Сказки Мира Любви

Любовь Борисовна Орлова, 2000

Cказки-притчи для взрослых о взаимоотношениях мужчин и женщин и, конечно о любви.

КРАСИВАЯ СКАЗКА

Никто не заметил, когда и как на вечерней заре появилась роса. Некоторые, правда, утверждали, что она появилась с последним лучом солнца, но все сочли эту версию слишком романтичной и неправдоподобной.Росинке выпало возникнуть прямо на земле. Алмазная слезка, вся дрожа от нетерпения, лихорадочно старалась впитать в себя травы и цветы, стволы деревьев с густыми кронами в вышине и светло-синее небо, на котором тоже дрожала одинокая звездочка.

Я пришла в Мир Любви! — восхищенно прошептала Росинка.

Ближе всех к ней рос удивительный лилово-фиолетовый Цветок. Он испускал пьянящий аромат, наполнявший Росинку лиловой мглой.

–Ты ждал меня? — нежно спросила его Росинка.

Но Цветок сделал вид, что не услышал вопроса, ведь для него она была лишь каплей воды, а в воде в настоящий момент он не нуждался. «Еще одна бесцветная капля, годная лишь на то, чтобы увлажнять землю», — вполголоса заметил он про себя. Но Росинка его услышала и замерла в испуге: «Неужели меня никто не ждал?»

Росинка впитывала в себя этот мир, стараясь понять его. Рядом с ней ползали какие-то маленькие букашки и жучки; проползая мимо, они иногда спускали хоботки и, отпив немного, ползли дальше. «Как странно…, — думала Росинка, — они пьют меня, но никто из них не радуется тому, что я есть».

Она лежала на черной Земле, а над ней было такое же черное Небо с множеством звезд, сверкавшим хрустальным блеском. Отражавшая небо Росинка стала почти незаметна, когда из-за облачка вышла полная Луна и свет ее залил землю. Росинка выгнулась и задрожала, переполненная жемчужным огнем.

–Я такая же, как ты, только маленькая, но я вырасту, если ты побудешь со мной подольше…, — взмолилась она.

Но у Луны были другие планы. Легко скользнув своим лучом по Росинке, она поплыла дальше.

И Росинка снова лежала в тени, слушая шум ветра. Ночной ветер, летая между Небом и Землей, соединял их в кольцо своих объятий, успевая прикоснуться к каждой травинке, подкинуть вверх опавшие лепестки и песчинки. Вокруг качались травы, где-то высоко лепетала листва деревьев. Эти

шепоты, шелесты, шорохи сливались в музыку, зовущую вверх.

Я лечу с тобой, — закричала Росинка Ветру, — я смогу, только помоги мне чуть-чуть…

Услышав ее крик, Ветер громко расхохотался: «Ты — летать?! Ты же ничто! Разве ты можешь оторваться от земли? Вода должна питать землю, но ты так ничтожна, что даже на это неспособна. Любая букашка, самый невзрачный цветок ближе к Небу, чем ты». И он подхватил несколько сухих лепестков и подкинул их вверх, наблюдая, как смешно махал лапками маленький жучок, отдыхавший на одном из них.

Росинка даже немного расплылась от огорчения. «Наверно, он прав, я просто капля воды, но почему же мне кажется, что я тоже могу летать?» — думала она.

Шли часы. Небо начало светлеть. Росинка тихонько лежала, чуть-чуть отсвечивая розовым светом зари. Она старалась и никак не могла понять, зачем она пришла в этот мир, если никому не нужна в нем и ни на что не годна.

Внутри нее звучала музыка ветра, волны ароматов наплывали на жемчужную луну, скрывая ее, звезды сияли среди зеленой травы, а цветы падали с черного неба. Из Хаоса рождался Мир, и это был Мир Любви. Но чего-то все-таки не хватало.

Стало еще светлей, и вот показался первый луч Солнца. Он скользнул к Росинке и зажег ее.

–Я пришла в Мир Любви., — прошептала она и, встрепенувшись, сверкнув в последний раз, исчезла, оставив на Земле след, похожий на след слезы на щеке ребенка, но и тот скоро пропал.

Солнце поднималось выше, лучи его становились все горячей.

Росинка тоже поднималась все выше и выше. Хотя Росинкой она уже не была, она стала чем-то другим.

Где-то далеко внизу Ветер играл с травами и цветами, щекотал букашек. Пролетая над тем местом, где ночью лежала Росинка, порадовался, что не стал тратить на нее силы и время.

