Так не бывает!

Лия Сапир, 2023

Один миг, одна секунда – и все меняется для жизнерадостной девочки-Василька. Больше нет радости, больше нет жизни, больше нет ее Солнца. Василина прошла все этапы боли, но облегчения не наступило. Одна встреча, родной, до боли знакомый голос, и надежда восстала из пепла. Удастся ли Василине поверить в чудо и заново влюбиться? И главное, простить за предательство тех, кого так сильно любила. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

10 лет спустя.

Лина

— Мам, ты не могла выбрать другой день для шопинга? — Раздраженно спросила я. — Два дня до майских праздников. Посмотри, на парковке ни одного свободного места. Все закупаются перед длительными выходными.

— Василина, хватит ворчать, как бабка. Мне нужно выбрать подарок твоему отцу.

Я поморщилась, моим полным именем меня называют только родители, хотя знают, что я не люблю слышать свое имя в полной вариации. Для многих моих знакомых я просто «Лина». Самым странным оказалось в Москве, что к моему необычному имени так никто и не смог привыкнуть.

— Могла бы попросить Артема подвезти тебя, — я уже второй круг сделала по парковке у гипермаркета, а ни одного места не освободилось.

— Ты же знаешь, что он занят, — спокойно ответила мама.

— Конечно! А у меня полно свободного времени! — Взорвалась я. — И вообще, надо было пораньше позаботиться о подарке для папы.

Угораздило же отцу родиться 1 мая.

— Да! И не устану повторять тебе, что ты занимаешься ерундой. Ладно, я стерпела, когда ты пошла на филологический, вместо финансово-юридического. Но когда ты решила пойти психологом к этим малолетним преступникам…

— Мам, они не преступники, они просто… сложные, — прервала я ее и стрельнула в нее гневным взглядом. — Это мой выбор.

Мама недовольно сжала губы. Мы не любили поднимать эту тему, все мои родные прекрасно знали причину, почему я выбрала именно этот путь, а не спокойно пошла под крыло к отцу в его офис.

Когда мы только приехали в Москву первый год для меня и особенно для моих родных был адом. У меня начались сильнейшие перепады настроения — недели рыданий и истерик сменялись неделями полной апатии. Родители водили меня к психологам. Я уже и не помню, сколько их было, но ни один не мог мне помочь. И только Людмила Петровна, мой последний врач, вытащила меня из этого состояния. Она применяла нестандартные методы лечения, и окунула меня в другую реальность, показала, что другим может быть хуже. Психолог познакомила меня с другими такими же подростками, и именно она повлияла на мой выбор профессии.

Из-за сложной жизненной ситуации плюс переезд в другой город, я пропустила учебный год в школе. А знаете, как сложно прийти в незнакомую школу в 11 класс, причем, когда все остальные на год младше. Тогда я поняла, что подростки бывают очень жестокими. Если бы не Людмила Петровна, которая умело выключала мою агрессию, мне кажется, я принесла бы в школу дробовик и расстреляла бы этих мерзопакостных малолеток.

— Наконец-то, — я увидела освободившееся место.

Мне пришлось втиснуть свой «Лексус НХ» между какой-то маздой и столбом. Еще раз мысленно отругала отца, что он купил мне такой громоздкий автомобиль и такой примечательный. Как только накоплю денег, сразу же сменю этот джип на что-нибудь попроще. А то приходится парковаться в конце улицы и идти пешком на работу, так как в школе для сложных подростков пока не в курсе, кто мой отец. И мне с трудом удается скрывать свое благосостояние. Да, конечно, я привыкла к деньгам родителей и то, что у меня с самого детства все есть, но сейчас мне до боли в висках хочется что-то сделать для мира, чтобы я была личностью, а не просто «дочкой Зарецкого». Можете считать это бунт подростка-переростка. Хотя мне уже 27 лет. Но так получилось, что все ко мне приходит с опозданием, так как в период с 17 до 19 лет меня не существовало.

