Душа. Экспериментальный психороман

Любовь Болконская

Вы когда-нибудь задумывались над тем, зачем и для чего живёт человек? Скорее всего, да. И, скорее всего, не раз. И очень трудно, когда ты не знаешь, для чего ты живёшь. Ещё труднее, когда знаешь, но не можешь воплотить свои мечты в реальность. Книга повествует о духовных поисках человека, его непростом выборе и самое главное – как найти выход из тьмы, которая охватывает твоё сознание. Так что же выход – это смерть или, наоборот, жизнь?

Глава 5. Неожиданные события в жизни Виктора

Утро пришло, но рассвет не наступил. На улице было серо и пасмурно. Огромные тёмно-серые тучи закрывали собой всё небо.

Виктор проснулся. В его комнате было темно, но света он включать не стал. Он посмотрел на часы — те показывали «10:20». Тогда Виктор встал с кровати и стал куда-то собираться. Как и обычно, он оделся во всё чёрное.

Завязав шнурки своих ботинок, он открыл дверь и вышел. Мать его спала, поэтому он тихо запер дверь ключом.

Он подошёл к лифту и уже потянул руку к кнопке вызова, но тут что-то вдруг остановило его. Он обернулся — позади него, кроме лестницы, не было никого и ничего. В этот момент он понял, что хочет спуститься по ней, а не по лифту. И он отошёл от лифта, спускаясь вниз по многочисленным ступеням лестницы.

Он жил на последнем этаже девятиэтажного дома, и потому всегда пользовался лифтом. Но сегодня эти лестницы, ведущие его с высот вниз, уже не казались ему тяжёлым путём. Он прошёл вниз по ступеням, причём, прошёл медленным шагами, и при этом совсем не ощущал усталости.

Также медленно он вышел из подъезда. Он открыл дверь подъезда, и лёгкий ветерок заиграл с его волосами. Виктор поправил волосы и осмотрел двор. Во дворе не было никого, и Виктор украдкой прошёл через него, стараясь быть незамеченным.

— Ха! Ха! Ха! Ха! Ха! — Вдруг резкий детский смех вывел Виктора из задумчивости.

— Не догонишь! Не догонишь! — Кричал один маленький мальчик, пробежав прямо перед Виктором и чуть не столкнув его с ног.

— Ещё как догоню! — Также весело кричал другой маленький мальчик, бежавший следом за своим другом.

Тот, что обещал догнать, всё-таки сделал это. Выходя из двора, Виктор обернулся. Те двое уже катались на карусели и смеялись. Для этих двоих ещё не существовал тот жестокий мир со всеми своими страданиями, болью и несправедливостью, в котором жил Виктор. Для них существовал свой особенный мир счастливого детства, который Виктору уже давно был чужд. Он смотрел на этих счастливых мальчиков и не понимал, почему так счастливы они и почему так несчастлив он.

Но он не стал задумываться и вновь пытаться понять причины своего несчастья. «Мне нельзя отвлекаться!» — Сказал он про себя и отвернулся от детей.

В глубокой задумчивости он дошёл до автобусной остановки. На скамейку садиться он не стал, а решил ждать автобус стоя. Где-то в глубине души ему по каким-то неведомым причинам не хотелось, чтобы автобус приезжал. Однако это желание Виктора не сбылось. Как только он встал у остановки, вдали стал показываться автобус. Пока он ехал, к автобусной остановке подошли ещё двое молодых людей, девушка и женщина средних лет. Но на них Виктор не обратил ни малейшего внимания, ведь он всегда был безразличен к обычным прохожим.

Между тем автобус подъехал, выпустил несколько человек, на которых Виктор также не обратил внимания, и впустил новых пассажиров. Виктор зашёл в полупустой автобус. Для себя он выбрал место в самом конце автобуса. Как только он сел, женщина средних лет с тёмными короткими волосами подошла к нему. Он достал несколько монет из кармана и отдал ей. Она пересчитала монеты, оторвала маленький билетик из огромной длинной ленты и вручила ему.

Смотреть на пассажиров Виктору не хотелось, и потому он повернул голову к окну. Но Город, мелькавший за окном, тоже не интересовал Виктора. Его не интересовали эти дома, деревья и люди. Он, находясь в глубокой задумчивости, даже не замечал, что происходило за окном.

«Пора! — Думал он. — Пути назад уже нет. Я сильный, и я смогу. Дело уже давно начато, и, значит, его нужно закончить.

Сколько ещё осталось? По моим расчётам осталась неделя… Целая неделя! Однако эта неделя — пустяк, в сравнении с тем, что я жду уже несколько месяцев.

