Десять писем

Лия Аструм (2023)

Пять лет назад мой сводный брат запер меня в наркологической клинике, где я в одиночестве проживала свои самые худшие дни. За эти годы я встала на ноги и вернулась в родной Нью-Йорк с одной-единственной целью — начать новую жизнь, покончив с призраками прошлого. Но высокомерие Алекса не знает границ, и он пытается установить полный контроль над моей жизнью, чтобы мое прошлое не посадило черную кляксу на их безупречном холсте аристократичной семьи. Я отчаянно сопротивляюсь, но с каждым разом мне становится все сложнее противостоять ему, потому что этот жесткий взгляд холодных глаз воскрешает во мне давно забытые чувства, и мне все сильнее хочется рассказать ему правду. Но поверит ли он той, которую ненавидел большую часть своей жизни? ОДНОТОМНИК.

Глава 2

Пять лет назад. Клиника «Les Alpes». Швейцария

Я сидела на большой террасе, подперев рукой щеку, и задумчиво вертела в руках зеленое яблоко, скользя пустым взглядом по заснеженным вершинам гор. Я уже была когда-то здесь. В этих горах. Несколько лет назад. Сколько точно — сложно вспомнить. Наверное, эти разноцветные таблетки замедляли работу головного мозга. Я давно это подозревала. Все две недели, что находилась здесь не по своей воле.

Первые дни были самыми страшными. Я натурально сходила с ума и постоянно думала, что умру раньше, чем стрелка часов отсчитает свои очередные шестьдесят секунд. На второй неделе появились небольшие проблески вменяемости. Детоксикация организма и антидепрессанты сделали свое дело. Боль была уже не такой сильной, а иногда впав в полную апатию, я оставалась безразличной ко всему окружающему миру, чувствуя лишь вселенскую усталость.

Меня ничего не интересовало, а взгляд чаще всего оставался равнодушно безликим даже к окружавшей меня живописнейшей природе. И именно таким взглядом я наградила появившийся передо мной поднос с едой. Запеченную курицу с овощным салатом и стакан свежевыжатого апельсинового сока с торчащей из него гламурно-розовой трубочкой.

— Ты мало ешь. — Прозвучал приятный мужской голос, и мне пришлось поднять голову.

Передо мной стоял парень приблизительно моего возраста в простой белой футболке и синих шортах. У него было худощавое телосложение и заметно осунувшееся лицо, будто он резко потерял в весе. Но взъерошенные светлые волосы, местами выгоревшие, и легкий прищур глаз от палящего солнца делали его образ по-мальчишески милым. А когда на мой пристальный взгляд он отреагировал широкой улыбкой, показывая очаровательные ямочки на щеках, я окончательно убедилась в его привлекательности.

Не смущаясь моим молчанием, он спокойно сел напротив и, подперев подбородок рукой, внимательно посмотрел мне в глаза.

— Тебе нужно хорошо питаться, чтобы поправиться.

Ну вот. Плюс один в копилку тех, кто хотел бы меня вылечить.

— Считаешь, я больна? — Не отрывая глаз от его лица, я положила надоевшее мне яблоко на стол.

— А ты так не считаешь? — вопросом на вопрос ответил он, забирая мое яблоко со стола и подкидывая вверх, чтобы затем ловко перехватить его другой рукой.

Я проследила за полетом.

— Нет, — процедила я сквозь зубы, ожидая очередную лекцию о стадии отрицания. Как оказалось, вокруг одни психологи с красными дипломами и степенями магистра, знающие меня лучше, чем я сама.

— Ну, нет, так нет. — Легко пожал он плечами и, перестав подкидывать, вонзил зубы в плотную мякоть.

Вот как. Хорошо, ты меня удивил.

— А ты болен?

— А ты как думаешь?

— А ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

— Нет.

— Что — нет? Не болен или не всегда?

— Не всегда.

— Черт, похоже, ты все-таки болен. — Раздражалась я от бесполезного диалога, пока парень, улыбаясь, хрустел уже ненавистным мне яблоком.

— Похоже, да. — И неожиданно громко расхохотался, увидев мою реакцию на свой ответ. На нас даже стали оборачиваться из-за соседних столиков.

А потом так же резко его смех оборвался, и лицо приняло серьезное выражение. Откинув недоеденный фрукт на поднос и игнорируя правила приличия, до которых, собственно, мне тоже не было никакого дела, незнакомец вытер рот рукой и в упор уставился на меня.

— Здесь все больны, — сказал он самую очевидную вещь.

— Пожалуй, соглашусь, — протянула я, оценивая его переменчивое эмоциональное состояние, и, откинувшись на спинку стула, скрестила руки на груди. — Как тебя зовут?

Он слегка улыбнулся.

— Зови меня друг.

Друг, значит. Друг с насыщенным, глубоким цветом глаз, так идеально вписывающимся в окружающий пейзаж.