Выйдя из машины, я осмотрелась. Да уж… припарковалась криво. Надеюсь, владелец «мазды» не очень толстый. Но все равно оставила записку со своим номером телефона, не хочется, чтобы поцарапали машину. И, надеюсь, мы с мамой не очень долго будем бродить по гипермаркету. Мама вышла из машины, поправив меховой жакет и юбку. Какая же она у меня красивая! Короткие светлые волосы уложены в аккуратную строгую прическу, фигура не утратила стройности и при взгляде сзади, маму можно принять за тридцатилетнюю девушку. На лице мало морщинок, но они не портят ее уточенной красоты, наоборот придают шарма. Мама никогда не колола себе всех этих новомодных штук, типа ботокса, хотя регулярно посещает спа-салон.

И как же мы с ней отличаемся. Я оглядела себя — черные джинсы, замшевые ботинки на низком каблуке, кожаная синяя куртка. На голове наверняка хаос. Мы в молчании дошли до крутящихся дверей.

— Мам, а ты решила, что ты хочешь купить папе? — Нарушила я молчание.

— Пока нет. Может что-то посоветуешь? — Мама посмотрела на меня глазами так похожими на мои, только на оттенок светлее.

— Часы, запонки, — предложила я, но мама покачала головой. — А вообще, ты бы ему отпуск подарила. Съездили бы с папой к океану на неделю.

Мама с недоумением посмотрела на меня:

— Дочь, ты же знаешь, что он не может далеко уехать от своей работы.

Мы с мамой бродили по бутикам уже час. В конце концов она решила купить папе дорожный набор и барбекю — он любит делать шашлык.

Хорошо, что я отцу купила подарок заранее. Я решила подарить ему пивной завод. Не настоящий, конечно, а домашний. Надеюсь, ему понравится. У меня папа вообще любит всякие такие штучки — Большому боссу иногда нужно отвлекать мозги на вот такие необычные занятия.

Пока мама оформляла заказ на доставку барбекю, я отдыхала на удобном пуфике. Зазвонил телефон — неизвестный номер.

— Алло, — ответила я.

— Алло, — ответил мне мужской голос, от которого у меня забилось чаще сердце. Этот голос мне показался смутно знакомый, из моей прошлой жизни. — Эй, вы там?

— Да, кто вы? — немного осипшим голосом спросила я.

— Это Ваш Лексус с номером 463?

— Да, — осторожно подтвердила я.

— Идите сюда и отгоните его. Он мне мешает. — Грубо ответил мужчина и сбросил вызов.

Я поднялась с пуфика, у меня почему-то задрожали коленки. Ну что такое? Просто знакомый голос. Мало у кого такие голоса. Вот разнервничалась как девственница перед первой ночью любви.

— Мам, все-таки наша машина помешала. Пойду отгоню. — Предупредила я маму.

Выходя на улицу, я уже издалека увидела нескольких людей у моей машины — двое парей и девушка. Один из мужчин стоял ко мне спиной, и чем ближе я подходила, тем сильнее тряслись коленки, а в животе загорался огонь. Кого же мне напоминает этот парень? Мне захотелось, чтобы он повернулся ко мне. Да так сильно, что уже протянула руку, чтобы коснуться плеча. Но мужчина сам резко развернулся, и у меня перехватило дыхание. На меня уставились карие глаза с желтыми вкраплениями. Я схватилась за горло от накативших эмоций. Мы несколько секунд смотрели друг на друга.

— Твой лексус? — нарушил молчание молодой человек.

Я кивнула.

— Убирай давай, мы опаздываем. — Мужчина с неприязнью посмотрел на меня, так что все наваждение мигом прошло. Конечно же, мне показалось.

Я начала садиться в лексус и услышала, как он кинул своим друзьям, а те противно засмеялись:

— Купят «папики» права, а водить своих «сосок» не научат.

От такого хамства у меня пошла красная пелена перед глазами. Я выскочила из машины:

— Что ты сказал? Извинись немедленно! — Потребовала я.

