Запретная драгоценность

Луиза Аллен, 2013

Красавица Ануша Лоуренс – дочь английского лорда и губернатора Калькутты, сэра Джорджа Лоуренса, сердилась на отца за то, что он отправил ее вместе с матерью жить к дяде. Ее мать умерла от тоски. Спустя двенадцать лет отец вознамерился найти для дочери подходящего жениха и прислал за Анушей своего помощника, красавца майора Николаса Хериарда. Мисс Лоуренс вовсе не жаждала выйти замуж, она помнила, сколько горя принесла любовь ее матери. Майор тоже не собирался жениться после первого неудачного брака. В опасном путешествии Ник Хериард проявлял чудеса отваги и благородства, Ануша просто не могла не влюбиться в него, но была уверена, что он не отвечает ей взаимностью…

Глава 5

— Нам негде укрыться. С тремя-то лошадьми. — Ануша гордилась своим спокойным тоном. Преследователей она не видела, но раз Ник так говорит, значит, так и есть. Она высвободила кинжал, что был у нее на поясе.

— Делайте точно как я, — приказал Ник и повернул к большой земляной выемке, где когда-то дожди образовали целое озерцо, а потом грязь ссохлась и запеклась на солнце. Посреди ямы он спрыганул на землю, снял с гнедого связанные одеяла и перекинул через седло Павана. — Оставайтесь здесь.

Вскочил на гнедого и поскакал по засохшей грязи. Добравшись до почвы помягче, Ник сразу пришпорил коня и пустился в галоп. Потом с силой стеганул гнедого по боку и скатился на землю, а конь на огромной скорости умчался прочь.

— Возьмите Павана. — Он вернулся и бросил Ануше поводья. — И медленно поезжайте к тому кустарнику.

Озадаченная, девушка послушалась, хотя сердце неприятно стучало где-то в горле. За ней задом наперед двинулся Ник, заметая следы сорванной где-то веткой. Добравшись до кустов, она осознала, что хотя они и растут на небольшой возвышенности, но слишком редкие и низкие, чтобы скрыть даже осла, не говоря уже о двух лошадях.

— Вы собираетесь стрелять в лошадей? — Она соскользнула на землю, а Ник, пятясь, вышел к ней из-за колючего кустарника.

— В этом нет необходимости.

Он снял с коней седла и по-особому свистнул — две чистые ноты. Лошади, как по команде, подогнули ноги и опустились на землю. Потом улеглись на бок и вытянули шеи.

— Ложитесь с ними.

Ануша улеглась под выступающим животом Павана, Ник накрыл обоих животных серо-коричневыми одеялами, прислонил мушкеты к боку Раджата и стал проверять пистолеты. Разложил ружья, боеприпасы и саблю, достал из сапога свой кинжал и глянул на девушку.

— Это армейские лошади, — пояснил он и задержал взгляд на ее руке. — Что это у вас, черт подери?

— Нож, разумеется.

У нее был еще один, в сапоге, на случай крайней необходимости, если понадобится кого-то убить. Или покончить с собой. Ее накрыло мрачное возбуждение, силой не уступающее страху. Она хотела причинить боль тем, кто напал на Калатвах, на ее родных, ее королевство. Впервые она поняла, что заставляло тех воинов биться до смерти, осознала силу духа вдов, которые предпочитали сжигающее пламя пленению и позору.

— Он вам не понадобится.

— Но ведь будет битва, сражение.

Она уже слышала приближающийся стук копыт.

Приспешники махараджи наступали им на пятки.

— Не будет, если я где-нибудь не оплошаю. — Ник присыпал пылью блестящие дула мушкетов. — По моему замыслу, они проедут мимо, обнаружат гнедого и решат, что это уловка, чтобы сбить их со следа.

— Но нам надо убить их!

— Маленькая кровожадная бестия, — пробормотал Ник. Ануша почувствовала в его голосе смех. Ему это кажется забавным, очень странное чувство юмора. — Если они не вернутся, махараджа поймет, что они нашли нас, и вышлет подкрепление. А если они вернутся ни с чем, он решит, что мы поехали другой дорогой.

— О, какая стратегия!

— Тактика, если быть точным. А теперь тишина!

Всадников было восемь. Они промчались галопом мимо и растворились вдали. Ануша выдохнула и придвинулась поближе к Нику.

