50 и один шаг назад

Лина Мур

Понимать, что ты полюбила, слишком сложно. А если этот человек противоречит всем табу и вызывает страх, подпитанный сильнейшим возбуждением и жаждой идти дальше, то остается только один выход – сражаться.Против него и его привычек, тая надежду на ответное чувство. Бороться против самой себя, понимая, что иначе не выберешься из темноты, которой он окружил себя. Вытащить его и любить. Любить. Тайно. Тихо. Рядом. Книга содержит нецензурную брань.

Сорок четвёртый шаг

— Куда мы едем? — Живо интересуюсь я, а Ник выруливает с подземной парковки на «Ламбогини».

— Раз сегодня у нас получается такой немного странный день, то я решил продолжить твоё знакомство с моим миром, — он на пару секунд поворачивается ко мне, одаривая своей выразительной улыбкой, и возвращает всё внимание на дорогу.

— Хм, у тебя очень необычный мир, несколько странный, и вот сейчас ты говоришь о…

— Нет, Мишель, ты думаешь не в том ключе. Хотя я не против показать тебе больше своей доминантной богатой натуры, но не сегодня, — он отрицательно качает головой от своих слов, и я свободно вздыхаю.

Ведь я уже нарисовала себе наказания, какие-то вещи, которые не дадут мне отступить, если же я решу это. Я пока не готова шагнуть в его тёмные безумные увлечения, хотя и отнекиваться оттого, что мне до умопомрачения понравилась эта ночь, нет смысла. Да, я ни капли не боялась его. Полностью доверилась и не прогадала.

И в эти желанные мгновения, сидя рядом с ним, в моей душе плещется поразительное спокойствие, меня не заботит ничего, кроме этих новых ощущений.

Ник на руле регулирует музыкальное сопровождение, и, на удивление, из колонок льётся не классика, а модные тенденции настоящего времени. Мы едем молча, я в предвкушении сделать ещё один шаг в его жизни, а он…

Поворачиваю голову и с откровенной любовью смотрю на его выразительный профиль. При первой встрече он был другим. Чуждым. Холодным. Чересчур контролирующим всё. Да, даже внешность отличается. Сейчас у него отросшая щетина, а в тот день он был гладко выбрит. Только вот я легко растворяюсь в новом Нике, улыбающемся одной мне.

— Хватит на меня смотреть, Мишель. Не могу сосредоточиться на дороге, в голове крутятся мысли остановиться, развернуть тебя спиной к себе или же посадить на капот, опустить джинсы и трахнуть, — не отрывая взгляда от дороги, говорит он, и я, моргая, резко поворачиваю голову к пейзажам за окном.

— Испугалась, — смеётся Ник, а я качаю головой из-за такой шутки.

— Нет, не хочу заболеть. На улице не лето, — напоминаю, но всё же не испытываю судьбу, ведь с ним никогда не знаешь, что ему взбредёт в голову.

Отмечая про себя, что мы выехали за пределы города, я уже с интересом рассматриваю дорогу, когда Ник сворачивает в сторону «Грин Ривер». Никогда не ездила сюда, не было причин, да и смысла. Но сейчас… сейчас я только и успеваю отмечать, как красиво вокруг, а летом должно быть ещё ярче из-за лесопарковой зоны, которую мы огибаем.

Ник снова сворачивает, и мы теперь несёмся по узкой улочке между деревьями. Впереди я замечаю высокую каменную ограду серого цвета и тёмно-зелёные сплошные ворота. Он останавливается перед ними, ожидая, когда нас впустят. И через несколько мгновений, мы уже въезжаем на закрытую территорию. Ник останавливается у кабинки с охраной и опускает стекло. Двое мужчин наперебой здороваются с ним и желают хорошего отдыха, на что он только сдержанно кивает, и мы едем дальше по дороге, ничем не отличающейся за воротами.

Если они сказали отдыха, возможно, это какой-то элитный гольф-клуб, ведь папа упоминал, что однажды встретил там Ника. Мы миновали вторые ворота, и перед моими глазами раскинулись огромная площадь, украшенная зелёными искусственными фигурками по бокам дороги, большой белоснежный фонтан и трёхэтажное здание, скорее похожее на особняк богача.

— Где мы? — Спрашиваю Ника, когда он помогает мне выйти из машины.

— В моём особом мире, крошка, — улыбается он, обнимая меня за талию, ведёт к входу.

Он распахивает дверь передо мной, и мы оказываемся в холле с мраморными полами, высокими потолками, и я задерживаю дыхание от этой красоты. На стенах, кроме каких-то старинных картин, описывающих охоту, висят головы животных. Вот от этого я немного кривлюсь.

