Рак лечится Любовью

Любовь Карабут

Люба жила жизнью обычной советской женщины: работала, бегала по магазинам в поисках дефицитных товаров и занималась семьей.В этой круговерти житейской суеты она совсем не заметила, как к ней подкрался рак.Жизнь Любы превратилась в сущий ад, из которого больная, уставшая от жизни женщина искала выход и не находила его.И тогда она всерьез задумалась о добровольном уходе из такой неудачной жизни, даже стала его планировать.Но ее планам не суждено было сбыться: вмешался господин Случай…

Глава 16

Два сапога — пара

И из этого тяжёлого, мучительного забвенья меня вернули детские голоса. Я их слышала как бы издалека, из какого-то тёмного подземелья. Моё тело было налито свинцовой тяжестью, я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, ни глаза открыть.

— Папочка, а мама опять заболела? — донёсся до моего слуха встревоженный родной голосок.

— Нет, мои хорошие, она просто спит, устала за день, — поспешно успокоил девочек заботливый отец.

Вероятно, было уже поздно, и девочки вскоре стали готовиться ко сну. Охраняя мой покой, они тихо шептались между собой, и мимо дивана, на котором я лежала, проходили, затаив дыхание.

Комнаты у нас были смежные, поэтому всем нам приходилось подстраиваться друг под друга. С одной стороны, вроде бы и неудобно, а с другой стороны, каждый из нас, в том числе, и дочери, учились заботиться и беречь своих близких, учились справляться со своим эгоизмом, учитывая потребности своих родных.

Вот и сейчас мои лапушки-девочки мышками прошмыгнули к себе, вслед за ними — муж. Его я всегда узнавала по шагам, даже когда он только входил в подъезд, я уже знала, что хозяин идёт домой…

— Папа, а ты почитаешь нам сказку? — услышала я детский вопрос, в котором слышалась надежда.

Читал ли папа дочкам сказку, я так и не успела узнать — опять растворилась в черноте забытья…

Утро пришло неожиданно быстро.

И очень болезненно. Ещё оставаясь с закрытыми глазами, я почувствовала, как ноет каждая мышца, каждый орган, каждая клеточка. Руки и ноги казались огромными, раздутыми, грудь, живот, спина ощущались отдельными частями, и каждая часть была просто неподъёмной. Захотела открыть глаза, и с большим трудом смогла их разлепить. Они превратились в узенькие щелки, на которые давили опухшие от слёз веки. Усилием воли соскребла свою стокилограммовую тушку с дивана и поползла в туалет. Сидя на унитазе, вспомнила вчерашние страсти и печально вздохнула:

— И чего было из мухи слона делать? Кому чего доказала? Только себе хуже сделала, — попеняло мне моё истинное Я. — А могла бы либо спокойно отнестись, либо вообще посмеяться, — продолжала рассуждать лучшая часть меня.

— Да в том-то и дело, что не могла. Не могу я спокойно смотреть, как мой муженек восхищается чудовищными обоями. Ими только гробы оклеивать, а не жилую комнату. Я вот не пойму, неужели и вправду тямы не хватает понять, что они абсолютно никуда не годятся, — возмущенно ответила моя другая часть, моё чрезмерно раздутое и обиженное Эго.

— А ведь муж действительно старался. Конечно, его вкус далёк от идеала. Но ведь и ты совсем не ангел. Вон какую истерику устроила. Мужа твоего чуть Кондратий не хватил. За девочками едва шёл — сердце прихватило, а ночью пару пузырьков валерьянки выпил. А ты всё со своими обидками носишься, как с писаной торбой, — не унимался голос совести.

— Да так ему и надо! — повысило голос возмущенное Эго. — Пусть на своей шкуре почувствует, как мне больно бывает от его дикой ревности и житейской глупости!

Диалог набирал обороты. А моё тело между тем проследовало в ванную и приступило к водным процедурам.

— Помнишь, чему тебя мама учила? — поинтересовалась совесть.

— Мама меня многому учила, — огрызнулось Эго. — Ты что конкретно имеешь ввиду?

— Да, я про то, что женщина, жена должна быть мягкой и покладистой, и мужа уважать, а не унижать, — как беспросветной тупице, терпеливо разъяснял голос истинного Я.

— А разве я его унижаю?! — воскликнуло возмущённое Эго. — Это он меня постоянно унижает! А я, я — хорошая жена и замечательная хозяйка, да и мама заботливая, — подумав, добавило Эго.

— Да вы стоите друг друга. Два сапога — пара! — твёрдо отрезало настоящее Я.

И только Бог знает, сколько ещё продолжалась бы эта перепалка, если бы не телефонный звонок.

Моя тушка, замотавшись большим махровым полотенцем, с трудом потащилась к аппарату.

— Алло, — сказала я в трубку.

— Привет, роднулька, — услышала встревоженный голос мужа. — Как ты жива?

— Да жива, нормально всё, — поспешно ответила я.

— Ох и перепугала ты меня вчера! Сам чуть Богу душу не отдал, — с горькой иронией признался супруг. — Знаешь, если ты хочешь другие обои, давай вместе поедем и выберем. И больше к этой теме возвращаться не будем. Идёт?

— Идёт, — охотно согласилась я.

— Ну вот и славно, — обрадовался муж. — Когда поедем? Сегодня или завтра?

Взглянула на себя в висевшее на стене зеркало. Одутловатое лицо, набрякшие веки и узкие щелочки глаз вмиг подсказали ответ:

— Давай завтра, хорошо?

— Завтра, так завтра, — услышала облегчённый вздох. — Ну ладно, услышал тебя, и слава Богу. До вечера. И будь умничкой. Целую тебя.

— И я тебя целую, — на автомате ответила мужу.

Положила трубку и подумала:

— А ведь и верно: два сапога — пара!