Бремя чести

Любовь Бортник, 2019

Ален до встречи с Арабель был обычным кутилой.Он любил развлекаться и тратить деньги на женщин и прочие утехи.Когда совершенно не знакомая ему девушка протянула ему руку в миг, когда он был на краю пропасти, он увидел в этом жесте что-то божественное. Незаметно для себя он стал обожествлять Арабель.Всеми силами он старался завоевать её расположение и постепенно заболел идеей «дела чести».Когда он был занят исключительно сердечными делами, он на время забыл о своём "деле чести".Всё вновь повторилось, когда на месте обвиняемого оказалась его возлюбленная.Перед ним встал выбор: честь или любовь.

Глава 6

Фальшивое никогда не бывает прочным.

П. Буаст

Если бы Ален хотел, он мог бы влюбить в себя любую девушку безо всякого труда, тем более, что многие из них сами мечтали об этом. Но парню не нужны были ни крестьянки, ни барышни высшего общества, и если б случилось так, что сама Елизавета Александрина де Бурбон ³повстречалась на пути Алена и предложила ему своё сердце, он прошёл бы мимо, растоптав это сердце, смешав его с грязью.

Ален совершенно не понимал куда идёт, мгла, окутавшая улицы города, ослепляла его, и он шёл, то и дело спотыкаясь обо что-то. Он не мог больше продолжать идти, а решил присесть на каменную мостовую. Он слышал лёгкое, почти неслышное эхо, что раздавалось где-то вдалеке — то пела девушка, но какая именно он не знал.

«Делать нечего, пойду на голос и в этот раз. В прошлый он привёл меня к ней» — решил Д’Амбруазе и поднялся на ноги. Он плёлся очень медленно, но когда голос стал громче — остановился и стал прислушиваться. Бархатный голосок пел на непонятном ему языке, но пел исключительно прекрасно, не сбиваясь, не прерываясь. Лилась бесконечная нежная мелодия, будто один голос останавливался, а другой тут же подхватывал песню, создавая эффект полного единения фраз.

Ален поторопился, а голос был всё громче и громче. Немного поплутав в улицах города, он обогнул аббатство Сен-Виктор, и наконец вышел на набережную порта. Луна слегка отражалась в ещё тёплой воде моря, что колыхалось и билось о берег от сильного ветра, пронизывающего до костей. Здесь, у берега, Ален почувствовал озноб, и едва не упал без чувств, если бы не увидел девушку, возившуюся у причала. Она пела, сидя на помосте, болтала босыми ногами. Казалось, она не чувствовала того пронизывающего холода, что чувствовал Ален.

Он не хотел спугнуть девушку и старался шевелиться как можно меньше. Для этого ему пришлось стоять вообще не подвижно, но он был рад этому — с закрытыми глазами и полуоткрытым ртом он жадно вслушивался в каждый звук, исходивший из уст девушки, и блаженствовал. Теперь, когда она была так рядом, он мог и море переплыть для неё, хотя он по-прежнему не видел её лица, не знал её имени. Он не заметил, как начало светать, он даже не отдавал себе отчёт в том, сколько времени стоит уже здесь.

Девушка прекратила петь и покинула помост. Она направилась прямо на встречу Алену, но он не мог пошевелиться — толи волнение перед незнакомкой так сковало его тело, толи радость встречи девушки, которую он так страстно желал узнать.

Девушка была всё ближе и ближе, а Жоффруа стоял на месте. Вдруг она остановилась.

— Здесь кто-то есть?

В ответ ей последовала тишина.

— Если здесь кто-то есть, прошу вас, не пугайте так меня! Отзовитесь уже!

И снова тишина ответила ей. Тогда девушка собралась и пошла дальше. Ален чуть отошёл, чтобы точно не столкнуться с ней.

