Вкус подчинения

Любовь Попова, 2020

Майе, медсестре, срочно требуется крупная сумма на лечение маленькой сестренки. Неожиданно ей предлагают стать любовницей миллиардера Давида Грановски. Но заранее предупреждают, что классический секс не для него. Но разве у нее есть выбор? **** – Я не смогу лечь в постель с незнакомым мужчиной, – говорю еле слышно. Если честно ни с кем. – У тебя нет выбора, подруга. Твоя сестра при смерти, помнишь? – Конечно помню! Но это же называется…Продажа… Это неправильно! – Ты станешь его любовницей, а твоя сестра будет жить. Ты готова пожертвовать ею из-за своей нелепой гордости? – давит она, пока я, закрывая руками лицо, принимаю решение. Единственно верное решение. – А если я ему не понравлюсь? – Понравишься. Он любит таких, как ты, – смеется она и идет к выходу. – Каких? – С лицом жертвы. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

— Зачем? — интересуюсь наигранно безразлично и наливаю чай без сахара. Себе добавляю одну ложку. Моему телу диеты все равно не помогают, зато помогает работа в больнице по двенадцать часов в сутки.

— Как твоя сестра? — в свою очередь спрашивает Таня и, подув на напиток, делает глоток. Этим и завершается ее чаепитие. — Много денег собрали на пересадку?

Долго молчу, пытаясь разглядеть в лице бывшей подруги хоть проблеск жалости. Но ее нет и быть не может. Она никогда не думала ни о ком кроме себя. Я уже и не помню, почему мы сошлись.

— Лена не младенец, жалости не вызывает, поэтому немного. Но ты ведь не помочь сюда пришла.

— Ошибаешься, — ухмыляется она и долго рассматривает мою сорочку до пят, распущенные светлые волосы, задерживается на наверняка опухшем после сна лице. — Ты все такая же.

— Какая? — невольно злюсь на ее выпад, в котором ни грамма восхищения или одобрения.

— Выглядишь невинной овечкой, которую хочется пожалеть. Неудивительно, что каждый мужик хочет тебя изнасиловать. У тебя же в глазах написано: жертва.

— Пошла вон! — мигом срываюсь на крик и указываю на дверь. Но весь всколыхнувшийся гнев разом затухает, когда вижу большие удивленные глаза Лены.

— О, это наша девочка, — лепечет Таня, не сдвинувшись с места, и от ее сладкой, как мед, улыбки на намалеванных губах меня тошнит, а Лена пятится, как от змеи.

— Лена, иди собирайся, — произношу спокойно. — Нам выходить скоро.

— Ты все так же в больнице? Утки за бомжами выносишь?

— Слушай, ты же все знаешь, — оборачиваюсь и рычу. — К чему эти вопросы? Что тебе нужно?

— Пришла тебе помочь, — пожимает она плечами и вдруг заливисто хохочет. — Можно сказать, стану твоей феей. Помнишь? «Золушка» была твоей любимой сказкой. И ты считала Лешу своим принцем.

— Засунуть бы в одно место такие сказки, — раздражаюсь я еще больше от того, что тема моего изнасилования, прогремевшая на весь наш маленький город, до сих пор ее смешит. Сука. — Говори, зачем пришла, пока жертва не превратилась в хищника, и весь твой дорогой костюм, купленный на деньги от продажи твоего тела, не оказался в мусорке!

— Какая ты грубая, — дует уткой губы эта проститутка и повторяет: — Я пришла помочь тебе и твоей красивой сестренке.

— Да как! Как! — уже кричу сквозь слезы. — В твоей роскошной сумочке волшебная палочка или ты принесла полтора ляма?! Как ты хочешь мне помочь?!

— Хочу предложить тебе работу.

Резко успокаиваюсь, смахивая слезы, и быстро умываюсь в раковине, растирая лицо и пытаясь сдержать желание задушить эту… Ну разве нельзя говорить все и сразу! Для чего эти инсинуации?

— Какая работа?

— Что ты знаешь о Теме?

— О каком Тёме?

Она закатывает глаза и достает из сумочки фотографию.

— Кто это?

— Это, милочка, один из самых влиятельных людей по эту сторону Европы. Нравится?

Фотография была с какого-то пафосного мероприятия, на котором мужчина в компании брюнетки смотрел прямо в камеру, но казалось, что это жесткое лицо смотрит в душу. Глаза, как и волосы, черные, кожа чуть смугловата, а твердый подбородок наводит на мысли о волевом характере.

Ничего от принца из юношеских грез. Если светловолосый нежный Леша, любимец всего города, оказался дерьмом, то страшно подумать, что из себя представляет этот миллионер.

— Не особо, — искренне отвечаю я. — И что? Его зовут Тёма?

— Нет, — фыркает Таня и убирает фото. Мое тело словно отпустили невидимые силки. Даже с фотографии аура этого человека гипнотизировала.

— Давид Грановски.

— И? — уже нетерпеливо рыкаю я. Сколько можно тянуть кота за хвост?

— И у него есть одна маленькая слабость, — она делает театральную паузу, набирает в легкие воздух и выдает, повергая меня в ужас: — Девушки с лицом жертвы. Такие, как ты, Майя.