Поместье Лейкседж

Линдалл Клипстоун, 2021

В мире есть монстры. Когда Виолета Грейслинг приезжает в поместье с привидениями Лейкседж, она ждет встречи с монстром. Девушка ищет подтверждения ужасным слухам о Роуэне Сильванане, юноше, который утопил всю свою семью в черном озере. Но поместье и монстр – не то, чем кажутся… В лесу есть монстры. Влюбившись в Роуэна, Виолета узнает о его связи с Лордом подземного мира, зловещим богом смерти, скрывающимся в черных водах. Богом, к которому девушку необъяснимо тянет… В тени есть монстр, и теперь он знает ее имя. Чтобы спасти возлюбленного, она должна противостоять тайне своего прошлого, которая связывает ее с богом смерти…

Седьмая глава

Рука об руку, в тишине, окруженные деревьями, мы как будто снова в лесу у дома на обочине дороги. Теперь, когда я знаю правду, мне жаль, что я повернула назад той ночью. Когда волк ранил Роуэна, мне следовало оставить его там, на коленях, взять Ариена и бежать далеко-далеко.

Я тащу Ариена в заброшенный, заросший сорняками сад перед домом. Прислоняюсь спиной к стене и пытаюсь отдышаться. В моей голове зреет план. Мы побежим по подъездной дорожке к тому месту, где арочные железные ворота выходят на дорогу. Если мы будем следовать по ней достаточно долго, то найдем деревню, мимо которой мы проезжали, когда добирались сюда.

— Мы должны уйти, — говорю я Ариену.

— Мы не можем.

— О чем ты?

Он грустно смотрит на меня и закатывает рукав. На его запястье свежая выпуклая отметина из тонких линий, точно такая же, как символы, которые я видела на руках Кловер. Пальцами другой руки он сжимает ее.

— Мы не можем. Я не могу. Мне больше некуда идти.

— Ариен, — мой голос дрожит. — Ариен, нет.

— Ты все видела, Лета. Ты видела меня.

Он с отчаянием смотрит на меня. Черный цвет его глаз стал серебристым, но его пальцы все еще темные.

— Все те ночи, все то время, когда Мать говорила, что ей нужно меня исправить. Она причиняла мне боль. Она причиняла тебе боль. И я не мог ее остановить. Я ничего не мог сделать. Но теперь я могу. Я хочу остаться. Я хочу научиться использовать свою магию. Кловер меня научит.

— Значит, это и есть та помощь, которую обещал Роуэн?

Гнев наполняет мой рот еще более горьким привкусом, чем вчерашний чай.

— Кловер обучит тебя алхимии, а все, что нужно будет сделать взамен, — это рискнуть своей жизнью. Ты же видел, что Гниль сделала с Роуэном.

Я представляю его красные глаза, то, как он неподвижно сидел и не сопротивлялся, пока земля поглощала его, и меня снова наполняет ужас.

— Что, если и с тобой такое случится?

— Меня не волнует, насколько это опасно. По крайней мере, здесь меня никто не боится.

Ариен быстро отворачивается, его щеки краснеют. Слова повисают в воздухе. Здесь меня никто не боится — кроме тебя.

Я не хотела, чтобы он понял, что я на самом деле чувствую, но он понял. Конечно, понял. А теперь он пришел к монстру, который дает ему то, чего я не могла. Тому, кто смотрит на его тени — его магию — и не боится.

Слезы, которые я до этого сдерживала, начинают течь по щекам.

— Все, чего я хотела, это защитить тебя.

Ариен кладет руку мне на плечо. Он собирается что-то сказать, но вдруг из темноты за домом раздается звук. Я на цыпочках подхожу к стене и вижу, как Роуэн возвращается внутрь, а Флоренс помогает ему идти, обхватив за талию. Его голова опущена, лицо скрыто волосами.

На камнях за ними остается след темной крови.

Кловер с фонарем устало следует за ними. Она вся в грязи: грязь в волосах, на очках, на лице. Она поднимает взгляд и замечает меня. Слышу, как она что-то шепчет остальным и подталкивает их вперед.

Она огибает дом и подходит к нам. Касаясь щеки Ариена, бросает на него обеспокоенный взгляд:

— Пожалуйста, не уходите.

Он слабо ей улыбается:

— Мы никуда не уходим.

Я встаю между ними:

— Черт побери, Ариен. Как ты можешь вести себя так, как будто Роуэн давал тебе выбор? Он тебя преследовал и угрожал!

— Виолетта, все совсем не так, как выглядит.