Время тянулось невыносимо медленно. У нее стала затекать левая нога.

— Они ушли.

— Подождите.

Едва Ник произнес это, как она услышала топот возвращающихся всадников. На сей раз они двигались медленнее, и с ними был гнедой на длинном поводе. Они проехали мимо, и наступила тишина, которую нарушало лишь жужжание насекомых да урчание в животе Раджата у нее под ухом. Высоко в небе кричали ястребы.

— Оставайтесь на месте. — Ник стал потихоньку высвобождаться. — И можете отпустить мой сюртук.

— Ох! — Ануша с трудом расслабила судорожно сжатые пальцы. — Я и не заметила.

Но Ник уже двигался вперед, держа в каждой руке по мушкету и с пистолетом за поясом. Пригибаясь, он перебегал от одного куста к другому, стараясь остаться незамеченным.

Казалось, это все равно что следить за призраком, отведи она взгляд, и он исчезнет. Только она моргнула, а он уже спрятался в высокой траве. Но, несмотря на прикрытие больших животных, Ануша все равно чувствовала себя очень уязвимой и одинокой. Открытой перед всеми, совершенно беззащитной. До этого момента даже не осознавала, как сильно ее вдохновляло присутствие Ника. Яростное мужское присутствие, сообщавшее чувство безопасности.

Что делать, если послышатся выстрелы? Ануша рассмотрела оставленное Ником оружие. Мушкет, пистолет, сумка с боеприпасами, сабля. Уже нет времени учиться заряжать, но она может подносить оружие. Да, так будет лучше всего. Только подчинятся ли ей лошади?

Чьи-то пальцы крепко схватили ее за лодыжку.

Ануша резко извернулась с кинжалом в руке, а другую, скрючив пальцы, выбросила вперед.

Ник, смеясь, выпустил ее ногу и откатился в сторону. Смех погасил ярость и помог сбросить давно сдерживаемое напряжение. Ануша бросила кинжал и засмеялась над ним, желая в отместку хотя бы уязвить его гордость.

Но в следующий момент уже лежала распластанная на спине с пригвожденными над головой руками и чувствовала на себе всю тяжесть его немаленького тела. Ник все смеялся.

— Маленькая бестия. Я был прав.

— Вы… — У нее не хватало ни слов, ни дыхания ему ответить. — Отпустите меня.

Непостижимо долгую минуту он пристально смотрел ей в глаза, его взгляд словно потемнел. Смех оборвался. На мгновение ей даже показалось, что он перестал дышать.

— Это неприлично, — удалось выговорить девушке, пока ее разум приспосабливался к новым ощущениям: к ее мягкой плоти прижималось твердое мужское тело. И ей понравились эти ощущения. Все.

— Верно, неприлично.

Ник скатился с нее и одним плавным движением поднялся на ноги. «Он податлив, как молодой саженец», — сказала когда-то Парави. Анушу окатило волной жара.

— Простите, не смог удержаться. Вы напоминали рвущуюся с поводка собаку.

— Я прислушивалась к возможным выстрелам, — как могла, с достоинством ответила Ануша, несмотря на двусмысленное положение, в котором оказалась, и переполненность чувством, которое, к ее ужасу, очень напоминало плотское желание. — Они ушли?

— Да. Без сомнения, сочли, что только полный идиот отправится в столь дикие места, имея лишь двух лошадей и одну принцессу.

Он явно издевался.

— Значит, вы действительно идиот?

Ник протянул ей руку и помог подняться.

— Нет, но тем не менее поступлю именно таким образом — отправлюсь в дикие места с двумя лошадьми и принцессой.

Он стянул с лошадей скатанные одеяла и, свистнув, заставил животных подняться. Те встряхнулись от пыли, как собаки.

— Мы проедем еще около лиги, и когда окажемся вне пределов досягаемости, я подстрелю нам что-нибудь на обед, тем самым опустошив мушкеты. Мы поедим, немного отдохнем, и я покажу вам, как надо заряжать. — Он поднял одно из ружей и с усмешкой посмотрел на нее. — Правда, подозреваю, для этого вам придется на что-нибудь встать, мисс Лоуренс.

— Не называйте меня так.

Он относился к ней без всякого почтения, но с английской официальностью звал по имени, которое она отвергала. Это невыносимо.

— А как тогда? Ануша?

