Время предательства

Луиза Пенни, 2013

Роман «Время предательства» продолжает серию расследований старшего инспектора Армана Гамаша. Этот обаятельный персонаж создан пером Луизы Пенни, единственного в мире пятикратного лауреата премии Агаты Кристи. Психологическая острота и динамизм повествования, присущие всем детективам Пенни, обещают читателю захватывающее путешествие по перипетиям сюжета вплоть до самой развязки. Для Армана Гамаша настали трудные времена. Его самый верный и преданный помощник отвернулся от своего наставника. Отдел по расследованию убийств, который Гамаш кропотливо создавал многие годы, расформирован, все сотрудники переведены в другие отделы, а на их место приняты бездельники и наглецы. Самого Гамаша всячески вынуждают уйти в отставку. Но прежде чем сделать это, он должен провести последнее расследование. Из деревни Три Сосны ему приходит сообщение о том, что пропала подруга Мирны Ландерс, обещавшая приехать к ней на Рождество. Начиная поиски пропавшей женщины, Гамаш еще не знает, что под именем Констанс Пино скрывалась одна из самых знаменитых личностей не только Канады или Северной Америки, но и всего мира… Впервые на русском языке!

Глава восьмая

Клара Морроу первая заметила появление машины.

Они с Мирной скромно пообедали подогретой тушенкой и салатом, потом она пошла мыть посуду, но Мирна вскоре присоединилась к ней.

— Ничего, я сама, — сказала Клара, выдавливая жидкость для мытья в горячую воду и разглядывая пену.

Почему-то это всегда ее успокаивало. Клара чувствовала себя волшебницей, или ведьмой, или алхимиком. Возможно, не таким ценным, как те, что умеют превращать свинец в золото, но все же полезным.

Клара Морроу не принадлежала к тем женщинам, которые любят заниматься домашним хозяйством. Она любила волшебство. Превращение воды в пену. Грязной посуды — в чистую. Чистого холста — в произведение искусства.

Она любила не столько изменения, сколько метаморфозы.

— Ты садись, — сказала она, но Мирна взяла кухонное полотенце и потянулась за теплой чистой тарелкой:

— Мне так легче отвлечься.

Они обе понимали, что вытирание посуды — всего лишь хрупкий плотик в бурном море, но если такое занятие могло поддержать Мирну на плаву, то Клара не возражала.

Они работали, находя успокоение в синхронности своих действий.

Клара закончила мытье, спустила воду, протерла раковину и повернулась к мойке спиной. Эта комната не изменилась за все те годы, что Мирна жила здесь, после того как оставила психотерапевтическую практику в Монреале и затолкала в маленькую машину все свои утлые пожитки. Когда она приехала в Три Сосны, вид у нее был такой, будто она сбежала из цирка.

Она вышла из машины, большая чернокожая женщина, явно превосходящая размерами машину. Она заблудилась на проселочных дорогах и нашла неожиданную деревню, где остановилась, чтобы выпить кофе, съесть пирожное и воспользоваться туалетом. Просто остановка на пути в какое-то другое место. Более волнующее, более многообещающее. Но Мирна Ландерс так никуда и не уехала.

За кофе с молоком и печеньем в бистро она поняла, что именно такое место и искала.

Мирна разгрузила машину, сняла в аренду пустое помещение рядом с бистро Оливье и открыла магазин по продаже старых и новых книг. А сама поселилась в комнате на чердаке.

Так Клара и познакомилась с Мирной. Она зашла посмотреть, как там в новом книжном магазине, и услышала наверху стук швабры и брань. Она поднялась по лестнице в конце помещения и увидела на чердаке Мирну.

Та подметала комнату и бранилась.

В тот день они стали друзьями.

Клара наблюдала за тем, как Мирна творит свое волшебство, превращая пустой склад в магазин. Пустое пространство — в место для встреч. Неиспользовавшийся чердак — в дом. Несчастливую жизнь — в привольную.

В Трех Соснах царила стабильность, но жизнь там никогда не была тихой.

Пока Клара обозревала комнату, отмечая рождественские огоньки за окном, ей показалось, что она увидела короткую световую вспышку. Свет автомобильных фар.

Потом она услышала звук двигателя и повернулась к Мирне, чьи уши тоже уловили урчащий звук.

Обе они подумали об одном.

Констанс.