— Мистер Холд, сэр, как мы рады вас видеть, — восклицает незнакомый женский цыплячий голос, и я поворачиваю голову, а Ник берёт меня за руку и ведёт к длинной бежевой стойке, выполненной из стекла и мрамора.

Даже не заметила, что тут, оказывается, кроме нас ещё, три девушки как на подбор. Каждая из них могла бы быть моделью, но сейчас вся доброта к ним мигом испаряется. Мне кажется, что у них изо рта начнут капать слюни, глядя на Ника.

— Добрый день, девушки. Как ваши дела? Всё хорошо? — С улыбкой интересуется он, и они как дурочки без остановки кивают.

Меня никто не замечает, и я демонстративно кладу руку на грудь Ника. Три девицы, словно коршуны, вылавливают моё мимолётное движение и тут же наши глаза встречаются.

— Сегодня все на месте? — Продолжает Ник, и они снова кивают, пока беззастенчиво разглядывают меня.

— Тогда мы пошли развлекаться, — весело бросает им он, совершенно не реагируя никак на мою молчаливую борьбу с этими пигалицами.

Ник ведёт меня по широкому коридору, и я убираю руку с его тела, рассматривая картины английских королей с собаками, то голову медведя, то оленя.

— Где мы? — Вновь задаю я вопрос, поворачиваясь к нему.

— Это своеобразный мужской клуб, — медленно произносит он, продолжая вести меня вперёд, теперь мы проходим большие окна, открывающие вид на зелёный луг и озеро вдали.

— Бордель?

— Нет, иногда здесь бывают женщины, но не древней профессии, как ты решила. Вот справа и слева от нас двери, ведущие на территорию релаксации, там располагаются русские бани, массажные комнаты, бильярдные, два бассейна, в общем, всё для спокойного отдыха.

— То есть это что-то вроде «СПА» для мужчин и редко женщин? — Уточняю я, двигаясь с Ником по лестнице на второй этаж.

— Отчасти да, только вот они расслабляются в основном вечером, после того самого занятия, ради которого приезжают сюда, — кивает Ник, и мы выходим на этаже.

Он распахивает передо мной две двери, где открывается огромный зал с хрустальными люстрами и витражными большими окнами, в стиле Версаля, и у одной стены расположена импровизированная трибуна, только с дорогими креслами и столиками.

— Здесь проходит обучение и соревнования по фехтованию, «кендо», «арнис-де-мано», — говорит он, и я хмурюсь, совершенно не понимая значения двух видов спорта.

— «Кендо» — бой на мечах. «Арнис де мано» — это бой на палках. Ты видела мою тренировку, это «бо-дзюцу». Занимаюсь им пять лет, отлично третирует тело и координацию.

— Да, мне понравилось, — улыбаясь, вспоминаю тот вечер.

— Не один я увлекаюсь этими видами спорта, сюда приходит много людей, желающих обучаться, — продолжая, он закрывает двери.

— Элитный спорткомплекс, — делаю я вывод, и Ник улыбается.

— Верно, только и это ещё не всё. Это лишь небольшие отклонения от главной темы этого места. Над нами ресторан, мы в него зайдём чуть позже, а сейчас спустимся на самый нижний этаж, где располагаются другие развлечения, — загадочно произносит он, и теперь мы спускаемся обратно, только ещё на три пролёта ниже, оказываясь в зеркальном коридоре.

— Господи, чувствую себя в фильме про спецагента, — хихикаю я.

Ник проходит немного вперёд и нажимает двумя пальцами на матовый защитный круг, и зеркальная панель выдвигается на нас, уходя в сторону.

Мы входим в тёмное помещение, и дверь за нами автоматически закрывается. Не единого лучика света, и моё сердце бешено скачет от такого контраста. Перед глазами пляшут яркие огоньки из-за света за пределами этого места, и я жмурюсь, чтобы прогнать их.

— Мишель, мы находимся в одной из мной любимых тренировочных комнат. Я использую это для расслабления, другие для игр и адреналина. Пошли, — Ник берёт меня за руку и ведёт куда-то.

— Давай пальто, ты сейчас попробуешь себя на реакцию, — его сладкий шёпот проходит по уху, и он сам вытаскивает меня из верхней одежды, оставляя одну.

Слышу щелчок, и надо мной появляются яркие лучи, словно я в клубе. Благодаря им могу рассмотреть, что в этой комнате нет ничего, кроме чёрных стен.

