Капитализм для народа. Либеральная революция против коррумпированной экономики

Луиджи Зингалес (2012)

Итальянец по рождению, чикагский экономист Луиджи Зингалес воочию наблюдал последствия высокой инфляции и безработицы — в сочетании с кричащим непотизмом и семейственностью — в экономике своей страны. Этот опыт оказал глубокое влияние на его профессиональные интересы, и в 1988 году он прибыл в США, вооруженный политической страстью и верой в то, что экономисты должны не просто объяснять мир, но и менять его к лучшему. В «Капитализме для народа» Зингалес показывает, что корни американского капитализма подверглись процессу разложения, а результатом этого становится переход к более коррумпированной системе, встречающейся в Европе и большинстве стран мира. Американский капитализм, согласно Зингалесу, вырос в уникальном инкубаторе, где меритократическая природа конкуренции способствовала возникновению веры в рынки и мобильность. Но позднее эта вера была подорвана предательством ориентированных на бизнес элит, лоббистская деятельность которых стала определять работу рынка, и это предательство произошло с молчаливого согласия интеллектуального класса. В результате мы оказываемся перед выбором между перераспределительным популизмом и ориентированной на бизнес технократией. Однако Зингалес видит выход в прорыночном популизме, поддержке по-настоящему свободной и открытой конкуренции во благо народа, а не во благо крупного бизнеса. Отталкиваясь от истории американского популизма рубежа XX столетия, Зингалес утверждает, что наша нынешняя ситуация ничем не отличается от тогдашней. Средний класс и бедные беднеют, а богатые — богатеют. Решением теперь, как и тогда, должны стать реформы экономической политики, которые выровняют игровое поле. Реформы, которые могут быть направлены против бизнеса (точнее, против крупного бизнеса), в действительности будут прорыночными. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Популистская прорыночная программа

Тем не менее цель этой книги — не только предупредить Америку об угрожающей ей раковой опухоли кланового капитализма, но также составить программу борьбы с этой опухолью, пока она не дала метастазы. Эта программа учитывает капиталистический дух Америки, но к тому же использует лучшие стороны ее популистской традиции.

В начале XX века реакцией Эры прогрессивизма на появление кланового капитализма стало усиление распорядительных полномочий государства. Программа, разработанная мною в главах с восьмой по пятнадцатую, полностью учитывает тот факт, что государство слишком часто оказывается частью проблемы — но вовсе не частью ее решения. Я не всегда выступаю против регулирования (чтобы хорошо работать, рынкам нужны правила); однако я хорошо понимаю, что в большинстве ситуаций правила защищают существующих участников рынка и препятствуют проникновению на рынок новых участников — а это нарушает конкуренцию.

Моя программа концентрируется на власти конкуренции. Только конкуренция противоположных экономических интересов даст нам шанс улучшить всеобщее благосостояние. Только конкуренция противоположных политических интересов позволит нам обрести интеллектуальную свободу.

Отсутствие конкуренции и перекосы, вызванные предоставлением правительственных субсидий, стали причиной всех тех проблем, с которыми сегодня столкнулась экономика — в том числе и сокращения реальных доходов американского среднего класса. Я предлагаю использовать власть конкуренции — не только в экономической, но также в политической, культурной и правовой сфере. Бесправные люди защищены законом от конкуренции алчных юристов; политические и экономические власти создают основу для конкуренции ищущих славы ученых и журналистов.

Однако для того, чтобы конкуренция начала творить чудеса в этих сферах, нужна информация. Характерной чертой XX века были идеологии. Характерной чертой XXI века станет анализ информации. Перефразируя легендарного журналиста Джозефа Пулитцера, скажу, что при наличии информации ни одно преступление, ни один обман, ни одно мошенничество не переживут тщательного анализа.

Тем не менее в условиях слабой правовой защиты конкуренция не работает. Если акционеры недостаточно защищены, конкуренция способствует наиболее коррумпированным, но далеко не лучшим управляющим. Если инвесторы малокомпетентны, конкуренция выбирает самых искусных мошенников, но вовсе не лучших инвестиционных менеджеров. Если клиенты невежественны, конкуренция заставляет компании пользоваться их невежеством, но не повышать собственную эффективность.

По этой причине я признаю значимость правил. Однако я выступаю за немногочисленные и простые правила: они обладают несколькими преимуществами. Такие правила не позволяют действовать ради конкретных интересов, что сокращает возможности лоббирования. Они сводят к минимуму количество профессионалов, необходимых для объяснения правил и работы с ними, что повышает эффективность экономической системы. Избирателям проще их отслеживать, что предотвращает или хотя бы сокращает возможности их использования ради конкретных интересов и способствует саморегулированию. И последнее, но не менее важное, — простые правила неизбежно жестки, а их использование ограничивается случаями, когда они действительно необходимы. Как говорил президент Теодор Рузвельт, «за счет лучших законов нелегко улучшить наше материальное положение; однако за счет дурных законов его легко погубить».

Тем не менее закон — не единственное решение. Нам нужны качественные социальные нормы, способствующие выживанию капиталистической системы в долгосрочной перспективе. Беспринципное поведение подрывает жизнестойкость американского капитализма. Все те из нас, кто верит в свободный рынок, обязаны выступать в поддержку норм, способствующих взаимодействию в экономической сфере и порицающих тех, кто пытается использовать систему ради собственного блага.