Клара попыталась подавить облегчение, понимая, что оно преждевременно, но радость переполняла ее, не слушая остерегающего голоса рассудка.

Звякнул дверной колокольчик. Внизу раздались шаги. Они слышали, как человек — один человек — идет по магазину.

Мирна схватила Клару за руку и крикнула:

— Кто там?

После паузы они услышали знакомый голос:

— Мирна?

Клара почувствовала, как похолодела рука Мирны. Это не Констанс. Это посланник. Почтальон, приехавший на велосипеде.

Глава отдела по расследованию убийств Квебекской полиции.

Мирна держала кружку в обеих руках, но так и не сделала ни глотка. Цель состояла в том, чтобы греть руки, а не пить.

Она смотрела в окошко плиты, на язычки пламени и пылающие угли. Их свет отражался на ее лице, придавая ему больше жизни, чем в нем было.

Клара расположилась на диване, а Арман — в кресле напротив Мирны. Он тоже держал в своих больших руках кружку. Но смотрел на Мирну, а не на огонь.

Анри, обнюхав чердак, улегся на коврике перед камином.

— Как вы думаете, она страдала? — спросила Мирна, не сводя глаз с огня.

— Нет.

— И вы не знаете, кто это сделал?

Это. Это. Мирна не находила в себе сил вслух обозначить «это».

Когда Констанс так и не появилась после наступления темноты и даже не позвонила, Мирна подготовилась к худшему. К тому, что у Констанс случился инфаркт. Инсульт. Что она попала под машину.

Ничего хуже ей в голову не приходило. Она и подумать не могла, что ее приятельница не просто простилась с жизнью, а что жизнь у нее отобрали.

Гамаш выпрямился в кресле:

— Мы пока не знаем, но непременно найдем преступника.

— Сможете? — спросила Клара, первый раз подавшая голос, после того как Гамаш сообщил им печальное известие. — Ведь она жила в Монреале, а город не в вашей юрисдикции.

— Верно. Однако глава отдела по расследованию убийств Монреальской полиции — мой друг. Он передал дело мне. Вы хорошо знали Констанс? — спросил он Мирну.

Мирна открыла рот, потом посмотрела на Клару.

— Ой, — встрепенулась Клара. — Ты хочешь, чтобы я ушла?

Немного помедлив, Мирна покачала головой:

— Нет. Извини. Сила привычки — никогда не говорить о клиентах.

— Значит, она была вашим клиентом, — сказал Гамаш. Он не стал доставать блокнот, предпочел внимательно слушать. — Не просто приятельницей.

— Сначала была клиентом, потом стала приятельницей.

— Как вы познакомились?

— Она пришла ко мне на сеанс несколько лет назад.

— А конкретнее?

Мирна задумалась.

— Двадцать три года назад. — Ее саму удивила такая цифра. — Я знала ее двадцать три года, — недоуменно проговорила Мирна, потом заставила себя вернуться к реальности. — После того как она перестала приходить ко мне на сеансы, связь между нами сохранилась. Мы порой обедали вместе, ходили в театр. Не часто, но у нас — у двух одиноких женщин — нашлось много общего. Она мне нравилась.

— Это необычно — подружиться с клиентом? — спросил Гамаш.

— С бывшим клиентом… но да, крайне редко. У меня такой случай единственный. У психотерапевта есть свои четкие границы, даже если речь идет о бывших клиентах. Достаточно того, что головы психотерапевтов заняты чужими проблемами, а если чужие проблемы проникнут и в нашу жизнь, то будет вообще кошмар.

— Однако Констанс стала вашей подругой?

Мирна кивнула:

— Я думаю, мы обе были немного одинокими, и она казалась достаточно здравомыслящим человеком.

— Достаточно? — переспросил Гамаш.

— А кто из нас полностью в своем уме, старший инспектор?

Они посмотрели на Клару, чьи волосы опять стояли торчком — ужасное сочетание воздействия шапки, статического электричества и привычки ерошить волосы.

— Что? — спросила Клара.

Гамаш снова обратился к Мирне:

— Вы встречались с Констанс после вашего переезда в Три Сосны?

— Несколько раз, когда я ездила в Монреаль. Сюда она ни разу не приезжала. Мы поддерживали связь главным образом открытками и телефонными звонками. Но откровенно говоря, в последние годы мы разошлись.