— Возьми. Надеюсь, в детстве у тебя были игрушечные пистолеты, и ты умеешь с ними обращаться, — он подходит ко мне и вкладывает в руку оружие, больше похожее на автомат.

— Ник… я…

— Попробуй, крошка, я буду здесь. И запомни, всё вокруг нас иллюзия, — он с нежностью проводит рукой по моей щеке и отходит назад.

Его поглощает темнота, и я опускаю взгляд на свою руку, сжимающую оружие. Вокруг меня начинает грохотать музыка, словно фон для чего-то, и я поворачиваюсь осматриваясь. Лучи бегают всюду, то попадая на меня, то на стены, боковым зрением вижу, как что-то белое летит на меня. От страха, шока и непонимания я просто падаю на пол, и призрачный, но объёмный мужчина в кимоно и маске с мечом пробегает надо мной, растворяясь во мраке.

— Стреляй, крошка, — из динамиков, сквозь музыку раздаётся голос Ника. И я, опасливо озираясь, встаю на ноги, теперь уже крепче сжимая пистолет и выставляя перед собой.

Новое появление, зато теперь я уверенно нажимаю на курок, раздаётся выстрел, и мужчина падает на пол, исчезая прямо перед моими ногами.

— Сзади, — новая подсказка от Ника, резко поворачиваюсь, снова метко стреляя, на этот раз уже в женщину и с ней происходит то же самое.

Теперь мне это настолько нравится, что я с особым нетерпением ожидаю новых нападений. Словно в компьютерной игре, бегаю по залу, спасаясь от двух мужчин, пытающихся поймать меня. Я не хочу стрелять, а веселюсь. Но всё же мне приходится избавиться от них, как появляется ещё трое.

Нет больше смеха, сил у меня не хватает, противостоять им, даже с пистолетом, потому что они то подпрыгивают в воздух, уклоняясь от пули, то кувыркаются, как ниндзя. Они пытаются проткнуть меня своими кинжалами, и мне приходится чуть ли не падать от них, убегая и пытаясь прикончить их.

— Ник, они убьют меня! — Панически кричу, уже без разбора стреляя по нападавшим, окружающим меня и прижимающим к стене.

От него нет никаких подсказок, я не знаю, где он. Адреналин бурлит в крови, мотаю головой, рука дрожит от усердия, чтобы попасть по ним. Лёгкие горят от физической нагрузки. Но паника туманит глаза, уже кричу, потому что на меня прыгают двое с длинными кинжалами, закрываю лицо руками, визжа от страха.

Неожиданно наступает тишина, и я выглядываю из-за рук. Снова в темноте. Она пугающая. И я одна в ней.

— Ник? — Тихо зову его, но никакого ответа. Ни шуршания шагов. Ни движения, да и вряд ли бы я его разглядела, ведь снова огни потухли.

— Ник, ты же тут, да? Это не смешно, — поднимаюсь на ноги, не смея двинуться куда-то.

Судорожно сжимаю пистолет, всматриваясь в темноту. Мне становится не по себе. Немного жутко, и я готова расхныкаться, словно на меня выскочит монстр.

— Ник, пожалуйста, включи хоть что-то. Мне страшно, — едва слышно говорю я, пока моё сердце разрывает тишину своими мощными ударами.

— Никогда. Ничего. Не бойся, крошка. Страхи управляют нами сильнее, чем мы думаем. И я рядом, — раздаётся напротив меня, я всё же издаю писк и подпрыгиваю на месте.

— Зачем ты выключил всё? Меня убили? — Нахожу руками мужское тело и сжимаю ткань кофты, как мои руки накрывают тёплыми ладонями, и я сейчас чувствую себя в полной безопасности.

— Знаешь, пока ты бегала, мне захотелось подойти к тебе в темноте… услышать, как ты рада чувствовать меня рядом… и взять тебя у стены, — шепчет он, отрывая мои руки от своей одежды и отбрасывая пистолет в сторону. Он со стуком падает на пол и вроде ломается. Но я сейчас поглощена его тембром, новым теплом, гуляющим по телу.

— Извращенец, — улыбаюсь я.

— Да. И ведь я уверен, что ты не против этого. Если я сейчас тебя трахну, возьму тебя, ты разрешишь мне это, потому что ты сама наслаждаешься экстремальным сексом. Мне это безумно нравится, крошка. Ты мне нравишься, поэтому я привёз тебя сюда. Это моя тайна, никто не знает, что это всё принадлежит мне. Они думают, что я всего лишь управляющий. А сейчас я бы хотел тебе показать ещё кое-что. Моё любимое, — таю от его голоса, оттого, что он перестал бояться меня и открывается, как умеет. Но ведь он полностью прав, я готова отдаваться ему столько, сколько он пожелает и где угодно. Потеряла ту самую грань запретов для страсти. Да и их не существует. Хочу жить сейчас и с ним, с каждой секундой и шагом, рядом с Ником, я люблю его ещё дальше.