— Надо же? Кто-то разговаривать оказывается умеет, — молодой человек с вызовом посмотрел на меня.

— Макс, что ты нарываешься? Поехали, — запищала девушка, которая была с ними.

— Катя, не лезь. Сейчас эта курица отгонит свою машину, и поедем, — мужчина ухмыльнулся, ожидая моей реакции.

— А знаете, что, ребята, я передумала. Как хотите, так и выезжайте, — я развернулась и пошла обратно в гипермаркет. Внутри просто все клокотало.

Но тут меня резко схватили за локоть и развернули. От неожиданности я впечаталась в грудь молодого человека и резко отскочила. Подняв свои глаза, зло посмотрела в лицо мужчине.

— Ты кого из себя возомнила? — Зашипел он и еще больнее сжал мой локоть. — Иди и убери свою гребанную машину.

— Нет. — Я попыталась вырвать локоть. Блин, синяк будет. — Иди и сам выкручивайся перед своими друзьями как хочешь. Хотя, — я задумалась, — если ты попросишь у меня прощение, даже на ушко чтобы никто не слышал, так уж и быть, уступлю.

Молодой человек как-то недобро ухмыльнулся и наклонился к моему уху. У меня опять перехватило дыхание.

— А не пойти бы тебе на х*й, — парень выпрямился и самодовольно посмотрел на меня.

— Окей, я пошла, — улыбнулась я и выдернула руку.

— Когда вернешься, от твоей машины останется только хлам. Я сейчас возьму биту и хорошенечко с ней поработаю.

— О, а вот это не советую. Твой номер машины я запомнила, так же у меня есть номер твоего мобильного. Думаю, мой «папик» будет недоволен, что с его подарком так обошлись. — Последние слова я сказала тоненьким голоском, выпятив губы, изображая «тупую блондинку», — пока, Дружочек. Желаю хорошо повеселиться.

Помахав на прощание, я развернулась и пошла, услышав в спину «Сука».

Зайдя в гипермаркет, я прислонилась к стене, унимая сердцебиение. Как же он так легко вывел меня из себя? Ведь я каждый день сталкиваюсь с хамством и неадекватным поведением своих подопечных, а тут растерялась. Наверное, потому что на работу я иду подготовленная с сильной психологической броней, а тут этот парень — очень похожий на Сэма. Я просто потеряла дар речи и если бы он не открыл свой поганый рот, то, наверное, так бы и осталась под впечатлением. Но конечно же это не Сэм. Ведь это не может быть он? Правда? Боже мой, что за мысли. Я схожу с ума.

На улице завизжали покрышки. Выехал. Надеюсь, он благоразумный и не причинил вреда моей машине.

— Василина, переставила машину? — Ко мне подошла мама. — Что-то ты бледная.

— Нет, машину не переставила, они сами выехали.

Мы вышли с мамой из магазина, и я опасливо огляделась в ожидании ловушки. Но ничего такого не оказалось и даже машина цела, ни одной царапины. Испугался гад.

Мы поехали домой к родителям, мама о чем-то щебетала, а у меня из головы не выходили эти глаза цвета заката. В памяти все вспыхнуло, как старое кино. Картинка за картинкой. Меня опять накрыла боль. Говорят, время лечит. Вранье! Не лечит оно, время просто стирает из памяти наши воспоминания. И я уже почти забыла лицо Сэма, только размытые черты. В моих снах я вижу только его глаза, да и снится он мне все реже и реже. Я так боюсь забыть его совсем. Ведь родители забрали у меня все, что напоминало мне о Самсоне, даже ни одной фотографии не осталось. Помню, когда вышла из больницы через три месяца после происшествия, я никак не могла прийти в себя. А дома, когда узнала, что мама выкинула все мои фотографии с Сэмом, даже из детского сада, я так орала, угрожала, чтобы мне их вернули. Но родители были непреклонны, тогда я стала умолять и просто лежала в ногах у мамы и скулила как раненая волчица. Тогда мама села на пол рядом со мной и обняла меня, укачивая как в детстве. «Так будет лучше» — уговаривала она меня.

