273 дня до лета

Людмила Алексеевна Сухорукова, 2017

273 дня до лета – это много или мало? Можно прожить их, пропуская словно песок сквозь пальцы, и не замечая, как утекает день за днем. А можно, вырываясь из обыденности, попытаться что-то изменить в себе и своей жизни. Именно так решает поступить герой этой книги, пытаясь собрать себя заново после разрыва с любимой. Удастся ли ему это? Или у судьбы иные планы?

НЕОБИТАЕМЫЙ ДОМ

02 сентября 2006 года

Под натиском кроссовки скрипнула доска в полу расселённого двухэтажного дома, тянущего к себе, как магнит, чудаков — любителей завораживающих видов покинутых квартир. Разбросанные по коридору книги и части детских игрушек напоминали кадры из документального фильма о городе Припяти. Из-за угла показалось огромное, на всю стену, ещё пахнущее свежей краской чёрно-жёлтое граффити солнечного затмения с надписью в центре «Виктор Цой».

Валяющиеся по углам белые клавиши музыкального инструмента помнили касания кукольных пальцев восьмилетней девочки, разучивающей гаммы. Если бы сегодня первые могли встретиться со вторыми, то высекатели нот ни за что бы не узнали морщинистые руки взрослой тётки. Когда шесть матерящихся грузчиков вносили юное пианино в детскую комнату, могло ли оно представить, что через сорок лет, оставленное хозяевами в родных стенах, оно даст свой финальный концерт под дирижёрский взмах ковша экскаватора.

Белый кухонный кафель, на совесть скрепленный со стеной, походил на капитана в парадном кителе, принявшего решение до последней секунды оставаться на гибнущем судне. Усадив свою команду в шлюпку, он молча оттолкнул их ногой от борта, оставив себе лишь в воспоминаниях запах канифоли, проводное радио, бобинные записи с Высоцким, гранёный стакан со сгоревшими спичками, дефицитный чехословацкий хрусталь и, как выяснится позже, не менее дефицитную уверенность в завтрашнем дне тёплой брежневской эпохи.

Спрессованные клеем четыре слоя обоев помнили настенные чеканки, часы с кукушкой, диафильмы на растянутой простыне, ковёр с восточным узором, похудевший к декабрю отрывной календарь и (куда ж без глотка воздуха из мира прекрасного) вырезанный из журнала «Работница» фотоснимок Боярского. Сколько же «тонн» информации пропустила через себя медь телевизионного кабеля, торчащего из стены в углу комнаты? Радиоволны, принятые антенной — «бабочкой», десятилетиями неслись по металлическому туннелю, превращаясь в голоса и лица дикторов вечерних новостей, сообщавших обитателям квартир о вводе войск в Афганистан, приходе к власти Михаила Горбачева, Чернобыльской катастрофе, крушении лайнера «Адмирал Нахимов» и о нелепой аварии, унёсшей жизнь лидера группы «Кино». Как хочется перенестись на машине времени туда, назад, предупредить кого нужно, и чтобы эти события никогда не произошли. Но, к сожалению, такую машину ещё не изобрели. Есть трагедия, которая тебя напрямую касается, но ты не в силах ничего исправить и лишь молча наблюдаешь за ней. Равно как по земле пошли трещины, началось движение тектонических плит, и ты беспомощен перед стихией. Оставаясь на своём берегу, шёпотом прощаешься с чем-то огромным и тёплым, медленно уходящим за горизонт: орденоносными Одессой, Киевом, Минском, европейской Ригой, восточной Алма-Атой и субтропическими Гаграми.