Скоро будет моя остановка… Надо выйти и зайти в магазин… Куплю ей хлеб, молоко, фрукты…

Что ещё нужно? В аптеку ещё зайти нужно… Да, в аптеку… в аптеку… в аптеку…» — И далее Виктор уже не думал ни о чём, кроме того, что ему нужно было зайти в аптеку.

Автобус остановился, и Виктор увидел в окне знакомое место. Это была остановка, на которой он должен был выйти. И он нехотя вышел.

«Хочу ли я этого?» — Спросил он себя. И мысли о славе моментально проскользнули в его голове, и он ответил себе: «Да. Только этого я и хочу!»

Медленными, уже превращавшимися в быстрые и уверенные, шагами стал он идти по давно знакомой дороге. Пройдя несколько зданий от автобусной остановки, он оказался у дверей аптеки. Он открыл огромную стеклянную с белыми вставками дверь и очутился в ярко освещённой комнате с запахами всяческих лекарств. Он подошёл к окошку, протянув в него листок со списком лекарств. Молоденькая девушка, на внешность которой он даже не обратил внимания, сидела за окошком и взяла его. Она отошла от окошка, собрала препараты из списка в небольшой пакетик, что-то посчитала на кассе и назвала цену Виктору. Виктор в свою очередь достал из кармана нужную сумму и отдал ей. Она приняла её, отбила в кассе, подав после ему чек и тот самый пакетик с небольшими коробочками. Виктор взял чек, положив его в карман, и с маленьким пакетом в руках вышел из этой ярко освещённой комнаты, где так противно пахло всевозможными лекарствами.

Он вышел из аптеки и по уже давно знакомой дороге вошёл в давно знакомый двор. В одном из домов находился небольшой продуктовый магазин. И Виктор зашёл в него. Там он взял хлеб, молоко, кое-какие фрукты и овощи.

Выйдя из магазина с ещё одним пакетом в руках, он медленными шагами подошёл к одному дому. Это был большой пятиэтажный дом из красного кирпича. Дом этот теперь почему-то казался ему огромным, так что Виктор чувствовал себя перед ним каким-то маленьким. Он смотрел наверх, мысленно удивляясь огромным размерам дома.

Наконец это чувство, что он мелок перед этим огромным домом, ушло. Тогда Виктор достал ключи, открыл дверь домофона и зашёл в светлый ухоженный подъезд. Он смотрел на светлые стены и чистые белые ступени лестниц и нехотя стал по ним подниматься. Он всегда почему-то чувствовал себя грязным перед этими лестницами из белой плитки, боясь замарать их следами своих ботинок. Но, тем не менее, он пересилил себя и поднялся на третий этаж этого дома. Эти ступени, и без того всегда казавшиеся ему чужими, теперь казались ему совершенно отчуждёнными. Он медленными шагами пробрался по ним до нужной квартиры.

Он остановился у пятидесятой квартиры. Открывать дверь своим ключом ему не захотелось. Квартира эта всё равно была ему чужда, и он всегда приходил в неё как гость, а не как хозяин. Он потянул руку к звонку и остановился. Мысли снова захватили его голову.

«Зачем я иду? — Спрашивал он себя. — Знаю, зачем иду. Я ведь убивать иду. Я сильный, и я смогу.

Я уже давно прихожу к ней, принося эти лекарства, надеясь, что они накопятся в её организме и убьют её. И я бы не делал этого, если бы нужда не толкала меня на это. Я ведь просил у неё денег, она не давала. И я не могу ждать, когда она умрёт сама и оставит после себя наследство. Я не могу этого ждать. Я не могу ждать, пока лучшие годы моей жизни уйдут и я стану слабым. Я должен сделать это сейчас.

Да и жизнь её ничего не стоит. Ничего! И между тем это никчёмное существо живёт здесь, в элитном районе Города, и занимает огромную трёхкомнатную квартиру. И я даже не говорю обо всех её счетах в банках! Ей не нужны эти деньги. Но мне-то они нужны! Мне нужны деньги, на которые я смогу уехать отсюда в то место, где можно прославиться.

И мне совсем не жалко её, если она умрёт. Это она виновата в смерти моего отца. Это она заставляла его служить, а потом отправила его на войну. Она же и долго не могла признать ни меня, ни мать мою после его смерти. Однако «маленький Витя» подрос и стал так похож на её сына, что где-то внутри неё проснулась небольшая любовь, и она решила снизойти к нему. А ведь я помню, как она унижала мою мать, называя её алкоголичкой и пытаясь забрать меня у неё. И как же хорошо, что ей не удалось этого сделать! Я бы не вытерпел её каждодневных нравоучений! Она — тиран, и такие, как она, не имеют права жить. Да, она не применяет рукоприкладства. Но там, где нет тиранства физического, есть тиранство духовное. И я не дамся ей!

