LAVANDA. Audi cor tuum

Луциан Торпеда

Что делать, когда тебя гложет прошлое? Что не имеет цены, но имеет запах? Что скрыла в себе «зона комфорта»? Непринятый обществом, но противостоящий осуждениям. Наивный или открытый? Система кладёт на конвас, проводя болевые и удушающие. Она желает вывернуть наизнанку.«Хороший человек – это не профессия! Это призвание!»Деньги или мечта? Благо семьи или собственные принципы? Новая любовь или близкий круг?Всё, что ты видишь – это иллюзия. Выбор будет преследовать тебя всю жизнь. Решай! Книга содержит нецензурную брань.

8

— Ого! Как я здесь очутился? Снова лунатизмом страдаю чи шо? Ничего не помню… ото выпил сока на центрах…

Сеня стоял посреди улицы, вкопанный, как столб, оглядываясь по сторонам; на дворе был плотный, солнечный день, но ни единой души не то, шо поблизости не маячило, а даже на радарах не прорисовывалось и это ещё больше сбивало Арсена с панталыка.

Он вынул с кармана свой гаджет, но разблокировать его не удалось; Сеня зажал кнопку блокировки. Экран засветился, показывая, что аккумулятор сдох.

— Шо за гон? Я ж его всю ночь на зарядке держал! Алло, Водафон!? Весело, однако… Ладно. Не проблема. Щас у людей поспрашиваю.

На обочинах даже машин не было; в такое позднее, дневное время рабочие люди уже на местах; Сенечка набрал воздуха полные легкие и воскликнул:

— Люди! Вы где? Вымерли или шо?

Вдруг вдалеке стало проглядываться строение, которое было достаточно мелким и непременным.

— О! А это шо? Может там кто-то скоординирует? Идём почву пробивать!

Арсен помчался туда без низкого старта; он двигал туда со скоростью Флэша. Каждый шаг давался так легко, будто Сеня парит над выбитыми тропами. Сила трения сегодня на его стороне.

Двери, в это старое замызганное здание, открылись сами собой; то ли от сквозняка, то ли хуй его знает. Табличка с названием данной конструкции была затерта временем и держалась на честном слове; только надпись, с обозначением улицы: «Щорса 1», была свеженькой.

— Так, может, это универ? Не обрадует этот факт…

Тьма кромешная. Штын изнутри был ни туды, ни сюды. Пахло дурно: с одной стороны хлоркой, кровью и формалином; с другой румянами, тональным кремом, пудрой и лаком для волос.

Смесь этих запахов представляла из себя не очень перспективный экстракт.

— Фу! Ебануться! Это уже ни в какую калитку не лезет! Шо ж это за парфюм такой нежный?!

Коридор похож на больничный или общажный. Лампы выключены. Экономия в стране.

— Странно тут скажу я вам… и стремно!

Сеня прошёл к лестничному проходу. Здание было одноэтажное, поэтому ступеньки вели только в подвал.

Он подумывал спуститься, подбираясь к лестнице. Шаг за шагом. Ступенька за ступенькой.

— Я, конечно, не трус… но мне там ловить нечего. Ещё всякие «Битвы экстрасенсов» и моё воображение, подстрекают меня не лезть дальше.

Арсен, по фасту, развернулся и дал обратный ход на выход.

Несмотря на жаркую погоду, в помещении был невероятный дубарь; от такого дубаря, кожа моментально меняла свой оттенок.

Сеня толкнул дверь рукой вперёд, но она была закрыта на замок:

— Во дела… может, я заблудился? Тут только один выход. Харе гнать… Люди! Вы где? Откройте! Ладно…

«Гуп». «БАМ». «Хуяк». «Бах». Попытка за попыткой. Усилие за усилием. Нихуя!

Никто вокруг даже не встревожился. Было тихо, как в морге.

— Люди… есть кто живой? Хорошо попробуем по дефолту. Агов! Люди! Здоровенькі були! Є хто в танку? А в ответ… тишина… Едрен батон! Кто запер дверь?!

И тут прозвучал визг с конца коридора; такая ситуация поднапрягла Сеню.

— Помогите! Пожалуйста! Не надо!

— Здесь кто-то есть? Выбор у меня невелик. — Затроил он. — Пройдусь. Гляну шо там…

Сенечка медленно, с осторожностью, крался прямо, в конец коридора.

Позади, пробежало что-то темное и холодное; спустя пару секунд, Сеня сидел на сраке:

— Шо за гонево? Кто тут?