Земельный участок, на котором был расположен заброшенный дом, выкупила какая-то столичная компания, и вскоре на этом месте должно развернуться строительство очередной высотки, уродливо воткнутой в исторический трёхэтажный центр города, подобно сигаре, затушенной хамоватым внуком в бабушкином торте. Бездумное поклонение золотому тельцу безвозвратно выстригало послевоенный архитектурный стиль, насаждая взамен коммерческие громадины-короба. В благодарность за полученную жизнь, точечная застройка «одаривала» горожан новыми нагрузками на сети и издевательски крохотными парковками. Как воздух «необходимые» торговые центры один за одним сыпались на жителей, до неприличия «избалованных» театрами, ледовыми дворцами и бескрайними парками. Бездушный галоген бакалейных ламп «равноценно» заменил жар софитов над сценой, прожектора хоккейной арены и фонарные огни зелёных аллей. Здесь многое не поддавалось здравому смыслу. Как можно было на месте клумбы с розами построить кафе, на месте сквера — гостиницу? Как можно было осушить озеро — оазис в суетливом муравейнике, с камышом и черепахами, в обмен на очередной гипермаркет?

Но пока беспощадные тракторные гусеницы не превратили стены дома в строительный мусор, они служили идеальной декорацией для фотосессии «Город после людей». Если бы кому-то вздумалось переночевать в подобном, отдающем жутью месте, то, вполне возможно, он не дотянув до рассвета, получил бы разрыв сердца от страха. Но сейчас на улице ещё не стемнело, и бездомные пока не успели поселиться под этой гостеприимной крышей. Уникальная возможность безнаказанно побить камнями окна в центре города!

Под вспыхнувшее пламя зажигалки в плеере зазвучал голос Ивана Алексеева:

Затянись мною в последний раз,

Ткни меня мордой в стекло.

Дави меня, туши мою страсть —

Буду дымить назло.

Боль на фильтре грязным, бурым пятном —

Всё, что мне от тебя останется.

Урна — мой будущий дом,

И вряд ли мне там понравится.

Серым пеплом осыпятся вниз

Те мечты, что не сбудутся никогда.

Меня вряд ли раскурят на бис —

Шанс, если и есть, то один из ста.

Тебе травиться никотином моим,

Тебе кашлять моими смолами,

Выдыхай скорей мой последний дым

И закрывай окно, а то холодно…

Выдыхай скорей мою душу наружу, ей тесно.

В твоих лёгких так мало места.

Но если честно во всём виноват я сам³.

Пытаясь отыскать причину своего провала, Фёдор прокручивал в памяти картинки собственного неуклюжего ухаживания за Ритой. Подсознательно молодой человек понимал, что делал что-то не так, и ждал от неё подсказки, но девушка, в силу своей застенчивости, не решалась давать советы. Если бы можно было вернуться в те летние дни и начать всё сначала, то конфетно-букетный период прошёл бы совсем по другому сценарию. Фёдор бессмысленно прокручивал в голове возможные варианты, как будто это что-то могло изменить. Можно было отвезти её на грязевой вулкан к побережью Азовского моря, пригласить на прогулку на лошадях, нарвать мидий и зажарить на костре беззащитных тварей, нанять профессионального художника и за ночь разрисовать её лестничную площадку под хохлому. Наконец, договориться с консьержем и устроить романтический ужин на крыше шестнадцатиэтажки с видом на бухту, со свечами, шампанским и курицей гриль. Можно было даже подбить Васю с Леной сыграть роль услужливых официантов в бабочках. Но вся эта пёстрая палитра возможных вариантов событий осталась в параллельном прошлом, с горькой частицей «бы», из разряда «забил бы мяч, был бы гол».

Нельзя сказать, что огромных финансовых затрат требовал классический джентльменский набор: галстук, розы, мягкая игрушка, ресторан. Но и всего этого, к сожалению, не было. А были лишь бестолковые брождения по микрорайону, тление сигарет в потёмках, пиво с горла и, конечно же, место культурного отдыха пролетариата — кинотеатр.

Операция бездарно провалена, рыбка сорвалась. О втором шансе можно не мечтать. Да и за какие заслуги? За подобное легкомыслие нужно отдавать под суд. Уголовным кодексом как раз предусмотрен срок за халатность. Нет тебе прощения, беспечный преступник! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Удар деревянного молотка по столу был заменён звоном оконного стекла, в последнюю секунду жизни увидевшего перед собой стремительно приближающийся булыжник, запущенный со всей рабоче-крестьянской яростью.

Примечания

3

Песня «Выдыхай», исп. Noize MC, автор: И.Алексеев.