–Она была совершенно бесполезной, после нее даже ничего не осталось. А какое самомнение, какой эгоизм и требовательность! — обратился он к Траве, росшей рядом, и та с готовностью закачалась, подтверждая его слова.

Часы шли. Все изнывало на жарком Солнце, даже Ветер еле пробирался между стеблей травы, не находя в себе сил взлететь навстречу этому жару.

И когда зной стал нестерпимым, какая-то легкая дымка окутала Солнце и свежесть голубой воды Неба опустилась на Землю, превращая ее в Мир Любви.

ГРУСТНАЯ СКАЗКА

Ночью был сильный ветер, и один из листьев с верхней ветки опал. Он заметил это сразу, как только рассвело. И почти сразу же понял, что это событие никак не отразится на его жизни: плотная листва вверху по-прежнему закрывала небо.

Он помнил этот лист. Еще вчера он висел над ним, желтый, немного даже скрученный с одного края, беспомощный придаток, давно не приносивший никакой пользы своей ветке. «Все листья когда-нибудь опадают», — философски подумал он про себя, с удовольствием ощущая, что самого-то его еще рано списывать.

Он был самым большим из листьев своей Ветки, и сознание этого придавало его ему особое чувство собственного достоинства, которого были лишены другие. Конечно, цвет его уже не был таким ярким, как раньше, а с одного края, там, где было несколько дырочек, проеденных тлей, появилась небольшая желтизна. Да и у кого ее совсем не было? Правда, его покрывала тонкая пленка пыли, но на листьях, растущих в глубине кроны, она была даже у самых молодых, ведь струи даже самого сильного дождя до них не доходили.

Дождь… Он вздохнул. Наверно, он уже никогда не ощутит того божественного чувства, которое возникает только во время дождя, когда струи сотрясают тебя всего, омывая сверху и снизу, словно даже изнутри, и кажется, что ты только что проклюнулся из почки, а мир бесконечно огромный и заманчивый. Как давно это было! Ему посчастливилось в молодости увидеть кусочек неба, которое волшебным образом меняло цвет не только в разные дни, но и даже в течение одного дня. Тогда он был самым молодым на Ветке. На нем еще оставалась небольшая клейкость, когда впервые пошел дождь. Он тогда даже испугался, и кто-то из старых, теперь уже опавших листьев, успокоил его, посоветовав не слишком увлекаться, чтобы не опасть раньше времени. Потом он много раз наслаждался дождем, и чем больше он становился, тем сильнее было ощущение восторга, приносимого дождем. Но с течением времени Ветки разрастались, воды доходило все меньше, и сейчас он уже не мог вспомнить, когда в последний раз хотя бы капля дождя стекла по нему.

Начинался световой день, и все листья торопились развернуться под нужным углом, чтобы поймать как можно больше света. Все, кроме самых молодых, пока еще пьющих то, что давало им Дерево. Оно заботилось о них, давая им больше сока, чем взрослым и тем более старым листьям.

Лист ощутил жесткость и сухость своего черешка; таким способом дерево уменьшало его долю сока: она предназначалась более молодым. Настанет день, когда черешок станет совсем сухим, и тогда останется только ждать падения. Так было всегда: ведь Дерево должно было расти.

Листу было не жалко сока, он привык уже обходиться малым; он даже испытывал особую нежность к молодым листочкам на конце его Ветки, особенно к самому маленькому. «Мой младшенький", — так называл он его про себя, в глубине души сознавая, что ему этот крошечный листик принадлежал в той же степени, что и всем остальным листьям на его Ветке.

Иногда он рассказывал молодым листьям о дожде, но с каждым днем, они росли все дальше от него и уже с трудом понимали его слова. Да и как можно описать дождь тем, кто никогда не видел его? Возможно, они даже не верили ему, считая его рассказы просто сказками, вроде поверья об Озере.

Вокруг него со всех сторон росли листья. День и ночь они шуршали рядом с ним, а когда дул ветер, они соприкасались с ним, и он не мог этого избежать. Их бессмысленная болтовня раздражала его, они могли говорить и думать только о своей Ветке. Даже Дерево мало интересовало их, а ведь для чего-то оно их вырастило.

Но больше всего его волновал вопрос, куда улетают опавшие листья.

Никто не знал этого. Одни утверждали, что листья падают на Землю, другие думали, что они погружаются в воды Озера, но представить себе, что такое Земля и Озеро, полное воды, было очень трудно.