Настоящее время. Нью-Йорк

На следующее утро я стояла в ванной комнате перед зеркалом и критически рассматривала в нем девушку, отдаленно напоминающую меня. Первой красавицей Америки мне не стать. На голове гнездо, под глазами залегли темные круги, а губы искусаны до мелких кровяных трещин. Такое чувство, будто это место вытягивает из меня все жизненные силы.

Вчера я долго не могла уснуть, раз за разом прокручивая в голове не самое удачное завершение дня. Алекс никогда не отличался ангельским терпением, но за прошедшие сутки он превзошел сам себя.

Отчасти я его понимала. С детства сводный брат был загнан отцом в жесткие рамки. Куча правил и требований, которым приходилось соответствовать. В нем бурлила бешеная энергия, которая не могла найти выхода. Пока Ричард сдерживал его порывы, но рано или поздно этот снаряд разорвется, посеяв настоящий хаос среди мирных жителей. И я не боялась взрыва. Я боялась не оказаться в радиусе поражения.

В одну минуту я испытывала ненависть к нему за скотское поведение по отношению ко мне. А в следующую представляла порочные сцены с его участием такого масштаба, что будь сейчас на дворе 16 век, инквизиция явилась бы по мою душу. Что со мной не так?

«Алекс красивый! — трогательно прощебетала наивная дурочка внутри меня. — И ты его хочешь».

— Он козел, — фыркнула я, полностью игнорируя вторую часть предложения.

Я наклонилась ближе к зеркалу. От вчерашнего солнца на носу у меня появились небольшие веснушки.

Улыбнувшись сама себе, я решила: к черту Миллеров! Я ни за что не испорчу себе сегодняшний день. У меня были грандиозные планы — по максимуму опустошить счет Алекса. Специально для меня он сделал карточку и привязал ее к одному из своих личных счетов. Вчера после ужина он торжественно вручил мне ее, не забыв напомнить, что все мои расходы полностью контролируются. Пока я жила в Англии, сводный брат такой ерундой не занимался. Хотя, если подумать, самые крупные суммы — за квартиру и учебу пролетали мимо меня и оплачивались напрямую кем-то из двух глубокоуважаемых мужчин нашей семьи. За все время проживания на другом континенте я не совершила ни одной серьезной покупки.

Приняв душ, я начала сушить голову феном, наряду с этим мысленно составляя приблизительный список необходимой мне одежды. Он вышел весьма внушительным. Большую часть своего гардероба, не подходящую для нынешнего образа жизни, пришлось оставить в Лондоне. Наверное, гардеробная Лекси сейчас ломилась от обилия в нейе вещей. Подруга была еще той шмоточницей и никогда не упускала возможности залезть ко мне в шкаф.

Надев короткие джинсовые шорты и белую футболку, я вышла из комнаты и начала неторопливо спускаться вниз по лестнице, на ходу набирая сообщение Лекси и параллельно соображая, сколько сейчас времени в Соединенном Королевстве. Не отрываясь от телефона, я остановилась на последней мраморной ступени и, заметив какое-то движение впереди, подняла голову. Тишину холла разорвал оглушительный визг, разнесшийся эхом по вестибюлю, и копна черных, как смоль, волос врезалась мне прямо в лицо.

— Боже, Ви, я не могу поверить, что это ты! — заорала мне прямо в ухо Беатрис Холл, сжимая меня в удушающих объятиях. Она обнимала меня так крепко, что казалось, когда в моих легких закончится кислород, я не смогу вздохнуть.

От неожиданности я не сразу сообразила, что стою столбом. Я обняла Трис в ответ, и меня сразу окутал ее любимый аромат от знаменитого дома Chanel. Почему-то в ее объятиях мне стало так уютно и хорошо, будто я вернулась в наше беззаботное прошлое.

Но чувство радости быстро сменилось чувством глубочайшего стыда. Трис — моя лучшая школьная подруга. Мы были с ней не разлей вода до тех пор, пока наши интересы совпадали. В последний год учебы наши пути разошлись. Вместо перспективной дороги с красочным будущим я выбрала гнилое болото, затянувшее меня так быстро, что, не успев оглянуться, я оказалась по самые ноздри в дерьме. Но Беатрис боролась за меня до последнего.

Звонила мне. Звонила много раз в то время, когда я уже вышла из клиники и переехала жить в Лондон. Даже писала мне на электронную почту. Я ни разу не ответила. Не могла. Я сменила номер и зажила новой жизнью. И даже когда меня охватывали сомнения, и я хотела ей позвонить, в последний момент я думала, что уже не нужна. Теперь мне начало казаться, что я заблуждалась.

Подруга выпустила меня из объятий и, сделав шаг назад, принялась внимательно рассматривать с головы до пят. Вернувшись взглядом к моему лицу, она сказала:

— Как всегда, красотка, — и широко улыбнулась. — Мы столько лет не виделись, почему ты не позвонила мне, как прилетела?

— Я вернулась только вчера, и надо было поприсутствовать на семейном ужине, — пожала я плечами, преодолевая последнюю ступень и становясь теперь с ней одного роста.

— Ты куда-то уезжаешь? Если ты сейчас занята, — замялась Трис, — мы могли бы встретиться позже.