Кловер накручивает на грязные пальцы свою косу.

— Ритуал не должен был пройти так.

— Какая именно часть не должна была произойти? Когда земля раскололась или когда Лейкседжский монстр порезал себя, чтобы накормить это существо? — шиплю я сквозь зубы. — Я хочу знать, что происходит. Я хочу знать правду.

— Это не так-то просто объяснить.

— Ты помогаешь тому, кто убил всю свою семью. И вы заставили моего брата использовать темную магию. Хорошее начало?

Ариен переводит взгляд на меня:

— Лета, это не ее вина.

Я раздраженно пинаю землю, зная, что должна извиниться. Но даже учитывая, что Ариен прав и в том, что только что произошло, не было вины Кловер, я все равно злюсь. На нее, на всех.

— Ты можешь хотя бы попробовать объяснить мне, чем вы тут занимаетесь?

— Ты права, Виолетта. Ты заслуживаешь знать. Ты ведь видела отравленные деревья, не так ли? — спрашивает Кловер. — Роуэн рассказал мне о том, что случилось в лесу по дороге сюда.

— Да. И миндальная роща возле нашей деревни тоже была отравлена. Но не говори мне, что Гниль — это то же самое, что отравленное дерево.

— Это одновременно и так, и не так.

Она протягивает обе руки вперед и двигает ими так, будто что-то взвешивает в ладонях.

— Есть свет, есть тьма, и обычно они уравновешивают друг друга. А когда они выходят из равновесия — это словно миру наносят рану. Эта часть мира, земля у озера, отравлена. Роуэн сказал мне, что послал Флоренс сжечь деревья в том лесу. А что сделали с рощей возле вашей деревни? То же самое?

— Да. Хранитель приказал сжечь ее.

— Гниль — не такая. Никто не может просто уничтожить ее, стереть с лица земли. Но в Майлендсе я изучала отравленные деревья и создала заклинание, которое может их вылечить. Так что их больше не надо сжигать.

На меня нахлынули воспоминания о далеких днях, которые я пыталась забыть. Середина зимы. Мои родители лежат на земле возле нашего дома. Стены в огне. Он вспыхивает оранжевыми искрами на фоне холодного ночного неба.

Я качаю головой, отгоняя эти мысли.

— Итак, вы планируете избавиться от Гнили в Лейкседже с помощью этого твоего заклинания? А что насчет крови?

Я потираю запястье, думая о том, как Роуэн достал нож. Какой ужасной была та решимость, с которой он себя порезал. Как будто ему даже не было больно.

— Это тоже часть твоего заклинания?

— Да. Она реагирует на его кровь, поэтому мы используем ее во время заклинания.

Кловер спокойно встречает мой взгляд. Я сглатываю, чувствуя дурноту. Его кровь.

— Каждое полнолуние мы с Роуэном пытались исправить Гниль. Но пока это ни разу не сработало.

Ариен выходит вперед и протягивает руки.

— Потому что чего-то не хватало. Магия Кловер — светлая, и моя… темная. Мы уравновешиваем друг друга.

Кловер слабо ему улыбается:

— Ни один алхимик не может сотворить такую магию, какая есть у тебя. Это действительно наш единственный шанс.

Она запрокидывает голову, пока та не упирается в стену, и тяжело дышит в жаркую, усталую ночь.

— Я уверена, что мы сможем это сделать, если будем работать вместе.

Я помню, как она выглядела во время ритуала: стиснутые зубы, пальцы сжимают запястье Ариена. Тогда я сочла ее безжалостной, но теперь она выглядит маленькой и измученной.

Я снова думаю об отравленной роще в Греймере. После того как деревья сгорели и пепел остыл, все собрались вокруг поля. Зажгли свечи. Мы клали руки на обугленную землю и смешивали золу с землей, пока читали осеннюю молитву. Затем, в следующем году, мы посадили много деревьев. Они выросли, и вскоре стало казаться, что так всегда и было.

Может ли Ариен сделать то же самое? Использовать свои тени, чтобы исправить Гниль, превратить почерневший берег и чернильно-темное озеро обратно в песок и чистую воду?

Я поворачиваюсь и кладу руку ему на плечо.

— Ариен. Пожалуйста.

— Я хочу это сделать, Лета. Я хочу помочь.

Он смягчает голос и смотрит на меня серьезно.

— Роуэн спас тебя тогда в лесу. Ему не нужно было возвращаться за тобой, но он вернулся.

Я резко смеюсь.

— Он спас меня только потому, что хотел, чтобы ты ему помог.

— Ты правда так думаешь?