Он часто вспоминал о последнем в его жизни дожде. В ту ночь из-за сильного ветра опало много листьев. Где-то сверкала молния. Все Дерево сотрясал гром. Вода хлестала так, что Листу казалось, что вот-вот он опадет и исчезнет в потоках воды. Он до сих пор не знал, что заставило его в последний момент прильнуть к Ветке и укрыться за ней. Ему хотелось думать, что Ветка позвала его, зная, что не сможет обойтись без него…

Световой день подходил к концу. Он слышал рассуждения ближайшего к нему Листа о том, как скоро можно ожидать завязи новой почки, из которой появится самый молодой листик. «Увижу ли я его? — вдруг подумал Лист. — Что я почувствую в тот день, когда Дерево вычеркнет меня из списков Жизни? Смогу ли я радоваться этому клейкому, маленькому листочку, который никогда не увидит неба, не почувствует силу дождя на себе? А может быть, если бы я оторвался от Ветки в тот день, когда шел мой последний дождь, если бы все мы уходили с последней водой в нашей жизни, может быть, тогда этим молодым листочкам не надо было бы рассказывать о небе и о дожде?»

Быстро темнело. Вокруг Листа серели силуэты других листьев, они что-то шелестели о жилках и почках, о молодых и опавших листьях.

Лист молчал. Он мечтал о том, чтобы сегодня ночью ему приснился дождь. А может, опавшие листья, и правда, попадают в Озеро, где под струями дождя, свежие и зеленые, растут вечно?

ТРАГИКОМИЧЕСКАЯ СКАЗКА

На берегу озера маленькая девочка играла с куклой. Она то баюкала ее, прижимая к груди, то, отодвигая ее от себя, что-то выговаривала ей строгим тоном. Иногда кукла валялась рядом, и девочка играла чем-то другим, поглядывая на ее и бросая ей отдельные фразы.

Они были очень похожи: обе кудрявые, с круглыми удивленными глазами, обе почти голенькие. По крайней мере так казалось Обезьянке, наблюдавшей за ними из листвы большого дерева.

Много раз уже она сидела так, следя глазами за каждым движением человеческого детеныша. Сколько раз ей хотелось спуститься и поиграть с девочкой, прикоснуться к ней, потрогать спутанные кудряшки на голове, лизнуть щеку, покрытую коричневыми крапинками истомленного солнцем персика… Но каждый раз, когда она набиралась храбрости, чтобы спуститься, ее останавливало воскресавшее в памяти бормотание Чужой: «Самое

удивительное в мире Людей — это Любовь, драгоценный дар тем, кто рядом. Но за него приходится платить Свободой, а иногда и Болью, потому что Люди жестоки и безжалостны, а их законы необъяснимы».

Чужая была старой обезьяной, прожившей много лет среди людей и вернувшейся в лес после смерти своего Хозяина. Ее считали выжившей из ума, и никто не слушал ее похожее на бред бормотание. Одна Обезьянка все пыталась понять, о чем та скулит и плачет и почему ей так не хватает Хозяина, который бил ее и заставлял танцевать. Старая обезьяна часто пыталась изобразить, как она танцевала и как хлопали и хохотали Люди. Чужой давно уже не было, но ее странная тайна не давала Обезьянке покоя.

В это время девочку позвали, и она убежала, оставляя цепочку следов на песке.

Обезьянка решилась. Она спустилась с дерева, схватила куклу, валявшуюся на песке, и изо всех сил помчалась в глубь леса. Когда она добралась до своего гнезда, солнце уже спустилось и потемневшее небо сквозь ветви отсвечивало розовыми тонами вечерней зари.

Тяжело дыша, Обезьянка сидела в гнезде, прижимая к себе куклу. Та была теплой и гладкой и пахла чем-то не похожим ни на что знакомое. Обезьянка чувствовала себя счастливой, ей казалось, что теперь, когда маленький человеческий детеныш будет с ней, она поймет тайну Чужой и узнает то, чего не знает никто из обезьян. Она обняла куклу, поудобнее улеглась в гнезде и заснула.

Ночью ей снились страшные сны, она не могла проснуться и только скулила во сне. Когда наступило утро, Обезьянка проснулась от холода, который исходил от куклы, ставшей совсем холодной. Она погладила детеныша по спинке и потрогала волосы. Они неприятно скрипели под пальцами. Потом лизнула. Детеныш не был сладким. «Наверное, потому, что на этом нет коричневых крапинок, — подумала Обезьянка. — А может, они появятся, если он полежит на солнце?» Полежав на солнце, кукла не стала

Конец ознакомительного фрагмента.