— Я собралась по магазинам, — сказала я, тепло улыбнувшись. — Поехали со мной? Заодно расскажешь, какой грустной была твоя жизнь последние пять лет из-за отсутствия в ней меня.

Беатрис звонко рассмеялась.

— Договорились.

Рик отвез нас в Мидтаун, где мы за несколько часов обошли большую часть торговых комплексов центральной части Манхэттена. Я оторвалась по полной, накупила одежды на год вперед и подарила Трис комплект провокационного нижнего белья от Lise Charmel, в котором она планировала соблазнять своего парня Нейта. Себе я тоже взяла пару комбинаций из их последней коллекции. Соблазнять мне было некого, но внутренняя стерва с сердечками в глазах трепетно хлопала ресницами и томно нашептывала одно имя.

Завершением моей великой миссии стало посещение флагманского магазина Tiffany & Co. Это десятиэтажное торговое здание на Пятой авеню покорило меня своим размахом. Я питала слабость к украшениям и никогда не оставалась равнодушной к роскошным ювелирным изделиям престижного американского дома. Мы провели там почти два часа, и уже под конец, когда от блеска драгоценных камней рябило в глазах, я все же сделала выбор в пользу лаконичного браслета из белого золота с бриллиантовыми вставками.

Мы сгрузили все свои покупки Рику в машину и, купив кофе, решили прогуляться по Вашингтон-Сквер-парк. Казалось, в этом парке собралась добрая половина жителей Нью-Йорка.

— Расскажи о Нейте, — попросила я Трис, рассматривая группу студентов, которые, расположившись на траве, усердно что-то записывали в своих тетрадях под диктовку грузного усатого мужчины.

— Мы познакомились год назад в DLA, — начала воодушевленно она. — Ты же знаешь, я всегда хотела попасть в эту юридическую компанию и стать выдающимся адвокатом.

— Считай, первая цель достигнута. Или ты уже самый выдающийся адвокат Америки? — улыбнулась я, отпивая горячий кофе. Почему мы взяли именно его в такую жару?

Подруга заливисто рассмеялась.

— Пока нет, но Нейт — да! За два года стажировки он успел добиться невероятных успехов. Он был допущен к делам корпорации вашей семьи, а ты сама понимаешь, стажеров туда не берут. Многие считают, у него талант, — задрав повыше подбородок, с гордостью произнесла она. — Поскольку стажировка в этом году окончилась, твой брат очень хочет, чтобы он занимался только делами корпорации и ушел из DLA, но Нейт пока отвергает его предложение.

— Алекс? — переспросила я, останавливаясь напротив фонтана, в который сейчас двое мальчишек опустили свои босые ноги и весело хохотали. В такую жару хотелось нырнуть туда с головой.

— Да. — Трис остановилась рядом со мной.

— Значит, он и правда талантлив, раз сам Александр Миллер обратил на него внимание. — Я повернулась к ней лицом, улыбнувшись уголками губ. — Он же чертов педант, не говори, что твой парень такой же.

— Поверь, он совсем не такой. — Беатрис взяла меня за руку и потянула к ближайшей лавочке.

Под знойными лучами солнца дерево скамьи нагрелось и казалось обжигающе горячиме. Я вытянула ноги вперед, надеясь слегка загореть, и стала мечтать о прохладном лимонаде вместо теплого капучино.

— Я слышала, у Ричарда было два инфаркта, — осторожно начала Трис, сняв солнечные очки и облокотившись локтем о спинку скамейки.

Я перевела на нее взгляд. Беатрис никогда не загорала. Ее густые черные волосы, алебастровая кожа и выразительные синие глаза полностью оправдывали прозвище «Снежная королева». Она очень мало кого к себе подпускала и на всех смотрела свысока. Но почему-то этой чести удостоилась я. Если узнать ее поближе, то снежная королева — всего лишь оболочка. На самом деле она очень добрый и ранимый человек.

— Да, — ответила я, выплывая из своих размышлений. — Ему уже гораздо лучше.

— Мне очень жаль. Он прекрасный человек, надеюсь, он полностью поправится. — Подруга накрыла мою руку своей.

Я промолчала, но руку не убрала.

— Тебе понравилась жизнь в Лондоне? — Решила она сменить тему.

— Очень, — улыбнулась я.

— Почему тогда вернулась?

До нас неожиданно донеслись отголоски мелодии. Я покрутила головой, но источник этого великолепия в поле моего зрения не попал. Играли на саксофоне.

— Я люблю Нью-Йорк, — ответила я, вслушиваясь в магическое звучание нот. Звуки, издаваемые этим музыкальным инструментом, я всегда считала по-особенному завораживающими. Волнующая и безумно трогательная композиция бередила душу. — И меня посещали мысли о возвращении. Алекс принял решение за меня.

— С ним тяжело спорить, — грустно произнесла Беатрис. — Но я очень рада, что ты вернулась. Я так скучала. — Ее голос дрогнул.

— Не вздумай реветь, — сказала я, обнимая ее за плечи. Слезы Трис под проникновенную музыку могли бы способствовать падению всех моих душевных бастионов.