И вот она была на расстоянии вытянутой руки от него и остановилась, но, долго не думая, пошла дальше, а он, затаив дыхание, как вкопанный не мог оторвать ног от земли. Лишь мгновения было достаточно, и он снова уловил пьянящий запах пряностей, орехов и выпечки, так прекрасно сочетавшийся с собственным запахом кожи девушки. Лишь мгновения, которое она провела рядом с ним, хватило ему, чтобы полюбить и возжелать таинственную девушку, пред которой он так робел.

Девушка, больше не останавливалась и шла дальше. Ален, понимая, что скоро он потеряет её из виду, собрался и поднял прикованные к холодной мостовой ноги.

Она шла, а Ален ей по пятам, мимо домов, где горели лампы, немного освещающие улицу. Девушка повернула, и они с Аленом, хоть она того и не знала, оказались перед какой-то лестнице. Девушка прошла под неё и Ален услышал скрип двери. Ему показалось, что дверь буквально выдолблена в стене. «Неужели она живёт здесь…» — подумал он, и, сделав шаг на встречу к заветной мечте, потерял равновесие из-за онемевших ног, и рухнул, с воплями, на мостовую.

— Эй, кто там! С вами всё в порядке? Где вы, я не вижу вас? — обеспокоенная девушка вышла на человеческий сдавленный крик.

Ален продолжал ворочаться на земле, кряхтел и стонал, осознавая своё положение.

«О нет! Она вот-вот увидит меня! Я не должен этого допустить» — вертелось в его голове, но он не успел отползти, и тем более встать.

Девушка подошла к нему и стала рукой нащупывать упавшего человека. Она коснулась его волос.

— Что разлеглись? Вставайте! Иначе жандармы заберут вас.

«Жандармы? Этого мне не хватало! Тогда всё пропало…Какой позор…» — мысленно прокричал в испуге Ален.

— Я не могу, ноги не слушаются меня. Кажется, я повредил одну при падении.

— Держитесь за мою руку, я помогу вам.

Девушка помогла ему встать, и положив его руку себе на плечо, повела к себе в каморку.

Зайдя внутрь она усадила его на топчан, и поспешила закрыть дверь.

Комната была на удивление просторной, правда, с очень низкими потолками, такими, что Алену пришлось сильно нагнуться, чтобы не повредить ещё и голову. Посередине стоял невысокий квадратный стол, и скамейка. У левой стены был трельяж, слишком красивый для такой барышни, как жившая тут, но уже старый и, в некоторых места, не подлежащий починке. Зеркало было лишь одно. На трельяже стояли баночки, флакончики, мелкие и побольше коробочки. Стояла стеклянная ваза с засохшими цветами. Лежало несколько бумаг, помятых и ровных, полностью исписанных крупным, но аккуратным красивым подчерком. На столе стоял кувшин с водой и на треть полная хлебница. Топчан, на котором покоился Ален, был обшит синим бархатом с белыми атласными врезками, и отделан золотой бахромой. С права у стены ничего не было, но сама стена была увешана рисунками, портретами, записями. У средней стены стоял огромный комод с резными бронзовыми ручками. На комоде стояли фарфоровые девушки, хрустальные вазочки и золотой сервиз. В углу стоял сундучок.

Девушка прошла в глубь комнаты и открыла подвал, откуда достала, завёрнутый в кожу, кусок мяса, и запечённую картошку, обёрнутую бумагой. Потом девушка подошла к комоду и достала оттуда мази и склянки.

— Давайте посмотрим на вашу ногу.

Ален повиновался.

— Абсолютно ничего серьёзного! Ни ушиба, ни вывиха, ни перелома. Что же вы так кричали, будто ногу у вас голодные псы оторвали?

Ален молчал. Впервые за это время он был так близок к ней и смог разглядеть её лицо. Огромные чёрно-синие глаза с пушистыми длинными ресницами хлопали чаще обычного, а пухлые малиновые губы беспрестанно улыбались, то слегка, то сильно. Чёрные, как уголь волосы слегка вились и ниспадали на плечи, на которых выпирали косточки. Круглое лицо девушки наполовину было освещено масляной лампой, но и этого хватило бы любому, чтобы очароваться и заворожиться красотой и прелестью девчушки, которая была безупречна. Ей было не больше семнадцати лет, а руки её, с длинными тонкими пальцами, походили на руки более взрослой леди.