Он берёт меня за руку, снова удивляюсь, как ему удаётся так точно двигаться в темноте. Мы выходим на свет, и я жмурюсь от него, но Ник продолжает меня вести за собой, пока привыкаю к яркому освещению. Мы быстрым шагом, практически мне приходится бежать рядом с ним, поднимаемся на первый этаж и огибаем замысловатую лестницу.

Ник открывает двери, и мы оказываемся на улице, направляясь к другому зданию. По ходу приближения к нему, слышу ржание лошадей и догадываюсь, что это конюшня.

— Сейчас расскажу тебе о главной цели этого места, — оборачиваясь, бросает он.

Мы заходим в помещение, где вижу лошадей разных мастей и цветов. К нам выходит мужчина, расплываясь в улыбке.

— Мистер Холд, рад вас видеть. Желаете прокатиться? — Спрашивает он.

— Да, Иман, как обычно. Девушке принеси шлем и выведи Звезду. И пусть наши вещи заберут из второй игровой, — требовательно отвечает он, и наш собеседник, кивая, удаляется к стойлам.

— Ты умеешь управлять лошадьми? — Интересуется Ник, поворачиваясь ко мне.

— Лет в пять было дело, но сейчас… — замолкаю, не найдя больше слов.

— Тогда поедешь со мной, — говорит он.

— Мы, правда, будем кататься на лошади? — Уточняю я, всё ещё приходя в себя от быстро меняющихся впечатлений.

— Да, — кивает он. — Иман, только мою, — уже громко говорит Ник, и мы слышим положительный ответ из глубин конюшни.

Мужчина выводит под уздцы чёрного жеребца и передаёт мне шлем. Пока я надеваю его, Ник спрашивает Имана о состоянии лошадей и другие вопросы, которые я просто пропускаю мимо ушей.

Не могу поверить в происходящее, ведь это романтично. Он и я на конной прогулке, и плевать, что я в одной рубашке, а на улице не так уж и тепло. Меня согревают чувства внутри.

Ник помогает мне взобраться на лошадь, и сам садится позади, берёт поводья. Не могу дышать и стараюсь не расплакаться от сентиментальности, полноты ощущений рядом с ним.

Мы выезжаем из конюшни и двигаемся в сторону озера обычным шагом.

— Давно ты увлекаешься всем этим? — Спрашивая, поворачиваю голову к нему.

— Как только, появилась возможность позволить себе это.

— А Люси знает об этом всём?

— Нет, только Райли, теперь ты, — с улыбкой отвечает он, и у меня в груди разрастается триумф оттого, что я всё же знаю больше, чем его сучка-сестра.

— Ты обещал рассказать мне о главном, — напоминаю я.

— Да. Основная цель этого места — охота.

— Но ведь запрещено, — удивляюсь я.

— Верно, поэтому у нас располагаются игровые, тренировочные, ресторан, как ты назвала «СПА для мужчин», — кивает он.

— И… охота, она же подразумевает убийство, — расстроено шепчу я.

— Не всегда. Недалеко располагается ферма, где выращивают лис, уток, куропаток для этих игр. И только одно воскресенье в месяц происходит настоящая охота с жертвами. Один раз. А в основном люди не убивают животных. В ружьях, которые мы предоставляем в аренду, содержатся пули со снотворным. Они просто засыпают, и мы их меняем на новых, — спокойно поясняет Ник.

— А правительство? Неужели никто не сдал это место? И тебя могут посадить, — сглотнув волны отвращения к убийцам, произношу я.

— Правительство само развлекается здесь, Мишель. И у моего подставного человека, по документам, владеющим этим местом, имеются крепкие связи. К тому же членство в моём клубе стоит приличных денег, и число желающих прибавляется. Сюда приезжают люди, особенно в летнее время, не только из Торонто, но и со всей Канады, Америки, даже Европы и Китая. В закрытых кругах это развлечение определяет границы богатых ВИП-персон, как и сообщество БДСМ.

— Ужасно, — едва слышно говорю я, когда Ник останавливается у озера и спрыгивает с лошади, помогая и мне спешиться.

— Что именно ужасно? — Усмехаясь, он отпускает меня.

— То, что вы просто так, для своего больного развлечения убиваете животных, — я обнимаю себя руками, оставаясь стоять.