— Давай лучше отметим наше долгожданное воссоединение, — шутливо щелкнув ее по носу, я достала телефон, чтобы позвонить Рику.

— У Энди сегодня вечеринка. Давай сходим? — неожиданно предложила она.

Увидев мой вопросительный взгляд, подруга пояснила:

— Энди — это друг Нейта, его родители уехали отдохнуть за границу, и их огромная вилла в его распоряжении. Будет круто, обещаю!

Закусив щеку, я с сомнением смотрела в ее кукольное лицо, обдумывая, как лучше поступить.

По личным меркам Алекса, чтобы быть достойным членом нашей высокопоставленной семьи, я должна всего лишь делать все, что он говорит. И маловероятно, что составленная персонально им моя дневная программа включает посещение вечеринки Энди. Но в мои планы не входит умасливание Алекса. По крайней мере, сегодня.

— Идем, — согласилась я, и лицо Беатрис просияло.

***

После парка я не поехала в Гринвич. Стыдно признаться, но я действительно боялась, что меня могут запереть дома. Я отправила Рика вместе со всеми покупками домой, а мы с Трис поехали в ее квартиру в верхнем Вест-Сайде.

Я приняла душ и одолжила у подруги белые шорты с высокой талией и черный короткий топ со шнуровкой на груди. Мой наряд оставлял мало места для воображения, поэтому скромные белые конверсы и прозрачный блеск для губ дополнили мой далекий от благопристойности образ.

Пока мы ехали в такси, и Трис без остановки щебетала мне о трудностях адвокатуры, я думала, как мне жаль, что в последний год школы я отдалилась от нее. Я ее не винила, у подругие были большие планы на будущее, и она не хотела портить свой выпускной год вечеринками с алкоголем и наркотой. После одной из них я до сих пор испытывала жгучий стыд.

— Ви, тебе нужно остановиться, все зашло слишком далеко. — Металась Трис по ванной комнате, пока я после очередной вечеринки извергала содержимое своего желудка в унитаз. — Рано или поздно у тебя будет передоз, если это уже не он, — не унималась она.

Я свесила одну руку в унитаз и, положив голову сверху, прошептала:

— Не волнуйся, я в порядке.

— В порядке? — Она подошла и села возле меня на корточки.

— Что с тобой происходит? Про тебя ходят слухи, — виноватым голосом прошептала подруга, заглянув мне в глаза. — Говорят, что ты… что ты…, — она боялась закончить предложение, а я не собиралась ей помогать.

— Что ты наркоманка и спишь со всеми подряд, — все же решилась она на откровенный диалог.

Я встала и подошла к раковине, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. Все это время она молча стояла позади меня. Подняв голову, я посмотрела на отражение Трис в зеркале, и мстительная улыбка исказила черты моего лица.

— Да, это масштабные новости. — Мой голос даже мне казался мерзким. — Конечно, то, как некоторые бегают по психологам, чтобы убедиться, что в их жизни еще будет секс, не станет такой сенсацией, как групповухи, в которых я участвую.

Сначала подруга просто хлопала глазами, но потом ее лицо вспыхнуло, и, сжав от злости кулаки, она процедила:

— Убирайся!

В примирительном жесте я с насмешкой подняла руки вверх и вышла из ванной комнаты, громко хлопнув дверью.

Пока я ехала домой, меня сжигал стыд. Только со мной она делилась своими переживаниями, что до сих пор девственница. И дело не в том, что ей не с кем было, а в том, что Трис вообще не могла возбудиться и думала, что фригидная. Она очень переживала по этому поводу и даже посещала психолога. Боже, какая я сука.

Подъехав к большому особняку в районе Лонг-Айленд, Трис, весело напевая какую-то идиотскую песню, схватила меня за руку и потащила к парадным дверям. Стоило мне попасть внутрь, как на мои барабанные перепонки обрушился шквал мощнейших битов. В парадной люди расползались, как насекомые, а музыка орала так, что мой мозг начал ощутимо пульсировать в черепной коробке. Мне по инерции захотелось закрыть уши. Подруга тянула меня через просторный холл и, особо не церемонясь, расталкивала по пути пьяных гостей. Некоторые из них казались абсолютно невменяемыми. В конце мы свернули направо и через стеклянные раздвижные двери вышли к бассейну, подсвеченному по периметру подводными фонарями.

Сразу стало понятно, какой социальный слой общества развлекался здесь. Под навесом стоял широкий стол с цветным орнаментом, на котором покоилась тонна элитного алкоголя. Шлюхи на любой вкус призывно трясли своими огромными, едва прикрытыми сиськами. Они заливисто смеялись и игриво брызгали друг в друга водой. Парни сидели на бортике бассейна, пили пиво и пожирали их плотоядными взглядами. Откуда-то слева раздались громкие женские стоны. Пышногрудая блондинка оседлала лежащего на шезлонге мужчину и совершала характерные имитирующие движения вперед-назад, в экстазе запрокинув голову вверх. Тот, с расфокусированным взглядом и сигаретой во рту, в свою очередь агрессивно сминал ее упругие ягодицы, заставляя двигаться еще быстрее. Мерзость.