— Ануша, — осторожно согласилась она и добавила: — Ник.

Они вновь оседлали коней и безмолвно продолжили путь, хотя теперь молчание уже не так тяготило.

Проехали еще две лиги, Ник остановился. Оставил Анушу с лошадьми, а сам с оружием осторожно направился в ближайший кустарник.

— Утоли жажду и забирайся в тенек, — велел он наконец.

— Слушаюсь, майор, — пробормотала она в ответ, повинуясь.

Прозвучали четыре выстрела, Ник вернулся с добычей — зайцем и рябчиком. Ануша знала, что для охоты с мушкетом это вполне хорошая добыча.

Ник устроился рядом в маленьком клочке тени и потянулся за флягой. Ануша смотрела, как он пьет, вода двумя струйками стекала по небритому подбородку, а когда он глотал, было видно, как вздергивается кадык.

— Ты воин, тебя забрали со службы, — сказала она, когда он опустил флягу и вытер губы тыльной стороной руки. — Почему за мной не послали представителя Компании?

— Могло случиться нечто такое, что случилось. К тому же я в определенном смысле представитель-посредник. Исполняю роль связующего звена между армией и королевским двором, когда того требуют нужды Компании.

Вот почему он так отлично говорит на хинди.

— Но ведь это поручение моего отца, а не Компании.

— Когда дело касается твоего перемещения в Калькутту, их интересы совпадают, — сухо ответил Ник. — Кроме того, твой отец занимает такое почетное положение, что, пожелай он отослать меня по сугубо личному делу, никто бы не стал возражать.

«Сэр Джордж мне как отец», — обмолвился он, тогда в его голосе звучали глубоко скрытые чувства. Слова, впрочем, казались довольно загадочными.

И вот сейчас, глядя на его расслабленную широкоплечую фигуру, она внезапно подумала о единственно возможной разгадке, и ее словно ударило чувство, отдаленно напоминающее ревность.

— Ты сын моего отца? — резко спросила Ануша.

— Конечно нет! — Ник, нахмурившись, глянул на нее. — Как тебе такое пришло в голову?

— Ты на него похож, и ты сам сказал, что он тебе как отец.

Она почувствовала себя идиоткой. Но подозрительной идиоткой.

— Я не похож на него. Мы с ним одинакового роста и сложения, но глаза у меня зеленые, а у него серые, как у тебя. У него нос с горбинкой, мой прямее. И волосы у меня более светлые.

Отчего это облегчение? Будь он ее единокровным братом, нечего опасаться его как мужчины. И своих необузданных желаний — тоже.

— Иначе говоря, если ты испытываешь к нему столь сильные чувства, значит, твой настоящий отец мертв?

— Нет, он живет в Англии. Я не видел его уже двенадцать лет. С тех пор, как он отослал меня в Компанию на должность писаря в семнадцатилетнем возрасте.

— Простого клерка? Но это очень скромная должность для джентльмена.

Она, разумеется, не стала бы ревновать, окажись Ник ее братом. Это мелочно, ведь она не питает к отцу никаких нежных чувств. Да одари он ее целым выводком сестер и братьев по всей Калькутте, ее волновало бы только одно: столь же ужасно, как с ней и ее матерью, он обращался с ними? Ей не хотелось думать об отце. Зачем? Они оба не желают иметь друг с другом ничего общего. Стоило бы забыть его, но застарелая боль не позволяла. Душевная рана вечно ныла, обнажая ее слабость.

— Должность писаря — первая ступенька карьерной лестницы, — объяснил Ник. Казалось, он ушел в себя и не замечает глупых эмоций, отразившихся на ее лице. — Усердно работая и с толикой удачи он быстро заработает повышение и не останется бедняком. Если сохранит себе жизнь.

— Тогда ты, наверное, был рад такой возможности.

Ник нахмурился, как от неприятных воспоминаний.

— Рад? Нет, я был в ужасе. И отказался от предложения отца. Не имел я карьерных амбиций. Не хотел заниматься торговлей и покидать Англию. И что еще хуже, я сам не понимал, чем хочу заниматься. Тогда он избил меня и лишил пособия, когда же и это не сработало, насильно доставил на корабль, отправлявшийся в Индию. По пути я подхватил лихорадку и чуть не умер. Но Мэри — леди Лоуренс — спасла меня. Она притащила меня к своему мужу, как полудохлую крысу, и он принял меня в свой дом.