Жоффруа не мог оторвать от неё взгляд. Он представлял её абсолютно другой, и не настолько молодой, и, к его удивлению, не настолько красивой.

— Что вы молчите? Вы совсем недавно так охали, а теперь и звука не издаёте. Садитесь лучше за стол, подкрепитесь. Видно, долго вам пришлось скитаться без еды. Вот, поешьте.

Девица пригласила Алена к столу и пододвинула тарелку ближе к краю, у которого присел Жоффруа.

«Вот уж я не думал, что и вправду сойду за бродягу!» — Ален был удивлён, что девушка стала принимать его за нищего, но выдавать себя не хотел.

Он откусил мясо, но не смог прожевать — оно уже было протухшим, а картошка — была вся в плесени. Девушка же напротив, соскребя всё лишнее с еды, охотно принялась заправляться, смакуя каждый кусок.

— Как вы очутились здесь? Что делали в этой части города? Неужели, преследовали меня? — улыбнулась, пока ещё, незнакомка.

— Вы правы, — наконец вымолвил Ален.

–Вот как! И как долго вы за мной шли? Стойте! Вы были в порту? Я окликнула вас, но вы не ответили. Угадала?

— Да, вы правы, прекрасная мадемуазель, — голос Алена задрожал, а девушка слегка смутилась — уж не привычно было ей слышать «мадемуазель».

— Я видел, как вы танцевали. Мне так понравился ваш танец, что я решил познакомиться с вами, и пошёл сзади, только потерял из виду. А потом я оказался в порту, где вы пели. Вы пели чудно! Таких звуков я в жизни своей не слыхал!

— Мало вы слыхали значит, месье. Что же вы не едите?

— Я не очень хочу есть. Лучше позвольте познакомиться с вами. Утолите голод моей души — скажите ваше имя!

— Я не хочу говорить своего, так как не хочу знать вашего. Обычно, когда ко мне заходит заблудившийся путник, уставший, изнурённый долгими поисками крова, он не оставляет и крошки на тарелке.

— Я не ел так давно, что уже утратил чувство голода. Поверьте, милая барышня, я ни коим образом не хочу обидеть вас, но пища для меня сейчас — хуже смерти.

— Хорошо. Тогда я отложу ваш кусок для кого-нибудь другого. У вас есть дом, или вы отчаянный бродяга?

— Я…

— Не отвечайте, — остановила девушка Алена, который не знал что лучше ответить.

— Есть у вас дом или нет, к сожалению, вам придётся уйти. Я не могу держать вас у себя.

— Тогда мне действительно лучше уйти. Я не требую от вас ничего, кроме имени. Скажите же мне его, и я стану богаче всех на свете.

— Вы и так богаче всех на свете, и имя моё вам ни к чему. Я прошу вас уйти, — настаивала девушка.

Ален не хотел спугнуть то, что зародилось в момент их встречи, и не хотел быть настойчивым, чтобы не оттолкнуть незнакомку, но слова её породили в нём сомнения — а не разоблачила ли она его?

— Что вы имеете ввиду, говоря, что я богаче всех?

— У вас есть жизнь, прекрасное здоровье, образование, острый ум. Этого нет и у половины людей, так что не прибедняйтесь. Я не знаю кем вы были до того, как превратились в бродягу, но совершенно точно — вы не были бродягой от рождения.

— Вы правы.

— Не продолжайте, — жестом остановила девушка смутившегося Алена, — вы сказали достаточно, чтобы мои догадки оказались верными. А теперь, прошу вас, возвращайтесь домой, вас там очень ждут, я уверена.

Девушка открыла дверь и ждала пока Ален выйдет. Он, как заколдованный, повиновался ей, сам того не желая.

Оказавшись на улице, он долго смотрел на дверь, которая с гулким стуком была закрыта перед его носом.

Примечания

3

Елизавета Александрина де Бурбон — внучка короля Франции Людовика XIV.