Пройдя мимо всей этой вакханалии, мы свернули в узкий темный коридор и открыли последнюю дверь слева. Мы попали в комнату, где, по сравнению с другими помещениями этого безнравственного театра, стояла абсолютная тишина, разбавленная лишь негромкой музыкой и разговорами находящихся внутри мужчин.

Помещение было достаточно просторным. Здесь стоял стол для настольного тенниса, диван с плазмой и приставкой, где сейчас двое парней активно рубились в футбол, и бильярдный стол, у которого еще трое, увлеченно болтая, гоняли шары. Беатрис разбежалась и запрыгнула на спину одного из играющих в бильярд. Тот резко обернулся, а затем рассмеялся.

— Эй, детка, не надо меня так душить, — весело проговорил он.

Нейт был больше похож на калифорнийского серфера, чем на успешного адвоката. Может, все дело было в отсутствии костюма? Высокий и поджарый, в шортах и белой рубашке с закатанными рукавами, по контрасту с которыми выделялись жилистые, загорелые руки. Выгоревшие волосы находились в творческом беспорядке, и для полноты картины не хватало только серфборда и солнечных очков.

— Парни, знакомьтесь, — произнесла Трис, указывая на меня. — Моя подруга, Вивиан. Прошу любить и жаловать.

Нейт перевел взгляд на меня, но его опередил блондин справа:

— Я Энди, детка. — Его губы растянулись в соблазнительной улыбке, открывая идеальный ряд белоснежных зубов. — Если вдруг заскучаешь… — Он сделал демонстративную паузу, лениво разглядывая мое тело и будто прокручивая у себя в голове, достойна ли я внимания местного Казановы, — то третий этаж, последняя дверь слева. Я весь к твоим услугам. — Все-таки достойна.

— Договорились, Энди, — усмехнувшись, кивнула я, рассматривая его по-детски наивные черты лица и голубые глаза, в которых плескалось совсем не детское желание. Он хоть совершеннолетний?

— Чувак, когда ты умрешь, твой член забальзамируют, как народную достопримечательность, — усмехнулся третий.

Энди расхохотался.

— Я не расстанусь со своим членом даже после смерти.

— Фу, — поморщился Нейт. — Мы можем хоть одну встречу не обсуждать твой член?

— Я родился с великой миссией: разбавлять депрессию в женских массах, — с напускной важностью заявил блондин.

Под гогот рядом стоящего брюнета и короткую лекцию о недостойном мужском поведении, выданную моей подругой, парень Трис протянул мне руку.

— Нейтон Элфорд, — представился он, и я пожала ее. — Не обращай внимания, наш местный обольститель переполнен тестостероном. — Весело подмигнул он мне.

— Это заметно, — рассмеялась я.

Мы сели за небольшой столик в углу комнаты. Моя подруга включила какую-то попсовую песню, которую я раньше не слышала, и принесла бутылку виски. Они расспрашивали про мою жизнь в Лондоне и утверждали, что Нью-Йорк круче. Я не хотела спорить, но выбирать было бы кощунством с моей стороны. Каждый город был мне по-своему дорог.

Первые пару месяцев после закрытой клиники я сидела на голодном пайке из блеклых чувств, похожих на рефлекторные подергивания препарированной лягушки. Но время и впрямь лечит. Учеба, новые знакомства и редкие встречи с Другом сделали мою жизнь в Лондоне более-менее счастливой. Этот город стал тихой гаванью, из которой не хотелось отчаливать. Но все же пришлось. Нью-Йорк вызывал слишком много воспоминаний и переживаний. В них нужно было окунуться, чтобы начать все заново.

После двух бокалов в голове стало на пару мыслей легче, и внутренняя стерва, покачиваясь на односолодовых волнах, потребовала экшена. Я лишь вяло отмахивалась от нее, не желая искать приключений на свою пятую точку.

Когда Энди ушел пообщаться с гостями, брюнет, который представился Крисом, предложил мне сыграть в бильярд. Никогда толком не умела в него играть. Поэтому, пока Нейт с Трис допивали остатки виски и миловались на диване, я потерпела грандиозное поражение. Проиграла практически всухую.

— Второй раунд? — предложил довольный своей победой Крис.

— Ни за что, — категорично заявила я.

— Тогда пойду выпью. — Легко принял он мой отказ.

Я собрала все шары с помощью деревянного треугольника. Воинственно натерев кончик кия, я склонилась над столом, чтобы максимально эффектно разбить пирамиду ударом в лоб. Напутствия Криса не пролетели мимо моих ушей. Приготовившись совершить свой коронный удар, я задержала дыхание.

— Как думаешь, Нейт, они расстроятся, если я приму участие? — я замерла. До боли знакомый мужской голос был насквозь пропитан насмешкой.

— Я думаю, очень даже, — рассмеялся Нейт. — Но ты всегда можешь стать благородным и не играть на деньги.