Сквозь мгновение, в коридоре загорелись все лампы; от этого ситуация не улучшилась.

Белый кафель был в затертых кровавых разводах; на стенах и потолке была та же картина.

Сеня вскочил и пробежал в конец коридора. Пульс валил за сто шестьдесят. Одежда и руки были испачканы кровью.

Он хотел глянуть в окна, но они были забиты досками.

— Спасите! Они… а! Я больше не могу!

Крик тревожил его ещё больше. Тем более голос был до боли знакомый. Сеня взглянул на дверь. Она была новенькая, чистенькая, словно не из этой сказки.

На дверях висела табличка с номером «98».

Он взялся за ручку. Бережно нажал на неё, плавно толкая дверь вперёд; перед ним работал телевизор, но картина, которую показывали по ящику, ошарашила полностью.

Он увидел того маленького Сенечку; это была не главная беда этого дня.

Это была та сцена, которая поразила его в самое сердце. Очаг неприятных воспоминаний.

Слёзы хлынули водопадом. Сенечка пал в ступор. Он просто тупился в экран и всхлипывал.

— Не надо!!! — Заволал Арсен.

Телек вырубился и наступила тишина. В палате включился свет; она оказалась небольшой — размером с минимаркет.

На кушетках лежали накрытые тела. Это от них пахло лаком для волос и пудрой. Стерильно. Хлоркой пахло.

— Шо за хуйня тут происходит?

— Это кто тут материться? — С кушеток попадали покрывала. — Сейчас по губам, как получишь!

Сеня аж седину поймал от увиденного ужаса. Он сжал губы; да шо там губы — всё сжалось.

С кушеток повставали тела. Арсен не верил своим глазам, отнекиваясь кивком головы.

— Ремнём хочешь получить?

В их выражениях лиц он не наблюдал доброго настроения:

— Этого не может быть…

Норадреналин вздёрнул его. Сеня начал бежать назад. Хуй там. Ноги перестали слушаться и начали невыносимо ныть и подкашиваться.

Сеня бежал сквозь боли. Он понимал, что они уже наступают. Совсем рядом, сцепив зубы, он начал махать руками. Ноги начали понемногу слушаться; Сеня у выхода.

Он начал пиздячить двери, шо дурной. Они не поддавались.

— Сука! Пора просыпаться!

Сенечка понял, что бежать некуда. Он повернулся к ним лицом, падая на колени и прошептал, поднимая громкость:

— Я не могу поверить! Как? Мне же… Вы же… Вы вернулись? Я не могу поверить… я так скучал… Я вас не боюсь! Чего вы остановились? — Сквозь ком в горле. — Я так люблю вас… и так виноват перед вами… а знаете, когда я это начал понимать? Когда поздно стало… когда в лоб вас целовал! Простите меня! — Не удержав слёзы. — Прости, деда! — Разбивая себя. — Я вёл себя, как ублюдок… ты же добра хотел. И даже в последние моменты я был гнидой… ты потух в одно мгновение… Я готов землю жрать, чтобы хоть на секунду вернуть вас! Заберите меня с собой! Так нужно? Давайте! Я сказал самую малость, но эта малость гложет изнутри! Больше жизни вас люблю… — выколачивая себе кулаком в грудь. — Вы здесь!

Лампы перестали гореть и время остановилось; Сеня склонил голову.

— Ты чего, малюк? Я никогда не сердился. Ты же на руках у меня, совсем крохой, засыпал. Я был строг к тебе и переживал за тебя. Береги родных.

— Ми ж тебе любимо.

— Мы будем рядом и придем на помощь к тебе ещё множество раз.

— Смотри какой взрослый стал. Самостоятельный.

— Бережи себе!

Сеня рыдал, словно маленький мальчуган:

— Я обещаю… вам… я стану человеком! Вы будете мной гордиться! — Всхлипывая — Я скучаю…

Снова наступила тишина; они улыбались и тешились, а Сеня вытирал слёзы рукавом.

Сеня протягивал руку на встречу, но они отдалялись от него. Все его любимые и родные люди уходили в даль, освещая сиянием помещение, произнеся лишь одно слово:

— Рано.

— Погодите…

Кровь со стен исчезла и в окна прорезался солнечный свет. Дверь за спиной открылась. Сеня оглянулся, с перепугу, а когда повернулся, то все исчезли.

Сеня поднялся на ноги и вышел на свежий воздух.