— Ты носишь шубы. А это тоже убийство. Также я не заметил, что тебе было противно надевать их и наслаждаться роскошью. Не лицемерь, Мишель. Ты косвенно принадлежишь к убийцам, — обличительно произносит он. От жестокости и правдивости его слов, над смыслом которых я даже не задумывалась в жизни, я кривлюсь и отворачиваюсь от его лица.

— И ты тоже, да? Тоже любишь убивать их?

— Не люблю, но иногда, примерно пару раз в год охочусь, только усыпляю их. Мир не так прекрасен, кто-то умирает, а кто-то зарабатывает на этом.

— Как ты. Зачем тебе это? Не хватает денег? — Ужасаюсь я с каждой минутой этой призрачной красоты, окружающей меня.

— Пока моя компания развивалась и только укрепляла свои позиции, мне необходимы были финансы, чтобы вкладывать. Большие финансы. И это приносило отличные вливания. А сейчас продолжает существовать, как побочный бизнес, и мои увлечения. Я здесь расслабляюсь, могу сбросить с себя гнев и раздражение. Это помогает мне.

— Понятно, — я тру ладонями плечи, чтобы теперь согреться от холода внутри.

— Скажи, ты теперь относишься ко мне иначе? Не хочешь разрешить мне обнять тебя и передать своё тепло, чтобы твои губы не синели сейчас? — Вкрадчиво спрашивает он, и я поднимаю на него голову.

— Нет. Только это не перестаёт быть отвратительным. Да, я ношу шубы, но не самолично убиваю этих животных. Возможно, я косвенный убийца, но не делаю это ради забавы. Не знаю, Ник, это… я даже не могу сформулировать всего, что хочется сказать, — приглушённо отвечаю я.

— Тогда позволь мне согреть тебя, — он раскрывает руки, ожидая от меня движения.

А я не могу. Я стою и смотрю на него. Да, разумом я понимаю, что это не он всё делает. Всего лишь зарабатывает так. Но… всё же остаётся, но, которое не разрешает мне шагнуть к нему.

— Что ж тогда, думаю, я отвезу тебя обратно, и мы попрощаемся, — он складывает руки на груди, прищуривая глаза. А от его слов меня обдаёт жутчайшим холодом, что душа переворачивается от страха, и я испуганно выдыхаю.

— Что?

— Ты не можешь принять меня полностью, Мишель. Выходит, что ничего у нас не получится даже кратко. Я открыл тебе часть своей жизни, а ты отвергаешь меня. Ты забываешь, кто я. Ради тебя я пообещал умерить своё желание причинять боль, а ты не желаешь даже понять меня.

— Дело не в этом, Ник! — Возмущаюсь я от его речи. — Совсем не в этом. Я… мне необходимо время, чтобы переварить всю информацию. Я не робот, который может быстро сориентироваться в обстановке и смеяться над этим всем. Я принимаю тебя, какой ты есть. Я стараюсь. Честно стараюсь, но подводные камни, которыми ты наполнен… сложно, — я поднимаю голову к потемневшему небу и громко выпускаю из себя воздух.

— В разговоре с Люси, тот, который я подслушала. Ты обещал, что когда-нибудь расскажешь мне всё. Много этого «всё» осталось? — Спрашиваю я, возвращая свой затуманенный от переживаний взгляд на него.

— Тебе нужны все мои демоны, которые окружают меня. Да, Мишель, этого «всё» достаточно, чтобы заставить тебя бежать от меня. Только ты к этому не готова, — он приподнимает уголок губ в усмешке.

— Насколько это «всё» неприемлемо для меня? — Выдавливаю я из себя опасный вопрос.

— Я для тебя неприемлем, крошка. И я не держу тебя, хотя не хочу отпускать. Но необходимо это сделать ради тебя. Всё это слишком глубоко засело во мне. Даже сейчас вся эта природа и богатство на фоне твоего лица становятся блёклыми. А раньше я гордился этим. Но сейчас понимаю, что гордиться-то и нечем.

— Я принимаю тебя, Ник. Только дай мне время, чтобы смириться с этим. Я не хочу уходить, — делаю шаги к нему и останавливаюсь напротив.

— Ты смелая, Мишель. Не дай моей черноте заполонить тебя. Я никогда себе этого не прощу, — его горячая ладонь накрывает мою щёку, а другой рукой он обхватывает меня за талию, резко притягивая к себе.

Он был прав, его тепло окутывает меня. И я растворяюсь в нём, выбрасывая из головы все переживания. Я уже смирилась со всем, потому что потерять его намного хуже.