города, но узнаю.

Только этого не хватало.

— Я сам разберусь. Что в этой фразе для тебя непонятно? — Расстояния между нами совсем не осталось, но смелый птенчик, кажется, готов ко всему. — У меня вроде бы с дикцией всё в порядке.

— Если бы какая-то… проститутка оказалась на вас похожа, я бы посмотрела, как вы смогли оставаться в стороне, — выдаёт и бьёт кулачками меня в грудь.

— Не позавидовал бы я этой несчастной женщине, — смеюсь, представив почти двухметровую проститутку. — Как же я мог вас так перепутать?

Я снова касаюсь пальцами её подбородка, но на этот раз у меня нет цели причинить Кире боль. А какая у меня цель сейчас? Зачем я трогаю чужую женщину? Откуда во мне вообще это странное желание коснуться её?

— Кира, иди в комнату Егора. Сходи куда-нибудь, потому что я плохо себя контролирую и могу наворотить таких дел, которые потом всем миром не расхлебаем. Ты странно действуешь на меня, девочка.

Она отшатывается, заводит руки за спину, послушная. А я чертыхаюсь себе под нос, понимая, что снова едва не перешёл все допустил границы, все табу не нарушил.

Да, Егор. Нужно думать о нём, а всё остальное нахрен выбросить из головы.

Его телефон молчит, отзываясь на каждый звонок механическим голосом. Абонент не абонент, и я злюсь всё сильнее. На пульте охраны сообщают, что Егор уехал из магазина ещё час назад. Тогда где он?

— Я заварю кофе, — объявляет бледная Кира и скрывается в дверях кухни, а я снова и снова пытаюсь дозвониться до Егора. Обзваниваю сотрудников, его друзей-приятелей — вообще всех, кто может знать о его местонахождении, но результата нет.

Блядь, где он?! Найду, убью.

Мне кажется, я физически ощущаю, как седеют на моей голове волосы.

Следующие на очереди морги и больницы, следом будет полиция, но, хвала богам, за окном раздаётся хлопок стальной калитки. Подскакиваю и несколько долгих мгновений слежу за тем как Егор пытается ровно пройти по мощёной дорожке. Да он же бухой!

Быстро оглядываюсь на дверь кухни. Кира, что-то напевая себе под нос, варит кофе, а я, как грёбаный супермен, за долю секунды оказываюсь за порогом дома.

Не знаю почему, но мне кажется важным перехватить явно пьяного в дымину Егора прежде чем его увидит Кира.

— Рус, братишка мой любимый, — расплывается в идиотской улыбке Егор и, зацепившись за какой-то камешек, падает вперёд.

Едва успеваю подхватить Егора, чтобы не расквасил себе всю физиономию, а он тяжёлый, чёрт. Когда я в последний раз его на руках носил? Ему тогда было десять, и он не спал несколько суток — всё ждал, что мама вернётся. А потом просто выключился, и мне пришлось нести его в кровать.

Ситуация сейчас другая, ощущение то же, потому что Егор навсегда останется для меня тем трогательным ребёнком, заботу о котором мне пришлось взять на себя единолично. Так, в двадцать два я стал ему и отцом, и матерью.

Ладно, что-то я слишком сентиментальным стал.

— Где ты ужрался так, придурок? — бормочу себе под нос, внося Егора, как жертву пожара, в дом.