— Тогда что привело ее сюда? — спросил старший инспектор. — Вы ее пригласили?

Мирна задумалась, потом покачала головой:

— Нет, не помню, чтобы я ее приглашала. По-моему, идея принадлежала ей. Хотя, возможно, она намекнула, что хочет приехать, а я ее пригласила.

— У нее была какая-нибудь конкретная причина искать встречи с вами?

И опять Мирна задумалась, прежде чем ответить.

— В октябре у нее умерла сестра. Вы, наверное, слышали…

Гамаш кивнул. Об этом сообщалось в новостях, как будет сообщено и о смерти самой Констанс. Убийство Констанс Пино принадлежало статистике. Убийство Констанс Уэлле — заголовкам новостей.

— После смерти сестры в ее жизни не осталось никого, — сказала Мирна. — Констанс была очень закрытым человеком. В закрытости нет ничего страшного, но у нее замкнутость превратилась в манию.

— Вы можете назвать кого-нибудь из ее друзей?

Мирна отрицательно покачала головой.

— Никого не знаете? — спросил Гамаш.

— Констанс жила без друзей.

— Pardon?

— У Констанс не было друзей, — повторила Мирна.

Гамаш уставился на нее:

— Ни одного?

— Ни одного.

— Ты была ее другом, — возразила Клара. — Да она здесь со всеми подружилась. Даже с Рут.

Но, еще не успев закончить предложение, Клара поняла свою ошибку. Она приняла дружеские манеры за дружбу.

Мирна помолчала секунду-другую, прежде чем заговорить:

— Констанс могла производить впечатление, что у вас с ней дружеские и близкие отношения, на самом деле ничего такого не чувствуя.

— Ты хочешь сказать, это все было ложью? — спросила Клара.

— Не совсем. Не хочу, чтобы вы считали ее социопатом или чем-то подобным. Она любила людей, но никого близко к себе не подпускала.

— Даже вас? — спросил Гамаш.

— Даже меня. Большей частью ее жизнь оставалась закрытой для всех.

Клара вспомнила их короткий разговор в ее мастерской, когда Констанс отказалась позировать ей для портрета. Она сделала это не грубо, но твердо. Явно не хотела подпускать Клару к себе.

— О чем вы задумались? — спросил Гамаш, увидев сосредоточенное лицо Мирны.

— О том, что сказала Клара. Она права. Констанс чувствовала себя здесь счастливой. Мне кажется, она со всеми, даже с Рут, нашла общий язык.

— И о чем это вам говорит?

Мирна помедлила.

— Может быть…

Она устремила взгляд за окно, на сосны, освещенные к Рождеству. Лампочки раскачивались на ночном ветру.

— Может быть, она наконец стала открываться, — сказала Мирна, снова повернувшись к гостям. — Я прежде не задумывалась, но она показалась менее настороженной, более откровенной. В особенности когда провела здесь несколько дней.

— Она не позволила мне написать ее портрет, — пробурчала Клара.

Мирна улыбнулась:

— Ну, это как раз ясно, ты же понимаешь. Она и ее сестры больше всего боялись, что их выставят куда-нибудь на витрину.

— Да ведь я тогда не знала, кто она, — возразила Клара.

— Какая разница? Она-то знала, — сказала Мирна. — Но я думаю, что, уезжая, она уже чувствовала себя здесь в безопасности, независимо от того, раскрыта ее тайна или нет.

— А ее тайна была раскрыта? — спросил Гамаш.

— Я никому ничего не говорила, — ответила Мирна.

Гамаш посмотрел на журнал, лежащий на табуретке. Очень старый экземпляр «Лайф» со знаменитой фотографией на обложке.

— Но вы явно знали, кто она, — сказал он Кларе.

— Я сообщила ей сегодня вечером, — объяснила Мирна. — Когда начала понимать, что Констанс, вероятно, не появится.

— И больше никто не знал? — повторил Гамаш.

Он взял журнал и стал разглядывать фотографию. Он и раньше видел ее много раз. Пять маленьких девочек с муфтами, в хорошеньких шубках. Одинаковые шубки. И девочки одинаковые.

— Нет, насколько мне известно, — сказала Мирна.

И опять Гамаш спросил себя, знал ли человек, убивший Констанс, кто она такая, и понимал ли, что убивает последнюю из ее рода. Последнюю из пятерняшек Уэлле.