Из-за неё умер мой отец. Из-за неё моя мать сделалась такой. Она виновата в этих несчастьях. И наказание ей будет в лице меня…»

— Витя! — Вдруг чей-то старушечий голос окликнул Виктора и вывел из задумчивости. Виктор опустил руку, которая так и застыла у дверного звонка, не решаясь нажимать на кнопку, и повернулся на голос. — Ты к бабушке пришёл, что ли?

— Да, — ответил Виктор женщине пожилых лет, открывающей ключами двери соседней квартиры.

— Хорошо, что ты пришёл! — Сказала она. — Я вчера днём была у твоей бабушки. Выглядела она очень плохо и всё за сердце хваталась. Я её пыталась уговорить вызвать врача, да она — ни в какую! Ты уж поговори с ней, уговори к врачу сходить. Может, тебя она послушает…

— Хорошо, — ответил Виктор и нажал на звонок. Подождал. Никто не открыл. Виктор позвонил ещё раз. И ещё. За дверью даже не было слышно шагов. За дверью была тишина… Тогда Виктор достал связку ключей, выбрал нужный и открыл дверь…

— Батюшки! — Изумлённо воскликнула соседка, которая незаметно зашла в квартиру следом за Виктором.

То, что они увидели, поразило их обоих. Виктор бросил все пакеты и побежал в гостиную, где на диване лежала бледная и местами синяя пожилая женщина.

— Бабушка! Бабушка! Бабушка! — Отчаянно кричал Виктор, трясся её тело за плечи. Но всё было бесполезно. Он приложил свою голову к её груди — сердце молчало. Дыхания также не было слышно. Без сомнений, бабушка уже давно спала таким сном, из которого нет выхода.

***

Прошло пару месяцев с тех пор, как Виктор обнаружил тело своей бабушки. Экспертиза показала, что она умерла от сердечного приступа, а вовсе не от накапливания в организме химических препаратов, лекарств и снотворного. Смерть была естественной, и потому Виктор мог без проблем претендовать на получение наследства, тем более, если других наследников у неё больше не было. Однако Виктор не спешил вступить в права наследования. Он её не убивал, и винить себя ему было не в чем. Но мучала его только одна мысль. «Да ведь я смерти ей желал, — думал он всё время. — И пусть она умерла не из-за меня. Но ведь через время она могла умереть. И смерть её была бы плодом моего злодеяния. Я же смерти ей желал, и смерть пришла за ней. Косвенно я всё равно виноват в её смерти…»

Мысль свою эту он пытался запить алкоголем. И ни одного дня он не был трезв с момента похорон бабушки. И в квартире её он не жил, а всё также закрывался в своей полупустой комнате, заполняя её пространство кучей стеклянных бутылок.

За дверью его комнаты также пила его мать. Но если бы они пили вместе — это было бы полбеды. Беда была как раз в том, что пили они по отдельности, — каждый в своей комнате, запивая собственное горе.

Запивая горе, они оба даже не представляли себе, что и сам алкоголь может принести ещё большее горе в их дом. Горе состояло в том, что к концу июля умерла мать Виктора. Умерла она от рака печени, о котором Виктор ничего не знал. Да и мать его, как оказалось, тоже не знала — такой вывод сделали врачи, судя по её медицинской карте, где не было ни одной записи об обращении за помощью из-за болей в животе.

Виктор похоронил мать. Как только её тело предали земле, он твёрдо решил для себя завязать с алкоголем. И в тот же день Виктор собрал из дома все бутылки в огромный чёрный пакет, выбросив его в мусорный бак.

Попрощавшись с алкоголем, Виктор зашёл в продуктовый магазин. И впервые за эти несколько месяцев он не купил там алкоголя, а взял нормальную еду. Когда он подошёл к кассе, то заметил небольшое удивление девушки, сидевшей за ней. Она действительно была удивлена тем, что Виктор пришёл не просто трезвым, но и не купил ни одной бутылки, содержащей алкоголя.

Виктор обернулся, стоя в очереди. Люди, стоявшие за ним, являлись ему соседями или жили в ближайших домах. Люди, заметив его взгляд, в раз все, как один, сделали жалостливое выражение лица. Они все знали о горе Виктора и своим выражением лица показывали своё сочувствие.

«Фальшивая жалость! — С некоторой злостью подумал про себя Виктор, глядя на них. — Думают, что знают! Думают, что понимают меня и жалеют! Жалость — вздор! Не верю им! Не верю! На самом же деле никому из них не жаль меня!»

И Виктор забрал свой пакет с покупками, уходя домой, чтобы уже никогда не выйти оттуда. Быстрыми шагами он влетел в подъезд дома и скрылся там от всех встречавшихся ему жалостливых взглядов. Виктор зашёл в свою квартиру, заперся снаружи ключом и решил для себя, что больше никогда не выйдет на улицу.