Повернувшись на звук этого голоса, я точно знала, что увижу. Точнее, кого. Он стоял посреди комнаты и открыто насмехался над двумя парнями, играющими в нелепые бои на приставке. Элфорд, не вставая с дивана, воодушевленно рассказывал ему, какие у него большие шансы на победу, прижимая к себе захмелевшую Трис.

— Нет кайфа в победе над дебютантами, Нейт. — Скривился новый участник этого вечера. — Где Энди? Надеру ему зад, — сказал он, предвкушающе потирая ладони и осматривая пространство комнаты.

Опершись правой рукой о стол, я прислонила кий к левому бедру и стала ждать, пока его взгляд найдет мой. И он нашел.

В тот момент, когда наши взгляды столкнулись, и Джеймс Уильямс понял, кто перед ним стоит, казалось, время остановилось. Сначала его лицо ничего не выражало. Его взгляд мазнул по мне, как по предмету интерьера. Но когда его мозг зафиксировал знакомое лицо и запустил соответствующие химические реакции в черепной коробке, его глаза неотрывно впились в мои. Я стояла в нескольких метрах от него и видела, как его брови удивленно поползли вверх, а расширенные до невероятных размеров глаза не поверили тому, что видят. Помешкав буквально мгновение, парень в пару-тройку шагов преодолел расстояние между нами и, крепко схватив меня за плечи, притянул к себе.

— Черт, скажи, что ты настоящая, — прошептал он мне в ухо. Я уткнулась ему в шею и невольно вдохнула аромат его кожи. Что-то терпкое и совсем чужое. Я попыталась отмотать пленку памяти и вспомнить, что я испытывала пять лет назад. Пустота. Я совсем не помнила запах человека, с которым была неимоверно близка когда-то.

«Близка только физически», — решило поумничать выпившее создание внутри меня.

Джеймс отстранился и выжидающе посмотрел в мои глаза.

— Настоящая, — сказала я и, отступив на шаг, положила кий на стол. Его разочарование дало понять, что от его внимания не укрылось мое желание держать дистанцию.

Я всегда сравнивала его с братом. Они дружили с самого детства и были максимально разными. Алекс обладал сдержанной, неприступной красотой, а душа, наполненная до краев прочным льдом, колола меня своей ненавистью и презрением. Джеймс, наоборот, страстный и горячий, как пламя, никогда не мог скрыть от меня своих истинных эмоций. Он врывался в мою жизнь, когда считал нужным, и переворачивал в ней все вверх дном. Наши отношения были похожи на пожар, расползающийся быстро и неистово. Но стоило только ветру поменять направление, как огонь следовал за ним. И именно эта переменчивость сыграла не в его пользу. Я ему доверяла, но не любила.

— Поговорим? — предложил Уильямс, неоднозначно пробегая взглядом по моим ногам. Я согласилась, молча кивнув. Он завел меня на третий этаж, аргументируя это необходимостью приватного разговора и, закрыв дверь на замок, повернулся ко мне.

Джеймс изменился. Он повзрослел и похудел. Черты лица заострились и стали более мужественными. Нос, претерпевший изменения благодаря моему доброму сводному брату, придавал оттенок суровости, а глаза цвета топленого шоколада, которые вызывающе темнели, когда он злился или был возбужден, сейчас смотрели настороженно.

— Когда ты вернулась? — первым нарушил тишину он.

— Вчера.

— Охренеть, — выдохнул бывший, нервно проведя рукой по темным кудрявым волосам. Он ненавидел свои вьющиеся волосы и старался максимально коротко остричь их. Я же любила их и после очередного секса, разнеженная и уставшая, поочередно наматывала его кудряшки на палец.

— Я не знал.

— Никто не знал.

Он подошел ко мне ближе, пристально рассматривая мое лицо.

— Ты вернулась насовсем?

— Пока не знаю. Все будет зависеть от здоровья Ричарда и решения Алекса.

В его глазах что-то мелькнуло и пропало. Я не успела понять, что именно.

— Мы больше не дружим, — признался Джеймс. — Он так и не простил мне тебя.

Я этого не знала. Я надеялась, что они сохранят свою дружбу, учитывая, что она началась с младших классов и продолжалась на протяжении многих лет. Но Алекс — очень сложный человек. Я не уверена, что он вообще способен на прощение.

— А что у тебя с ним? — прервал он мои размышления.

Я вопросительно приподняла бровь. А что у меня с ним?

— Он все так же не выносит моего присутствия, ничего не поменялось.

— Да брось, Ви, он всегда был к тебе неравнодушен, — с жаром сказал Уильямс.

— Джеймс, он не выносит, когда фамилию Миллер полоскают в грязи, — сказала я, твердо смотря ему в глаза. — Он меня наказал.

Или спас?

— Меня до сих пор наказывает, — как-то устало ответил парень.

И положил руки мне на талию.

— Не будем о нем. Я так скучал, ты не представляешь, — прошептал Джеймс, скользя губами вдоль моей щеки.

Внутренняя стерва набычилась и гордо вскинула подбородок, показывая всем видом свое полное несогласие. Его губы продолжили путь ниже и нежно поцеловали уголок моего рта.