Ануша напряженно застыла. Леди Лоуренс — жена отца, женщина, на которой он женился до того, как приехал в Индию, и которая отказалась поехать с ним. А затем, спустя пятнадцать лет, решила, что обязана находиться рядом с мужем. Отец, вместо того чтобы приказать жене оставаться в Англии, как сделал бы любой обиженный муж, позволил ей прибыть в Индию и отказал от дома матери Ануши, Сарасе, и отослал ее к брату-радже.

Своевольная жена-ослушница, не способная родить ему детей, получила все, а верная женщина, которая была и ему другом, и матерью его дочери, все потеряла.

Ануша до сих пор ярко помнила события того дня. Когда мать сказала, что им придется уехать, Ануша не поверила, несмотря на слезы и приготовления к отъезду. Английское судно прибыло рано утром, и они еще находились в доме, когда леди Лоуренс появилась на пороге со всем своим багажом и толпой родственников сэра Джорджа. Сараса закрылась в женской половине дома и приказала слугам немедленно погрузить вещи на вьючных животных. Не хотела ждать, пока незваная гостья выставит ее из родного дома.

Но ничего не понимавшая Ануша выбежала на улицу и стала протискиваться к отцу, лавируя между снующими слугами и носильщиками с тележками. Запнувшись на ступеньках веранды, она услышала голоса отца и какой-то незнакомой женщины, говорившей по-английски. И она осознала, что мама права, к отцу приехала жена, совсем ему посторонняя, а они с матерью ему больше не нужны.

Боль ослепила ее. Глотая слезы, Ануша обернулась и наткнулась на носилки, уложенные на стулья в тенистом уголке веранды. На них лежала какая-то неподвижная фигура.

Девушка широко раскрытыми глазами уставилась на Ника.

— Я помню тебя! Я видела, как ты лежал на веранде. Ты был ужасно худым и бледным, и я подумала, ты мертв. Ты был совсем белый, а волосы как солома.

— Я тоже думал, что уже умер, — ответил Ник с кривой улыбкой, то ли от черного юмора, то ли от воспоминаний о боли. — Но Джордж и Мэри спасли мне жизнь и дали будущее.

— Ты был им куда интереснее, ведь ты мальчик, пусть и не единокровный сын, не то что какая-то девчонка. — Ануша прикусила губу, услышав в своем голосе предательскую горечь. Она не хотела открывать, что это ее вообще заботит.

— Думаешь, я стал заменой тебе? — Ник поднялся и стал связывать лапы рябчика. — Нет. Вначале их внимание действительно было сосредоточено на мне, но лишь по причине болезни. Они за меня волновались и постепенно вновь сблизились. А потом, когда я спутал докторам все карты и выжил, Джордж постепенно стал проявлять ко мне симпатию и принял участие в моей карьере. Тем не менее на первом месте для него всегда была ты, Ануша.

Словно не услышав ее насмешливого фырканья, он затянул узлы и перекинул безвольные тушки через луку седла. За какую же дуру он ее принимает, полагая, что она в это поверит. Если бы она для отца что-то значила, он бы не отказал ей от дома. И сейчас послал за ней лишь потому, что она стала разменной монетой в политической игре.

— Для Мэри я был почти сыном, это верно. Ее ребенок умер при рождении, и она больше не могла иметь детей.

— Значит, поэтому отец столько лет держал ее в Англии? Почему же он не завел другую жену, если эта не могла родить ему сыновей?

— Потому что в Англии это незаконно. Сначала надо получить развод, а это ужасно долгая и трудная процедура.

— Тогда почему он не привез ее с собой в Индию? — настаивала Ануша. Она твердо решила докопаться до сути.

— Они… отдалились после смерти ребенка. Доктора сказали, что у нее никогда больше не будет детей. Она не могла поехать с ним в Индию, поэтому он обеспечил ее материально и оставил в Англии. — Ник одним махом вскочил в седло и выжидательно посмотрел на Анушу. Та молча смотрела на него и хмурилась. — Они часто переписывались, и с годами их отношения наладились. Потом она получила от его секретаря письмо, в котором сообщалось, что сэр Джордж тяжело болен. И решила, что ее обязанность быть рядом с мужем.

Конец ознакомительного фрагмента.