Я закрываю глаза и думаю о Роуэне, о том, как он разговаривал со мной на опушке леса. Как его большой палец задел синяки на моем запястье.

— Он хотел, чтобы мы чувствовали себя в долгу.

Ариен вздыхает.

— Или, может быть, он беспокоился о тебе.

— Если мы останемся… — я делаю паузу, позволяя чувствам улечься, — это будет ради тебя, Ариен. Потому что ты хочешь быть здесь, а не потому, что мы ему что-то должны.

Ариен приподнимает подбородок.

— Я хочу быть здесь, Лета.

Глаза Кловер полны надежды.

— Тогда возвращаемся в дом?

Я боюсь, что голос будет дрожать, и сглатываю. Чувствую вкус золы и соли.

— Да.

Мы идем ко входной двери. Прежде чем зайти внутрь, я смотрю на дом. Везде темно, кроме одного из самых верхних окон, залитого слабым светом. Вроде того света, который исходит от почти догоревшей алтарной свечи. Я представляю себе Роуэна, запершегося в своей комнате. Его рука порезана. Прожилки тьмы исчезают с его кожи.

В коридоре тихо и спокойно. Мне кажется неправильным, что мы снова здесь, а не уезжаем подальше от Лейкседжского монстра и его ужасного проклятого поместья.

Кловер ведет нас мимо рядов закрытых дверей. Я смотрю на виноградные лозы, вырезанные на деревянных панелях стен, на узорчатые обои. Теперь это твой дом.

Я стискиваю зубы и пытаюсь ощутить трепет и удивление, которые испытывала вчера вечером, когда мы прибыли. До моих снов о чернильно-темной воде и шепчущихся голосах. Когда я увидела поблекшее очарование дома и почувствовала, что он может быть мне другом.

После темноты коридора освещенная лампами кухня кажется слишком яркой. Я стою в дверях и упираюсь плечом в деревянную раму. Нужно дать глазам привыкнуть.

Кухня наполнена паром от кипевших до этого кастрюль. По столу разбросаны бинты. Рядом лежит эмалированная миска. Дно залито чернильно-темной жидкостью, в которой скомкана окровавленная ткань. У меня скручивает живот. Я быстро отворачиваюсь от нее в сторону.

В комнату влетает Флоренс. Она измазана грязью в том месте, где к ней прислонялся Роуэн, и на плече видна полоса крови. Она оглядывает нас, проводит рукой по кончикам волос и вздыхает.

— Так.

Она снова вздыхает.

— Вам всем нужны ванна, ужин и около десяти лет сна. Садитесь.

Она начинает убирать со стола и, шелестя юбками, входит и выходит из комнаты. Запихивает бинты обратно в корзину, берет ту отвратительную миску и выносит на улицу. Стоящий рядом Ариен слегка покачивается, а затем, пошатываясь, падает на стул.

Я сажусь рядом с ним.

— Это ужасная идея.

— Ну не знаю, — вставляет Кловер. — Мне понравилась часть про ужин.

Я закрываю глаза и тру пальцами виски. У меня болит голова. Платье прилипло к коленям, и от сочащихся порезов на нем образовалось два темных пятна.

Весь мой прежний испуг и паника превратились в холодный шок, и я начала дрожать. Все, что я видела сегодня вечером, было похоже на ужасный сон. То, как я бежала к озеру, к почерневшей земле. То, как появилась эта ужасная бездонная рана.

Это все кажется нереальным. То, что мы остаемся здесь. Что собираемся помочь монстру в борьбе с тьмой.

Чайник начинает свистеть. Флоренс ставит на стол новую миску и дает каждому из нас по чистой, аккуратно сложенной ткани. Она наполняет миску горячей водой и насыпает сушеные травы, а затем горсть соли. Вода дымится. Когда травы настаиваются, а соль растворяется, воздух наполняется горечью.

Кловер расстегивает рукава расшитого платья и закатывает их. Когда вода достаточно остывает, она берет ткань, погружает ее в миску и начинает стирать с себя грязь. Затем и Ариен откидывает рукава и начинает вытирать руки.

Когда он заканчивает, я погружаю в воду свою ткань. Я вся грязная, но изо всех сил стараюсь смыть грязь с рук. Кожа под ней мягкая. Как волдырь, ожог. Я смотрю на Ариена. Его руки такие же. Покрасневшие и болезненные там, где его коснулась грязь.