— Ты все так же пахнешь ванилью, — и я почувствовала его улыбку.

Мои мысли заметались. Его тело так тесно прижималось к моему, а виски в крови дирижировал мной, как оркестром, и мне захотелось ощутить тепло когда-то родного тела. Я приблизилась к его лицу и медленно провела языком по его губам, слегка прихватывая зубами нижнюю. В ответ на мою маленькую манипуляцию он до треска костей сжал руками мою талию, и я в самом первом ряду могла наблюдать, как тягучая карамель густела, превращаясь в твердый горький шоколад. Больше не раздумывая ни секунды, он обрушился на мой рот глубокими, жадными поцелуями. Пока его язык безжалостно сражался с моим, его руки собственнически блуждали вдоль моего тела. От Уильямса пахло алкоголем, мятной жвачкой и табаком.

Поцелуй из жадного и страстного перерос в более чувственный и нежный. Запустив пальцы в его волосы и сжав их у корней, я оттянула его голову назад и проложила дорожку легких поцелуев вдоль шеи. Солоноватый привкус кожи осел на языке.

Это было хорошо. Даже страстно. Но уже не то.

Рука, сжимающая мою ягодицу, переместилась вперед и очень самоуверенно расстегнула мне пуговицу на шортах. Ширинка сразу поползла в стороны. Он уже готов был залезть мне в трусы, но я накрыла его руку своей, останавливая от необдуманных поступков прежде всего себя. Джеймс отстранился и непонимающе посмотрел мне в глаза. Опустив руки и не желая ничего продолжать, я отошла от него на несколько шагов. Под его горящим взглядом я пригладила растрепавшиеся волосы и уже хотела озвучить ему тысячу причин, почему мы это не сделаем, как почувствовала вибрацию в заднем кармане шортов. Высветившееся на дисплее имя заставило мое сердце тревожно сжаться.

— Чтобы в течение часа была дома, — раздался страшно спокойный голос Алекса в динамике устройства. Я крепче сжала пальцами прохладный металл корпуса, не зная, как поступить. Нахмуренный взгляд Уильямса нисколько не спасал ситуацию. Очевидно, он чувствовал мое взвинченное состояние и молча взирал на меня, стоя посреди комнаты.

— Алекс, — начала я, и лицо Джеймса сразу помрачнело. — Я… — Но он перебил меня.

— Если не явишься в указанное время, я приеду и лично сопровожу тебя домой. Поверь, этот вариант ты была выбрала в самую последнюю очередь. — Голос оставался на удивление спокойным и размеренным, но все мои инстинкты истошно вопили о грядущей угрозе, талантливо скрытой за маской невозмутимости.

— Я приеду. — На что сводный брат просто положил трубку.

— Видимо, тебе пора, — непонятным для меня тоном произнес Уильямс, отходя к окну. Он молча стоял и смотрел во двор, откуда раздавались женские крики и смех.

— Да, — сказала я, вытирая губы и застегивая шорты. Меня напрягало, что он стоял ко мне спиной. — Все в порядке?

— Да. — Джеймс повернулся в мою сторону. — Мы поговорим в другой раз. А сейчас тебе нужно ехать. Не стоит его злить.

— Не стоит злить, — тупо повторила я.

— У нас контракт, подписание которого очень сильно зависит от его решения, — попытался оправдаться Уильямс. — Я не хочу с ним портить и деловые отношения тоже, даже из-за… — он замолк, окончание фразы давалось ему с трудом.

— Даже из-за меня, я поняла, — закончила я за него.

Он молчал.

— Всего хорошего, Джеймс. — Я пошла на выход, но уже возле двери обернулась и спросила: — Зачем ты рассказал ему?

Он нахмурился, не совсем понимая, о чем речь.

— О нас. Как он узнал? — уточнила я.

Уильямс понял. Нервно проведя рукой по волосам, он вздохнул.

— Ты думала, что это я? Я ничего не говорил, он установил за тобой слежку и узнал все сам.

Я шокированно молчала.

— Мы обязательно все обсудим, я обещаю, — серьезно сказал он.

Нечего было обсуждать. Я молча вышла из комнаты.

По дороге домой я испытывала смешанные ощущения от сложившейся ситуации. Я только сейчас, кажется, осознала, какой властью стал обладать мой брат. Раньше Джеймс никогда бы не повел себя подобным образом. Теперь он боялся последствий, и от этого становилось не по себе. Слежка стала еще одним ударом. Если Алекс и сейчас следил за мной, то он самый настоящий псих. У меня не было на него никакой управы, и это открытие стало тревожить меня еще больше.

Я уговаривала себя, что все дело в репутации. Что Ричард, что Алекс были одержимы ее чистотой, последний даже в большей степени. Складывалось ощущение, что он, прикрываясь добрыми намерениями, всячески пытался усложнить мою жизнь. Он до сих пор не мог простить мне годы моей неуправляемости. Сводному брату с трудом удалось сохранить мое лечение в тайне. Не удивлюсь, если в болезни его отца, по его мнению, виновата тоже я.