Но мне так хотелось увидеть Самсона, я искала фотографии в интернете, но кто-то позаботился и об этом — все социальные странички Сэма были закрыты. В общем, кто-то хорошо поработал, чтобы стереть из всего интернета все его фотографии. Даже наши совместные фото у друзей исчезли. Как будто и не было никогда Самсона. И самое странное, что его фотографии нет даже на могильной плите. Когда я поинтересовалась — «Почему?» — мне был ответ, что его родители так же переживают потерю сына и не хотят видеть его на кладбище.

Я даже предприняла отчаянную попытку пойти к его родителям, чтобы у них спереть фото Самсона. Но они меня на порог не пустили. Его мама кричала, что это я во всем виновата. Что это я его впутывала в передряги, и что она меня ненавидит и не желает больше видеть. С тех пор мы с его родителями не виделись. Когда я приезжаю в Сочи, то на кладбище хожу только после обеда, чтобы не столкнуться с родными Самсона.

Мысли как шершни вырвались из улья и роились в моей голове, больно жаля. Да, временами я вела себя безрассудно. Но мы ведь были подростками, кровь кипела. Хотелось обнять весь мир. Я была заводилой, а Сэм — моим сдерживающим механизмом. Если я шагала по краю обрыва или крыши, он держал меня за руку. Если я прыгала с тарзанки, он держал страховочный трос. Если я лезла в гущу толпы на концерте, он не отпускал меня от себя ни на шаг, чтобы не потерять. Если я танцевала под дождем, он потом лечил меня от простуды. У меня напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. Самсон звал меня 33 несчастья, так как я все время куда-то вляпывалась.

Но та безрассудная девчонка умерла 10 лет назад. Теперь я многое боюсь. Да и многого мне уже просто не хочется делать.

Я отвезла маму домой, а сама поехала на работу. Мне там еще нужно было заполнить несколько карточек по новым зачисленным подросткам. К себе на съемную квартиру вернулась как обычно после 20:00. Я только недавно переехала сюда, устала от опеки родителей.

Спать легла рано, но никак не могла уснуть — в голове прокручивались события сегодняшнего дня. Я уже ненавидела этого парня, даже не за нашу дурацкую перепалку, а за то, что у него глаза моего Самсона. Я не могла понять себя, что больше меня пугает — больше никогда не увидеть этого мужчину или наоборот встретиться вновь. Наконец, после того как я превратила свою постель в кокон из-за постоянного переворачивания сбоку на бок, я уснула.

Но в пять утра вскочила под действием панической атаки. Мне опять приснился кошмар, который одолевал меня последние года. Я бегу в темноте по трассе, по щекам хлещет дождь. Состояние дикого страха, я ищу Самсона и постоянно выкрикиваю его имя, но его нигде нет. Деревья нависают с обоих сторон дороги, отбрасывая жуткие тени. И вот я вижу огни перевернутого байка Сэма, рядом лежит человек. Я пытаюсь ускориться, но ноги вязнут в земле. Начинаю ползти, земля до крови забивается под ногти. От боли и страха я рыдаю, пытаюсь позвать Самсона, но крик застревает в горле, вырываясь слабым хрипом. И вот я почти доползла, пытаюсь перевернуть лежащего человека, и просыпаюсь, так и не увидев лица.

Резко сев на кровати, попыталась унять сердцебиение, сделав несколько глубоких вдохов, вытирая пот со лба. Закрыв лицо руками, упала обратно на кровать, свернувшись калачиком. Меня на части разрывала боль, так что трудно вздохнуть. Эт боль поедает мою душу изнутри как червяк. Как же угнетает эта звенящая тишина. Может родители были правы? И я еще не готова жить одна? Да и буду ли я когда-нибудь готова. Мне кажется, легче пережить отрубленную руку, чем постоянно терпеть душевную боль.