Я думаю о Роуэне, низко склонившемся над землей. Как щупальца тьмы жадно покрывали его руки, лицо. Если эти маленькие следы Гнили ранили нас так сильно, что же чувствовал он? Я хватаюсь за гладкий край кухонного стола и пытаюсь сдержать дрожь.

— Сколько еще раз вам придется это делать? — спрашиваю я Ариена. — Неужели все это того стоит?

Флоренс ставит передо мной тарелку.

— Роуэн делает это не для развлечения, Виолетта. Он никого не просит рисковать больше его самого.

Я вздыхаю и беру вилку. Мой желудок пустовал достаточно долго, чтобы начать жадно урчать при виде еды. Зелень крапивы и сахарный горошек, земляника, порезанные полумесяцем и посыпанные солью помидоры. Летняя еда. Мы ели такую в доме, когда было слишком жарко, чтобы разводить огонь.

Потом мы беремся за чай. Кловер разливает по чашкам пузырек с зеленой жидкостью. Он шипит и дымится.

— Знаешь, у него отвратительный вкус, — говорю я ей.

Она выглядит обиженной.

— Это лекарство!

Ариен сдерживает смех, приложив ко рту ребро запястья.

— Лета права. Как то, что так приятно пахнет, может иметь такой неприятный вкус?

— Это и не должно быть приятным на вкус. В любом случае тебе это недолго понадобится. Чем больше ты используешь свою магию, чем больше учишься ею управлять, тем меньше грезишь.

Я верчу чашку в руках.

— Тогда зачем ты мне его дала? У меня-то нет магии.

— Это в любом случае помогает заснуть. Вот почему Роуэн его пьет.

— Я не думаю, что оно работает. Прошлой ночью мне снились ужасные сны.

Я быстро пью чай и стараюсь не обращать внимания на горький привкус. Ариен тоже проглатывает его, скривив лицо.

— В другой раз ритуал будет проще, — говорит Кловер. — Мы сможем повторить попытку только в следующее полнолуние. У нас есть время подготовиться. Эта попытка…

–…была катастрофой.

— Лета, я не хочу спорить об этом.

Ариен ковыряет край рубашки в том месте, где манжеты покрыты грязью.

— Я им нужен.

— Ты должен позволить Роуэну самому бороться со его собственной тьмой, — говорю я.

Флоренс садится и опирается локтями о стол. Она смотрит на меня ровным взглядом.

— Что бы ты ни слышала о Роуэне — все эти истории — это неправда.

— Ты имеешь в виду, что он не убивал всю свою семью?

Ее рот сжимается.

— Он не жестокий, Виолетта, — тихо говорит Кловер. — Он хочет помочь твоему брату, а не навредить ему. Да, нам нужна магия Ариена для моего заклинания, но взамен я научу его алхимии. Разве ты не хочешь, чтобы он учился?

В горле встает ком. Я смотрю на пальцы Ариена, потемневшие от теней. Эти отметки напоминают мне о том, как он был маленьким и Мать дала нам кусок теста, чтобы мы попробовали сделать из него хлеб. Я сказала Ариену присматривать за печкой, а затем вернулась из сада и обнаружила, что все дымится и хлеб пригорел. А он стоял и наблюдал. Но мы все равно его съели. Намазали мед на почерневшие края. Было сладко и замечательно.

Этот обожженный черный хлеб с капельками меда… Нежные руки Ариена, изливающие темную магию… Все это время я хотела уберечь его от темноты. Но теперь кажется, что единственный способ для него быть хоть и не в безопасности, но счастливым — это призывать тени, а не прогонять их.

— Прости.

Я сжимаю его руку.

— Я люблю тебя.

Его наполненные слезами глаза мерцают в свете огня.

— Я тоже тебя люблю, Лета. И я знаю, что ты беспокоишься обо мне, но я хочу сделать это.

Он приподнимается.

— Если я смогу научиться использовать тени, управлять ими, то мне больше не придется бояться. Я хочу стать алхимиком.

Я устало наклоняюсь и расстегиваю ботинки. Мое платье испорчено, подол порван, остальная часть испачкана почерневшей грязью. Я подтягиваю юбки и стягиваю чулки. Ткань, обвязанная вокруг моих колен, высохла и стала жесткой и темной. Когда я разворачиваю ее, мои руки дрожат. Порезы выглядят ужасно. Моя кожа ужасно красная, вся в запекшейся крови.

При виде этого Кловер делает резкий вдох и обменивается испуганным взглядом с Флоренс.

— Я могла бы… — Кловер нервно смотрит на меня, — исправить это.

— Исправить? — Я смущенно смотрю на нее. Исправить.

Конец ознакомительного фрагмента.