Пока навязчивые мысли в моей нетрезвой голове устраивали «Формулу-1», я накручивала себя все сильнее. Тревога сплелась с уничижительным чувством беспомощности и хлестнула по лицу падением собственного достоинства. Я ощущала себя дрессированной кошкой в цирке, радостно прыгающей между кольцами в угоду хозяину. В крови забурлила бессильная злость, которая перевоплотилась в неудержимый гнев и с сумасшедшей скоростью разлилась по венам.

Поэтому, подъехав к дому, я как торнадо взлетела по ступеням особняка и, пробежав холл, яростно ворвалась в гостиную. Запыхавшаяся и злая, я смотрела, как человек, мысли о котором не покидали меня весь последний час, расслабленно сидит в кресле в идеально отутюженной белой рубашке и таких же идеальных черных брюках. В руках он держал белую небольшую чашку, а комнату наполнял терпкий аромат кофе. Это взбесило меня окончательно.

— Какого хрена, Алекс?! — подлетев к нему, заорала я. По ощущениям, все жители соседних домов услышали мой вопль.

Он даже не вздрогнул. Он поднял на меня свои леденящие душу глаза и невозмутимо сказал:

— Опять трахаешься с Джеймсом.

Не вопрос. Утверждение. У меня волосы на голове встали дыбом от его ровной, безжалостной интонации.

— Тебя это не касается, — взяв себя в руки, твердо ответила я.

Взгляд сводного брата скользнул по моему телу, по спутанным волосам, искусанным губам и, наконец, остановился на уровне моих шортов. И тут я с ужасом осознала, что у меня расстегнута ширинка. Черт, я застегнула пуговицу, но второпях совсем забыла про молнию.

Казалось, в гостиной остановилось время. Будто в замедленной съемке, Алекс поставил на столик чашку с недопитым кофе и, поднявшись с кресла, посмотрел мне прямо в глаза. Этим взглядом можно было колоть лед в Арктике. Воздух между нами ощутимо сгустился, и стало настолько тихо, что я услышала тиканье коллекционных настенных часов, купленных Ричардом за бешеные деньги на закрытом аукционе. Это тиканье нервировало меня до оглушающего пульса в ушах. Мне стало страшно.

— Алекс…

Он заткнул меня одним небрежным взмахом руки.

— Мне вот что интересно, — начал он, обдавая меня волной ледяного презрения. — Не успела ты приехать, и Уильямс уже засунул в тебя свой член. Вижу, мои слова больше не оказывают на него должного воздействия. Придется это исправить. Теперь о тебе, — продолжил брат в своей высокомерной манере. — Тебе нравится быть использованной? Нравится, когда тебя трахают, и ничего более? Встретив тебя, он спросил: «Как ты?». Ты рассказала ему о своем лечении, учебе, любви к танцам? Он знает, какой у тебя любимый фильм или песня?

Его слова били наотмашь. Рядом с идеальным Алексом я снова почувствовала себя той самой грязной девочкой из болота, которой не была уже много лет. Джеймсу насрать на все то, что он сейчас перечислил, и мы оба это знали. Он хотел уязвить меня. Сделать больно. Но я ни за что в жизни не доставлю ему удовольствие. Не покажу, что у него получилось.

— А ты не думал, что мне самой нужен только его член? — вызывающе бросила я.

— Тогда ты пробила свое очередное дно, Вивиан, — резко ответил Миллер, — каждый раз ты падаешь в моих глазах все ниже, маленькая испорченная шлюха.

Я сама не поняла, как моя рука взмыла вверх и со всего размаху приземлилась на его щеке. Его голова дернулась, и я почувствовала сильное жжение в правой ладони. Реакция была моментальной. Из моих легких выбило весь воздух, когда брат, схватив меня за шею, кинул на рядом стоящий диван и наклонился надо мной, легко удерживая одной рукой.

— Никогда не смей поднимать на меня руку, — прорычал Алекс, крепче сжимая мое горло.

Он был так близко, что я могла рассмотреть каждую мелкую морщинку в уголках взбешенных глаз. Его ноздри были агрессивно раздуты, губы плотно сжаты, а тяжелый взгляд из-под нахмуренных бровей резал меня тупым ножом на мелкие кусочки. Меня охватил панический ужас, когда я увидела, как в глазах напротив радужную оболочку затопило чернотой едва сдерживаемой ярости. Передо мной закружились темные точки, я задыхалась.

— Алекс, — прохрипела я, вцепившись ему в плечо. — Отпусти.

Его рука вмиг ослабила хватку и, отпустив меня, он сделал шаг назад, словно боялся, что придушит меня, если будет стоять ближе. Склонив голову вбок, он тщательно изучал мою шею на предмет повреждений, и на какие-то пару секунд его взгляд скользнул на губы. Этого времени хватило, чтобы я заметила. Но в следующее же мгновение лицо брата исказилось сильнейшим отвращением, и, резко развернувшись, он вышел из гостиной. Я слышала, как хлопнула входная дверь, и взревел мотор машины. Он уехал.